Английских купцов Уильяма Джардина и Джеймса Мэтисона на родине считают респектабельными джентльменами, хотя они вместе с другими британскими торговцами ввозят в Китай тонны контрабандного опиума, сея смерть. В 1839 году китайский император решает прикрыть преступный промысел иноземцев. Но Британия скорее развяжет войну, чем откажется от прибыли.
Английские поселенцы китайского портового города Кантон не на шутку встревожены: в этот теплый день в конце февраля 1839 года в центр европейского квартала без предупреждения входит отряд китайских солдат.
На набережной Жемчужной реки, напротив торговых контор европейских и американских коммерсантов, военные вбивают столб. Привязывают к нему китайца, которого притащили с собой в корзине. А потом прилюдно душат беднягу шнурком.
Оказывается, казненный промышлял контрабандой опиума. Этот наркотик британские купцы в больших количествах завозят из Индии в Китай на быстроходных парусных клиперах и продают через посредников с сомнительной репутацией. Это сверхприбыльный бизнес, но отныне он вне закона: китайский император, восседающий на троне в далеком Пекине, строго-настрого запретил продавать и употреблять опиум в своей стране, чтобы спасти ее от гибели. Миллионы китайцев в буквальном смысле теряют рассудок в опиумных курильнях, и император, похоже, больше не намерен это терпеть.
Жесткие меры китайского правительства застают британцев врасплох. Местные власти уже не раз пытались бороться с торговлей опиумом. но обычно дальше громких слов дело не заходило. К тому же иностранные купцы не чувствуют за собой никакой вины. Всего пару недель назад «торговый голова» кантонской фактории Уильям Джардин, совладелец британской фирмы «Джардин, Мэтисон и К°» и крупнейший торговец опиумом, заявил на банкете: «Джентльмены, мы не контрабандисты!»
Китайцы явно с ним не согласны. Джардину повезло, что он недавно уехал в Лондон. Иначе его бы наверняка арестовали. Император послал на юг своей гигантской державы специального уполномоченного — Линь Цзесюя, который твердо намерен положить конец опиумному промыслу. На этот раз «рыжеволосым дьяволам» (так китайцы называют англичан) придется подчиниться властителю Китая.
18 МАРТА 1839 ГОДА, через несколько недель после публичной казни опиумного контрабандиста, Линь Цзесюй уведомляет иностранных купцов, что они обязаны сдать все запасы опиума, хранящиеся в трюмах кораблей, пришвартованных в устье реки. Торговцы передают ему 1037 ящиков.
Но специального уполномоченного не проведешь. Он знает, что опиума у европейских купцов гораздо больше. Он требует выдать все. А для убедительности приказывает блокировать иностранный квартал на северном берегу Жемчужной реки. Теперь у него в заложниках около 350 чужеземцев. В основном англичане.
Иностранные коммерсанты в ловушке. Запасы продовольствия у них есть. Но сами они заперты в своих факториях как звери в клетке. Все выходы из квартала перекрыты. У единственных ворот несут караул китайские солдаты. На площади за ними — толпа чернорабочих «кули», вооруженных дубинками. Даже река перегорожена военными джонками.
Какой скандал! Китайские власти взяли в заложники подданных юной королевы Виктории. Да как они посмели?!
В Кантон спешит британский торговый посланник из близлежащей португальской колонии Макао. Чтобы разрядить обстановку, он обещает китайскому губернатору целых 20 тысяч почти стокилограммовых ящиков опиума из запасов купцов, заблокированных в фактории. Все убытки возместит королевская казна, гарантирует он британским торговцам — причем по рыночной цене. А это колоссальные деньги: почти 2,5 миллиона фунтов стерлингов (330 миллионов по нынешнему курсу).
Торговцы не могут поверить своей удаче. Но сначала нужно дождаться новых поставок из Индии, ведь в трюмах их кораблей никак не наберется 20 тысяч ящиков опиума. Семь тысяч ящиков готовы «пожертвовать» Уильям Джардин и его компаньон Джеймс Мэтисон. Еще бы, ведь им возместят все убытки.
Но на этом Линь Цзесюй не останавливается. После отъезда Джардина он продолжает третировать старшего компаньона фирмы Мэтисона и десяток других английских коммерсантов. Два месяца их держат взаперти в душном Кантоне. А 21 мая 1839 года, когда торговцы наконец передают для уничтожения все обещанные ящики с опиумом, губернатор высылает их из страны.
