Сталкеры готовы к тому, что, уходя в Зону, они могут не вернуться, потому в исчезновениях людей нет ничего удивительного: погибший попал в ловушку или не справился с опасным мутантом – здесь нельзя расслабляться. Никто не догадывается, что на самом деле случилось с боевыми товарищами.
Расследуя исчезновение друга, сталкер Арамис знакомится с бывшим спецназовцем Дымом и его странным спутником. Узнав, что происходит, он бросает вызов сильным мира сего, потому что от него и горстки единомышленников зависит жизнь не только близкого человека, но и всех сталкеров.
Человеческое против звериного – кто победит в этой схватке?
Глава из книги:
Поддерживая друг друга, пошатываясь, как хорошо поддатые приятели, человек и мутант побрели в лес. У Дыма кружилась голова, ноги слушались еле-еле, но рассудок был ясным, и он с удовольствием отмечал, что опавшая хвоя скрывает следы.
Сосновые стволы носились вокруг, словно карусель, небо вспыхивало разноцветными кругами фантастического салюта. Сердце стучало набатом и заглушало остальные звуки.
Донесся крик сталкера, вдалеке застрекотал автомат: люди вступили в схватку с мутантами. Это придало Дыму сил, и он удвоил усилия. От свистопляски тошнило – иногда он закрывал глаза, и тошнота отступала, зато обрушивались мысли об Ане. Каждая потерянная минута уменьшала ее шансы. Когда Дыму удавалось прогнать тревогу о сестре, он видел улыбающегося Алана, и сердце сжималось. Снова и снова боевого товарища убивала неведомая хрень, и Дым понимал, что Алан отныне будет приходить в кошмарах и корить, что не предвидел, не остановил.
Потеряв ориентир и чувство времени, Дым не знал, ни какое расстояние прошли, ни который час. Он переставлял ноги и пытался пробудить ярость, которая дала бы силы.
Принято считать, что ненависть, гнев и ярость – эмоции, разрушающие человека. Дым так не думал – не один раз ему удавалось выжить вопреки всему только благодаря ненависти. Ярость так вообще двигатель прогресса: перепрыгнуть через голову, построить новый мир, разрушить старый – только чтобы дотянуться до врага. Даже если ничего не получится, гнев поможет преодолеть бездну отчаянья.
Нико резко остановился, пригнулся, попятился. Дым сделал так же, в очередной раз заставив организм работать на пределе возможностей. За грохотом собственного сердца он различил впереди голоса и смех.
Выброс адреналина на мгновение заставил его почувствовать себя здоровым. Сознание прояснилось, и он подумал: «Надо влево уходить. Или вправо».
Представил зверя, спасающегося от двух стен огня, зажимающих его в тиски.
«Много, – ответил задумчивый Нико. – Человек семь. Я тоже слаб, не справлюсь».
Дым подумал о том, что путь к Доктору, которого обещал мутант, отрезан, и ему тотчас стало хуже.
Развернувшись, они рванули вдоль леса. Точнее, Дыму казалось, что они бегут на пределе возможностей, на самом деле он понимал, что еле плетется.
Пульс зашкаливал, слился в сплошную пулеметную очередь, легкие горели. Он ощущал себя раненым зверем, спасающимся от загонщиков. Враг считает его опасным, он не должен уйти живым. Дым столько раз прощался с жизнью, что перестал замечать, что она есть, и не столько переживал за себя, сколько за Аню. Нужно выжить, чтобы помочь ей. Отомстить за Алана и свою обманутую веру в дружбу.
Вскоре лес закончился, и путь преградила вырубка. Нико мысленно выругался. Будь это молодой сосняк, они ломанулись бы сквозь него, но путь преграждали заросли молодых берез, осин и шиповника, оплетенные хмелем, заросшие малинником. В нормальном состоянии Дым, конечно, пробился бы, сейчас же он попросту запутается в хмеле и повиснет, как муха в паутине.
За вырубкой угадывалась линия ЛЭП с провисшими проводами.
«Вправо», – скомандовал Нико, Дым тряхнул головой, отгоняя кружащихся перед глазами разноцветных мушек, и устремился за ним, наступая на землянику.
Бодро перекликались загонщики. Их голоса подстегивали, подгоняли.
Вырубка закончилась просекой, где, утопая в малиновых кустах, чернел корпус металлического ангара, к которому вела раздолбанная колея, перечеркнутая мелким ручейком с быстрым течением.
Двинулись по воде, раздвигая руками цветущий рогоз, хотя инстинкты влекли в ангар, под защиту сводов человеческого жилища.
