Английская писательница Диана Уинн Джонс считается последней великой сказочницей. Миры ее книг настолько ярки, что так и просятся на экран. По ее бестселлеру «Ходячий замок» знаменитый мультипликатор Хаяо Миядзаки, обладатель «Золотого льва» – высшей награды Венецианского кинофестиваля, снял одноименный анимационный фильм, завоевавший популярность во многих странах.
Конраду не везло всю жизнь – с ним то и дело случались неприятности. К счастью, его дядя был волшебник и быстро нашел причину: оказывается, Конрад в прошлой жизни сделал что-то не то. Точнее, не сделал кое-что важное. И если срочно не исправить оплошность, Злой Рок его погубит. Вот и пришлось Конраду вместо того, чтобы идти учиться дальше, отправляться в загадочный и роскошный замок высоко над родным городом, наниматься слугой и с головой погружаться в тайны обитающего там аристократического Семейства. Хорошо еще в первый же день он подружился с неким Кристофером, который знал себе цену, умел колдовать и тоже кое-кого разыскивал.
Глава из книги:
За завтраком леди Фелиция выглядела куда жизнерадостнее обычного, хотя занималась только тем, что крошила хлеб по столу, – Грегор приказал мне убрать это безобразие до того, как пришла графиня.
В то утро моросил дождь. Леди Фелиция посмотрела в окно и сказала, что верхом поедет попозже, когда дождь прекратится. Эндрю пришлось бегом припустить на конюшню – сказать там, чтобы пока не седлали лошадь. Я пожалел, что не послали Грегора. Эндрю вернулся красный, как помидор, и вымокший.
Как только графиня закончила завтрак, нам полагалось бы отправиться к мистеру Максиму, однако еще до того за нами послала миссис Балдок.
– А на конюшне ты искал? – спросил я Кристофера, пока мы шли в комнату домоправительницы.
– По большому счету нет, – ответил он. – Только проверил свои ощущения. У меня сложные отношения с лошадьми. Но вообще-то, ты прав, Грант. Стоит и там посмотреть сегодня днем.
Миссис Балдок вызвала нас как раз по поводу нашей свободной половины дня.
– У вас будет время съездить в Столстед, – сказала она. – Если вы собираетесь это сделать, я готова выдать вам аванс. Только не забывайте – в шесть вечера вы должны вернуться, без опозданий.
Я вздохнул с облегчением. Я-то боялся, что нас отчитают за то, что мы где-то шлялись полночи. Кристофер произнес с галантным вежеством:
– Нет, благодарим вас, мадам. Мы хотели бы погулять по саду и, возможно, заглянуть на конюшни, если возможно.
– Ну, тогда ладно, – сказала миссис Балдок и улыбнулась Кристоферу. К тому времени он окончательно стал ее любимчиком. – На конюшни – пожалуйста. Только попросите разрешения у кого-нибудь из конюхов. А вот сад и парк – это другой вопрос. Слугам запрещено попадаться там Семейству на глаза. Соответственно, позаботьтесь о том, чтобы вас не было видно из окон, а если увидите в саду или в парке кого-то из членов Семейства, вам надлежит незамедлительно скрыться из глаз. Если я получу от кого-то из членов Семейства хоть одну жалобу, мне придется тут же вас уволить, а ведь вам этого не хочется, правда?
– Совсем не хочется, мадам, – ответил Кристофер невероятно проникновенным тоном. – Мы будем чрезвычайно осторожны.
Мы зашагали по каменному коридору искать мистера Максима, и тут Кристофер сказал:
– Знаешь, Грант, меня уже начинало страшно злить, что Семейство захапало себе столько земли и ни с кем не делится, и тут я сообразил, что у себя дома тоже ни разу не видел в саду ни горничной, ни лакея. Похоже, и там точно такие же правила. И – да, Грант, не забудь: нам нужно уговорить мистера Максима сводить нас в винный погреб. Как можно скорее.
Это оказалось непросто, потому что в тот день мистер Максим надумал обучать нас варке яиц.
