Одно время модно было писать о научной фантастике как о катехизисе новой мировой религии: наука-де - главный атеистический культ XX века, обещающий человечеству невиданные чудеса, избавление от тягот плоти и чуть ли не жизнь вечную, а авторы science fiction - пророки её... Чушь, конечно, ко отголоски этих тезисов звучат до сих пор - например, на страницах биографии Александра Беляева, недавно вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей». Самолюбию фантастов такая оценка. безусловно, должна льстить, — но. ка мой взгляд, это грандиозное упрощение. На самом деле взаимоотношения НФ и религии куда сложнее, запутаннее, многограннее и не укладываются в примитивную позитивистскую схему. Даже если не принимать во внимание тот очевидный факт, что писатели тоже люди и каждый из них по-своему решает вопрос свободы совести.
Обойти тему религии для современного автора - задача непосильная: слишком уж много всего на неё завязано в нашем мире, слишком глубоко она проникла во все поры современной цивилизации. Лаже воинствующий атеист рано или поздно обязательно проговорится. Впрочем, большинство классиков НФ интереса к этой теме не скрывало, а кое-кто даже рискнул посвятить ей не самые последние из своих произведений.
Филип Дик. Стигматы Палмера Элдрича
Филип Киндред Дик, вероятно, отдал процессу богоискательства больше времени, сил и душевного жара, чем любой другой англо-американский фантаст второй половины XX века. Ну, или, во всяком случае, ярче прочих описал этот процесс в своих книгах, которые носят отчасти автобиографический характер. Впрочем, «Стигматы Палмера Элдрича» вышли из-под пера Дика задолго до того, как он начал слышать голоса и видеть призраков. Бог, которого находят герои на страницах романа, одинаково мало похож и на ветхозаветного Саваофа, и на всепрощающего Христа. Он вездесущ и неискореним, как сорная трава, он жесток и требователен, как языческий идол, и непредсказуем, как хтоническое чудовище. Это бог из тяжёлого наркотического трипа, тёмная изнанка безличного нью-эйджевского божества хиппи - что неудивительно для книги, написанной в середине 1060-х. От такого верховного существа хочется бежать сломя голову, куда глаза глядят — на другую планету, в иную солнечную систему... Но бежать некуда, ибо всё — в Нём, вот где настоящий ужас-то.
Если бы Филип К. Дик имел привычку регулярно посещать церковь, он стал бы неважным прихожанином: любой догматизм тяготил его, а вынужденный коллективизм приводил в уныние. Как истинный анархист-индивидуалист, он просто не мог не придумать своего собственного, персонального бога, не похожего на божества других конфессий. «Стигматы...» — один из первых шагов на этом пути. Надмирная сущность, проявляющая себя через миллиардера, авантюриста, наркоторговца и межзвёздного путешественника Элдрича, местами напоминает скорее Князя тьмы. Отца лжи, попросту — Сатану. Но Дик для того и ищет бога, чтобы немедленно втянуть того в спор, — а на роль оппонента мистер Элдрич подходит как нельзя лучше.
«Стигматы...» не самое известное, не самое выразительное и не самое глубокое произведение Филипа Дика на религиозную тему. Зато дух эпохи, когда психоделика шла рука об руку с эзотерикой, ухвачен тут безукоризненно.
 | OZON.ru - Книги | Стигматы Палмера Элдрича | Филип К. Дик |
Аркадий и Борис Стругацкие. Отягощённые злом, или Сорок лет спустя
Братья Стругацкие - писатели абсолютно мирские, безмерно далёкие от теологических штудий, что бы ни приписывали им современные биографы. Знаменитая фраза Ивана Жилина «главное на Земле» — это не только отказ от живописания космических странствий. АБС не верят в трансцендентные сущности, мистические озарения и божественные прозрения — во всё то, что вне человека и не может быть через человека же объяснено. Поздний роман «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя», плотно насыщенный библейскими аллюзиями и апокрифическими эпизодами, вещь в этом смысле показательная. Вслед за Михаилом Булгаковым братья-соавторы строят книгу на перекличках с Новым Заветом. Однако раннее христианство привлекает Стругацких не как доктрина, дающая чёткие ответы на «вечные» философские вопросы — о божественном плане, свободе воли, бессмертии души, первородном грехе и так далее, - а прежде всего как этическое учение. То самое учение, благодаря которому человечество сделало огромный шаг на пути нравственного совершенствования. Или, по крайней мере, могло бы сделать. Главная христианская добродетель по АБС — терпимость к тому, что раздражает и оскорбляет твои чувства, к тому, чего ты не понимаешь, что выпадает за пределы общепринятой социальной нормы. Как молодёжное неформальное движение, известное под названием «флора», — неряшливое, бестолковое, не до конца оформившееся, но, возможно, несущее в мир зёрна будущего. Правда, если учесть, что евангельская коллизия повторяется в «Отягощённых злом» через две тысячи лет, на территории Восточной Европы, приходится признать, что АБС, мягко говоря, не переоценивают благотворное влияние христианства на умы «малых сих». Во всяком случае, влияние его главной, этической составляющей.
