Планета Мир под ударом: её вновь атакуют пришельцы с Мориора. Пылает вторая звёздная война — цивилизация стимпанка против биотехнологий. В арсенале обеих сторон есть медиумы, способные вещать через эфир. Кроме того, существует загадочный «ключ власти», оставленный легендарными посланцами небес в допотопную эру. Волею судьбы в бурю войны и политики втянута компания девушек из разных сословий, наделённых дарами вещания и полёта. Им, назвавшим себя Тёмными Звёздами, предстоит найти общий язык и с риском для жизни прикоснуться к древним тайнам двух миров.
Отрывок из книги:
Жаркая летняя ночь. Аромат цветущих магнолий. Погода - мечта астронома! Ясное безветренное новолуние. Такая тишина, что слышно пение цикад в долине. Телескоп под куполом двигался вслед за небесным сводом, не отклоняясь от объекта наблюдения.
Как в любом казённом учреждении, на угловой полке - алтарик. Суровый Громовержец — в левой руке шар-планета, в правой Молот Гнева. По сторонам от Отца Небесного - добрая Дева-Радуга и крылатый Ветер-Воитель. Больше всего в обсерватории почитали хозяина погоды - Ветра. Когда начиналась ночная работа, к ногам крылатого Воителя ставили новую свечу и шептали, кланяясь алтарику: «Избави нас от облаков, туч и дождя. Да будут небеса прозрачны и чисты».
Кроме сложной и громоздкой фотокамеры, у телескопа сидел живой наблюдатель.
Главный объект планета Мориор, кроваво-красный шарик, слегка дрожащий в потоках атмосферы.
Дни шли за днями, превращаясь в месяцы. Над обсерваторией шумели дожди, бушевали осенние штормы, нависали снеговые тучи, но место было выбрано удачно — вновь очищалось небо, давая простор зоркому телескопу. Там, на Мориорс, тоже менялась погода — только вдвое медленнее. Полушария красной планеты поочерёдно белели от снега, затем темнели в сезон половодья. потом покрывались жёлто-зелёной пеленой растений.
Месяцы, годы. Астрономы привыкли к чередованию сезонов. Наблюдение стало рутиной. Но планеты медленно сближались. Наступило противостояние.
И вот в одну жаркую летнюю ночь...
— Гере приват-доцент, - аспирант с волнением оторвался от окуляров, - вижу вспышку! Вспышка в южном полушарии!..
— Вы не ошиблись? — приват-доцент нетерпеливо занял его место.
Мало ли что — усталость, напряжение... Порою утомлённые глаза жестоко шутят с астрономами.
Еле видимое пятнышко свечения мерцало на лике Мориора — такое крохотное...
...такое ужасное.
«Боже... Это выстрел катапульты».
— Фотографируйте! У нас должно быть веское доказательство.
«Да. парень, не зря ты столько ночей провёл у телескопа.
Выследил свою удачу».
— Поздравляю, коллега. Боюсь, вы войдёте в историю.
— Вы полагаете?.. — молодой аспирант трепетал.
— Уверен. Они стартовали. Через семь месяцев будут здесь.
— Но это означает...
— Война. — Глядя, как медленно тает зловещая вспышка, приват-доцент почувствовал, что близок к обмороку.
Так мало лет для передышки!..
Хладнокровные дьяволы опять начали снаряжать свои шары, набитые личинками живых машин, оружием, безжалостными воинами.
«Прошлая неудача их не обескуражила. Но — почему неудача?.. Почему мы считаем, что они хотят победы в честном бою? Они воюют по-другому. Зарылись в землю, где их не достать, ждут своего часа... как семена в пустыне - когда прольётся дождь, они взойдут. А мы? Что делать нам?..»
В минувшую войну, едва окончив магистратуру, он по зову сердца записался в армию. По глупости - в пехоту, которую броневые черепахи дьяволов косили и топтали как траву. Лишь после несчётных жертв и разрушений чудом удалось остановить пришельцев, а затем — погнать вспять, в ямы-кратеры. Власти громко обещали: «Больше никогда! Мы встретим их во всеоружии! Они не выйдут из своих ям!»
«А мы действительно готовы?..»