– Это чрезвычайно простое, быстрое в приготовлении и питательное легкое блюдо, – сказал он, в обычной своей невыносимой манере потирая руки. – Сколько вам известно видов вареных яиц?
– В мешочек, всмятку, – сказал Кристофер. – Еще… э-э… омлет. А какое вино лучше сочетается с яйцами, мистер Максим?
– Об этом позже, – сказал мистер Максим. – Конрад?
– Яичница, – сказал я. – Глазунья и болтунья. Моя сестра иногда жарила яичницу в маленьких горшочках, в духовке. И тогда дядя открывал бутылку красного вина…
– Твоя семейная история здесь ни при чем, – оборвал меня мистер Максим. – Подойдите и взгляните на плиту. В этом ковшике кипящая вода, в этом – растопленное сливочное масло. Ваш следующий шаг? Кристофер?
Он протянул Кристоферу большую миску с яйцами. Кристофер задумался – крепко, но ненадолго.
– Маринад! – воскликнул он. – Вот что нам нужно! Если долить вина…
– Можно сварить их в вине, а не в воде, – предложил я, стараясь поддержать Кристофера. – Яйца всмятку-делюкс?
– Или можно добавить вина к маслу, – сказал Кристофер. – Знать бы только, какого вина…
Удивительно, что мистер Максим не швырнул всю миску на пол. Я видел, что ему очень этого хочется.
– Не испытывайте мое терпение! – возопил он. – Да куда вам вино? Сначала вы должны усвоить основы! Кристофер, как просто, без затей, сварить яйцо?
– Гм. Ну, наверное, бросить в воду и кипятить часик-другой, – сказал Кристофер. – Но про вино мне тоже интересно, – добавил он, все еще не теряя надежды.
Мистер Максим процедил сквозь стиснутые зубы:
– Я… же… сказал… куда… вам… вино! Вином занимается мистер Амос, это не ваше дело. Конрад, что ты скажешь на предложение Кристофера?
– У него получится пуля всмятку, – сказал я. – Ну правда, мистер Максим, мы так надеялись, что у нас сегодня будет дегустация вина.
– У вас ее не будет, – отрезал мистер Максим. – Давайте варите яйца.
Самая приятная часть этих занятий состояла в том, что нам потом разрешали съесть приготовленное. Кроме прочего, это помогало сосредоточиться. Сваренные яйца мы съели – вернее, я съел свое. Кристофер заявил, что от его яйца ложка почему-то отскакивает. Потом мы взялись за омлеты. Судя по всему, Кристофер проголодался. Омлет он готовил очень аккуратно и вдумчиво. Получалось у нас просто замечательно, и я уже размечтался, как потом съем свой, но тут произошло что-то очень странное. Мир будто бы резко качнулся в сторону.
Кристофер закричал:
– Что происходит?
Его омлет вылетел со сковородки и плюхнулся ему на ноги. Свой я успел спасти – вот только, глянув на сковородку, почему-то обнаружил на ней вместо омлета яичницу с ветчиной. У Кристофера на обоих ботинках было по яйцу, а на пряжках – по куску ветчины.
– В каком это смысле «что происходит?» – сердито осведомился мистер Максим. – Да уж, юноша, с такими талантами вы любого повара вгоните в гроб. Я попросил приготовить простейшее блюдо, а вы размазали его по ботинкам! Давайте подбирайте. Выбрасывайте и начинайте все сначала.
Кристофер озадаченно посмотрел мне в глаза. Вместо миски с яйцами, предназначенными для наших кулинарных упражнений, на столе теперь лежал нарезанный полосками бекон и стояли четыре чашечки, в каждой – белок или желток. А мистер Максим словно бы ничего этого не видел.
– Тут все поменялось, мистер Максим, – пояснил я. – Мы ведь только что готовили омлеты. Похоже, кто-то тасует вероятности.
Озадаченный взгляд Кристофера вдруг сменился ухмылкой – как будто его озарило.
