Резиновый шар для занятий аэробикой висит в четырех метрах над водой. Огромная белая туша пролетает рядом с ним, с силой бьет хвостом — и промахивается. Но волна воздуха от гигантского плавника все равно заставляет шар раскачиваться из стороны в сторону. Конферансье набирает полные легкие и кричит в микрофон: «Давайте поддержим нашего артиста — чем? — а-а-плодисментами!»
Артист — это белуха по имени Альф. Он же арктический дельфин, или просто белый кит. После неудачного кульбита светлое пятно скользит под водой к помосту, где огорченно покачивает головой долговязый тренер Кирилл в обтягивающем черном гидрокостюме.
После окончания средней школы и до работы в дельфинарии Кирилл успел поработать лишь продавцом в магазине спорттоваров: «Играл в баскетбол, ни о чем не думал». Прошлой осенью знакомые устроили его здесь чернорабочим — рубить мороженую рыбу на корм животным и чистить вольеры. Через три месяца к Кириллу подошел старший тренер и сказал: будешь тренировать Альфа. Гигантская белуха — его первое животное. И сегодня одно из первых выступлений Кирилла перед публикой.
Бутафорский задник изображает камни средневековой пиратской крепости. За сценой — остров с современным маяком и часовней, которая служила маяком сто лет назад. На бетонных плитах под ними деловито рыбачат пенсионеры в камуфляже. Когда над декорациями в очередной раз взлетает белуха, они отрывают взгляд от поплавков.
«Он еще маленький. Не дите, конечно, но подросток», — с неожиданной для двухметрового спортсмена нежностью объясняет Кирилл. Альфу недавно стукнуло восемь лет, а в природе белухи живут до 40 с лишним. То есть по человеческим меркам он пятиклассник, пусть и весит 700 килограммов. Дельфины помельче быстро разобрались, что к чему, и ребенка-переростка за главного не признают. «Он сам по себе трусливый. Вернее, осторожный. На них в природе охотятся касатки, — и тут Кирилл вживается в роль белухи: — Да, я большой. Да, я огромный. Ну и что? Есть кто-то больше, кто меня усмирит. Даже, может быть, съест меня».
У пятиметрового «подростка» легко помещается во рту баскетбольный мяч. Один из номеров заключается в том, чтобы поймать его в воздухе и вернуть в руки. Возле самого помоста Альф встает вертикально, слегка откидывается на спину и, наклонив голову, вопросительно смотрит на тренера. Белухи — чуть ли не единственные среди китов и дельфинов, у кого гнется шея.
Конферансье сообщает, что белуху называют «морской канарейкой», а выражение «реветь как белуга» — это на самом деле про белух: белуга через «г» — рыба осетровых пород. По команде Альф поет. Звучит это как лай болонки — высокий и слегка истеричный. Более подходящий габаритам Альфа эффект — мощное облако водяной пыли, которое он, застыв на границе воды, усилием дыхала выталкивает в воздух. Ветер сносит облако в сторону моря.
На прощание Альф машет зрителям плавником как рукой и уплывает в вольер. С последних рядов трибуны можно разглядеть, как Кирилл, присев на корточки, поглаживает Альфу брюхо — и издалека кажется, что белуха жмурит глаза, как довольный кот.
Дельфины, изображениями которых забиты сувенирные лотки на черноморских курортах, называются «афалины». Их выход начинается с того, что дельфиниха Зоя звенит в корабельный колокол, повешенный над водой, зажав веревку зубами. Парадокс, но сами дельфины этого звона не слышат — как и музыки, и человеческой речи. Им намного понятнее ультразвук.
Поэтому на шее у каждого тренера болтается никелированная трубка, похожая на мундштук. Это высокочастотный свисток, который во время выступления они почти не выпускают изо рта. Но свист — не сигнал к действию, а награда, что-то вроде купона на еду.
Карен Прайор, биолог и всемирно известная писательница из США, автор классической книги о тренировке дельфинов, рассуждала так: если поощрять рыбой в конце упражнения, дельфин потеряется в догадках, за что именно его наградили — за громкий всплеск? За красивые глаза? А свистнуть можно точно в тот момент, когда дельфин справился с ключевым элементом своего номера — подпрыгнул на нужную высоту, сделал в воздухе оборот вокруг оси, гладко вошел в воду.
Конферансье выкрикивает: «На ар-р-рене — Дина и Зоя. Поприветствуем!» Без всяких объявлений вслед за ними выпускают еще двух семимесячных дельфинят — если оставить их в вольере, матери будут волноваться. Тренировать их еще рано, но детеныши сами учатся цирковым номерам. Синхронно выпрыгивают из воды, когда знак подают их матерям, и играют в мяч, не рассчитывая ни на какое вознаграждение.
