Второе десятилетие нашего века, с 2010 по 2020 год, ООН объявила посвященным пустыням и борьбе с опустыниванием. Конкретнее — той глобальной борьбе, которую международные организации ведут вот уже пятое десятилетие. Самое время осмыслить, каков баланс сил, кто же побеждает — и есть ли в этой схватке человеческие жертвы.
Цивилизация вышла из пустыни. Великие культуры древности, зародившиеся на Ближнем Востоке, шли своим грандиозным историческим путем через пески. Залогом благополучия этих культур были ирригационные системы. Колоссальная оросительная индустрия позволяла им, развиваясь, практически не выходить за пределы зеленых оазисов, ставших их колыбелями. «Плодородный полумесяц» так и не превратился в полную луну; древние земледельческие цивилизации существовали в окружении пустыни — и, если быть совсем точными, мало-помалу расширяли свои сельскохозяйственные угодья, но это не было похоже на решительный бой с пустыней. Это было не экстенсивное разрастание — а интенсивное освоение.
Теперь считается, что возможности для борьбы с Сахарой и другими пустынями есть только у «продвинутого Запада». Но ведь и история Европы, и история Соединенных Штатов — это та же экстенсивная гонка за землей и ресурсами. Действительно ли мы в ней больше не участвуем?
Отвоевывание плодородных земель у пустыни, заградительные кордоны на пути песка, наступления людей на песчаную стихию и ее контрнаступления... Уже сам язык свидетельствует: ведутся военные действия. А значит, есть и жертвы среди мирного населения. Останавливая распространение песка — во имя заботы обо всем хорошем, от сохранения климатических механизмов до роста сельскохозяйственного производства в засушливых зонах и увеличения благосостояния живущих там людей, — европейцы со своими международными инициативами продолжают пользоваться логикой, привычка к которой выработалась у них еще в колониальные времена. Экспорт плодородия и питьевой воды нередко работает так же, как «экспорт демократии».
Африканский фермер Якуба Савадого, живущий на границе Западной Сахары и Сахеля, столкнулся с тем, что опустынивание сделало его землю непригодной для пахотного земледелия. И попробовал решить проблему традиционным способом. Якуба двадцать лет работал над тем, чтобы предотвратить разрушительное действие горячего ветра, задержать воду в земле, сделать почву плодороднее. Он высаживал деревья — и рассказывал о том, что они творят чудеса, охлаждая воздух, их корни работают подобно насосу, поставляя влагу в глубину почвы и удерживая ее там. Другая техника, которую он использовал, — так называемые каменные пояса: невысокие тонкие каменные заграждения замедляют отток воды и способствуют тому, что пылевые наносы распределяются по полю, создавая дополнительный плодородный слой. Кроме того, он прибегнул к традиционному способу задерживать в почве дождевую воду — а дожди в этой местности действительно обильные, хотя и редкие. Выкапывать специальные ямки (заи) для удержания влаги обитатели этой местности умели давно, но Якуба обновил технологию, начав заполнять их навозом и листьями. Это позволило изобретательному африканцу призвать к себе в помощники... термитов — насекомых привлекает то, что лежит в лунках, и, роя ходы на поле Савадого, они рыхлили его землю.
Эта продуманная и тонкая система, в которой нет ничего, кроме наблюдательности, изобретательности и почтения к местным традициям землепользования, позволила Якубе Савадого за два года вернуть плодородие 50 акрам запустыненной земли. Тогда-то и началась настоящая драма. То, что было до этого, — просто трудная, но посильная работа.
Стоило ферме вырасти до представительных размеров, как оказалось, что Якуба Савадого в первую очередь не трудолюбивый африканский крестьянин, одновременно новатор и традиционалист, а гражданин государства Буркина-Фасо. Земля была у него конфискована — в пользу соседнего города, по государственному закону, защищающему развитие городских поселений. Якуба и его семья получили в качестве компенсации в десять раз меньше земли и призрачную возможность вернуть ферму за огромную по африканским меркам сумму в 20 тысяч долларов.
Еще в 1992 году состоявшаяся в Рио конференция ООН по окружающей среде и развитию признала уязвимые экосистемы (к ним относятся и пустынные и пограничные зоны в аридном климате) важными в региональном масштабе и выходящими за рамки национальных границ. И деятельность Якубы, направленная на сохранение такой экосистемы, имела как раз региональное значение. Тем более что многие жители этого региона уехали, отчаявшись обрабатывать трудную почву. И тем более что деятельность Савадого бесспорно является частью той трансконтинентальной экологической работы, которую ведут и европейцы, и африканские страны. Последние в силу своей молодости не выходят за рамки концепции национальных государств. Европейские организации не вмешиваются в конфликт, ссылаясь на постколониальное чувство вины. Хотя в других вопросах оно в расчет не берется.
Экологическое вмешательство в дела бывших колоний Запад активно практикует вот уже четыре десятка лет, зарабатывая на этом и собственные очки политического престижа. Но история Якубы Савадого ясно показывает, что вмешиваться и руководить экологической работой — это одно, а реально помогать — совсем другое. В силу вступают колониальные законы в самом грубом и примитивном виде: блага цивилизации для туземцев, без объяснений и внимания к их нуждам. При решении больших экологических проблем людям достается гуманитарная помощь, а не возможности для их собственного развития. Принятая в 1997 году Конвенция ООН по борьбе с опустыниванием делит страны-участницы на две категории: affected, то есть затронутые проблемой, те, чьи территории включают районы, подверженные опустыниванию, и developed, то есть развитые, которые организуют помощь. Слова, в которых отпечаталось неравноправие. Язык, который не дает высказаться людям, живущим на границах пустынь, не только о своих нуждах, но и о своей экологической работе — им приходится полагаться на услуги чересчур уж корректных переводчиков, бывших в недалеком прошлом их господами.
(с) Игорь Ионов