– Правда, Грант? Значит, это сдвиг вероятностей? Я и не думал, что по ощущениям это именно так.
Мистер Максим бросил на нас мрачный взгляд.
– Если память мне не изменяет, я еще вчера решил научить вас готовить яичницу с беконом, – сказал он. – Ну да ладно, поверю вам на слово. Мои подчиненные вечно жалуются: то одно изменилось, то другое. А я никогда ничего не замечаю. – Тут он вдруг подобрался и спросил с подозрением: – Вы ведь не морочите мне голову, а?
– Да нет, честное слово! – успокоил его я. – У нас в магазине точно так же менялись книги.
Тут Кристоферу пришла в голову новая идея.
– Если он и правда ничего не помнит… – пробормотал он, обращаясь ко мне. А потом повернулся к мистеру Максиму: – Так вот, я собирался спросить насчет вина…
– Молчать! – рявкнул мистер Максим. – Зарубите себе на носу: к яичнице с беконом никогда никаких вин не подают. И почистите-ка свою обувь.
– Гм, – сказал Кристофер. Изящным движением смахнул остатки яичницы с ботинок в мусорное ведро, потом стряхнул туда же ветчину. – В этой вероятности, судя по всему, должна была произойти дегустация вина. Отсюда вывод: винный погреб – место особой важности.
– Что это ты там бормочешь? – напустился на него мистер Максим.
– Ничего, ничего, – успокоил его Кристофер. – Мы просто решаем, что будем делать в свободные полдня: ведь это-то не изменилось, а, Грант?
Не изменилось. К нашему величайшему облегчению, как только графиня сложила салфетку и выплыла из столовой, мистер Амос торжественно отпустил нас на все четыре стороны. Поскольку он все еще следил за нами, мы неторопливо прошли по черному полу залы, однако едва за нами закрылась зеленая дверь, рванули бегом. Скатились вниз по каменным ступеням и промчались через всю подклеть к ближайшей двери, ведущей наружу. Как же здорово было побегать! Дождик снаружи перестал, и мы со смехом выскочили на солнце.
Конюшня находилась за кухнями, надо было лишь пересечь двор – огромное здание, будто бы два амбара соединили часовой башней. Разговаривать с дежурным конюхом я предоставил Кристоферу. Запас обаяния у него был куда больше, чем у меня. Обаяние не подвело. Я и глазом не успел моргнуть, как мы уже шагали по устланному чем-то мягким полу внутри огромного, тускло освещенного амбара и таращились на просторные стойла, устланные чем-то еще мягче. Стоявшие в стойлах лошади тянули головы через перегородки и в свою очередь таращились на нас.
И тут меня обуяла жуткая зависть. Вот не довелось бы мне родиться и вырасти в книжном магазине, вот родился бы я конюшенным мальчишкой – как тот, который сейчас показывал нам дорогу, – тогда бы я проводил все свои дни с этими могучими, прекрасными животными. От их запаха у меня кружилась голова, от их вида сердце выскакивало из груди. Был там один огромный жеребец, масти почти что красной, с белой полоской на горбатом благородном носу – он мне особенно понравился. Звали его Тейтрон. Имя каждой лошади было написано на табличке рядом с ее стойлом.
Конюшенный мальчик сказал, что Тейтрон был лошадью старого графа и его, скорее всего, скоро продадут. Я сразу подумал: будь у меня деньги, я бы обязательно его купил. Новому графу нравятся совсем другие лошади, пояснил мальчик и показал нам двух жеребчиков помельче и потемнее, с кошачьей повадкой, – они, по его словам, принадлежали графу Роберту. Звали их Восход и Закат. Кристофер морщил нос от отвращения – ему тут явно не нравилось; он сказал, что имена какие-то слюнявые. У леди Фелиции было три лошади: Айсберг, Пессимист и Оракул. Оракула как раз седлали в конце амбара, готовили для верховой прогулки леди Фелиции. Везет же ей.
