Дана прислушалась к доносившемуся со второго этажа девчачьему визгу, осторожно, стараясь не щелкнуть ручкой, прикрыла дверь в комнату и, сев напротив мужа, посмотрела ему в глаза:
— Послушай, Тильман, так больше нельзя...
Ну вот, началось. Если Дана называет его полным именем, это означает, что она настроена на серьезный разговор... Сейчас она опять начнет задавать вопросы, на которые у него нет ответов... И если не пресечь эти разговоры на корню, настроение будет испорчено на весь день. А он встал сегодня в шесть утра и рванул из Берлина в Гамбург вовсе не для того, чтобы расстраиваться...
— Послушай, Дана, давай поговорим попозже... Вечером, когда мы с детьми вернемся из зоопарка...
Поход в зоопарк с детства был у Тиля любимым ритуалом. В его собственном детстве, для того чтобы туда попасть, им с отцом приходилось выезжать из дому чуть ли не затемно. Но Тиль в эти дни, не в пример школьным будням, пулей вылетал из кровати при первых же звуках будильника. В зоопарке ему нравилось все: терпкий запах, шедший от вольеров, мороженое в хрустящих стаканчиках, пони с длинной челкой, покорно возивший тележку, полную разновозрастной мелюзги... И еще ему нравилось копировать зверей... Не передразнивать, кривляясь, как большинство детей у обезьяньих клеток, а именно копировать, превращаясь то в кенгуру, то в тигра, а то и в дикобраза... В детстве отец иногда журил его за это неумеренное лицедейство. Зато его собственные дети этот аттракцион просто обожали. Предвкушая, как они обрадуются совместному походу, он сегодня утром, как когда-то в детстве, снова вскочил как подорванный, несся по трассе на пределе разрешенной скорости, выключив кондиционер и опустив стекло... Он даже пел от радости! Да и девчонки тоже обрадовались! Вон до сих пор визжат наверху от возбуждения. А он-то еще боялся, что Луна и Лилли откажутся — дескать уже слишком взрослые для зоопарка, и ему придется идти туда вдвоем с младшей, десятилетней Эммой. Тоже классно, но все-таки не то... Но оказалось, он волновался зря. И шестнадцатилетняя Луна, и пятнадцатилетняя Лилли в один голос заявили, что не упустят шанс посмотреть на папу, копирующего павиана. После чего сразу понеслись выбирать наряды... А он остался пить с Даной кофе. И, похоже, зря...
— Ну так что? Договорились? После зоопарка?
И Тиль попытался подняться с места, широко улыбаясь своей фирменной, обезоруживающей «улыбкой красавчика Тиля Швайгера», обворожившей после его триумфа в «Бесславных ублюдках» у Тарантино миллионы женщин по всему миру. Когда-то эта улыбочка с хитрым прищуром и на Дану действовала безотказно. Но, видно, закончились те времена. Теперь жену одними улыбками не проймешь...
— Нет, Тильман, мы поговорим сейчас... Если не желаешь думать о Свенье, то должен подумать хотя бы о собственных детях...
Вот тебе и раз! Да разве он не о них думает? Да если они с Даной оформят свое расставание по всем правилам юриспруденции, то ребятам, не ровен час, придется потом делить наследство с какой-нибудь вертихвосткой... Ни одной из нынешних девчонок, особенно тех, что кружат вокруг таких, как он, — артистов, музыкантов, шоуменов, — нельзя верить на сто процентов...
Кто знает, что на уме у той же Свеньи... Да он и не собирается особо в это вникать. Тиль встречается с этой девушкой уже три с половиной года, и пока все шло как по маслу. У них отличный секс, Свенья всегда готова к зажигательной вечеринке или веселому розыгрышу... У него хватает денег, чтобы оплачивать ее милые девичьи прихоти, а у нее — ума, чтобы ничем, кроме этих прихотей, которые он так охотно выполняет, его не загружать... Свенья хочет смартфон? Она его получит... Свенья хочет на Гавайи? Она туда поедет... Но прихоти прихотями, вечеринки вечеринками, а делить с нею всю оставшуюся жизнь он не намерен. И то, что у него в этой жизни есть, — тоже... Конечно, он не миллионер, как Брэд Питт, но, видит бог, кое-чего добился. И то, что у него есть, нелегко ему досталось.