Тонны золота ушли на новое вооружение, сотни тысяч людей встали под ружьё, погибли, стали калеками. Разразившийся кризис породил толпы нищих и неучей — деньги отнимали у народных школ, у богаделен. Богатство исчезало без следа в прорве войны. Развитая часть планеты истощилась, выдохлась в пляске смерти. А отсталые народы даже не заметили, как старшие братья отчаянно бьются, спасая Мир, - они просто плодились, как животные, сильные своим чистом и равнодушные в своей тупости...
Зачем прогресс, изобретения, если хлеб пожирает армия, а детям достаются корки, если лучшие парни уходят — от плуга. от станка — в казармы, чтобы учиться убивать?..
И едва жизнь начала налаживаться - вновь планета войны посылает своих дьяволов.
Астроном понял, что не сможет видеть в газетах сводки о потерях, фотографии руин. Если бы не семья - впору наложить на себя руки, не дожидаясь, пока «тёмная звезда» с рёвом обрушится на Мир.
«Это какой-то суд Господень над землёй, которая не умеет собой распорядиться!..»
- Надо срочно телеграфировать в столицу, — сдавленно проговорил он, опустив голову. - В имперскую канцелярию. Под грифом «строго секретно». Они должны знать... Но население пугать нельзя. Будет паника... Пусть поживут спокойно хоть семь месяцев.
- Надо рассчитать траекторию «тёмной звезды», — заметил аспирант, кое-как уняв нервный озноб, — вычислить место её падения.
Из формулы «наука и жизнь» он запомнил лишь первое слово, а второе выкинул. Слишком молод. Будь у пего дети, ои думал бы иначе.
- Займитесь этим, коллега, - вяло махнул рукой приват-доцент. — А я сделаю свои расчёты — сколько будет стоить фунт хлеба в следующем году.
Кончился год, и наступил другой.
После новогоднего праздника началась мокрая метель, небо плотно заложили тучи. В арсеналах и гарнизонах, на железных дорогах, на авиабазах шла спешная подготовка. Армейский телеграф без роздыха гнал депешу за депешей.
Вестовой-ефрейтор взбежал по лестнице в квартиру офицера, откозырял, вручил хозяину пакет:
Ваше благородие, распишитесь в получении.
- Милый, что там? - молодая жена пыталась заглянуть через плечо мужа.
А офицеру сжал сердце зимний холод. Приказ был пропечатан в бланке одним словом, твёрдыми буквами пишущей машинки: «Комета».
- Меня вызывают. Срочно. Надо ехать сейчас же...
Прощальный поцелуй, пылкий и печальный, с привкусом слёз и помады.
«Господи... вдруг не вернусь?»
Жарко пылали топки паровозов - от приморской Эренды на юг, вглубь материка, шли поезда, нагруженные всем, что заводы могут дать армии: патронами, снарядами, орудиями.
И люди, люди в рыжих дощатых вагонах с надписью «40 человек или 8 лошадей» — мужчины в военной форме.
Зрелые и молодые, безусые и бывалые, с трубками или папиросами в зубах. Они лихо сплёвывали на присыпанную снегом насыпь, задорно свистели девицам, стоявшим на полустанках, делово толковали о винной порции — «Когда раздача-то, браток?» — и серьёзно хмурились, поглядывая на тёмные горы у горизонта.
За лесистыми горами - хлебная Гатара. южная житница империи, в эту пору — белая, пустынная, с дымками деревень и редкими, тусклыми вечерними огнями.
На пути к Гатаре первыми пропускали воинские эшелоны. Товарные, пассажирские и даже почтовые ждали, уступая дорогу армии. Зачехленные тягачи, обитые жестью транспортные сани, глухие вагоны с красной меткой «Опасно — ЯД!». Стоянка, загрузка углём и заправка водой. Дня согрева - чарка водки на брата.
- С Новым годом, служивые! Куда путь держите?
- Проходи мимо. Нам знать не велело, а вам тем более.
Пьяный зевака на станции пятился, сдвинув шапку вперёд и почёсывая затылок. Эхма! Что там, на платформах под брезентами?.. Ракеты? Рядом часовые с ружьями, штыки иримкнуты... Важное дело! Должно быть, манёвры.
Сдвинулись флаги семафора, закаркал рупор:
- По третьей линии проходит литерный состав!