Мы последили за этим процессом – я с интересом, Кристофер позевывая, но тут мальчик упомянул, что в соседнем амбаре держат автомобили.
– Ага! – сказал Кристофер, разом проснувшись. – Отведешь меня туда?
Из этого я сделал заключение, что в лошадином амбаре Кристофер не обнаружил никаких следов Милли. Я без особой радости зашагал вслед за ним в соседний амбар, где вместо дивного запаха сена и лошадок витал запах выхлопных газов. Шестеро щеголеватых механиков начищали стоящие в ряд автомобили.
– Это уже лучше, – сказал Кристофер. – Выше нос, Грант. А то у тебя вид какой-то похоронный.
Я вздохнул:
– Я тут думаю, что только по ошибке не родился в этой жизни конюшенным мальчиком. Хотя, с другой стороны, вряд ли кому-то вообще дано выбирать. Наверное, из-за того же, из-за чего мне досталась моя плохая карма, я и родился в книжном магазине.
Кристофер бросил на меня один из своих долгих, рассеянных взглядов – мы как раз протискивались между машинами.
– А с чего это ты взял, что у тебя душа из комиссионного магазина, Грант? Я не вижу тому никаких подтверждений.
– Дядя Альфред знает это наверняка, – ответил я. – И он так сказал. Предыдущая жизнь у меня не задалась.
– Не стоит безоговорочно верить дяде Альфреду на слово, – сказал Кристофер. – Ого, посмотри-ка. Из этой машины все внутренности торчат.
Мы прислонились к стене рядом с той самой машиной, и Кристофер принялся с совершенно дурацким интересом вглядываться в манипуляции механика, шуровавшего под капотом. Я зевнул.
– Может, хватит глазеть, Грант? – спросил Кристофер, когда проползли пять совершенно бесконечных минут. – Нам еще нужно бы взглянуть на сад.
Механик объяснил нам, как самым коротким путем попасть в парк – через калитку на другом конце двора, напротив амбара. Кристофер вприпрыжку двинулся за мной следом. Я как раз открывал эту самую калитку, когда вдруг раздался оглушительный автомобильный рев – причем страшно злобный рев, этакое пум-пум-пум-БАХ! – и во двор через открывшиеся ворота влетела красная спортивная машинка. Остановилась с визгом, разметав гравий и выпустив длинный хвост вонючего синеватого дыма. Двое сидевших в ней молодых людей покатывались со смеху.
– Экий был ужас! – проговорил один из них, когда двигатель смолк после последнего пум-баха.
– Ладно, хоть доехали, – сказал второй, сидевший за рулем.
Кристофер мгновенно толкнул меня в открытую калитку, а потом придержал ее, не закрывая до конца, чтобы видно было кусок двора с красной машинкой.
– Семейство, Грант, – пояснил он.
Молодые люди, по-прежнему хохоча, выскочили из машины. Тот, что сидел за рулем, громко крикнул:
– Лессинг! Боюсь, без вас тут никак. Машина совсем расхворалась.
Подошел механик, за которым мы наблюдали до того, и сказал:
– И что с ней на сей раз, милорд?
Второй молодой человек, проглотив смешок, ответил:
– В центре Столчестера у нас отвалилась какая-то деталь. Роберт сказал, что она просто для красоты, но похоже, что не совсем. Я сказал ему: если ты в этом уверен, так и останавливаться не стоит. И зря.
– Вот-вот, это Хьюго во всем виноват, – подхватил водитель. – Ему так хотелось поскорее добраться до дому, пришлось гнать эту беднягу по самым крутым альпийским склонам.
Оба молодых человека опять покатились со смеху.
Я таращился на них через щель: Кристофер по-прежнему придерживал калитку. Одежда на них была самая обыкновенная, росту они были среднего, худощавые, светловолосые. Ни дать ни взять друзья-студенты хохочут и перешучиваются после веселой поездки. Но выходило, что тот, у кого волосы посветлее, – сам граф Роберт, а повнимательнее вглядевшись в другого, я сообразил, что это Хьюго. Просто я не узнал его без лакейского платья.