...Сыну преподавателей немецкого, которые в поисках новой работы переехали из немецкого Фрайбурга, где в 1963 году родился Тиль, в крошечный университетский городок Гессен, не приходилось ждать от родителей какой-то ощутимой помощи, кроме разве что блестящей дополнительной подготовки по всем гуманитарным предметам. Он использовал свой шанс на все сто, получив прекрасный выпускной балл, гарантировавший ему поступление на филфак местного университета. Но от мысли о том, что после нескольких лет зубрежки придется всю жизнь жить на мизерную зарплату учителя немецкого, Тиля буквально выворачивало наизнанку. Он бросил сначала университет, потом медицинский колледж, уехал в Голландию, где поработал охранником на ВВС, и снова вернулся... Когда друзья семьи, чьи сыновья и дочери один за другим получали университетские дипломы, задавали его родителям вопрос, что теперь поделывает их отличник Тильман, те смущенно отмалчивались... А теперь Тильман Валентин Швайгер богат и знаменит... Как-никак самый популярный в мире немецкий актер, режиссер нескольких кассовых лент, снятых за последние годы в Европе, владелец двух продюсерских компаний... И разве плохо, что все, что нажил, он хочет оставить только своим четверым детям? И, кстати, разве Дана не знает, во что им обойдутся расходы на адвокатов и раздел семейного бизнеса? Да они на все это ухлопают кучу денег... И зачем? Затем, чтобы он продолжал встречаться со Свеньей, то есть делал бы то, что он сейчас и так делает без всех этих хлопот? Все это он тысячу раз объяснял Дане и объяснит еще раз, если ей что-то непонятно... Тиль распалялся все больше, а Дана, слушая его, все чаще хмурилась.
— Да наплевать мне на твои деньги! — выпалила она вдруг. — У меня своих навалом! Но мне не все равно, что наши дочери видят, какой безответственный эгоист их отец — трахается с девочкой вдвое моложе его, при этом заявляя на каждом углу, что жениться на ней не собирается, трусливо лепеча какую-то тягомотину про сложности с оформлением бумаг для развода... Ты хотя бы понимаешь, что завтра какой-нибудь ублюдок так же будет поступать с нашими девочками, а они позволят ему это, потому что сочтут это правильно?!
Тиль, вспыхнув, вскочил со стула. Ну нет! Уж этот Данин выпад точно был лишним. Он эгоист? Он, проводящий со своими детьми практически все праздники и выходные, снимающий их в своих фильмах, звонящий им всем четверым со съемок по пять раз в день? К черту! Таких разговоров Тиль не потерпит. Вскочив, он шагнул к двери...
Но Дана, и сама, кажется, поняв, что хватила лишнего, удержала его за плечо. И как всегда бывало во время их размолвок, от ее прикосновения он сразу присмирел и, нахмурившись, вернулся на свой стул...
— Давай все-таки выпьем кофе, — примирительно сказала Дана и, вздохнув, сняла с плиты турку — никаких новомодных таблеток и капсул она не признавала... Даже подаренную кем-то кофемашину отнесла в свой офис...
Что ж, чашку Даниного кофе он действительно должен выпить. Такого кофе, какой варит жена, нигде больше не попробуешь... Он медленно, с наслаждением смакуя глоток за глотком, выпил остро пахнущий напиток. И, облизнув губы, примирительно похлопал жену по руке:
— Да брось ты, Дана... У нынешних девчонок все по-другому... Да если уж по-честному, ты и сама когда-то не слишком-то спешила под венец. Если бы не забеременела, мы, как ты выражаешься, трахались бы еще не один год...
— Неправда Тильман. Мы с тобой вовсе не трахались... Мы занимались любовью... И с первой ночи знали, что все это всерьез...