Одетый в железо, дыша из труб дымом пополам с искрами, с лязгом и гулом, взметая позёмку. — бронепоезд! Башни глядят насторожёнными пушками, торчат шестиствольные картечницы.
В замешательстве, пожёвывая ус, полковник читал срочную телеграмму: «Причине снегопада зпт потепления погода нелётная зпт велик риск обледенения дирижаблей тчк приказ действовать без поддержки авиации».
- Ах, гром в душу! Эту погоду — ешь её дьяволы!..
Миновав горы, эшелоны стягивались к одному месту на карте. Вдоль путей - поля под снежным саваном. Холмистая даль затуманена сизой дымкой. В безмолвии спящей страны — лишь стук колёс по стыкам и тревожные гудки. На стоянках полковой священник исповедовал и отпускал грехи, а старший писарь опечатывал и клал в железный ящик завещания. Все нюхали воздух — какая погода?
- Сыро. Аэронавты не взлетят. Враз на дирижабль тонн десять льда налипнет. Столько же бомб вычитай в минус...
Дьявольская сволота нарочно подгадала, когда с неба грянуть!
В вагоне у печурки ветеран-фельдфебель внушал новобранцам:
- Ребята, чур, без страху. Помирать — один раз. А ты гляди на меня и думай: воевать так, чтоб победить. Мы отдельный корпус, «охотники за звёздами»!.. Я б и дальше с бабой нежился, но видишь — сам вызвался в полк, потому что - надо божий Мир спасать...
Тягостное время уходило день за днём, как часы перед казнью. Высадились, встали лагерем в пустом селе - жандармерия заранее эвакуировала и крестьян, и скот. Только рыжая кошка жалобно мяукала, сжавшись в углу: кругом топот, гомон, лязг, рокот паровиков!.. Молодой офицер наклонился, подманил её.
- Поручик, оставьте! Нам не до зверюшек.
- Жалко. Всё-таки душа живая. - Взяв кошку на руки, офицер гладил её, а рыжая доверчиво урчала, тёрлась о его шинель.
- Да вы прямо дрессировщик, Вельтер. Вам бы в цирк... Лучше займитесь расстановкой караулов.
Дело закипело - готовили пусковые станки ракет, ладили бомбомёты дымовой завесы. Химики в своих палатках на отшибе заливали жидкий газ в боеголовки. Подтянули провод от железнодорожной станции. Кто знался со связистами - то и дело бегали спросить:
- Ну, что там? Где упадёт?
- Здесь или рядом. Обсерватория даёт погрешность в сто миль. Главное, чтоб не прямо в нас. а то по маковку в землю вобьёт...
Последнюю ночь многие не спали. Лежали, шёпотом ругались и молились, слушая: когда же?..
Кошка наблюдала, как поручик при свете керосинки пишет жене: «Когда ты получишь моё письмо, война уже начнётся. Пожалуйста, не бойся за меня, наш полк прекрасно вооружён. Поезжай к родителям, там будет спокойнее. Я нашёл здесь премилую кошечку, она тебе понравится — рыжая с белой манишкой, кончик хвоста и лапки тоже белые...»
Утром первой всполошилась кошка - перед завтраком, едва кашевары разогрели полевые кухни. Заметалась, потом стала скрестись в дверь с тоскливым мявом, будто просила: «Выпустите!» Минуту спустя в потёмках над далёкими горами послышался глухой, громадный рокот, словно голос огнедышащей горы. Лагерь замер, потом вмиг засуетился, раздались крики: «Поротно - стройся! Заводи тягачи!» В беготне сборов все невольно озирались на зловещий звук.
Сверкнуло в тучах. Затлело ржаво-красное сияние, с каждым мгновением всё ярче разгораясь. Летящий грохот стал рёвом, он сотрясал небо. Тучи разорвались, багровый шар пламени наискось пронёсся над землёй, с треском и вспышками канул за горизонт — сквозь холодную утреннюю хмарь издали донёсся гул падения.
— По саням! Быстро, быстро! — надрывались командиры.
Спереди лыжи, сзади катки с гребнями-зацепами — паровики поволокли по снежной целине широкие, как баржи, сани со штурмовой пехотой и ракетными станками.