Малиновые кусты свешивались над ручьем, вытесняя рогоз, хватали за одежду. Когда начался прорытый ручьем овраг, хлестали по лицу, словно подбадривая, приводили в чувства. Дым отметил, что не чувствует ног, посмотрел вниз и отметил, что мокасин с левой ноги уплыл, а стопа кровоточит. Хорошо, что они еще слушаются, а если паралич разобьет?
«Надо залечь, – ответил на его путаные мысли Нико, поднырнул под сплетенные заросли хмеля. – Ручей пересекает вырубку. Мы, наверное, уже выбрались».
Найдя более-менее пологий склон, Нико вскарабкался наверх, помог Дыму. Он поскользнулся на влажной земле, извалялся в грязи, но все-таки выбрался. Ног по-прежнему не чувствовал.
Взобравшись на невысокий холм, поросший, слава богу, только травой, вниз спустились на четырех костях, и Дым распластался на земле, глядя в по-летнему синее небо с росчерками стрижей. Сердце выпрыгивало из груди, дыхание сбивалось.
«Приплыли», – с сожалением подумал Нико, стоя над Дымом. Три его головы летали по часовой стрелке, то соединяясь в одну, то распадаясь на пять.
Земля вздрогнула, будто неподалеку разорвался беззвучный снаряд. Дым резко поднялся, и перед глазами потемнело, а когда зрение восстановилось, он увидел выбирающегося из лесу монстра. Он был огромен, как БТР. Башка размером со шкаф, лоб выпуклый. Глазки теряются под обвислыми веками. На месте носа – отверстия, прикрытые трепещущими перепонками. Волосы растут клочьями. Тварь передвигалась, опираясь на массивные передние лапы, мускулатуре которых позавидовал бы Шварценеггер.
Однозначно, когда-то или сама тварь, или ее предки были людьми. Нико повернулся к мутанту, сжав кулаки – хотел взять его под контроль.
Пошатываясь, Дым поднялся и заметил в холме, который оказался свалкой строительного мусора, берлогу, скрытую свисающими до земли плетьми хмеля.
Нико «увидел» его мысли, но не отреагировал: был занят мутантом. Потерявший собственную волю, он взревел и три раза прыгнул на месте. А потом ломанулся в малинник, который рос вокруг холма. Нико велел прятаться в берлоге, а сам рванул по протоптанной мутантом борозде.
Его намерения Дыму нравились: он хотел натравить тварь на загонщиков и попытаться отобрать у кого-нибудь из них аптечку. Понятное дело, к Доктору дойти не получится, а без антидота в скором времени наступит сначала паралич конечностей, а чуть позже – дыхательного центра.
В берлоге вполне можно было передвигаться на четвереньках. Здесь пахло землей, с потолка свисали белесые корни – ее хозяин ушел, как минимум, зимой. Дым лег на живот, уткнулся в скрещенные руки… и не почувствовал их. Поднял голову, пошевелил пальцами – получилось, но ощущений не было никаких. То есть к мышцам нервные импульсы пока еще поступали, а обратно – почему-то нет.
Накатило ледяное отчаянье, Дым ощутил себя беспомощным, как младенец. Все, что ему оставалось – довериться напарнику, а после предательства Нагана сделать это было непросто. В душе каждого человека живет параноик, сейчас параноик Дыма бился в истерике: Нико сбросил балласт и больше не вернется.
Берлога станет могилой Дыма. Сначала его парализует, и дай бог, чтоб остановилось дыхание, потому что иначе… взгляд перекочевал на ручеек из рыжих муравьев, тянущийся наружу. Иначе он будет видеть, как его заживо съедают муравьи.
Дым лежал лицом к выходу, и через лианы хмеля отчасти просматривалась поляна и даже стволы деревьев. Воздух был тягучим и обжигал легкие, в мыслях билась единственная мысль: «Отмотать бы время назад, чтобы все изменить». Но увы.
Когда из лесу вышли двое, на душе похолодело. Муравьи сразу же забылись, и инстинкты возопили: «Беги, беги скорее! Враг нашел тебя». Но когда враги подошли поближе, Дым понял, что это не люди. Точнее, не вполне люди. Двигались они рывками, замирая на месте и будто принюхиваясь. Оружия у них не наблюдалась, порванная одежда висела лоскутами.
Сколько же мерзости водится в этой проклятой Зоне? То, что Дым до сих пор жив – фантастическое везение. Хотелось верить, что удача и дальше не отвернется. Только бы у Нико все получилось!
Тем временем существа на поляне медленно, но неумолимо приближались. В том, что они агрессивны и крайне опасны, Дым не сомневался ни на минуту. У него же ничего не было, чтобы постоять за себя, он даже сомневался, что сможет встать на ноги.