Тогда я уставился на графа, в надежде ощутить, что это он – виновник моего Злого Рока. Но не ощутил ровным счетом ничего. Граф был самым обыкновенным, жизнерадостным, здоровым молодым человеком, вроде тех студентов, которые приезжали в Столчестер покататься на лыжах. Я сунул руку в карман жилета и сжал в кулаке пробку от бутылки с портвейном, в надежде, что она мне поможет, но ничего не произошло. Граф по-прежнему выглядел самым обыкновенным, довольно симпатичным юношей. Я ничего не понимал.
Пока я таращился, Лессинг высказывал молодым людям что-то в том смысле, что машины имеют обыкновение ломаться от одного их взгляда, так что уж он пойдет посмотрит, чего они на этот раз натворили. После этого он добродушно пожал плечами и отправился за инструментами.
Едва он скрылся, граф и Хьюго повернулись друг к другу, уже без всякого смеха, и постояли некоторое время с видом трезвым и скорбным.
– Ну что же, Хьюго, – сказал граф. – Похоже, пора возвращаться к обычной жизни.
После чего они зашагали вслед за Лессингом в амбар.
– Интересные дела, – заметил Кристофер, аккуратно прикрывая калитку. – Только Милли здесь нет, Грант. Придется поискать в других местах.
Мы прошли по садовой дорожке на зады поместья. Сад был просто огромным. Были тут покрытые папоротником уступы, плоские участки с прудами, заросшими водяными лилиями, фонтаны, арки, увитые розами, и большой участок, усыпанный гравием и засаженный подстриженными деревцами всяких дурацких форм; в конце концов мы оказались прямо за домом. Здесь сад напоминал одну из тех головоломок, собрать которые почти невозможно: самые разные цветы, высаженные на длиннющие клумбы, а между ними – заросшие травой шпалеры.
Тут я притормозил:
– Нельзя, чтобы нас увидели из окон.
– Я тебя уверяю, Грант, что ни одна душа нас не увидит, – сказал Кристофер. – Зря я, что ли, чародей с девятью жизнями?
Он зашагал вперед, я – следом, причем куда менее отважно. Мы шли по бесконечной тропинке прямо посередине этой головоломки, с обеих сторон поднимались пушистые стены из цветов, уши наполняло гудение пчел. Нас было прекрасно видно из окон за спиной, однако никто не примчался и не принялся на нас орать, из чего я заключил, что волшебство работает исправно.
– Здесь я тоже чувствую какую-то странность, – сказал Кристофер, – но не так сильно, как в верхней части дома.
Едва он это сказал, мы вышли на прогалину – цветы расступились, образовывая круг, в центре которого стояли солнечные часы.
– Как по твоим ощущениям, нет здесь Милли? – спросил я.
Кристофер нахмурился.
– Е-есть… – протянул он. – Или нет. – Он подошел, прислонился к солнечным часам. – Она и здесь, и не здесь, – сказал он. – Грант, я вообще ничего не понимаю.
– Ты сказал «лабиринт», – начал было я и тут вновь почувствовал толчок – как тот, после которого утром поменялись все яйца. Вдруг оказалось, что Кристофер прислонился к пухлому каменному мальчугану с крылышками. Кристофер вскрикнул и отскочил.
– Граф, – проговорил я. – Он вернулся. Наверное, это его рук дело.
– Чепуха, – сказал Кристофер. – Думай головой, Грант. Утром кто-то перекувырнул все вероятности еще до возвращения графа. Давай пойдем поищем лабиринт.
Лабиринта вроде бы нигде не было. Если и было что похожее, так это кусок головоломки, где стояли рядами каменные столбики, оплетенные цветущими ползучими растениями. За ним сад заканчивался. За обрывом метра в три шла канава, а за канавой раскинулся парк, уходивший вдаль до самого горизонта.
– У-ху-ху, – сказал Кристофер.
– Не смешно, – ответил я.