— Согласно расчётам, мы ближе всех к кратеру. Времени в запасе мало... - цедил полковник, пытаясь в бинокль рассмотреть, что творится в той стороне, где упала «тёмная звезда». -Успеем подойти, открыть огонь - надежда есть. Запоздаем -будет пекло. Без авиации придётся ту то... Лишь бы другие полки поскорей подтянулись!
Те офицеры в штабных санях, кто получил звание в мирное время, слушали с напряжением. Впереди был мрачный горизонт, за ним их ожидала неизвестность. Там среди развороченного поля дымился свежий кратер.
Оставшиеся в лагере нет-нет да глядели вслед ушедшим тягачам.
Серый день мало-помалу разгорался; бестеневой свет неба лёг на поля. Тишина угнетала. Ветер уносил тучи, в просветах заголубело небо, но над горизонтом висела тьма - она всегда сгущается над кораблём дьяволов.
Вот взлетели мощные сигнальные ракеты: «Мы вступили в бой».
Едва растаял свет ракет, как замерцали яркие беззвучные зарницы — ядовито-жёлтые, они пульсировали в тучах.
— Что это, ваше высокоблагородие? — поручик часто дышал от волнения.
— Погибель, — ответил сквозь зубы капитан лагерной базы и, опустив бинокль, бросил телеграфисту: — Передай в штаб — против наших лучевые пушки.
Новые ракеты взвились: «Переходим к обороне». Над холмами появилась тучка дымовой завесы.
— Ну, дай бог удачи наводчикам! - осенился капитан. Теперь вся надежда на пусковые станки... если батареи живы.
Но больше сигнальных огней не было.
В молчании выждав время, капитан деревянным голосом скомандовал:
— Свернуть лагерь. В сани — только людей, оружие, кассу и канцелярию. Через час скорым маршем отходим к станции.
— А... палатки, кухни?
— Всё бросить! фуры с провизией - заминировать, продукты - отравить. Не подорвутся - пусть едят. Скоро их машины будут здесь.
Поручик предложил было:
— Может, ваше высокоблагородие, оставить группу... чтоб помогли отступающим? Я с моим взводом...
Но капитан безнадёжно покачал головой. Лицо его окаменело от горя и злобы:
— Помогать некому. Из полка остались только мы.
Гудящая пустота накрыла поручика. Как — «некому»?.. Жёлтый отсвет в тучах — и никого не осталось? Все, с кем ещё вчера спорили, пели, сидели за одним столом...
Откозыряв капитану, он понял, что рука дрожит. В лагере забурлила сумятица:
Готовь мины! Сапёры бегом, бегом! Ставь под провиантские фуры!
— Где командир химроты?
— Ваше благородие, приказано залить котлы на кухнях крысомором...
— К чертям! При чём тут я? Отрава у аптекаря!..
— Первое отделение — взять под охрану денежные ящики, — собрал солдат поручик. — Погрузить, глаз не спускать! Второе — помочь писарям. Третье... кто-нибудь видел мою кошку?
С ровными, словно удары метронома, промежутками «тёмные звёзды» падали на Мир - одна или две в месяц, как срок ляжет. Весна, сев, лето - уже десяток новых кратеров, десять зон смерти... хорошо хоть, не все в империи! Кузница дьяволов на Мориоре устали не знала, отправляя шар за шаром.
Поля на хлебных равнинах Татары, где упал первый корабль, поросли сорняками. Ни сеять, ни собирать урожай некому — дикие заросли, брошенные сёла, руины. Вместо мирного народа — воинские колонны, вместо телег и экипажей — пушечные самоходки. Шпили церквей, колокольни сбиты лучами дьяволов. Одичавшие псы охотились на инопланетных тварей — и наоборот. Свиноподобные чудища шастали в полях бурьяна, прятались в оврагах и разбойничали по ночам, отыскивая живность. чтоб сожрать её с костями.
Славная своей пшеницей провинция к югу от Бальных гор стала краем нескончаемого бедствия. Отсюда шли голодные беженцы и погорельцы, бывшие хлеборобы, а их место занимали солдаты. На штабных картах центр Татары был обведён алым кругом - мёртвая зона. Вокруг него смыкались зубчатые линии оборонительных рубежей.
