Мой вклад в борьбу

Да, было дело. Помню знаменитый вечер в Доме писателей в 1968 году, на котором выступали Бродский, Довлатов, Городницкий, а также я. Бродский только что вернулся из ссылки и прочёл свои новые стихи - без всякой цензуры. Телефон на другой день разрывался от звонков, все ликовали: «Свобода!» Снова зазвонило, и я радостно воскликнул: «Алло!» «Вам звонят из Комитета государственной безопасности! - услышал я. - Нам нужно встретиться!» - «Ну конечно, конечно!» - я говорил так же радостно, как с предыдущими абонентами. Стоит ли из-за одного настроение портить? Тот явно был озадачен. Такой радости в трубке, видно, никогда не слышал... что-то не то. «Вы поняли, откуда вам звонят?» - «Ну, конечно, конечно!» Мучительная пауза. «Тогда, может быть, сегодня? - произнёс он, впервые, наверное, в жизни растерявшись. - Часа в четыре?» - «Зачем же в четыре? Давайте в три!» - воскликнул я... Снова мучительная пауза. «Что за энтузиаст такой?» - «Приходить к вам?» - «Нет. Встретимся на улице», - негостеприимно ответил он. «На углу Литейного и Чайковской?» - предложил я. «Нет. Литейного и Петра Лаврова!» - сурово сказал он. «Как я узнаю вас?» - спросил я страстно. Он молчал. «Бойцов невидимого фронта» видеть, значит, не полагается? Как же мы будем беседовать? Придёт, видимо, в чадре? Весёлость всё ещё не покидала меня... словно мы уже победили!.. А может, так и было уже? «Ладно, держите в руке цветы... для конспирации!» - предложил я. «Нет! - он почему-то, наоборот, всё больше мрачнел. - Я буду держать газету!» «Какую?» - хотел спросить я, но он уже бросил трубку. Оказывается, у них тоже есть нервы?

Узнал я его даже не по газете... Мрачный вид среди всеобщего оживления. Где же, чёрт побери, конспирация? Чем-то он был недоволен. Видимо, хорошей погодой. Почему-то небритый. Видно, не спал всю ночь, разрабатывая операцию. Хмуро провёл меня в гостиницу, прямо напротив своего заведения. Стал говорить, как распоясался идеологический враг, что чешские оппортунисты выпустили воззвание «Две тысячи слов»... Я достал блокнот и всё записывал. «Что вы записываете?» - воскликнул он. «Всё!» - бодро ответил я. «Но это всё есть в газетах!» - «Ах, извините, не знал». Он скрипнул зубами. Но всё же продолжил: как честный гражданин, я должен им помогать, сообщая как что... «Запишите мой номер!» Я крупно записал. Он говорил дальше, но я как-то отвлёкся, мысли унеслись...

Екатерина Федорова. Четырнадцатая дочь

Среди багровых лесов и желто-бурых полей Анадеи просыпаются древние проклятия, восстают из мертвых колдуны забытой эпохи, льется кровь и гибнут люди… Там встретятся двое – девушка из нашего мира и потомок эрни, детей Триры Мстительной. Для нее уготовано пророчество, для него – герцогство. Но сбудется ли пророчество? И уцелеет ли герцогство? Настанет день, и все падет на весы, и лишь воля двоих решит судьбу этого мира.

Отрывок из книги:

Разбудила Таню Мелта, пришедшая с подносом. После завтрака служанка натянула на нее сливочно-желтое платье с кружевцами, потом заплела волосы в две коротенькие косички и свернула их над ушами тугими улитками. Таня при виде этой прически даже оторопела, ибо такого ужаса на голове не носила давненько, с семи лет уж как…

Но времени возмущаться не было. Мелта подхватила ее ночнушку и исчезла из комнаты.

Оставшись одна, Таня потратила некоторое время на ожидание, – в последнее время ее утро всегда начиналось с визита Арлены. Однако немолодая блондинка почему-то задерживалась, а сидеть в комнате без окон не хотелось. Поэтому Таня, поразмыслив, вышла и направилась во двор.