Что ж это за твари? Раздвигать хмель, чтобы получше их рассмотреть, Дым не стал, надеясь, что они попросту не заметят берлогу и пройдут мимо.
Но, повертев головами, твари бодрым шагом направились к ней. В просветах мелькали их головы с пепельно-серой кожей, провалы ртов, руки, болтающиеся плетьми.
Зомби? Куски гнилого мяса, которые живут за счет того, что напитываются чужой кровью? Похоже на то. Уж лучше пусть муравьи съедают, чем эти.
С трудом поднявшись на четвереньки, Дым отполз глубже в берлогу, вспомнил о том, что поранил босую ногу и мысленно выругался. Бесполезно прятаться: зомбаки на кровь идут.
Вот уже они метрах в десяти: белесые остекленевшие глаза, отслоившиеся лоскуты кожи на щеках, сизо-бурое гнилое мясо. Тянет мертвечиной.
Бред! Такого не может быть в существующей вселенной! Наган точно накачал наркотой, и теперь все это мерещится. Дым беззвучно расхохотался, отчего голова закружилась с новой силой.
Ближний зомбак подошел к самой берлоге, и Дым рассмотрел его босые, измазанные грязью стопы. На лодыжке треснула кожа, обнажив белый голеностопный сустав.
«Что я могу? – думал Дым. – Попытаться дать отпор голыми руками. Это будет неуклюже и медленно – смерть неминуема. Но не ждать же смиренно, пока сожрут?»
Надо было сразу убегать… Точнее, уползать. А теперь…
Дым подполз к входу в берлогу вперед ногами, поджал колени, чтобы, когда тварь сунется, распрямиться и вытолкнуть зомби на поляну, а самому рвануть прочь, насколько позволит состояние. Главное, продержаться подольше, пока Нико не вернется. Если вернется. До чего же отвратительно быть беспомощным и зависимым!
Зашелестели раздвигаемые плети хмеля, и в берлогу сунулось умертвие. Дым ударил обеими ногами, чвакнули хрупкие ребра, и тварь выбросило наружу.
Дым выскочил следом, распрямился, готовый рвануть прочь, но перед глазами потемнело, и, чтобы не упасть, он привалился спиной к холму, защищая руками голову.
Донесся треск ломаемых веток, но Дым не видел, что происходило, готовился отражать атаку зомби вслепую.
Зарычала тварь, и, когда зрение вернулось, Дым увидел давешнего лобастого мутанта. Одного зомбака он месил мощными передними конечностями, второй, лишенный инстинкта самосохранения, шипел и пятился в сторону Дыма.
Прыжок – и второй зомби подмят мутантом и расплющен в блин. Башка умертвия оторвалась и откатилась в сторону, хищно клацая челюстями.
«Все хорошо», – услышал Дым Нико, с трудом повернул голову и сфокусировал взгляд: кукловод протягивал тощий вещмешок и скалился, обнажив мелкие острые зубы. Точнее – улыбался. За спиной у него угадывался ствол трофейного АК. Чуть дальше топтался мутант, ожидая новых команд. Нико посмотрел на него в упор, и тварь убралась в лес, но уходить не стала.
Силы оставили Дыма, и он соскользнул вниз спиной по холму, сел в траву. Кукловод вытащил из вещмешка аптечку – черную коробку с красным крестом и принялся там копаться. Дым закатил рукав, обнажая плечо с татуировкой, сделанной после окончания школы: пересечения рваных линий складывались в трудно читаемую надпись «Neveragain».
«Есть, – подумал Нико. – Антидот универсальный. Приготовься».
Видимо, организм Дыма истратил ресурс: веки сомкнулись сами собой, и он погрузился в состояние полусна-полубреда, отмечая, что стало трудно дышать.
Перед глазами крутились лица: Алан, которого он даже не оплакал, Аня, рожа зомби. Особенно обидным был велосипед, который предатель-Наган хотел установить в прихожей его, Дыма, квартире.
Он не почувствовал укола и перестал различать, где свои мысли, а где мысли Нико.
* * *
Проснулся Дым глубокой ночью. Он лежал на спине, и перед глазами было черным-черно. Пахло сырой землей и сочной майской зеленью.
Он перевернулся на живот и обнаружил себя в берлоге. Снаружи, потрескивая, горел костер, бросал огненные блики на сидящего Нико, опершегося об автомат. Совсем рядом стрекотал сверчок – еще протяжно, лениво, по-весеннему. Босые ноги мерзли, бока ломило – отлежал их Дым.