Британцы возмущены. Их выставили за порог как шелудивых псов. «Полагаю, теперь будет война с Китаем», — еще в апреле 1839 года пишет Джардин своему компаньону Джеймсу Мэтисону.
Его прогноз сбудется: всего через несколько месяцев вспыхивает война между Британской империей и Китаем, который все еще считает себя центром мира, хотя уже давно уступил пальму первенства другим державам.
Это война во имя свободы торговли. В том числе опиумом.
 | ||
| Добропорядочные джентльмены с «грязными» деньгами: Уильям Джардин (слева) и Джеймс Мэтисон (справа) - крупнейшие наркоторговцы Британской империи. Они контрабандой поставляют индийский опиум в Китай |
ТОВАРЫ ИЗ ОГРОМНОЙ и таинственной Поднебесной уже несколько столетий пользуются спросом в Европе. Особенно шелк и фарфор. А в середине XVII века англичане открывают для себя китайский чай.
Чайные кусты в то время растут только на горных террасах в Китае. Лишь к середине XIX века англичане научатся выращивать капризную культуру в горных районах своих восточных колоний — в индийском Ассаме и на Цейлоне. Пока же импорт чая из Китая растет быстрыми темпами. В 1783 году англичане ввозили 2700 тонн чая в год. Через полвека — уже 13 600 тонн.
В Англии чайный напиток, который бодрит тело и успокаивает душу, — товар класса люкс. Один килограмм чайного листа стоит более десяти шиллингов. А это больше чем недельная зарплата рабочего.
Чайная «мания» приносит стабильный доход королевской казне. В 1830 году сумма пошлин на ввоз чая достигает трех миллионов фунтов стерлингов. На эти деньги можно содержать половину военного флота.
Но ажиотажный спрос на чай нарушает внешнеторговый баланс Соединенного Королевства. Дело в том, что китайцы не хотят обменивать чай на английские товары. Шерсть — главная статья британского экспорта — их практически не интересует. Спросом в Поднебесной пользуются разве что английские музыкальные часы.
ОСТ-ИНДСКАЯ КОМПАНИЯ, занимающаяся импортом чая, сильно рискует. В перспективе это грозит разорением не только ей, но и всей Британии. Ведь Ост-Индская компания—фактически государственная корпорация с обширными владениями в Азии. С 1784 года ее деятельность напрямую контролируется английским правительством. В наблюдательном совете компании заседают два министра кабинета Ее Величества, в том числе министр финансов. А в правлении — множество членов партамента. Доходы всех этих государственных мужей напрямую зависят от прибыли компании.
Монархия и бизнес, правительство и акционеры — все так тесно переплетено, что любая проблема Ост-Индской компании автоматически становится угрозой национальной безопасности.
Эту угрозу удается отвести только к концу XVIII века, когда в ассортименте Ост-Индской компании появляется товар, который впервые по-настоящему востребован в Китае: опиум. Наркотик, который производят из мака, растущего в Индии, поначалу считался лекарственным снадобьем. Но потом был открыт его дурманящий эффект, и к концу XVIII века спрос на опиум резко вырос.
Руководство Ост-Индской компании, сразу оценив перспективы нового товара, в 1797 году добилось монопольного права на торговлю опиумом. Лишь с разрешения всемогущей корпорации бенгальские крестьяне могут выращивать опиумный мак. И только ей могут продавать опий-сырец — спрессованную смолу из макового сока.
Но с экспортом опиума в Китай Ост-Ипдская компания не желает иметь ничего общего — по крайней мере, официально. Англичане боятся, что из-за причастности к контрабанде наркотика они могут утратить доверие китайских властей. А это негативно скажется на чайном бизнесе.
Поэтому британцы разрабатывают сложную трехэтапную схему наркотрафика. Сначала Ост-Индская компания продает с молотка опий-сырец частным британским скупщикам в индийской Калькутте. Те через своих агентов переправляют товар на парусниках в Китай. Там корабли бросают якорь в прибрежных водах, и на борт поднимаются китайские перекупщики. Приобретенный ими товар переправляется на берег с помощью контрабандистов. А распространяют наркотик местные дилеры.
