На потаенной ферме в тиши штата Массачусетс творят самые интересные дизайнеры Америки - дуэт Proenza Schouler. С Лазаро Эрнандесом и Джеком Маккалоу встретилась Ольга Михайловская.
Штаб-квартира Proenza Schouler находится на Бродвее. Я поднимаюсь по лестнице в компании молодой китаянки и ее трехлетнего сына — они живут в этом доме, который жилым совсем не выглядит. Обшарпанные ступени и скрипучий лифт вызывают в памяти кровавые сцены из голливудских боевиков. Наконец я оказываюсь на шестом этаже с табличкой Proenza Schouler: повсюду снуют милые женщины средних лет с бумагами, образцами, какими-то рулонами. И меня посещает мысль, что вот такая картинка невозможна ни во Франции, ни в Италии, а только в Нью-Йорке, где все по-деловому, без прикрас, без гламурного налета. Я понимаю, что Proenza Schouler — вообще абсолютно американская история. В каждой своей детали.
Тут и встреча сына кубинских эмигрантов из Майами Лазаро Эрнандеса и отпрыска инвестиционного банкира из Нью-Джерси Джека Маккалоу в Parsons, после того как каждый из них забросил первую учебу: один — на стеклодува, второй, как и положено мальчику из приличной семьи, — на врача; и сенсационная история их дипломной коллекции, которую универмаг Barneys скупил подчистую; и стажировки у двух таких разных и таких американских, по сути, дизайнеров, как Майкл Коре и Марк Джейкобс. Извлечь корень можно было из каждого: из Корса — практичный подход к одежде, из Джейкобса — дозированную порцию арт-безумия. Все это переплавилось в едином котле и превратилось в один из самых успешных за последнее десятилетие американских проектов.
Меня проводят в переговорную, типичную корпоративную, лишенную каких-либо хотя бы вторичных художественных признаков. От ее стерильности мне становится скучно и грустно, и я начинаю бояться, что Proenza Boys, как принято называть их в индустрии, окажутся такими же правильно стерильными, как эта комната. Но страхи рассеиваются ровно в тот момент, когда на пороге появляются дизайнеры. Абсолютно разные и при этом ужасно похожие. Лазаро — настоящий латинский мачо, черные волосы отливают синевой, лицо словно прорисовано пером, смеющийся взгляд. Джек — типичный пай-мальчик, чуть застенчивый, воспитанный, с аккуратно подстриженными русыми волосами. Бывают такие очаровательные «ботаники», чьему успеху у женщин могут позавидовать самые знойные красавцы.
И в самом деле, пока Лазаро шутит и смеется, Джек что-то бурчит себе под нос, и это бормотание не уступает в остроте и точности высказываниям его партнера. Разговаривать с ними весело, один начинает, другой подхватывает, и невозможно точно сказать, кто в результате ответил на тот или иной вопрос. Становится очевидно, что их дизайн, в котором так странно порой совмещены безумные идеи и американские практичность и умеренность, происходит именно из этой двойственности. Где один не уравновешивает другого, а продолжает его.
Как они сами объясняют феномен Proenza Schouler? «Нет здесь никакого секрета. Мы были одними из первых в новой волне американских дизайнеров. Мир устал от европейцев, от американцев ждали откровений и свежести. А мы точно понимали правила игры. Наши вещи были и творческими, и в хорошем смысле коммерческими. И мы были готовы много работать».
Для названия марки они взяли девичьи фамилии матерей, и в этой подробности тоже есть что-то трогательно американское. Почему не собственные фамилии? Название придумывалось впопыхах, как раз когда Barneys решил купить их первую коллекцию: они говорят, что McCollough Hernandez трудно было не только произнести, но и начертать. Нужен был некрупный аккуратный шрифт, чтобы название бренда не выглядело громоздким. Так на свет родилось словосочетание Proenza Schouler.
Обычно после первого оглушительного успеха молодых дизайнеров начинают соблазнять старыми заслуженными Домами, обещать золотые горы, и устоять перед этими соблазнами непросто. Известно, что их звали, известно, что они отказались. «Это просто не соответствует нашему представлению об успехе, вот и все», — спокойно, без всякого пафоса отвечает Лазаро.
Они абсолютно самодостаточны и нравятся всем, никому не стараясь угодить. Например, в 2008 году они выпустили свою сумку PS 1, похожую на традиционный школьный ранец, обозначив ее как «антикультовую». Разумеется, она стала культовой, ее до сих пор копируют мастера fast fashion. Как, кстати, они к этому относятся? «Нам это льстит, — честно отвечают они, как некогда Коко Шанель. — Ну и вообще, что плохого в том, что мода стала доступнее для людей? Вещи же все равно отличаются качеством материалов, отделкой. Не все можно скопировать».
Большинство их вещей точно повторить и вовсе невозможно, потому что они, по сути, уникальные. Вот и последняя коллекция — элегантные лаконичные вещи при ближайшем рассмотрении оказываются подлинными шедеврами ручного труда. То, что кажется твидом, на самом деле является сотканной из кожаных лент материей, а кружево — перфорированными с помощью лазера многослойными тканями. Дизайнеры просят принести образцы в переговорную, и мы почти час рассматриваем каждую вещь, и по каждой они дают подробное объяснение — с технологическими тонкостями, для которых моих познаний явно не хватает. И они получают от этого такое явное удовольствие, что выглядят детьми в кондитерской лавке.
Но ведь это же практически кутюр! Неужели они пускают в производство все, что показывают на подиуме? «Почти все, ну, конечно, за исключением, скажем, вот этого кожаного твида. Это слишком дорого и можно делать только под конкретный заказ. Но в остальном мы всегда находим компромисс. Мы делаем коллекции круизную и pre-fall, они нас и кормят. A pret-a-porter превратилось, по сути, в аналог кутюра, лабораторию, где можно опробовать все новое».
Откуда же берется это новое? Хором, без запинки отвечают: «Из путешествий!» Они и в самом деле много ездят, отправляясь в путешествие после каждой коллекции. И это всегда дальние экзотические страны. Оттуда дуэт привозит идеи, формы, ткани, узоры. А потом отправляются на свою ферму в Массачусетс и рисуют новую коллекцию. И там, словно пройдя очистку свежим лесным воздухом, эти экзотические находки обретают современный облик — кажущийся чуть несовершенным, словно незаконченным, но идеально выверенный с точки зрения стиля. Где-то швы наружу, где-то подкладка словно не подшита, где-то край не обработан, но сама форма, линии, силуэты — все безупречно. И рассчитано на взрослую женщину, которая не молодится, и на ее юную дочь, которая не стремится казаться трудным подростком. Их героиня — светская дама, it girl, одетая в почти классическую элегантную одежду, но именно в этом «почти» — весь секрет. Именно за это одежду Proenza Schouler обожают Даша Жукова, Кейт Босуорт, Хлое Севиньи. Уважение к традиции и откровенный футуризм — по этому сочетанию узнаются их вещи. И благодаря тому же вещи не устаревают и через пять лет, и через десять. К десятилетию марки Barneys заказал им повтор самой первой коллекции. Такого в истории моды еще не было!