Воздух был свежим и пряным. Местное зеленоватое солнышко все еще пряталось за каменными строениями замка. Лучи его красили в зелень верхушки зданий напротив.

Она принялась в гордом одиночестве мерить шагами двор. Очень скоро из здания, где находилась трапезная, повалила толпа дам и кавалеров. К ней никто не подходил, и ее это устраивало; воспоминание об Орле напрочь избавило Таню от желания заводить знакомства среди Тарланей.

Донор Задорнов

С возрастом человеку дано порой с горечью осознавать, как много упущено из того, что сулило щедрое детство. Но, наверное, это не так. Детство всегда отдаёт и никогда не забирает. Как часто ребёнок, сам не понимая почему, вдруг начинает горько рыдать, когда не он сам, а кто-то рядом разбивает коленку. Не понимает, просто ревёт, а в душе в этот момент формируется, вылупляется великое человеческое свойство - сострадание.

В том, что все мы родом из детства, совсем недавно убедилась, когда «разбила коленку». Муж в больнице, сын в полной запарке на работе, у дочери - пятимесячный малыш на руках, а мне надо лететь в Томск на празднование столетия отца и что-то придумывать, и что-то организовывать. И тут, как по мановению волшебной палочки, звонок из нашего общего московско-рижско-коктебельского детства. Прозвучал он аж в четыре утра, я схватила мобильник, понимая со сна, что в такое время ничего хорошего быть не может. Но ошиблась. Услышала опять же со сна не узнанный, но знакомый голос: «Привет! Ну, ты хоть понимаешь, что всё только начинается?!» Я хрипло промычала, что сплю и ничего не понимаю. Голос извинился и сообщил, что перезвонит утром.

Когда, проснувшись, я глянула на дисплей мобильника, то увидела: «Миша Задорнов». Ну да, вот так и живём. Не видимся месяцами, а потом, как почувствуешь себя в плену у детства, тут уж не до времени суток - всегда остро и безотлагательно. Миша извинился за ночной звонок, выслушал мой вопль по поводу возникшей ситуации с юбилеем отца и без паузы для обдумывания заявил, что всё берёт на себя и надо срочно встретиться.

Я положила трубку, и мысли мои унеслись в коктебельскую бухту, где мы с Мишкой пытались выжить, попав в шторм на взятой напрокат лодке. Так как детям лодки не выдавались, мы подговорили отдыхающего в Доме творчества писателей студента, который взял напрокат лодку и отогнал её в Лягушачью бухту. Там уж мы сами сели за вёсла. Когда лодка оказалась далеко в море, небо внезапно набрякло, вода стала сизой, по ней пошла рябь, а потом и волны. Нас относило всё дальше от берега. Мы гребли изо всех сил, но начинавшийся шторм уже кидал нас, как щепку. Мы тогда поняли, что наша преждевременная кончина практически неизбежна. Одновременно оба уцепились молящим взглядом за единственное лицо, которое взирало с Карадага. Каменный профиль Пушкина, как всегда, священнодействовал над морем... Минуту спустя сквозь наши дикие вопли прорезался звук мотора. Спасатели выловили нас из залитой до краёв лодки и доставили на берег...

Майкл Маршалл. Запретный район

Этот Город занимает три четверти площади страны, и в каждом из множества его Районов свои правила. В Красном стреляют на улицах, в Звуке общаются жестами и конфискуют скрипучие ботинки, во Фнапхе верят, что душа имеет форму фрисби, и пытаются зашвырнуть ее на небеса, а из Района Кот людей давно выгнали хвостатые обитатели. И, конечно, у жителей Города хватает проблем. Зато есть мастер их решать – частный детектив по имени Старк. В этот раз подруга из Центрального Района, Младший Супервайзер Отдела Действительно Срочного Проталкивания Работ, нанимает его, чтобы отыскать пропавшего специалиста по Реальному Пониманию Сути Вещей. След начинается в запретном Районе, давно оборвавшем контакты с внешним миром, но ведет значительно дальше, чем может представить себе человек, – в мир снов и в глубины памяти. Где для Старка существует лишь один путь – только вперед…

Глава из книги:

Есть нечто странное и загадочное в этих взрывах. Неважно, если вам отлично известно, что звук, который они производят, – это сильный глухой удар, за которым следует свист осколков и обломков, грохот и звон бьющегося стекла. Существует только одно слово, способное вобрать в себя все производимые им звуковые эффекты, – БАХ!!!

