четверг, 18 декабря 2014 г.

Роберт Харрис. Очищение

Роберт Харрис. Очищение
В тот вечер, когда знаменитого оратора и политика Марка Туллия Цицерона провозгласили консулом Римской республики, его срочно вызвали к пристаням на набережной Тибра. Именно здесь было выловлено тело молоденького раба, принадлежавшего одному из самых видных граждан Рима. По некоторым признакам на теле убитого Цицерон определил: раба принесли в жертву в ходе какого-то странного обряда. Но кто же из римлян оказался способен на такое? И с какой целью осуществлялось жертвоприношение? Цицерон еще не знает, что этот замученный раб — ниточка, ведущая к одному из самых опасных заговоров в истории Республики, направленных против него самого; заговору, в котором участвует сам Гай Юлий Цезарь…

Отрывок из книги:

На следующий день взволнованный Квинт явился к Цицерону с копией письма, которое было развешано около приемных трибунов. Оно было адресовано целому ряду известных сенаторов, таких, как Катулл, Цезарь и Лепид, и подписано Катилиной: «Не имея возможности бороться с группой врагов, выдвигающих против меня фальшивые обвинения, я уезжаю в изгнание в Мессалию. Уезжаю не потому, что виновен в ужасных преступлениях, в которых меня обвиняют, но для того, чтобы сохранить мир в Республике и избежать кровавой резни, которая, несомненно, последует в случае, если я буду защищаться. Я завещаю вам свою честь, а жену и семью передаю под вашу опеку. Прощайте!»

— Поздравляю тебя, брат, — сказал Квинт, похлопав Цицерона по спине. — Ты все-таки его дожал.

— А это точно?

— Точнее не бывает. Сегодня рано утром его видели уезжающим из города с небольшой группой сподвижников. Его дом закрыт и безлюден.

— И все-таки что-то мне во всем этом не нравится. Что-то здесь не то. — Цицерон заморгал и потянул себя за мочку уха.

— Катилина вынужден был уехать. Его отъезд равносилен признанию в совершении преступлений, в которых его обвиняют. Ты его победил. — Квинт, который бежал вверх по холму с хорошими вестями, обиделся на такую осторожность.

Вадим Филоненко. Дегустаторы смерти

Вадим Филоненко. Дегустаторы смерти
Зона ничему не верит. Зона никого не прощает. Зона помнит все.
За каждый поступок рано или поздно придется заплатить.
И совсем неважно, убил ты, или – помог избежать смерти. Ты нарушил планы Зоны, и она все равно заставит тебя попробовать смерть на вкус.
Сталкер Игорь Сотник, известный в Искитиме как Трын-Трава, спасает от верной смерти «отмычку» которого оставляет умирать в Зоне «черный» сталкер и криминальный авторитет Коля Сумрак. Но добрые дела наказуемы – для Трын-Травы наступают дни поражений, предательств и потерь.
Поединок с Сумраком начинается, и судить его будет сама Зона…

Отрывок из книги:

Мне позволили заехать домой за вещами, правда, под конвоем Утюга-Ястреба и Чвиля.

Чвиль держался со скучающей ленцой и ко мне особо не приставал. Утюг, напротив, вел себя нагло и бесцеремонно, цепляясь к разным мелочам. В моей квартире сразу полез в холодильник, прошелся по кухонным шкафам, нашел бутылку дорогущего «Хеннесси», которую я припас ко дню рождения ребенка Олега, вскрыл ее, не спрашивая разрешения, и отхлебнул коньяк прямо из горла.

– Ничего так, – Утюг протянул бутылку Чвилю: – Давай, Марат. Трын-трава угощает.

Мне оставалось только терпеть и молчать. И надеяться, что они ужрутся в хлам, благо кроме коньяка в квартире имелась водка – в холодильнике стояло два литра. А когда эти твари налакаются в дым, мы и поговорим…

Мои ожидания не оправдались – сделав по глотку, они потеряли интерес к спиртному. Чвиль меланхолично уселся на диван, закинув ноги на столик, не подумав снять с копыт грязные ботинки, и включил телик.

Мария Метлицкая. Ее последний герой

Мария Метлицкая. Ее последний герой
Илья Городецкий. Бывшая легенда отечественного кинематографа. Бывший покоритель дамских сердец. Бывшая звезда. До встречи с Анной он был уверен, что у него все в прошлом. И Анна, пока не узнала Илью, не сомневалась, что личное счастье ей не светит: нет на свете мужчины, с которым она хотела бы засыпать и просыпаться, ездить к морю, делить радости и беды.

Она пришла к нему, чтобы взять интервью, и осталась навсегда. Интервью стало книгой – книгой жизни известного режиссера. Жизни, где были взлеты и падения, любовь и предательство и даже подлость. А в финале – награда: Анна, последняя любовь последнего героя.

Глава из книги:

В Москву не хотелось. Боялся. Но злоупотреблять гостеприимством не хотелось еще больше.

Городецкий видел, что Виктор после того разговора стал смотреть на него искоса. Да и Наталья Ивановна замкнулась и почти не общалась. Все понятно: чужой человек в доме, совсем чужой и совсем непонятный, из другого мира, тоже чужого и непонятного. А за ужином Городецкий понял, что неприятен им: они не поднимали глаз и молчали.

Наутро, оставив на тумбочке пять тысяч одной бумажкой, он быстро собрался и вышел во двор. Наталья Ивановна развешивала белье.

Обернувшись, спокойно спросила:

– Съезжаете?

Он молча кивнул.

– Ленин будет через час. Потерпите? – Она снова занялась делом.

Он вышел к дороге и сел на пыльный валун, ждать водилу.

Ленин подъехал быстро, увидев раскисшего гостя, не приставал с разговорами и быстро довез до вокзала. Простились.

В вагоне Городецкий подумал, что снова внес сумятицу в человеческую жизнь – и снова ничего хорошего. Ни радости от него, ни добра. Никакого позитива, как сейчас говорят. Вот и сиди в своей норе и не вякай! В монастырь тебя не возьмут, да и сам не пойдешь. Снова в свою хлипкую башню – доживай как умеешь, как получится. А получится хреново.

Андрей Разин: Ласковый май между адом и раем

ласковый май

Есть мощные силы, о которых мы не догадываемся, но они существуют и влияют на наши судьбы. На артистах «Ласкового мая» стоит черная метка.

В феврале прошлого года в пьяной драке был убит музыкант первого состава нашей группы Игорь Анисимов: поссорился с приятелем и тот схватился за нож. Игоря в шестнадцать лет из Днепропетровска привез директор и продюсер группы Рашид Дайрабаев. Я, узнав страшную новость, тут же позвонил ему. Во время нашего разговора Рашид потерял сознание и впал в кому. Он умер практически в день похорон Игоря. Страшные смерти, но далеко не первые. Как только «Ласковый май» достиг пика своей популярности, мы будто получили черную метку. Началась череда несчастий и трагедий, унесшая за минувшие четверть века жизни восьмерых ребят, пятеро из них входили в первый состав группы.