Смущенно умолкнув, Тиль уткнулся в свою опустевшую чашку. Дана права... С первой минуты знакомства, случившегося в 1993 году, они оба знали, что все будет всерьез... Когда они встретились, Дане было двадцать пять. Столько же, сколько сейчас его любовнице Свенье Хольтман. Он на пять лет старше Даны. У него за плечами были актерская школа в Кельне, в которой он наконец-то, на радость родителям, получил диплом и профессию, несколько сезонов, отработанных в театрах Кельна и Бонна, куча всякой халтуры вроде озвучивания порнофильмов, которой он на фоне хронического безденежья тех лет не гнушался, полдюжины ролей в сериалах (в том числе в «Линденштрассе» — хите начала 90-х, собиравшем у экранов телевизоров обе части объединенной Германии) и даже одна главная роль в настоящем кино, в фильме «Рискованные гонки», за которую Тиль удостоился своей первой кинонаграды... А американскую модель Дану Карлсен, получившую в родном Сиэтле два образования — экономиста и косметолога, — пригласили для фотосессии компании H&M, и она, всегда мечтавшая посмотреть Европу, с удовольствием ухватилась за это предложение. Тиль тогда тоже начинал пробовать себя в рекламных съемках...Так они и встретились.
Он сделал ей предложение на пятый день знакомства. Впрочем, настоящим предложением это, наверное, трудно было назвать. Никаких перстеньков в бокале шампанского или розовых букетов Тиль сроду не признавал. Просто он, сидя радом с Даной на скамейке в парке, приобнял ее за плечи и хмыкнул: «А почему бы нам не пожениться?» Дана, будто в ответ на удачную шутку, тоже хмыкнула: «Не так скоро...»
Украдкой взглянув на мужа, задумчиво перекатывающего по дну чашки кофейную гущу, Дана грустно вздохнула. За те годы, что они прожили вместе, она так и не призналась Тилю, что в тот раз отказала ему... из страха. Ей, уже по уши влюбленной в этого вечно ухмыляющегося парня, постоянно сыплющего шуточками, показалось, что Тиль просто-напросто ее разыгрывает. А когда поняла, что скоропалительное предложение было сделано всерьез, страшно испугалась: а вдруг Тильман, однажды обиженный ее отказом, никогда больше не захочет его повторить? Но он повторил. Ровно через два года, когда Дана сказала ему, что беременна. К тому моменту Тиль Швайгер, снявшийся в комедии «Самый желанный мужчина», уже считался восходящей звездой немецкого кинематографа. А спустя несколько месяцев он стал отцом мальчишки, которого они с Даной назвали Валентином...
Дверь скрипнула, и откуда-то из-под притолоки показалась лохматая голова восемнадцатилетнего сына, давно переросшего и Дану, и самого Тильмана:
— Пап, я тоже с вами пойду...
Для Тиля это и вовсе был триумф. Он, улыбнувшись, кивнул сыну:
— Отлично. Тогда поторопи сестер, а то они до вечера будут наряжаться.
Стараясь не смотреть Дане в глаза, чмокнул ее в висок:
— Кофе, как всегда, блеск...
И вышел...
Послав через открытое окно воздушный поцелуй детям, махавшим ей руками из машины, Дана вымыла и вытерла полотенцем чашки и турку и, повесив полотенце, не забыла аккуратно расправить его для просушки... Тиль, всегда дивившийся ее природной аккуратности, предусмотрительности и педантичности, часто говорил жене: «Иногда мне кажется, что ты больше немка, чем я сам». Что ж, такой уж, видно, уродилась... Тиль дразнил ее «фрау директор» и считал, что Дана по натуре — типичный менеджер... Ну и что в этом плохого? Да, в ней нет той легкой сумасшедшинки, которая всегда горит в глазах Тиля. Да, она постоянно заставляла мужа скрупулезно подсчитывать, какой у него будет гонорар, сколько налогов с него придется уплатить, советовалась со специалистами, насколько кассовым обещает стать проект, за который он берется. Тиля это не то чтобы раздражало, а как-то озадачивало... Но жена все равно упорно настаивала на своем.