Вдали от боёв генералам легко было рисовать карандашом окопы, а на деле...
Тут и там желтели безобразные проплешины удары химических бомб армии и ядер с ядом, вылетавших из кратера, - и чёрные горелиша, следы работы огнемётов. С границ мёртвой зоны по кратеру били ракетами, а с высотных дирижаблей сбрасывали бомбы. В заросших полях множились воронки, но дьяволы уже глубоко зарылись — можно было пробить лишь их верхние ходы и галереи.
Поручик Вольтер получил звание штабс-капитана и личное дворянство. Теперь он командовал взводом разведки, заодно занимаясь диверсиями. Лично взваливал на спину ранец с взрывчаткой или флягу кислоты, чтоб боеприпасы в рейде распределялись поровну. Уитер-офицеры и солдаты были готовы за ним хоть в кратер.
Он завёл бизонью винтовку с гранёным стволом и клиповым затвором, бившую тварей наповал за двести мер. Обойму крепил слева на предплечье, легко делал двадцать выстрелов в минуту — даже стая не уйдёт.
— Надо мазаться их кровью и жиром. — учил он молодых. — Ловушки дьяволов распознают на «свой-чужой», так можно пройти мимо них без опаски.
— Как у дикарей-охотников, гере штабс-капитан!
— Именно, прапорщик. Мы на охоте, дьяволы - дичь. Здесь нет правил. Если им наплевать на законы войны, то нам незачем миндальничать. И ещё - за день до рейда никакого табака, ни капли водки. Запахи они чуют издалека.
Запретная зона у кратера - рай удальцов, любителей азарта. Здесь свой язык. «Черепаха» - большая бронемашина дьяволов, «чудо-юдо» или «ходок» — средняя, «жук» — малая, «урод» — нелюдская тварь-машина.
Теряя разинь, солдаты учились угадывать дрожь земли до того, как вылезет «жук» или «ходок», отбегать, снимая со спины трубу с ручной ракетой. Амулетом взвода была рыжая кошка Миса — умелая мышатница. Она слышала, как в глубине крот-урод прокладывает ход. Приседала, сжималась, насторожив уши, потом скребла белой лапкой: «Он здесь!»
По ней и взвод звался Рыжие Коты.
Штабс-капитан без устали писал заявки в штаб зоны: «Прошу выделить медиума для допроса противников на месте захвата». Как же, дадут они!.. Вещуны - товар штучный, на учёте, и половина из них - юбки. Явится такая барышня — жди сумбура. Рыжие Коты враз вспомнят, что где-то есть мирная жизнь, танцы, нежность и галантность.
И вдруг - свершилось! Пришёл сержант из полевой жандармерии, в форме полка принца Цереса. По манерам - городской простолюдин. Среднего роста складный крепыш, шатен с рубленым хмурым лицом и тёмно-коричневыми, почти чёрными глазами. Парень замкнутый, мутный.
Прибыл в ваше распоряжение, гере штабс-капитан. Я медиум. Нижайшая просьба звать меня по позывному - Нож.
Комвзвода выгнал всех, чтобы поговорить с Ножом наедине.
— У нас не таятся, сержант. Обстановка не та. Сегодня жив, завтра нет. Давай начистоту. Что там было с Его Высочеством? Почему принца сняли с командования, отправили в Западный береговой округ?
— Так в газетах же писали... — сержант прятал глаза.
— Мало ли что напишут. Ты из полка, должен знать.
— Принц хотел империю объединить, — голос жандарма звучал сдавленно. - Красного царя арестовать... да сорвалось, выдали его.
Кто выдал план Цереса, Нож и под пыткой не сознался бы. Иначе в первом же рейде свои угостят пулей в затылок. «Сегодня жив, завтра пет».
В раздражении Вельтер ударил кулаком по столу. Пепельница подпрыгнула, бутылка звякнула донцем, повалилась, покатилась — Нож едва её поймал.
— Что ж вы... такого вождя потеряли!
— Окружили нас, гере штабс-капитан... белая гвардия, с броневиками и картечницами. И с воздуха накрыли.
- Эх... Принца нам позарез не хватает. С ним бы мы развернулись. Жаль, не дали ему повоевать с дьяволами... Думаю, Его Высочество поставил бы дела иначе, жёстче.
