Уральская Амазонка

Можно ли войти в десятку крупнейших онлайн-магазинов страны, не работая в Москве и Санкт-Петербурге? Ответ на этот вопрос опытным путем ищет основатель екатеринбургской компании E96.ru Борис Явлинских.

Большинство екатеринбуржцев сейчас воспринимают e96.ru как интернет-гипермаркет на все случаи жизни, хотя еще семь лет назад, когда проект только стартовал, его создателям приходилось тратить массу усилий на борьбу с предубеждениями. «Мы лично консультировали клиентов и буквально каждому объясняли, что не исчезнем с их деньгами», - вспоминает совладелец и генеральный директор E96.ru Борис Лепинских. Сегодня на сайте представлено более 300 тыс. различных товаров, а выручка по итогам первого полугодия 2013-го перевалила за 2 млрд рублей. А год назад у компании появился инвестор - московский IQ One Holdings, который приобрел долю в 51%. Правда, на этом столичные связи екатеринбуржцев заканчиваются: в ближайших планах E96.ru значится экспансия за пределы Урала, но в Москву и Санкт-Петербург Борис Лепинских заходить принципиально не собирается. Предприниматель хочет доказать, что вовсе не обязательно работать на двух основных рынках интернет-торговли, чтобы стать одним из крупнейших игроков в стране.

Культурный миллион

Считается, что музеи не могут быть прибыльными. Почему в последнее время появляется все больше бизнесменов, стремящихся доказать обратное?

Фокусы с мыльными пузырями, опыты с молниями и несколько десятков экспонатов, которые можно потрогать и посмотреть в действии, - открытый в марте 2011 года Музей Занимательных Наук «Экспериментаниум» обещает массу впечатлений. По словам владельцев, дела идут настолько хорошо, что доходы уже позволили открыть филиал в Киеве, на очереди еще один - снова в Москве. «Экспериментаниум» не единственный в своем роде. Музеи эротики, пастилы, утюгов, техники Apple, кукол, ретроавтомобилей, граммофонов и фонографов, кошек, водки, кофе, валенок - число частных музеев в России в последние годы заметно увеличилось. При каких условиях они способны приносить прибыль?

С МИРУ ПО НИТКЕ

Посещение музея до сих пор остается одним из самых дешевых видов досуга в России: по информации экспертов, осмотр экспозиции в среднем по стране обходится в 40 рублей. Для сравнения, билет в кино втрое дороже. Стоит ли удивляться, что большинство энтузиастов музейного дела уверены: коллекции, в том числе частные, работают на благо общества, а значит, приносить деньги не могут и не должны. Например, в Музее русской иконы вход бесплатный, экспозиция целиком существует на средства мецената -заместителя генерального директора Московской страховой компании Михаила Абрамова. Вход в Ломаковский музей старинных автомобилей платный, но билеты по 200 рублей ситуацию не спасают. «Частная экспозиция - это подвиг. Выручки хватает только на освещение зала площадью 10 тыс. кв. м и оплату небольшого штата охранников. Реставрация экспонатов, а их около 500, ремонт здания - все это за мой личный счет. Я как-то подсчитал: чтобы музей стал рентабельным, билет должен стоить 850 рублей. Но тогда сюда никто не пойдет», - жалуется его владелец Дмитрий Ломаков.

В объятия Морфея

Недосыпание вряд ли можно отнести к достижениям человека, но оно прочно вошло в нашу жизнь. Как справиться с последствиями?

Большой город дарит не только большие возможности, но и серьезные проблемы. Бешеный ритм, стрессы, шум, озабоченность вопросами карьеры, смысла бытия, обеспеченной старости - неотъемлемые атрибуты современного существования. И кто со всеми этими привходящими может похвастаться полноценным продолжительным сном? Масштабный опрос портала HeadHunter по заказу РИА «Новости» показал: более половины жителей больших городов не высыпаются как минимум раз в неделю. Треть респондентов - ежедневно или через день. При этом 36% опрошенных ложатся после 12 ночи, столько же - в полночь. А ведь раньше люди вставали с восходом солнца и ложились с наступлением темноты. Что же делать, если последствия неправильного режима уже начали отражаться на здоровье?

Как на ладони

Офшорная индустрия стоит на пороге перемен. Где завтра будут прятать свои деньги компании и богачи?

Ровно через два года, в декабре 2015-го, должна заработать глобальная система автоматического обмена налоговой информацией. «Платим налоги там, где зарабатываем» - именно этого хотят добиться от бизнеса и граждан правительства ведущих стран. Соответствующий план мер по противодействию размыванию налогооблагаемой базы и перемещению прибыли (BEPS), подготовленный ОЭСР, был одобрен на саммите G20 в минувшем сентябре. Только вот в то, что действительно заработает в полную силу, веры мало. Кто же победит в войне с офшорами?