Мне было ужасно жарко, а еще до смерти надоело искать девчонку, которой, может, и вовсе не существовало. В голову пришла мысль, что Кристофер просто вообразил, что Милли где-то поблизости.
– Я хотел сказал, что вот такой вот обрыв называется «у-ху-ху», – пояснил Кристофер. – По крайней мере, в моем мире.
– А у нас вроде как нет, – ответил я.
В канаве, всего в нескольких метрах от нас, сидел новый садовник-подмастерье, Смедли. Он снял сапоги, и, судя по виду, ему было так же жарко и противно, как и мне.
– Может, у него спросим? – предложил я.
– Хорошая мысль, – одобрил Кристофер, пробрался между столбиками и просунул голову сквозь ползучие растения как раз в том месте, где сидел мальчишка.
– Эгей! Смедли!
Бедняга подпрыгнул чуть не на метр. Мокрое от пота лицо побледнело, он тут же вскочил на босые ноги.
– Иду, сию минутку, сэр… А, это ты! – добавил он, увидев у себя над головой, в обрамлении зелени, физиономию Кристофера. – Обязательно было орать, да еще таким начальственным голосом? Меня чуть кондрашка не хватил!
– Это мой обычный голос, – холодно пояснил Кристофер. – И вообще, чего это ты расселся в этой канаве?
– Да прячусь, понятное дело, – пояснил Смедли. – Вообще-то, меня отправили искать этого чертова сторожевого пса – ну, помнишь, ты его еще укротил, когда мы шли сюда. Паскудник с утра куда-то смылся, и теперь парковый охранник стоит на ушах – боится, что кто-нибудь его отравил. Всех садовых работников отправили его искать. – Смедли скорчил рожу. – Вот оно мне надо, чтобы меня еще и покусали.
– Мудро, – оценил Кристофер. – Скажи-ка, есть в этом саду лабиринт?
– Нет, – ответил Смедли. – Есть розовый участок, четыре цветочных, водяной, есть кустарник, есть сады: фигурный, папоротниковый, выгороженный; есть огород, фруктовые деревья, шесть теплиц, одна оранжерея, большой парник, а лабиринта нет. А может, он просто попал в какую ловушку.
– Лабиринт? Или весь сад? – уточнил Кристофер.
– Да пес, дурачина! – ответил Смедли.
– Ладно, мы его тоже поищем, – сказал Кристофер. – А как называется эта канава и стена в дальнем конце сада? Есть у них имя, кроме «отличное место, чтобы отлынивать от работы»?
– Это? Это у-ху-ху, – ответил Смедли.
Кристофер бросил на меня высокомерный взгляд.
– Что, съел, Грант? Ладно, пошли. – Он прыгнул в канаву рядом со Смедли – тот так и отшатнулся. – Не бойся, – успокоил его Кристофер. – Мы с Грантом просто хотим прогуляться по парку. Мы тебя не заложим.
Я прыгнул следом, раздался громкий «плюх». С меня слетела туфля с пряжкой. Я снял и другую, и полосатые чулки тоже снял. Оказалось, что Смедли совсем неплохо придумал. Трава оказалась прохладной и влажной; мы вылезли из канавы и зашагали в парк.
– Наступите на пчелу – и вы покойники! – крикнул Смедли мне вслед.
Видимо, высокомерные замашки Кристофера достали его не меньше, чем меня, потому что он еще прибавил: «Лакеи-прохиндеи!» – мы уже отошли довольно далеко, но еще расслышали.
– Не обращай внимания, – сказал Кристофер – вот уж больно надо было. – Нашему приятелю Смедли, похоже, внушили, что все, кто работает в доме, – лентяи и лизоблюды, а настоящим делом занимаются одни только садовники.
Некоторое время мы шли вперед. Я с упоением зарывался пальцами ног в траву и думал о том, что от Кристофера никаких других мыслей ждать не приходится. Знал бы он, каким сам бывает задавакой.
– В чем-то Смедли прав, – добавил Кристофер. – Я еще в жизни столько не занимался лизоблюдством.