Эдуард Иванов, старший тренер, взбирается на помост и резко выбрасывает вперед обе руки. «Язык дельфинов — это язык жестов», — лаконично объяснит он потом. Дина и Зоя вылетают из воды. Едва коснувшись носами тренерских ладоней, они падают вниз, чтобы через считанные секунды обнять друг друга плавниками и начать кружиться под вальс из репродукторов.
А еще дельфины рисуют. Тренер протягивает Дине кисть с зеленой краской, та зажимает ее в клюве и водит ею по листу бумаги: это море. Следующая кисть смазана синим: это небо. «Наша художница давно пробует свои силы в абстрактном искусстве, — конферансье выдерживает паузу. — Есть желающие приобрести картину? Не слышу? Есть! Тогда мы проведем небольшой аукцион». Девушка в пуховике из предпоследнего ряда оживленно дергает своего спутника за рукав. Они покупают раскрашенный лист за 400 рублей.
После выступления девушка, перегнувшись через поручни, кричит Эдуарду: «Как вы их различаете?» В пространстве между девушкой и тренером одна из дельфиних — Дина, а может, Зоя — таскает за собой на веревке надувную лодку с очередным ребенком.
«Дельфины только первое время на одно лицо», — отшучивается тренер.
Бассейн и вольеры, где живут и выступают дельфины, белуха, морские львы и котики, — часть бухты, отделенная от открытого моря только железной сеткой под водой. Это, наверное, самый тихий и дикий кусок черноморского побережья России. 20 километров к югу от Анапы по побережью. Вокруг одни скалы, по которым к кромке прибоя спускается краснокнижный можжевельник. Дорога к бухте тянется через заповедник. В несезон рейсовые автобусы из Анапы разворачиваются, не доезжая до малообитаемых мест. Последние четыре километра стоят того, чтобы пройти их пешком, разглядывая с высоты серпантина сосны, фисташковый лес и залив Змеиное озеро со стоянкой для яхт.
Если аквариумистам в городах приходится беспокоиться о правильной температуре или концентрации соли, в морской бухте вопрос решается сам собой. «Ну разве что у нас тут, на отмели, чуть соленей, чем в километре от берега», — говорит Эдуард. Он расхаживает по мосткам с цинковым ведром, а дельфины беспокойно плавают за ним следом, туда и обратно — они привыкли, что в цинковом ведре рыба.
Поддержанием естественной среды вместо людей занимается море. За день до выступления оно принесло в вольеры полчища медуз — и те равномерно заполняют толщу воды. Охранник делится своими наблюдениями: «Дельфины любят с играть с медузами. Подденут носом и перебросят товарищу. Как мячик». Но сейчас медузы не вызывают в вольере никакого оживления. Когда дельфин проходит на глубине, тех отбрасывает в стороны, как беззвучным взрывом. Становится ясно, сколько силы вложено в движения плавников. Дельфины часто обгоняют корабли, идущие полным ходом: некоторые разгоняются до скорости выше 50 километров в час.
В бухту часто заглядывают дикие дельфины и даже пересвистываются с дрессированными. «Недавно наблюдали здесь сцену: пять-шесть дельфинов гонят вот к этому проходу рыбу, — Кирилл показывает рукой на узкую протоку под мостом, соединяющим остров, где маяки, с полуостровом. — Подходят близко к берегу, зажимают косяк с боков. Мелкая рыбешка уходит от них, боится, но дельфины ее все-таки загоняют в тупик. Они продуманно это делают. Строят план операции, если это не слишком громко сказано».
За плюсы жизни прямо в море приходится расплачиваться: животных изматывают штормы. «Вам кажется, что дельфин стоит на месте — а он в это время изо всех сил плывет против течения, которое вжимает его в ограду». Под водой опоры и сетка незаметно для зрителей превращаются в подобие колючей проволоки — они обрастают плотным слоем мидий, острые раковины которых режут дельфинью кожу как ножи. Дельфинам приходится, выбиваясь из сил, работать плавниками и хвостом. Как если бы они бежали по невидимой беговой дорожке.
Бывает, что шторм отрывает сетку от дна — и дельфины уплывают из вольеров. Тренеры хором уверяют, что еще ни один не сбегал окончательно: возвращаются сами. Зато людям это стоит бессонных ночей и испорченных нервов. «Сторожа поднимают с постели среди ночи: дельфины ушли. Бегай теперь по берегу, свисти, кричи, ищи их. Иногда афалина хочет обратно, тычется в какую-нибудь щель — и застревает. А он не рыба, ему нужен воздух».
Застрявший под водой дельфин гибнет от удушья — и это, конечно, роднит его с людьми, а не с рыбами.