Сколько Дана себя помнит, она во всем любила порядок, терпеть не могла, если с вечера не распланирован завтрашний день... Тильман другой... Он любит неожиданности, риск, драйв... Само собой, дети в нем души не чают. Он для них — вечный праздник, волшебный ветер, который подхватывает девочку Элли, чтобы унести ее из пыльного Канзаса в волшебную страну Оз... А на долю Даны остаются будни с вечными принудительными побудками по утрам, разбросанными по всей прихожей кроссовками и вечно переворачивающимися в неподходящий момент флаконами шампуня, которые ни один из ее четверых отпрысков, так же как их любимый папочка, после использования никогда не закрывает. Из-за внезапно охватившей ее жгучей досады Дана даже не заметила, что одна из сброшенных ею резиновых перчаток шлепнулась мимо раковины...
Почему? Почему Тиль всегда — и в те десять лет, что они были вместе, и в последние восемь, которые они живут врозь, — делает все как ему хочется, а она постоянно подлаживается к нему?
Едва забрав их с Валентином из родильного отделения, Тиль заявил, что всю жизнь мечтал о большой семье; теперь, когда у них уже есть сын, самое время подумать о дочери. Луна появилась на свет, когда ее старшему брату не сравнялось и двух лет. А еще через год родилась вторая дочка, Лилли... Само собой, что думать о карьере модели, как, впрочем, и о любой другой карьере, Дане стало некогда... Зато дела Тильмана шли в гору... В начале 1997-го на экраны Германии вышел фильм «Достучаться до небес», мгновенно сделавший его знаменитым. Картина о двух смертельно больных парнях, которые, прежде чем умереть, решают съездить к морю и для этого грабят автозаправку, банк и угоняют у гангстеров тачку, в которой лежит миллион долларов, побила все рекорды кассовых сборов. В течение следующего, 1998 года ее купили прокатчики практически всех европейских стран, а еще через год — и американцы. В своих бесчисленных интервью журналистам, от которых у Тиля теперь не было отбоя, он красноречиво рассказывал о том, как пошел под Рождество в книжный магазин купить подарок маленькому сыну, как встретил там режиссера Томаса Яна. Тот, разговорившись с Тилем, поведал ему о сценарии, по которому мечтал снять фильм, после чего они несколько часов проторчали среди книжных стеллажей, обсуждая будущий проект. А уже под конец встречи Тиль так воодушевился идеей Томаса, что заявил: он сам поможет доработать сценарий и даже станет сопродюсером фильма. Вот только о том, что идею организовать собственную продюсерскую компанию, первым проектом которой и стала счастливая картина, ему подсказала жена, он помалкивал. Впрочем, название Mr. Brown Entertainment Тиль придумал сам: в честь своего любимого фильма «Бешеные псы» и его режиссера Квентина Тарантино, который сыграл в собственной картине роль того самого «Мистера Брауна». С того момента как Тиль посмотрел этот фильм, бывший, на взгляд осторожной в оценках Даны, довольно спорным, съемки у Тарантино стали его заветной мечтой... И после удачного проката «Достучаться до небес» в Америке у Тиля появились шансы для осуществления этой мечты: талантливого, красивого и харизматичного немца приметили в Голливуде... А тут и давно скучавшая по родным Дана начала уговаривать мужа поехать в Штаты, чтобы дать наконец детям возможность познакомиться поближе с американскими дедушкой и бабушкой... Тиль сдался не сразу, отлично понимая, что в Голливуде он вновь превратится из звезды в парня, бегающего по кастингам. К тому же после «Достучаться до небес» он понял, что делать фильмы гораздо круче, чем просто в них играть. Увы, его новому фильму, названному Тилем «Белый медведь», в котором он не только стал продюсером и исполнителем главной роли, но еще и дебютировал как режиссер, не суждено было повторить успех «Достучаться до небес»... И вскоре после рождения Лилли семейство Швайгер двинулось за океан.