Мы прошли еще немного, и Кристофер начал хмуриться.
– Здесь странность слабеет, – сказал он. – Ты это чувствуешь?
– Нет, если честно, – сознался я. – Я вообще чувствовал ее только на чердаке.
– Жаль. Ладно, давай дойдем вон до той рощицы, а там видно будет.
Рощица была скорее небольшим леском на вершине холма. Мы прошагали по нему след в след, сначала вверх, а потом вниз. Я забыл, что незадолго до того прошел дождь. Ивы роняли на нас слезы, кусты норовили обрызгать. Кристофер этого будто и не замечал. Он шагал вперед, бормоча: «Слабее, слабее». Я надел туфли на грязные ноги, жалея, что мы не переоделись в свою обычную одежду. К вечеру придется напяливать сухую форму – в противном случае мистер Амос сделает из нас обоих отбивные. Полагаю, граф Роберт будет присутствовать на ужине. Может быть, я не сумел ощутить, что именно он – причина моего Рока, только потому, что не подходил к нему близко. Попробую во время ужина встать с ним совсем рядом. И тогда уж точно все пойму.
Оба мы были так поглощены своими мыслями, что, можно сказать, не заметили леди Фелицию, которая скакала на Оракуле в сторону леса.
Я сказал:
– Караул! Семейство! – И потянул Кристофера под защиту мокрых ив.
Он ответил:
– Спасибо, Грант.
Нам пришлось постоять под ивами некоторое время, потому что леди Фелиция неслась галопом прямо к нашему холму. Вода стекала за шиворот, туда же попадали колючие кусочки ивовой коры – а мы стояли и дожидались, пока она обогнет холм и исчезнет из виду.
Вот только вместо этого она подскакала к опушке леса и там остановилась. Из кустов, находившихся прямо за нами, вышел Хьюго, на нем была его обычная одежда; он стоял там – волосы у него были такие же мокрые, как и у нас, – и смотрел на нее снизу вверх. А она смотрела сверху вниз на Хьюго. Повисла напряженная тишина.
Хьюго сказал:
– Машина едва не сломалась. Я уж думал, что никогда не вернусь.
Леди Фелиция сказала:
– Могли бы вы с графом Робертом меня предупредить. Мне показалось, что прошла целая вечность!
– Мне тоже, – ответил Хьюго. – Но дело в том, что Роберт не хотел, чтобы ему задавали лишние вопросы. По крайней мере, ему Лудвич показался не таким омерзительным, как мне. На мой взгляд, настоящее кладбище.
Леди Фелиция воскликнула: «Ах, Хьюго!» – и соскочила с Оракула. Хьюго бросился ей навстречу, и они крепко обнялись, будто и правда не виделись целую вечность. Оракул тихонечко отошел в сторону и остановился там с видом лошади, для которой это дело привычное.
Я уставился сначала на них, а потом на Кристофера – тому, судя по всему, тоже было неловко. Он чуть заметно двинул рукой и сказал, не понижая голоса:
– Молчаливое заклятие, Грант. Они нас не слышат. Кажется, мы увидели нечто такое, о чем лучше не рассказывать графине или мистеру Амосу.
Не особенно веря в его молчаливое заклятие, я просто покивал в ответ, и тут мир снова качнулся. На сей раз довольно сильно, однако ничего вроде как не переменилось. А Хьюго и леди Фелиция и вовсе ничего не почувствовали, мы же по-прежнему прятались под деревьями, вот только теперь это были не ивы, а что-то другое, хотя такое же мокрое. Я заметил, что полосатые чулки исчезли из моих рук. Посмотрел вниз и обнаружил их у себя на ногах.
Кристофер начал пятиться подальше от Хьюго и леди Фелиции, явно взбудораженный.
– На этот раз оно точно исходило из дома! – проговорил он. – Идем, Грант. Давай вернемся тихонечко и выясним, в чем тут причина.
Электронная книга: Диана Уинн Джонс. Сказочное невезение