Увы, уже две тысячи лет прошло под знаком самой гуманной религии в истории, а человечество по-прежнему раз за разом с особым цинизмом повторяет собственные ошибки. В этом свете эпиграф к роману («Демиург — творческое начало, производящее материю, отягощённую злом») звучит более чем уместно и своевременно.
 | OZON.ru - Книги | Отягощенные Злом, или Сорок лет спустя | Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий |
Роджер Желязны. Порождения Света и Тьмы
В Европе и США на 1960-е годы пришёлся расцвет интереса к экзотическим и архаичным религиозным культам. Ну что вы хотите: хиппи, Вудсток, «Битлз», свободная любовь, психоделическая революция... Роджер Желязны отдал должное этому увлечению в куче повестей и как минимум в трёх романах, вошедших в анналы мировой фантастики. В «Этом бессмертном» он обыграл древнегреческую мифологию, в «Князе света» — индийскую, ну а в «Порождениях Света и Тьмы» обратился к древнеегипетской. Последняя вещь, пожалуй, самая слабая из этой условной трилогии — ни «Хьюго», ни «Небьюлы» ей не досталось. Что неудивительно: книга, как уверяют биографы, сочинялась «не для публикации» и была издана исключительно по настоянию Сэмюэля Дилэни, друга писателя. Но как минимум одну деталь, характерную для мировосприятия древних египтян, Желязны подметил точно. Неспроста роман написан в настоящем времени — «он идёт», «я стою», «она говорит»... Для тех, кто поклонялся Амону, Ра, Сету, Анубису, Исиде и прочим богам этого пантеона, не существовало ни прошлого, ни будущего, ни «вчера», ни «завтра». Только одно бесконечное «сегодня», прочно связанное с годичным сельскохозяйственным циклом. Разумеется, такое мировоззрение никак не стыкуется с привычными для нас представлениями о добре и зле, моральном и аморальном. То, что хорошо и нравственно на одном этапе цикла, на другом будет расцениваться как чудовищное преступление. Отказ от чёткого разделения на чёрное и белое, на «хороших» и «плохих» характерен для всего творчества Желязны. Ну что ж, классик понимал, на какой риск идёт, сознательно смещая привычные акценты.
Ясно, почему любители фантастики приняли эту вещь со скрипом: во-первых, чересчур заковыристо написано, во-вторых, добро и зло слишком часто меняются местами — больно уж сложно для массового читателя.
 | OZON.ru - Книги | Порождения Света и Тьмы | Роджер Зилазни |
Орсон Скотт Кард. Голос тех, кого нет
Тема искупления - одна из центральных в иудео-христианской религиозной традиции. Собственно, затравка мегабестселлера, известного просвещённому человечеству как Библия, связана именно с первородным грехом: не отведай Адам и его подруга аппетитный плод с Древа познания, всех этих поучительных приключений Ноя и Соломона, Моисея и Христа просто не было бы. Ничего удивительного, что Орсон Скотт Кард, мормонский миссионер, человек глубоко религиозный (пусть и по-своему, по-американски), обратился к этой теме в первом прямом продолжении романа «Игра Эндера».
Сам роман давно уже стал несомненной классикой, а в октябре мы увидим ещё и его экранизацию. В первой книге цикла гораздо больше сражений и битв, чем в следующих, так что неудивительно, что в первую очередь на экран перенесут именно её. Продолжения «Игры Эндера» совсем о другом.
Эндеру Виггину действительно есть что искупать: за плечами у него Ксеноцид, истребление целой расы - преступление, на фоне которого меркнет любое избиение младенцев. Спасение другой инопланетной цивилизации, свинксов, закономерным образом становится для героя идеей фикс, единственным способом искупить хотя бы часть причинённого зла. Читатели до сих пор спорят, можно ли считать сообщество, созданное в этом романе Эндером, сектой. Зная биографию автора, можно дать однозначный ответ: конечно, перед нами секта — ровно в той же степени, что и Церковь Иисуса Христа Святых последних дней, иначе говоря. Мормонская церковь. А из кого получаются величайшие святые, основатели новых религиозных культов, как не из раскаявшихся грешников?.. Даже в амплуа писателя-фантаста Кард продолжает внедрять в сознание читателей мормонские идеологемы — правда, мягко и бережно. Ну что ж, не худший путь для прирождённого миссионера, который несёт свет мирянам, блуждающим впотьмах.
Автор не превращает роман в слегка завуалированную проповедь, как некоторые другие свои произведения, за что ему большое спасибо. Но, к сожалению, совсем обойтись без мормонских аллюзий у Карда не получилось и здесь.
(c) Василий Владимирский, "Мир Фантастики"