Машинально отслеживая дорожные указатели, Тиль гнал машину к зоопарку, вполуха слушая болтовню детей и вставляя в нее свои «ну, ясное дело» и «само собой». Черт возьми, почему все же они с Даной не остались вместе? Может быть, всему виной эти злосчастные годы в Голливуде, где бациллы фальши, предательства и подставы так и витают в воздухе? Там все только и делают, что разводятся, изменяют друг другу да плетут интриги... Не надо было вовсе туда ездить... Но Дана так его уговаривала... Дескать, именно сейчас, когда Шварценеггер и Дольф Лундгрен неумолимо стареют, Тиль с его нордической внешностью придется на «фабрике грез» как нельзя более ко двору. Конечно, у него нет такого роста и сокрушительной мускулатуры, как у великого Арни. Но его лицо маньяка-громилы, на котором время от времени расцветает обворожительно лучистая улыбка, — это настоящий клад, капитал, с которого при умелом вложении можно будет получить отличные проценты. О, эта Данина расчетливость... Ее пресловутый экономический колледж, корочками которого она так кичится... Ее стремление просчитывать наперед все и вся буквально сводило его с ума. На поверку все оказалось, конечно, совсем иначе. Нет, без дела в Голливуде он, само собой, не остался... Через несколько месяцев после переезда у него уже было на руках несколько контрактов... Но каких... Ему, уже привыкшему к главным ролям, снова предстояло играть чуть ли не в массовке. Да и на эти роли надо было проходить через утомительные кастинги, которые Тиль считал просто унизительными... Его фактурная нордическая внешность, на которую Дана возлагала столько надежд, сыграла с ним злую шутку — в ее тени лирический талант Швайгера оказался совершенно невостребованным... Единственным, кто сразу разглядел в нем настоящего актера, стал Стивен Спилберг, предложивший Тилю в своем новом фильме «Спасти рядового Райана» роль фашистского солдата, подло убивающего пощадившего его героя Тома Хэнкса. Роль, конечно, была что надо... Но Тиль, в котором родители-интеллигенты с детства воспитывали безоговорочное неприятие фашизма, не захотел стать солдатом вермахта даже на экране... Дана сразу предупредила, что здесь ему не Германия и до его высоких моральных убеждений никому дела нет. А вот отказа от роли у Спилберга голливудские снобы ему не простят. Наверное, ему стоило ее послушать...
За последующие пять лет он так и не сыграл в Голливуде ничего стоящего... Впрочем, два плюса у его американской эпопеи все-таки были. Во-первых, гонорары тамошних актеров не шли ни в какое сравнение с заработками их европейских коллег, и им с Даной удалось кое-что скопить. А во-вторых, в голливудской сумятице, как на блошином рынке, можно было отыскать настоящую жемчужину, продающуюся по дешевке. Именно там он и нашел сценарий под странным названием «Босиком по мостовой», которым буквально заболел...
— Пап, ну давай же... Давай, покажи...
Тиль прищурившись, будто прицеливаясь, посмотрел на пузатого пингвина, уморительно ковыляющего по краю бассейна... И в следующую минуту стал как будто раздуваться на глазах. Потом вернулись в Европу, а то что бы он делал тут один, без них? В следующие выходные надо будет зазвать детей к себе в Берлин и устроить «вечер разврата» с морем пепси-колы и горой чипсов... Дана такую еду начисто изгнала из дома. А какое детство без гамбургеров и картошки-фри? Успеют еще девчонки насидеться на диетах. А потом они посмотрят что-нибудь по DVD... Больше всего они любят «Красавчика», в котором когда-то снимались все впятером... Правда, Дана говорит, что фильм этот не для детских глаз, но они с детьми все равно каждый раз над ним хохочут... Ну а если Дана приедет вместе с ребятами, можно будет поставить «Босиком по мостовой». Им и о тех съемках есть что вспомнить... Они тогда с Томом, который тоже взял своего сына с собой, приволокли на площадку специальный вагончик для малышни. Что только в нем не валялось: ролики, плюшевые мишки всех размеров, бадминтонные ракетки, сачки... А по вечерам, закончив работу, они разводили для ребят настоящий костер... И Дана еще утверждает, что в Америке у детей было бы больше возможностей?