Шоковая терапия по-американски

Когда у властей заканчиваются деньги, начинается такая история, как в Калифорнии, - масштабная приватизация с неожиданными результатами.

В октябре в США прекратили работать федеральные структуры: закрылись национальные парки и музеи, в вынужденный отпуск ушли более 800 тыс. госслужащих. А все потому, что республиканцы и демократы в конгрессе рассорились из-за бюджета и не успели вовремя согласовать главный финансовый документ страны. Коллапс не был для американцев в новинку: с 1976 года он уже 18-й по счету. Более того, на местах подобное происходит не реже.

Вот, например, в Калифорнии опаздывали с бюджетом три раза. А в 2009-м объявили чрезвычайную ситуацию. Не потому, что сенаторы задержались с одобрением, а просто в казне не стало живых денег. Совсем. В последние годы штат, где находится передовая мировой науки и бизнеса и расположены самые дорогие компании мира, по уши провалился в долговую яму. И уже не для того, чтобы заработать, а с целью выживания власти отдают в частные руки все что можно. Однако приватизация оказалась не лучшим решением проблем.

Балетное дело

Мистер Икс, генеральный директор Большого театра Анатолий Иксанов, пятится назад и упирается в бархатный баннер с логотипом театра. Слепящие июньские лучи, пробивающиеся сквозь стеклянный купол атриума, играют на золотой оправе его очков, усах и самодовольной улыбке. На Иксанова напирает толпа журналистов. Перекрикивая друг друга, они задают одни и те же вопросы: «Что теперь будет с премьером Николаем Цискаридзе? Как с ним удалось разобраться?» Но Иксанов лишь улыбается и медленно отходит назад. Только что он с коллегами объявил, что текущий сезон закроется через месяц, и обозначил планы нового, 238-го сезона, но ни о чем, кроме творческих затей, говорить не стал. Это был очень сложный сезон.

Кто я?

Пару лет назад дочка спросила меня, кто я такой. Ей было понятно, что я ее отец, но вот род профессиональных занятий оставался не ясен. Я замялся. Мне этот род тоже не был ясен. В целом-то я должен был ответить ей: «бизнесмен» или «предприниматель». Но язык не поворачивался. Хотя я к тому времени уже два года зарабатывал фермерскими продуктами. Сейчас прошло еще два года, и я по-прежнему смущаюсь, когда через силу говорю о себе «бизнесмен». Четыре года в бизнесе так и не сделали из меня бизнесмена.

Настоящий бизнесмен должен ходить в костюме, быть гладко выбритым и формулировать собственную цель ясно — выстроить свое дело так, чтобы оно приносило максимально возможную прибыль. Именно таким представляется мне человек, имеющий право называть себя предпринимателем. И все это не про меня. Умом я понимаю, что насчет костюма и гладких щек все давно не так, и полным-полно примеров заросших успешных воротил в худи и кроссовках, но вот с последним — с измерением эффективности собственного дела с помощью денег — все именно так. Прибыль определяет результативность. Все официальные определения бизнеса говорят нам, что это «деятельность, направленная на извлечение прибыли». Не зря же любой убыточный бизнес — предмет для разбирательства налоговых органов: «А зачем вы этим занимаетесь, если у вас нет прибыли?»

Визуализация игры

Пожилой итальянец просит меня встать. «Двадцать лет сижу в этом кресле», — объясняет он. Я извиняюсь и замечаю, что действительно занял не свое место. Старик улыбается и достает радиоприемник. На протяжении всего матча он будет слушать комментатора.

— В России это было бы невозможно, — на ужасающем итальянском пытаюсь объяснить я.

— Почему? Лучший друг Берлускони теперь запрещает проносить приемники на стадион?

— Нет, дело не в этом. Просто наши комментаторы комментируют все, кроме футбола. Вы бы ничего не поняли. Во время трансляции вы можете услышать анекдот, полный пересказ фильма «Филадельфия», советы относительно ухода за зимней резиной, но только не перипетии матча. Наша комментаторская школа совершенно исключительна! Эти парни говорят об игре, только когда мяч залетает в ворота или когда у них заканчиваются темы для разговора.

— Зачем же они нужны?

— В России принято считать, что нет смысла комментировать то, что и так видно, поэтому они пытаются острить, петь песни. Один очень известный комментатор как-то уснул прямо в эфире, другой частенько умудряется выпить бутылку коньяка за матч... а нет, это один и тот же.