А это было нечто гораздо более мощное, чем просто БАХ!!! И то, что за ним немедленно последовало, было, я бы сказал, несколько чрезмерным. Зенду швырнуло ко мне, она рухнула на меня сверху, а я оказался растянувшимся на диване поверх Элкленда, весь засыпанный обломками штукатурки и заваленный мигающей, сверкающей видеостеной.

– Вот дерьмо! – очень интеллигентно заорал я, подскочив, когда показалось, что уже все позади. – Мать твою! – Я быстро осмотрел Зенду, которая была в порядке, если не считать нескольких царапин. – Побудь с ним! Черт, а где Спэнгл? Где мой кот?!

Он и она

Он - знаменитый режиссёр Кричевский. Алкоголик. Гений. Так бывает. Это называется «патология одарённости».

Гениальность не норма. Норма -заурядность, когда человек стоит в общем ряду. Заурядные - один за другим, как в пионерлагере, смотрят в затылок предыдущего. Не выделяются. Однако науку двигают шизофреники, искусство -алкоголики. А заурядные просто живут, едят и размножаются. Гении тоже едят и размножаются, но для них главное - самовыражение. Есть что выразить. И они знают, КАК выразить. А все остальные -потребители. Потребляют ЧТО и КАК, форму и содержание.

Она - жена режиссёра Вера. Каждому гениальному режиссёру нужен гениальный зритель. Вера -зритель.

Познакомились в институте кинематографии. Вера училась на киноведческом, блистала красотой и яркостью суждений. Кричевский приметил её в буфете, стоял за ней в очереди и там же, в очереди, понял: вот она, его будущая жена.

У Кричевского - ни кола, ни двора. У Веры - двушка в хрущёвке вместе с мамой и пьющим братом.

Вера ненавидела запои и больше всего боялась нарваться на алкоголика. Чего боялась, то и случилось.

Довольно долгое время Кричевский был нормальный, любимый, ни на кого не похожий, а потом пошло-поехало... Надо было сразу бросать такого мужа и стремительно бежать в другую сторону. Но сразу не получилось, а потом было поздно. Уже привыкла, уже полюбила. К нему рано пришёл успех, а успешный режиссёр - это главный бабуин в стаде обезьян. Предположим, Вера бросила бы Кричевского, его тут же, буквально на лету подхватила бы другая ловкая обезьяна... А вот фига вам.

Владимир Свержин. Гнездо Седого Ворона

После масштабной катастрофы, которая унесла жизни миллиардов людей, жизнь на Земле превратилась в настоящую гонку на выживание. Единственным местом, где можно было получить помощь, стал Трактир с мрачноватым названием «Разбитые надежды». Здесь собирались самые опытные бойцы, здесь хранился солидный арсенал стрелкового оружия. Но Трактир привлек и внимание некоего Пророка, стремившегося подчинить себе все обитаемые земли. Его всадники бросали в огонь всех, кто отказывался принять их веру. Спасти Трактир мог бы Лешага, ведь недаром его именуют Светлым Рыцарем, но кто спасет самого Лешагу от ложного обвинения в убийстве?..

Глава из книги:

Трактирщик был высок, худ и чуть сутуловат. Костистое лицо его с большим, горбатым носом, пожалуй, не могло считаться красивым. Но он был похож на отца и деда, а этот облик во всем Диком Поле уже несколько десятилетий воспринимали как благородный и исполненный величия.