Узнав, что муж собирается вложить семейные сбережения в «Босиком по мостовой», фильм про парня-неудачника, влюбляющегося в девушку из психбольницы, Дана пришла в ужас. У них только что родилась третья дочь, они купили отличную виллу в Малибу, да и нужные в Голливуде связи тоже как будто постепенно завязываются: в «Гонщике» Швайгер снимался со Сталлоне, в «Ларе Крофт» — с Анджелиной Джоли, в «Короле Артуре», со съемок которого он только что вернулся, — с целым ансамблем многообещающих английских актеров, так же как и сам, начинающих свое восхождение на голливудский Олимп.
Но Тиль уперся как бык. Оказалось, что в Ирландии, где снимался «Король Артур», он отказался от номера в дублинском отеле и снял неподалеку от места съемок деревенский домик, где каждый вечер и каждое утро, пока коллеги по группе были в дороге, усаживался за письменный стол, чтобы дорабатывать заветный сценарий. К моменту отъезда из Ирландии работа была окончена. «Том уверен, что мы сделаем отличный фильм», — с воодушевлением убеждал он Дану. Том Циклер был немецким продюсером, когда-то работавшим с Тилем и Томасом Яном над «Достучаться до небес». И решение Тиля снова сотрудничать с Циклером означало только одно — снимать фильм они будут в Германии. «Мне сорок лет, и я больше не хочу ничего ждать», — сказал он Дане...
Черт, единственное, о чем он жалеет до сих пор, так это о том, что Дана не увидела, как он готовил и планировал те съемки. Он видел каждый кадр своего будущего фильма, знал, какой в нем должен быть свет и какая зазвучать музыка... И хотя он не строил всю группу, как армейский сержант, люди слушались его, и у них все получалось... Если бы Дана увидела все это, она, может, наконец перестала бы считать его таким уж раздолбаем и поняла бы, что он тоже умеет планировать и организовывать... Главное — знать, зачем ты все это делаешь...
Дана с Эммой приехала к самому концу съемок. Он даже уговорил жену сняться в одном из недоснятых эпизодов. Но... Что-то между ними в то лето навсегда разладилось... Будто пронзительный фильм о любви, снятый им, забрал эту любовь у них с Даной... Вскоре после того как фильм «Босиком по мостовой» вышел на экраны, Тиль с женой объявили о том, что отныне будут жить отдельно...
...Услышав топот и хохот в прихожей, Дана отставила в сторону ноутбук. Что ж, похоже, Тиль опять добился своего: дети, как обычно, в восторге от папы, а тяжелый разговор, которого он так боится, опять отложен. Сейчас они все вместе будут пить чай, как всякая нормальная семья, и как будто никакой Свеньи и в помине нет. Как только эта девчонка терпит такое отношение? Впрочем, зачем себя обманывать? Конечно, Дану меньше всего заботят чувства Свеньи. Все дело в том, что ей самой до смерти надоел этот унизительный статус «соломенной вдовы». Интересно, задумывался ли Тиль когда-либо, каково фрау Швайгер едва ли не при каждом интервью слышать этот идиотский вопрос: «Почему вы не даете Тилю развод? Как вы относитесь к любовнице мужа?»