— Фантастика! — восклицает старый болельщик «Лацио». — Да уж... футбол по телевизору и футбол на стадионе — это две абсолютно разные игры, — добавляет он и переводит взгляд на поле «Стадио Олимпико».

Не жалко

Пару месяцев назад в мире массмедиа произошло знаменательное событие. Большая часть видеосюжетов на сайте телеканала «Дождь» стала платной. Это, конечно, вызвало предсказуемый выплеск массового возмущения. В фейсбуке, твиттере и прочих социальных медиа можно было прочитать множество угроз прекратить смотреть «Дождь», призывов к бойкоту телеканала и его сайта, обещаний скачивать все интересные программы с торрентов и, конечно же, призывов к борьбе за «свободу интернета», главным врагом которой стал еще недавно прогрессивный телеканал. В общем, руководству «Дождя» пришлось выслушать в свой адрес все то, что давно уже выслушивают кинопродюсеры и дистрибьюторы, пытающиеся бороться с нелегальным распространением своего контента в сети. Я это испытал на себе — и гневные письма («таких фашистов и врагов свободы надо ставить к стенке»), и дискуссии в твиттере, и комментарии в фейсбуке, предрекающие бойкот, адские муки и неминуемое банкротство. По-моему, корень проблемы в том, что для очень многих пользователей сети слова «свобода» и «бесплатность» давно уже стали синонимами. И в чем-то их можно понять — неспроста же в английском языке слово free может означать оба эти понятия. Да и в России интернет всегда был неиссякаемым источником с бесплатным содержимым. Примерно как водопровод в советские времена: заплатил немножко денег провайдеру услуг — и лей сколько хочешь. И тут вдруг выяснилось, что на отдельные краники хотят поставить счетчик.

Остров свиней

Некогда бастион хороших манер, Британия давно превратилась в страну эгоистичных жлобов, считает патриот Тони Парсонс. Даст ли кто-нибудь ломаный фунт за вышедшие из обращения понятия «учтивость» и «любезность» в эпоху убитых твиттером мозгов?

Чувак садится позади меня в кинотеатре, его грязные боты тут же оказываются на моем подлокотнике. Нет, у него не чешутся руки — он не хочет, чтобы я двинул ему в пятак, он совершенно мирный. Он просто не замечает, что я — в наличии. Поэтому его грязные говноступы оказываются у меня под носом — глубоко внутри моего личного пространства, именно в том месте, где они менее всего уместны.

Детская неожиданность

Помню, как я боялся детей. Боялся и ненавидел. Морщился и крысился, шипел и корчился, когда они заходились плачем на соседнем ряду в самолете. Не мог без желчно-тошнотного позыва взглянуть на рекламу памперсов по телевизору. Отказывался наотрез, буде какой-нибудь родственник предлагал мне подержать на руках своего краснокожего бессмысленного младенчика.

Завести когда-нибудь своих? Чтобы — что?

Чтобы менять их изгвазданные желтым пометом пеленки? Чтобы они отрыгивали мне на плечо эту вот свою кислую сыворотку? Чтобы будили воплями по ночам? Чтобы они вклинились в моей постели между мной и моей женщиной, как тот меч, который Тристан клал между собой и Изольдой в качестве контрацептива: лучшее предохранение, мол, — воздержание.

Но это все просто досадная ерунда. Настоящий ужас в другом: дети собирались сожрать мою молодость; поэтому-то я и держался, сколько мог, так далеко от них, как получалось.

Эльфа-самец

Теплый вечер начала октября. Оседлав кастомизированный байк Triumph, Орландо Блум, словно новый Брандо, по-хозяйски въезжает на подмостки бродвейско-го Rodgers Theatre, будто бы это и не спектакль вовсе, а просто голливудская звезда приехала к себе домой — где бы этот дом ни был, в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе. Актер жмет на тормоза, авторитетно опирается на руль; да, вот он какой, первый за тридцать шесть лет бродвейский Ромео. В постановке Дэвида Лево Ромео носит черную худи, пурпурные «мартенсы», рваные джинсы, тишотку и четыре ожерелья; в таком виде Блума-Ромео, разумеется, чуть проще представить на променаде с сыном Флинном (недавно актер объявил о расставании с женой, моделью Мирандой Керр), нежели на мостовых средневековой Вероны. Актер нарезает круги по сцене, где высится бетонная стена, украшенная граффити с молящимися святыми. Когда он поворачивается к публике спиной, по залу бежит ропот обожания: таких моментов сегодняшним вечером будет много.