Оплачивается опиум серебром. Агенты, забрав свои комиссионные, сдают всю остальную выручку в кассу Ост-Индской компании в Кантоне. И на эти серебряные монеты компания закупает в Китае чай, который отправляет в Англию. Фантастически доходное дело! В 1830 году одни только опиумные аукционы обеспечили Ост-Индской компании около 15 процентов годовой прибыли.
 |
| Европейский торговый квартал в Кантоне |
ТЕПЕРЬ АНГЛИЧАНЕ экспортируют в Китай товары на четыре-пять миллионов фунтов стерлингов в год. Почти половина всего экспорта — опиум. Сначала британцы ввозили в Поднебесную примерно десять тысяч ящиков опиума в год. Но спрос постоянно увеличивался, и к тому моменту, когда дорогу заморским купцам решает перейти специальный уполномоченный Линь Цзесюй, объем экспорта опиума уже достигает 40 тысяч ящиков в год.
Лучше всего опиумный бизнес поставлен у шотландцев Уильяма Джардина и Джермса Мэтисона. Джардин впервые попал в Кантон в 1802 году 18-летним помощником судового врача. Поездка в Китай в те времена считалась крайне опасным предприятием. В Южно-Китайском море купцов подстерегали пираты, а те европейцы, которым все же удавалось добраться до Поднебесной, рисковали подцепить неведомые смертельные болезни.
Но в этих поездках Джардин усваивает важный урок: на контрабанде опиума в Китай можно прилично заработать. А значит, игра стоит свеч. Поэтому в 1822 году Джардин открывает свою торговую контору в Кантоне. Он чрезвычайно требователен — и к окружающим, и к самому себе. В его кантонском офисе даже нет стульев, чтобы деловые партнеры, не дай бог, не почувствовали себя по-хозяйски.
В 1832 году Джардин объединяется с Джеймсом Мэтисоном. Тот моложе своего компаньона, но уже давно в деле. Джеймсу было чуть меньше двадцати лет, когда в 1815 году он прибыл в Калькутту на работу в фирму своего дяди. Мэтисон — полная противоположность прямолинейному и грубоватому Джардину. Он начитан и лично знаком со многими идеологами свободной торговли.
Роднит компаньонов одно: оба они — бескомпромиссные либералы, мечтающие о глобальной бизнес-империи без таможенных барьеров, в любой точке которой британские коммерсанты могут беспрепятственно вести дела под защитой королевского флота. А если кто-то вздумает завысить ввозные пошлины или, тем паче, ввести эмбарго, то военные корабли должны «пролоббировать» британские принципы свободной торговли и обеспечить подданным Ее Величества доступ к рынкам сбыта.
Джардин и Мэтисон—атадельцы самого крупного и атиятельного английского торгового дома в Кантоне. Но их призыв к военной интервенции в Китай поддерживает далеко не все торговое сообщество. Купцов вполне устраивает существующее положение вещей. Несмотря на все официальные запреты, китайские чиновники за определенную мзду готовы закрыть глаза на контрабанду опиума.
Джардина и Мэтисона ничуть не смущает, что их товар убивает людей. С 1827 года основанный Мэтисоном еженедельник «Кантон реджистер» даже публикует сводки текущих цен на опиум, словно это легальный товар.
Цены колеблются в зависимости от строгости запретительных мер, которые принимают китайские власти, — но неизменно растут. Поэтому в начале 1830 года Джардин и Мэтисон решают расширить свой бизнес. Для перевозки опиума из Калькутты в Кантон они теперь используют клиперы — быстроходные и маневренные парусинки нового типа. Они могут преодолевать встречный муссон, поэтому совершают не один, а три рейса в год.
Чтобы застраховаться от рисков, возникающих из-за китайской антиопиумной политики, Джардин и Мэтисон, как и все английские торговцы опиумом, прибегают к хитрой уловке. Они ставят по пять или больше кораблей на якорь в 20-километровом устье Жемчужной реки под защитой острова Нэй-Линдин — почти в 70 километрах от Кантона. Эти плавучие склады охраняются пушками, а их команды вооружены ружьями и абордажными саблями.
«Китайские власти никогда не посмеют ничего конфисковать, — пишет Мэтисои одному из деловых партнеров. — Единственная реальная угроза могла бы исходить от организованных пиратских банд, но в последние годы пираты в Жемчужной реке перевелись».
САМИ СДЕЛКИ заключаются не на кораблях, стоящих на якоре у Линдина, а в иностранных факториях Кантона. Китайские покупатели приходят в конторы европейских торговцев, договариваются о цене, расплачиваются серебром и получают ордер на заказ, в котором остается лишь указать количество поставляемого опиума.
