Темпл всего пятнадцать лет, но в искусстве выживания она даст фору многим. Иначе и нельзя: на руинах цивилизации, в .мире, захваченном зомби, неумелые погибают первыми. Неумелые одиночки — тем более. Но в жизни Темпл появляется человек, который нуждается в заботе и опеке, и её существование приобретает новый смысл. Однако на пути к цели она сама становится чьей-то целью...
В зомби-апокалиптике, которую критики всё чаще выделяют в отдельный жанр, существуют свои законы и условности. Как правило, нашествие живых мертвецов (или инфицированных каннибалов) отслеживается с самого начала — от первых очагов и «нулевых пациентов» до кровавой анархии и всеобщего опустошения. На этом фоне существуют герои, которым приходится не только думать о физическом выживании, но и приспосабливаться к происходящему психологически; те, кому это не удаётся, быстро выбывают из гонки. Иногда на развалинах прежней жизни можно построить новую, но бывает и так, что все надежды идут прахом.
Чётко сформулированные шаблоны — идеальная мишень для тех, кто шаблонов не терпит. Нью-йоркский писатель Олден Белл (настоящее имя — Джошуа Гейлорд) размещает своих героев в знакомых декорациях, но акценты расставляет на особый лад.
Юная героиня «Жнецов» — дитя своей эпохи, порождение нового мира, ведь цивилизация рухнула под натиском мертвецов ещё до рождения девушки. Иной жизни Темпл не видела, ностальгия ей не свойственна: всё, что она знает о прошлом, почерпнуто из рассказов старших и фотографий в выцветших журналах. Закрывать пробелы в знаниях героине помогают цепкий от природы ум и живое воображение. За годы упадка Америка превратилась в огромный музей под открытым небом; перебираясь из штата в штат, словно из зала в зал, Темпл постигает доставшуюся ей вселенную как единое целое. «Прошлого в мире не меньше настоящего», — размышляет она.
Роман построен в традиционной для американской культуры форме «дорожной истории». Хотя государство кануло в Лету вместе с интернетом и авиаперевозками, по всей стране теплятся островки человеческого присутствия. Блуждая по пустынным просторам, героиня встречает десятки людей, попадает во множество общин. И у каждого своя правда, свой путь: кто-то надеется вернуть старое, кто-то строит новое, - а кое-кто и вовсе предпочитает считать, будто ничего не изменилось. И везде Темпл чувствует себя одинаково чужой, потому что мир устраивает её таким, какой он есть. Мир этот жесток, беспощаден, неуютен — и бесконечно прекрасен. Чудеса поджидают на каждом шагу: фосфоресцирующие рыбки в морском приливе, железный великан у нефтяной вышки, вечно ревущая Ниагара. И всё это такая же часть жизни, как и вечно голодные пожиратели плоти — даже в них порой обнаруживается ужасающая, босховская красота. Истина в глазах смотрящего, — а глаза Темпл смотрят зорко, настроившись на волну удивительного и величественного.
Поначалу её гонит вперёд жажда странствий, потом — убийца, идущий по пятам, а затем и чувство долга — синоним больной совести. На руках девушки кровь — и Темпл достаточно узнала о мифологии прошлого, чтобы разглядеть в собственной душе дьявола и возненавидеть его. А где-то там. наверху, затаился Бог - не милостивый христианский Господь, не карающая длань Ветхого Завета, а грозная первобытная сущность, для которой человек — нелюбимая игрушка. «Жнецы суть ангелы» (название заимствовано из Библии) — редкая книга о поисках Бога, начисто лишённая религиозного пафоса. В мире, который описывает Белл, присутствие этой силы естественно и даже необходимо — как звездолёты в космической фантастике.
Манера изложения, избранная автором, напоминает о живом классике американской литературы Кормаке Маккарти. Та же задумчивость, неторопливость, та же тягучая меланхолия — и жестокая прямота, которая прорывается всплесками насилия. Как и Маккарти, Белл безжалостен к своим немногословным героям. Как и он, не стремится к условному реализму, а точными мазками рисует высокую трагедию. Оставаясь законченной и ясной, история Темпл насыщена символами и допускает множество толкований — и это тоже нетипично для «производственного» в своей основе жанра.
К сожалению, на русском языке «Жнецы» звучат далеко не так стройно. Сложности начинаются уже в эпиграфе, где цитата из кинговского «Кладбища домашних животных» приписана некоему «Пету Сематари». Поэтичный стиль Белла превращается в безвкусный канцелярит, ключевые фразы меняют смысл на противоположный, «почва» (sot!) мутирует в «душу» (soul). Вот наивно исковерканная «аэродинастика» в устах неграмотной Темпл «исправляется» переводческо-редакторской командой на «аэродинамику» — и убит целый эпизод. Право же, эта книга заслуживает лучшей участи, — но мудрая не по годам Темпл первой заметила бы. что справедливость не из тех чудес, какие можно встретить на этой земле...
Сильный, насыщенный идеями и смыслами роман-путешествие, который может отпугнуть читателей, привыкших к непрерывному действию и одномерным героям. Весомый вклад в копилку жанра — книга, где нашлось место и степному закату, и кровавой бойне, и мыслям о вечном.