Здесь, в стенах Трактира, долгие годы спасаемого Нолланом места, его слово значило так много, как только вообще могло значить слово человека. Его предки создали эту обитель порядка, невероятную в пору всеобщей паники и хаоса, а потому особо драгоценную. В мире, где всякий был врагом каждого, где еда и жалкие остатки величия былой цивилизации ценились больше, чем жизнь многих и многих себе подобных существ, по странной прихоти случая выживших после Того Дня, — эта цитадель стабильности казалась особым благословением небес. Или уж кто там нынче отвечал за сохранение мира и относительного покоя.

Детектор лжи

На протяжении всей своей истории человечество наступало на одни и те же грабли: человек врал, а власть пыталась вывести его на чистую воду. В конце концов, люди придумали детектор лжи, после чего, казалось, решили эту проблему раз и навсегда. Но вот решили ли? Или породили массу новых?

Работал я в одном крупном издательском холдинге. На одном этаже с нашим журналом располагалась служба безопасности компании. Руководили ей отставные офицеры спецслужб. Мы постоянно общались в курилке, они к нам, журналистам, благоволили. И откровенничали. Рассказывали про разных лохов, которые воровали деньги у холдинга, а служба безопасности разоблачала их на детекторе лжи.

Олег Верещагин. Там, где мы служили

Земля далекого будущего медленно возрождается после ядерной войны. Восстановлению цивилизации препятствуют властолюбцы, поощряющие древние кровожадные культы, каннибализм, терроризм. С бандитскими группировками борются конфедеративные Роты, созданные двумя возрожденными Империями — Англосаксонской и Русской. Рядовой Джек Брейди проходит через страшные испытания, едва не теряя рассудок, и мечтает только об одном — о том, чтобы войны никогда больше не повторялись. Он, как и его товарищи по оружию, которым от пятнадцати до двадцати с небольшим лет, готовы на все, лишь бы «убить войну»…

Отрывок из книги:

Джека разбудил шум. Уже в достаточной степени чувствуя себя «своим», он хотел было, не открывая глаз, в самых изысканных выражениях предложить всем, кто не спит, убираться, но… вместо этого сел в своей кровати и даже зевнуть позабыл.

Шумели Андрей и Эрих. Причем они не просто шумели — они орали друг на друга через стол, стоя на разных его концах, и лица у обоих были прямо-таки остервенелые…

— Да вы, русские, просто тупые лентяи! — ревел немец. — Ни черта сами не изобрели, ни черта сами не построили, все наворовали у Европы — законы, моды, военное дело, даже ваша Екатерина Великая — слышали про такую?! — немкой была! Чистокровной немкой! Зато морду больше всех дерете — и гуманные вы, и добрые, и духовные, и то и се!.. Гуманные: шарахнули по Америке ядерными, а весь свет это полвека расхлебывает — вот так гуманизм! А слова ведь вам не скажи — вам сразу то монголы мешали, то Наполеон, то Гитлер! Знаешь, что хреновому танцору всегда мешает?! Знаешь?! А дело-то все в вашей лени, и ничего валить на других! Хуже этих… евреев! Их все обижали, вам все мешают! Послушать — весь мир сговорился Русь-Матушку сырьем схавать, а вы только обороняетесь!

Фрэнсис Спаффорд. Страна изобилия

Фрэнсис Спаффорд не без иронии называет свою книгу “Страна Изобилия” сказкой. Сказкой про то, что вот-вот должно было стать былью. Это история про Советский Союз, каким он был в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов, при Хрущеве. В ту пору советский народ, взяв на вооружение плановую экономику, шагал к изобилию и процветанию и через пару десятков лет должен был, как обещали руководители государства, прийти к коммунизму. Американская выставка в Сокольниках, создание академгородка в Новосибирске, поездка Хрущева в США, расстрел демонстрации в Новочеркасске — все эти события описаны с удивительной точностью, но это не сухое описание, а живой рассказ, в котором действуют и реальные, и вымышленные персонажи — партийные деятели и энтузиасты-комсомольцы, ведущие ученые и простые рабочие.