С этой «накладной» контрабандисты отправляются на лодках к стоящим в устье реки плавучим складам. Получают ящики с товаром и отвозят их вверх по реке к секретным сортировочным пунктам. Дальше сбытом опиума занимаются уже местные гангстеры. Таким образом, британские купцы вроде Джардина и Мэтисона напрямую не участвуют ни в одной торговой операции.
 |
| Китайские курильщики опиума |
В САМОЙ АНГЛИИ тоже торгуют опиумом, который считается не опаснее алкоголя. Уже известно, что опиум может вызывать зависимость, но для властей это пока не повод его запрещать. В одном только 1830 году Ост-Индская компания ввозит в метрополию почти десять тонн опия-сырца. Так что в Соединенном Королевстве опиоманов тоже хватает, хоть их и намного меньше, чем в Китае.
Однако англичане, в отличие от китайцев, не курят опиум (именно при курении он наносит наибольший вред здоровью), а пьют слабоконцентрированную смесь опия с алкоголем — «лауданум». Эту болеутоляющую микстуру часто прописывают при подагре, воспалении десен, похмелье, а также для стимуляции пищеварения. В малых дозах врачи даже рекомендуют давать «лауданум» детям и младенцам.
Но противников опиума в обществе все больше. Религиозные объединения типа квакеров уже добились в 1834 году отмены рабства в Британской империи. Теперь на очереди — борьба против торговли азиатским дурманом.
Уильям Джардин прекрасно это понимает. «Многие считают такой бизнес аморальным», — замечает он в одном из писем.
Последствия «опиумной эпидемии» в Китае ужасают. Около 12 миллионов китайцев одержимы «погоней за драконом» — так называют здесь опиоманию. Многие отдают за наркотик все, что у них есть, обрекая себя на нищету.
Под действием дурмана курильщики опиума забывают о повседневных заботах, их тела словно становятся невесомыми. Поначалу они приходят в возбуждение, начинают много говорить. Но с каждой новой дозой становятся все более вялыми и сонными. И наконец впадают в дремотное забытье. Курение опиума приводит к истощению организма, подрывая здоровье человека. От дыма развивается хроническое воспаление полости рта и дыхательных путей. Нарушается кровообращение. Наркоманы превращаются в дистрофиков от недоедания, потому что больше не чувствуют голода. «Их кожа похожа на сухой пергамент», — пишет один из британских миссионеров.
Опиум ослабляет и государство, ведь больше всего наркоманов среди представителей правящего класса Китая. Пятая часть чиновников при императорском дворе и 80 процентов госслужащих в провинциях регулярно курят опиум. Чем больше зелья завозят в страну англичане, тем очевиднее становится деградация элиты. Поэтому многие высшие сановники требуют, чтобы император запретил торговлю опиумом. И предлагают драконовские меры — смертную казнь для контрабандистов, дилеров и даже для самих курильщиков.
У ПРОТИВНИКОВ ОПИУМА есть и другие аргументы. Китайская экономика уже давно страдает от отрицательного баланса в торговле с Великобританией. Еще в конце XVIII века англичанам приходилось расплачиваться с китайцами звонкой монетой. Теперь же их корабли вывозят серебро из Китая в метрополию. Пора пресечь контрабанду наркотиков, убеждают императора сторонники жестких мер. И в декабре 1838 года император назначает специального уполномоченного Линь Цзесюя. Противостояние переходит в горячую фазу.
Ирония в том, что для Джардина и Мэтисона это — долгожданный шанс решить все свои проблемы.
В сентябре 1839 года Уильям Джардин встречается в Лондоне с министром иностранных дел лордом Палмерстоном, своим однопартийцем-либералом. Джардин хорошо подготовился к разговору. У него с собой карты и графики. Он предлагает в качестве ответной меры организовать морскую блокаду китайских портов, а затем оккупировать остров Чжоушань в устье реки Янцзы у Шанхая. Если прибрать к рукам этот клочок суши, то можно получить контроль над всеми важнейшими торговыми маршрутами, ведущими вглубь Китая.
Доводы Джардина убеждают Палмерстона. Британское правительство не намерено терпеть оскорбление, нанесенное ему китайцами в Кантоне. И тем более не смирится с запретом на торговлю опиумом, которая «совершенно законна», как объясняет Джардин.
Палмерстон снаряжает экспедиционный корпус. Парламентская оппозиция отчаянно пытается предотвратить надвигающуюся войну, обвиняя британское правительство в некомпетентности. Наркоторговля — занятие само по себе сомнительное, не говоря уже о готовности государства отстаивать бизнес-интересы наркобаронов Джардина и Мэтисона, заявляет депутат от консерваторов и позднее премьер-министр Уильям Гладстон. Но попытка вынести правительству вотум недоверия в парламенте терпит крах.