Биологи говорят, что предки дельфинов и китов около 50 миллионов лет назад жили на суше. Их ближайшие сухопутные родственники — бегемоты. Китообразные давно перебрались под воду, но сохранили легкие и просто обязаны время от времени выныривать за воздухом на поверхность.
Дышат дельфины затылком, точнее отверстием-дыхалом на границе головы и спины. Каждые несколько секунд из вольера доносится тяжелое «уф». Первое время кажется, что где-то за спиной остановился передохнуть грузный старик с одышкой — но это суетятся молодые и подвижные афалины. Спустя какое-то время из общего шума выделяется то ли стрекот, то ли потрескивание: так может звучать полный луг кузнечиков или лист фанеры, когда его медленно сгибают пополам.
Свой стрекот дельфины используют для эхолокации: они «ощупывают» предметы под водой высокочастотными звуковыми волнами как рентгеном. Эти волны производят не столько ртом, сколько головой. Внутри огромного лба дельфина спрятана жировая подушка-мелон, которая служит направленным отражателем, как зеркало у телескопа или тарелка спутниковой антенны. Мелон формирует из ультразвука узкий луч, который позволяет животному распознавать предметы в мутной воде или на глубине в сотни метров, куда не попадает солнечный свет.
В экспериментах биологов дельфины с закрытыми глазами могли даже отличить медную монету от алюминиевой. Считается, что и человека под водой они безошибочно находят на расстоянии в сотни метров благодаря эхолокации. Пловца выдают легкие, заполненные воздухом. Для дельфина, «видящего» насквозь, они выглядят крупным воздушным пузырем в толще воды, и остается только распознать в «пузыре» человека, кита, тюленя или другого дельфина.
Зрителям, у которых в голове мелона нет, разобраться в происходящем под водой сложнее. В Большом Утрише по-настоящему разглядеть дельфинов можно только когда они выныривают: вода в бухте темная и глубокая. Но в 150 километрах к югу от Анапы, в поселке Архипо-Осиповка, у дельфинария есть филиал, где животных держат не в море, а в прозрачных бассейнах с ослепительно-голубым дном.
У автостанции в Архиио-Осииовке висит аляповатая карта достопримечательностей курортного поселка: пляж, база отдыха, пивбар, оформленный под мельницу, и музей с экспозицией «Кубань в эпоху Средневековья». Дельфинарий символизирует собой нарисованная афалина, которая угрожающе зависла над пляжными зонтиками в попытке допрыгнуть до колонн прибрежного кафе «Одиссей». Подпись гласит: «Номера морского котика и дельфинов не смогут оставить зрителей равнодушными». Похоже, схему делали давно: теперь котик не один — их целых четыре. И еще два морских льва.
Дельфинарий стоит на площади перед пляжем. Старший тренер Николай Мицук машет рукой из щели в строительном заборе, за которым суетятся рабочие: строят еще один бассейн — специально для ластоногих, морских котиков и львов. Тренеры ласково называют их «наши ласты» — с ударением на последнем слоге.
«В неволе дельфины и ластоногие должны содержаться раздельно, — объясняет Николай по пути в вольер, — потому что ластоногие более засранцы». Львы и котики то и дело линяют, поэтому афалины могут погибнуть, забив себе желудок чужой шерстью. А вот друг с другом ластоногие уживаются отлично. «Что у южных котиков, что у этих ареал по всему миру — и на лежбищах они встречаются нос к носу», — говорит Николай.
Вольер спрятан в недрах декоративного парусника. Когда Николай, откидывает полог и произносит «вот и они», из полутьмы выныривает внимательная усатая морда с большими глазами и неожиданно громко ревет, упираясь носом в сетку.
Котики пару месяцев назад прибыли из Уругвая, где их поймали дети. «Это у нас дикари. Мы их только-только приучили рыбу кушать». Дикому животному непросто привыкнуть к тому, что рыба из холодильника не менее съедобна, чем живая. Юная самка по имени Элина демонстративно отворачивается от селедки, которую ей чуть ли не кладут в рот. Львы из Чили воспитаннее: они общаются с людьми уже четвертый год подряд. Стоит тренеру с нажимом произнести «Купаться!», как они заползают, переваливаясь с ласты на ласту, обратно в бассейн.
Зачем везти зверей из далекой Южной Америки? В России есть и свои морские львы — сивучи. Дельфинарии раньше отлавливали их на Дальнем Востоке, в районе Командорских островов, но теперь отлов запрещен.
С «пропиской» или «гражданством» у ластоногих — некоторая неопределенность: это космополиты, легкие на подъем. Они легко проплывают тысячи километров. Когда на калифорнийских морских львов повесили GPS-маяки, оказалось, что те доплывают до арктических льдов Британской Колумбии.