Глава из книги:

Межотраслевой баланс. 1963 год

Максим Максимович Мохов был человеком очень добрым. Это отмечали все его коллеги. Когда он ездил в командировки в страны СЭВ, то всегда привозил оттуда какой-нибудь подарок, причем что-нибудь продуманное, ни в коем случае не стереотипные, всем известные вещи, которыми славились эти места. Например, из Болгарии он привез своей секретарше флакончик настоящего розового масла, украшенный бантиком, — слишком крепкое, как обычные духи не используешь, но все равно приятно. Когда она его раскупорила, воздух Госплана наполнился тяжелым густым запахом, как будто в миску с водой влили краситель. Из Польши он привез керамические таблички с королями и рыцарями, тонкие и хрупкие, словно печенье в глазури. Из Швеции приехали детские игрушки, красивые, сделанные из дерева. У него самого детей не было, поэтому он раздал их своим заместителям в отделе; а когда семилетняя дочка одного из них написала ему письмо с благодарностью, он ответил: лист бумаги, исписанный аккуратным почерком, а вместо многих существительных — очаровательные рисунки. Лошадь вместо “лошади”, к примеру.

Елена Кормилицына. Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара

Третий рейх, благодаря многочисленным научным исследованиям, представляется нам исключительно в виде четко выстроенной и лишенной всяческих недостатков государственной пирамиды. Лучшая в мире армия, небывалый расцвет экономики, беспрецедентная социальная политика. Но так ли идеальна была созданная Гитлером система?

Какую роль в торжестве гитлеровского режима играл шеф имперской пропаганды Йозеф Геббельс? Как удалось этому на вид невзрачному политику, демагогу и оратору за столь короткий срок убедить в преимуществах новой веры целый народ? Почему созданная им, по сути неуклюжая и нестабильная, пропагандистская система действовала так четко? Чем обусловлен фантастический эффект от десяти основных методов психологического воздействия, разработанных лично Геббельсом? Чему главный идеолог фашизма мог бы научить нынешних пиарщиков?

Глава из книги:

Министр и его любимое детище: «Дас Райх»

Сказать, что в ходе проведенной унификации в Германии совсем не осталось газет высокого уровня, значит погрешить против истины. Они были. Однако и журналисты, и тем более редакторы попали в жесткие рамки. Доказывая благонадежность, они вынуждены были подгонять свои издания под некий единый образец. Вот и получилась ситуация, когда профессионалы высочайшего уровня не могли проявить себя из‑за причин идеологических, а преданная режиму новая генерация журналистов — из‑за элементарного отсутствия профессионализма. Ситуация усугублялась тем, что страдал имидж страны за рубежом. Не желали в нейтральных странах читать немецкие газеты. Дошло до того, что Геббельс, сделавший все для того, чтобы пресса звучала подобно «слаженному оркестру», сам же первый и негодовал по поводу сложившейся ситуации:

Наталья Павлищева. Помпеи. Любовь восстанет из пепла

Потрясающая история любви на фоне грандиозной катастрофы. Что связало знатную патрицианку с отважным гладиатором, завоевавшим свободу своим мечом? Успеет ли он спасти любимую из обреченных Помпей? Смогут ли они уйти от погони и огненного потопа? Этот роман не о погибели, а о бессмертной любви, против которой бессильны и жестокие людские законы, и наемные убийцы, и проклятие подземных богов, что рвутся на волю из жерла Везувия. Эта книга о том, как страсть, нежность и верность бросают вызов беспощадной стихии. О том, что перед настоящей любовью отступает даже смерть. О том, как возлюбленные восстают из пепла…

Отрывок из книги:

Клодии не сиделось дома. Пока Кален отсутствовал, она решила вволю походить по форуму, прицениться к красивым безделушкам, кое-что купить, чтобы потом муж все это оплатил. Вот потому-то Кален и не любил оставлять Клодию одну, обычно это вылетало ему в круглую сумму.

Но в тот день он не был склонен считать деньги. Сделка с Порцием заключена, получен немалый аванс, как только он заплатит остальное, Кален вообще может начать новое дело. Для отвода глаз он отправился с Гаем в Капую присмотреть гладиаторов. Пусть думают, что он все еще намерен держать свою школу. Ланиста прекрасно понимал, что без Гая да со сплошными новобранцами школе не выжить. Плохо обученные новички проиграют все бои на своей арене, и статус будет утерян навсегда.