И зачем только она восемь лет назад согласилась на его дурацкое предложение пожить врозь, не оформляя развод до поры до времени? Может, потому что ее тогда, как и самого Тиля, до смерти пугало принятое ими же самими решение? Ей никогда не забыть тот вечер, когда они объявили о своем разъезде детям. После каждого слова у Даны перехватывало горло... Да и Тиль сидел бледный как полотно. Маленькая Эмма, будто чувствуя беду, хныкала у Даны на руках, а Валентин, Луна и Лилли молча, во все глаза смотрели на мать с отцом, абсолютно ничего не понимая. Да, наверное, они с Тилем и сами не понимали, что творят... Удержись они тогда от рокового шага, может, все и улеглось бы? Но теперь пропасть уже слишком глубока и дороги обратно нет. Она с этим смирилась. И Тильману пора сделать то же самое. В конце концов, он ведь сам этого хотел... Он должен наконец понять, что у Даны своя жизнь. Да, в отличие от него самого у нее нет постоянного друга... Но, черт возьми, у нее есть Bellvbutton!
После расставания с мужем Дана поначалу хотела вернуться к родителям в Сиэтл, но дети так невыносимо скучали по папе, что она осталась в Гамбурге, где Тиль купил им виллу. Чтобы уйти от постоянно грызущей тоски и не утонуть в бесконечных суетных заботах о четверых детях, Дана взялась продвигать маленькую компанию по продаже косметики для беременных и новорожденных. Вместе с подругами Урсулой Карвен, Катей Эмске, Аннет Боде и Астрид Шульте, такими же, как и она сама, многодетными матерями, они основали эту компанию еще в тот год, когда Дана ждала Лили. Но несколько лет развитием Bellvbutton попросту некому было заниматься: все совладелицы компании что ни год рожали... Так что теперь, через семь лет, никто не верил, что у Даны что-то получится... Никто, кроме нее самой.
Неожиданно пригодилось все: и собственный материнский опыт, и знание маркетинга, и образование косметолога, и даже навыки модели, а еще — умение держать улыбку, находить лучший ракурс... Как заведенная, она вставала ежедневно в шесть утра, везла детей в школу, а потом бежала в офис... И дело пошло! Очаровательную фрау Швайгер стали приглашать в телешоу и жюри детских конкурсов, Дана занялась благотворительностью... За несколько лет продажи выросли в десятки раз, помимо интернет-магазина компания обзавелась еще и несколькими бутиками, к косметике добавились одежда для будущих мам и их детей, мебель... О Bellybutton заговорили как о компании, заботящейся не только о прибыли, но и о своих потребителях. И Дана совершенно не собирается останавливаться на достигнутом! А вот имидж слишком свободомыслящей дамы, как должное воспринимающей любовниц своего все еще законного мужа, на пользу ее сугубо консервативному бизнесу явно не пойдет. Вот так-то! И все это она тоже скажет Тилю напрямик... А дальше пусть думает и делает, что хочет... Им обоим пора преодолеть свои страхи, перерезать пуповину и сжечь мосты... И как бы Тиль ни выворачивался, нет смысла откладывать этот неприятный разговор... Она твердо решила, что их развод пора оформить по всем правилам...
И Дана решительно направилась в гостиную.
Сидя на полу перед диваном, Тиль храпел, положив голову на подлокотник. Мирно посапывал привалившийся к отцовскому плечу Валентин, девочки, зарывшись в груду подушек, хрустели бездрожжевыми хлебцами, а на экране резвились Том и Джерри...
Несмотря на восемь лет, прожитых врозь, Дана и Тильман Швайгер так и не оформили официально свой развод. За эти годы Тиль успел осуществить свою мечту и сняться у Квентина Тарантино в роли «хорошего немца» Хуго Штиглица. Иногда он снимается и у других американских режиссеров, благо их с Даной дети частенько гостят у дедушки с бабушкой за океаном и у Тиля всегда есть повод туда прокатиться. Но его главный зритель конечно же живет в родной Германии. Для него он и снимает что ни год по фильму, как правило, смешному. «Немцы не любят боевиков. В жизни нашей страны и так было слишком много войн... Теперь мы предпочитаем смеяться»,— говорит несостоявшийся голливудский громила Швайгер и охотно смешит всех: от зрителей до собственных детей. Тильман остается образцовым отцом, а Дана — примерной матерью... Что же до иногда появляющейся в компании с семейством Швайгер Свеньи Хольтман, то порой ее принимают за их старшую дочь...
(с) Антонина Нарыли