Для тренера между дельфинами и ластоногими есть несколько принципиальных различий. Ластоногие слышат человеческую речь — а значит, им можно отдавать команды голосом. Это делает тренировки похожими на воспитательные беседы.
Ластоногих нельзя перекармливать, потому что сытый морской лев способен месяц не интересоваться едой вообще. А еще они могут укусить. У Николая шрам на руке — недавно ее разорвал зубами полутораметровый морской лев. «Это же собака, по сути, только с ластами. И неодомашненная. Мы же не держим дома цапель или воробьев? А зверь приходит к нам из природы. Поранил меня — а мне с ним работать. Куда деваться — не выгонять же?»
Николай с огорчением подытоживает: «Все с дельфинами хотят работать, они неагрессивные, не нападают. А ездить в больницу зашивать раны не хотят».
Главное тренерское правило — не идти у животного на поводу. Не подавать виду, что ты его испугался. Когда стокилограммовый зверь рычит и показывает зубы, отступать нельзя.
Первыми в СССР всерьез заниматься морскими млекопитающими начали военные в 1960-е. «Учили дельфинов искать водолазов: нашли — должны вытолкнуть наверх. Сивучей тоже обучали. Цепляли на зверей всякую ерунду — ракеты, ножи. Закрывали дельфинам глаза, чтобы те искали на дне ложки с вилками радиолокационным способом — готовили к разминированию. Те же военные тренеры от нечего делать все эти мячики-колечки и придумали», — пересказывает Николай байки коллег, которые когда-то носили погоны.
Главный советский военный дельфинарий был в Севастополе. Но в 1990-х его расформировали, а бывшие военные стали возить дельфинов на гастроли с развлекательной программой. И сейчас дельфинов воспитывают ученики их учеников.
Искусство тренера, как в Средневековье, передается от мастера к подмастерью. «После представления подходят иногда, спрашивают: на кого пойти учиться, чтобы так уметь? Мы всегда отвечаем — на сварщика». Потому что в России нигде не готовят дрессировщиков дельфинов. Во всем дельфинарии нет ни одного работника с дипломом биолога: на теоретические знания здесь смотрят свысока. Николай — бывший борец, начинавший в дельфинарии охранником и переквалифицировавшийся. А Эдуард из Утриша работал военным водолазом.
А год назад в дельфинарии появилась первая девушка-тренер. Николай объясняет, что проблема в тяжелом физическом труде, без которого здесь никак. Например, выезд на гастроли — в Гомель или Дубай, неважно: животных нужно перегрузить из бассейна в автобус, где их ждут ванны с водой. Ради белухи весом под тонну к забору подгоняют подъемный кран. Но часть пути из бассейна она все равно проделывает на носилках, в которые впрягается вся команда. Поэтому у тренеров-мужчин свой тренажерный зал и бугры мышц, выпирающие из-под под рукавов. А под трибунами, между кухней и отсеком, где команда дельфинария ночует шесть из семи дней в неделю, болтается увесистая боксерская груша. «Раньше девочек не было вообще», — Николай показывает на Настю, которая пьет чай на кухне и смущенно улыбается.
Раньше она была профессиональной наездницей. «Долгая семейная история. Сестры занимались конным спортом, а я потихонечку втянулась. Потом у нас появились свои лошади, мы в скачках участвовали», — рассказывает Настя о том, как оказалась жокеем в частном зоопарке между Анапой и Новороссийском, принадлежащем хозяйке дельфинария Людмиле Камаевой. Та, присмотревшись, и отправила Настю в Архипо-Осиповку к дельфинам.
Здесь Настиным заботам поручили самку-белуху по имени Берта. «Очень разговорчивая, издает множество звуков, сразу начинаются крики, возгласы. Она спит у нас в калитке бассейна. Облокачивается спиной на сетку, выставляет наверх дыхало и сидит так всю ночь, как в кресле-качалке. Либо калачиком сворачивается». Бывший жокей Настя нашла с необученным дельфином общий язык за считанные недели — и уже через три месяца после прибытия животное выступало перед публикой.
В чудеса дрессировки здесь верят все же больше, чем в сверхспособности животных. «Один американский тренер рассказывал: когда жена уехала к маме, он приучал своего ребенка ходить на горшок по методике, придуманной для дельфинов. Нам он показывал картинки и видеозаписи — мы посмеялись, конечно, а ему пришлось жене признаваться, что он работал по системе чуть ли не со свистком», — вспоминает Николай.
Будь в этот момент с нами Кирилл из Утриша, он бы просто повторил свою любимую фразу: «И белухи, и дельфины, и ластоногие животные — все они способны нас тренировать».