- Святая правда, гере! - пылко ответит сержант. — Принц... он бы взялся!
- Ну, нечего впустую толковать, — уже холодней молвит штабс-капитан. — Будем исполнять, что предписано. Ночью в рейд.
Поговори с прапорщиком, он тебе всё объяснит - как ходить, как прятаться. Старайся, Нож. Правит у нас два - драться за империю и любить кошку Мису. Умри, но чтоб с её хвоста и волос не упал.
Вышли в полной тьме новолуния. В вышине без огней плыл патрульный дирижабль - чёрный на чёрном. За рощей вдали выли голодные уроды, но к идущему цепью взводу не совались — знали, что опасно. Подкоп в сторону ракетных батарей Миса услышала два дня назад. Опыт подсказывал: дьяволы вот-вот установят в каморе под землёй фугас.
Когда прибыли на место, взвод залёг. Медиума — в сторону, он будет нужен потом. Летняя ночь обманчиво тиха, воздух тёплый, как парное молоко, но сырая земля холодна. Припадёшь ухом, ладони прижмёшь - чудится, что в земной толще роет, ползёт урод, волоча за собой тушу фугаса...
Перед рассветом - едва птички в роще запели - командир дал знак: «Начали!» Взрыв оглушил Ножа. Где стоял заряд -провалилась земля. Рыжие Коты спрыгнули в провал, пошла пальба и резня. Минута, другая — шум стих.
- Нож, сюда!
В ямине среди обрушенных глыб и куч земли громоздилась груда пузырчатого студня. В низкий лаз тянулись кабели вроде гигантских червей — их уже изрубили сапёрными лопатками. Несколько тел — подземные минёры. Над последним живым стоял Вельтер с револьвером.
- Спроси его, где ещё подкопы? Что они замышляют? Ответит - оставлю в живых.
Раненый дьявол - совсем вьюнош, черногривый, с раскрашенным по-дикарски лицом, затянутый в гладкую бурую кожу - сплюнул кровь и прохрипел:
- Мы убьём ваших мужчин и возьмём ваших женщин. Так будет.
- Он что, не понял?.. — нахмурился офицер, выслушав перевод.
Вглядываясь в лицо юного дьявола, Нож старался предельно сузить луч слуха, прочесть движение мысли. Такое лишь маститым вещунам под силу, но попытаться можно, вдруг уловишь. От усилия сержант побледнел, лоб покрылся испариной - тщетно! На пути луча - незримая преграда.
- И не поймёт, ваше благородие. Вез толку стараться -на него печать наложена.
- Огнём прижечь - заговорит! - не особо вникая, процедил комвзвода.
- Хоть ракетной горелкой пали — не проймёшь. Печать — сила страшная.
- Какая печать?.. Что ты мелешь?
- Вроде заклятия, как цепенящий сон наяву. Дано ему слово — теперь он сам не свой, пока не исполнит. Жрецы-дьяволы это умеют...
Как это умеют вещуны Мира, Нож благоразумно смолчал. Уж наверное, нянька в детстве сказывала Вельтеру: «И навёл колдун волшебный шип...» Должен знать.
- Хм!.. А как его расколоть с печатью?
- Никак. Кто налагал — тот и снимет. Я не сумею.
- Ладно. Нет — так нет. — Прицелившись в голову дьявола, штабс-капитан нажал на спусковой крючок. — Фугасную жижу полить кислотой. Лаз подорвать. Уходим.
- А всё же, ваше благородие, дело у нас ладится! — с подъёмом сказал Нож, выбираясь из ямины. — Гром поможет — к осени раздавим кратер...
- Стратег-ясновидец выискался... — Вельтер нервно фыркнул. - Завтра же рапортую в батальон - сержант предсказывает скорую победу.
Рыжие Коты, кто это слышал, рассмеялись - нервно, ещё в горячке после схватки, - а Нож с хитрым прищуром улыбнулся:
- Верно говорю вам, гере. Все приметы в нашу пользу.
- Ну-ка, проясни.
- Знать, туго дьяволам приходится, раз без печати их в рейд не отправишь...
 | Людмила и Александр Белаш. Темные звезды |