Монти Пайтон

Британскую комик-группу «Монти Пайтон» часто сравнивают с «Битлз». Мол, как «Битлы» изменили лицо современной музыки, так «Пайтоны» изменили лицо современного юмора. Не совсем так. «Битлз» возникли не на пустом месте. Было множество рок-команд, которые играли аналогичную музыку, а они просто сделали мощный рывок вперёд - и понеслось. Когда же британские комики создали своё скетч-шоу «Летающий цирк Монти Пайтона» в 1969 году на ВВС, ничего подобного в массовой культуре и в помине не было. Существовала, конечно, британская традиция нонсенса, вспомним того же Льюиса Кэрролла, был авангардный театр Эжена Ионеско, а в России был абсурдистский юмор ОБЭРИУ - Даниил Хармс со товарищи... Но всё это было элитарное искусство и широких масс трудящихся не касалось. Было невозможно представить, что подобное можно показать по популярнейшему телеканалу и оно не прогорит в первый же сезон, а просуществует пять лет. И до сих пор «Летающий цирк...» - лучшее юмористическое шоу всех времён и народов. Почему они?

Однажды Михаил Шемякин попрощался с Высоцким

Никогда не забуду последнюю встречу с Володей. Уже за год-два до этого он... явно уходил. Ни для кого не секрет, что он сидел, а точнее, его подсадили «на иглу», причём подсадили те, кого он называл друзьями, фамилий называть не буду...

Помню, как однажды ко мне приехала Марина: «Помоги!» Володе стало плохо. Но самое страшное, она привезла с собой то, что выудила у него из карманов, это были шприцы с сильнейшим наркотиком. И было невозможно с ней не согласиться, когда она сказала: «Ты же понимаешь, что это конец». Это был конец. А ведь после этого Володя продержался ещё два года. Самым страшным был последний год, когда мы с ним уже откровенно говорили о смерти. И потому я так хорошо запомнил ту нашу прощальную встречу. Было начало лета 80-го. Я улетал в Грецию, он - в Россию. Мы вышли из моей мастерской на улице Риволи - солнечный летний день, Сена вся усеяна корабликами. И у меня вырвалось: «Володь-ка, давай назло всем будем жить». И он так посмотрел на меня. Очень грустно. И сказал: «Попробую». Но в этом «попробую» было столько безнадёги - что это возможно, что получится. Подъехало такси. И я невольно сделал стоп-кадр себе на память: на Володе жёлтая кожаная куртка, джинсы, и вот он садится в машину...

Однажды Кира Найтли стала заложницей пари

Иногда, когда заключаются пари, выигрывают все. Так было в моём случае. Однажды мама в разговоре с отцом довольно прозрачно ему намекнула, что хочет ещё мальчика или девочку - у них уже был мой брат Калеб. Но отец заартачился, он человек более прагматичный, и на его стороне была непреложная логика: на второго ребёнка в семье денег не было. Но вы не знаете мою маму, если она что-то захочет... Многомесячные дебаты закончились тем, что отец пошёл, как ему казалось, на уступку. Он предложил маме заключить пари. Дело в том, что у мамы была идея написать пьесу. Был готов сюжет, оставалось только сесть и всё записать, но как раз до этого дело никак и не доходило. И тут папа заявил: как только мама напишет пьесу, он тут же даст добро на второго ребёнка. И что вы думаете?! Через некоторое время пьеса «В детстве я кричала и плакала» была готова. А ещё через девять месяцев родилась я. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему все оказались в выигрыше? Причём моё рождение - отнюдь не единственный выигрыш в этой истории. Так получилось, что очень долго мама пребывала в твёрдой уверенности, что должна быть только актрисой. И если бы не пари, она вряд ли бы отважилась писать, всё это так и оставалось бы на уровне недосягаемой мечты...