В конце июня 1840 года к побережьям Китая подходят 16 британских военных кораблей, четыре парохода с артиллерийским вооружением и 28 транспортов с 4000 военных на борту. По техническому оснащению они намного превосходят отсталую китайскую армию, некоторые подразделения которой все еще вооружены луками и копьями.
По совету Джардина британцы высаживают десант на остров Чжоушань. А затем обстреливают с моря крепости Кантона и топят китайский флот — 71 джонку.
Летом 1842 года, когда прибывает подкрепление из Индии, британцы захватывают Шанхай и другие портовые города. Пекин оказывается отрезанным от моря, и императору не остается ничего другого, как капитулировать.
29 августа 1842 года на борту английского военного корабля подписывается унизительный для китайцев мирный договор. Они обязуются выплатить англичанам огромную контрибуцию — 21 миллион монет серебром. Куда больше, чем стоил конфискованный опиум.
 |
| Обстрел китайских джонок |
КРОМЕ ТОГО, теперь император обязан открыть для торговли с Британией еще четыре порта в дополнение к Кантону. Англичане получают право размещать военные корабли во всех пяти портах. А остров Гонконг передается им целиком во владение.
Гордость императора растоптана. С поражения в этой войне, названной «опиумной», начинается упадок Поднебесной. Унизительный мирный договор — лишь первый в длинном ряду компромиссов, на которые вынудят пойти китайцев европейцы. Отныне иностранцы будут диктовать свою волю некогда могущественной империи.
А вот о настоящей причине войны — опиуме — в мирном договоре нет ни слова. Британский посланник в Китае запрещает своим соотечественникам ввозить в Поднебесную наркотики. Но не зафиксированный на бумаге запрет так и остается неофициальным.
«Этот запрет ничего не значит, — пишет в 1843 году в лондонскую контору Александр Мэтисон, племянник основателя фирмы, и саркастически добавляет: — Он предназначен лишь для святош в Англии».
И действительно, торговля опиумом идет лучше, чем когда бы то ни было. У одной только компании Джардина и Мэтисона теперь стоят на якоре восемь плавучих складов у берегов Китая. Пять быстроходных клиперов постоянно курсируют между Индией и Китаем. В 1850 году на материк с плавучих складов отгружено больше пятидесяти тысяч ящиков опиума.
Китайцы еще раз предпринимают попытку защититься от наркобаронов Ее Величества. Под предлогом борьбы с пиратством китайская полиция конфискует в 1856 году небольшой парусник с опиумом, который идет под британским флагом, но с китайской командой.
Для англичан это повод снарядить еще одну карательную экспедицию. И вскоре начинается Вторая опиумная война. На этот раз взят Пекин. Китай терпит еще одно позорное поражение.
Отныне в стране узаконен импорт опиума. Китайские власти назначают официальные пошлины на его ввоз. С благословения правительства Ее Величества индийские плантаторы до 1917 года легально выращивают опиумный мак, а торговцы продают его в Китай.
Больше всего от новой британской политики выигрывает фирма Джардина и Мэтисона. Уже 26 января 1841 года Джеймс Мэтисон присутствует на церемонии поднятия британского флага над Гонконгом — скалистым островом, у которого в 1839 году бросили якорь британские торговцы опиумом, высланные Линь Цзесюем из Кантона.
Вскоре эта колония на китайском берегу превратится в один из важнейших торговых центров Британской империи. В этом есть и немалая заслуга фирмы «Джардин, Мэтисон и К°». Но от торговли опиумом, которая принесла ей успех и богатство, компания откажется в 1872 году.
Другие вложения окажутся более выгодными и менее рискованными для деловой репутации. Преемники основателей компании предпочтут зарабатывать на страховании, торговле хлопком и строительстве железных дорог.
Компания «Джардин, Мэтисон и К°» останется в Гонконге даже после того, как англичане в 1997 году вернут бывшую колонию Китаю. Посреди делового квартала возвышается ее монументальный небоскреб с окнами-иллюминаторами — достойный символ концерна с миллиардным капиталом.
И уже ничто не напоминает о том, что «Джардин, Мэтисон и К°» основана на деньги от продажи наркотиков двумя хваткими дельцами, которые заставили повоевать за себя целую Британскую империю — во имя свободы торговли.