На четвереньках он выбрался из берлоги и притопал к костру, сел, нахохлившись. В мыслях было гулко и пусто. События прошедшего дня пока еще спали.
«Как ты?» – спросил Нико и поворошил угли костра – в небо взвились искры.
– Живой. Вроде бы получше мне.
«Теперь рассказывай, что ты натворил, что тебя так усиленно ловят».
– А ты в мыслях прочитай.
«Там каша, да и не этично это – лезть в голову без спроса. Я без труда читаю лишь адресованные мне мысли».
Дым уловил его ощущение – страх, что единственный человек, который его слышит, скоро исчезнет, и опять наступит холодное, безмолвное одиночество. Нико не хотелось расставаться с Дымом. Если и есть на земле самое одинокое существо, так это странный кукловод.
И Дым рассказал. По мере повествования пробудились злость и страх за Аню.
– Понимаешь, я даже не знаю, жива ли она, где ее искать? – Дым поднялся и заходил вперед-назад.
Отчаянье смешивалось с яростью, жаждой убивать. Сначала найти и вытащить Аню, затем выбраться из Зоны, мстить потом. И лишь после думать, как выживать в мире, где ты теперь – опасный преступник.
«Не позавидуешь тебе, – мысленно сказал Нико. – Но, кажется, я знаю, где твоя сестра».
Дым остолбенел, повернулся к Нико и постарался придушить надежду, расцветшую в душе пышным цветом: а если неправда? Дым почти не испытывал чувств, теперь же они пробудились и пугали больше, чем Зона со всеми ее обитателями: он не знал, что с ними делать, как не терять контроль и реагировать адекватно.
Нико начал издалека:
«Я уже говорил, что когда-то был человеком, работал журналистом. Мне надо было определенные события освещать однобоко, попросту говоря, лгать. А я не стал. Молод был, глуп, думал, что смогу победить систему правдой. И однажды ко мне пришли. Кто это был, до сих пор не знаю. Может, твои коллеги. Запихали в автозак и куда-то долго везли. Прибыли мы на военную базу: бетонный забор, за ним колючка под током, вышки с автоматчиками на каждом углу. Сначала мне думалось, что это тюрьма: уж очень похоже, но вскоре выяснилось, что все гораздо хуже. Это военная лаборатория. Ты что-нибудь слышал про артефакты, которые добывают в Зоне?»
– Что-то слышал, но не верил до конца. Думал, журналисты травят байки, – ответил Дым вслух. – Знаю, что они обладают чудесными свойствами, просто магическими.
«Все так. Артефакты рождаются в аномалиях, их добывают сталкеры, и свойства большинства артов неизвестны. Проверить их можно только на себе, но, сам понимаешь, желающих мало: можно облучиться, до срока постареть, истечь кровью», – он взял паузу и уставился на Дыма в упор.
– И что? – спросил он, уже догадываясь, куда клонит Нико.
«А то, что испытывают их в лаборатории на подопытных типа меня. У них подземная лаборатория, где содержат людей, которых никто не будет искать. Система безопасности на высшем уровне. Из меня хотели сделать воина – телепата, мне долго удавалось скрывать способности, и когда меня уже решили пустить в расход, взял под контроль одного из охранников, и он вывел меня и еще несколько человек. Их всех потом переловили, только я выжил».
– Ты хочешь сказать, что моя сестра там, на ней ставят опыты?
«Именно».
– И каковы ее шансы?
«Стремятся к нулю. Некоторое время она, конечно, проживет…»
– Как долго? – с трудом сдерживая злость, проговорил Дым.
«Как повезет. Одни несчастные годами жили. Других в течение недели замучивали».
– Так почему мы еще здесь? Ее надо выручать, – Дым принялся мерить шагами поляну, накручивая себя ужасами, которые можно учинить с беззащитной девушкой.
«Мы не прорвемся. Понимаю, конечно, что ты опытный боец и мухе в глаз попадаешь, но не представляешь, какая там охрана. Впрочем, бесполезно тебя убеждать. Надо, чтоб сам убедился».
– Да, надо, – кивнул Дым.
Раньше он считал, что живет в более-менее цивилизованном мире. Торговцы органами, рабовладельцы – это вне его реальности. Оказалось же, что есть настоящий концлагерь, где замучивают неугодных…
«Неугодные быстро заканчиваются, – дополнил Нико, бросил в костер два полена. – Каждый пропавший без вести сталкер сгинул там. Что такое сталкер? Деклассированный элемент. Исчез? Значит, мутанты сожрали».
– Не могу поверить… Но кто же этим занимается? Человек с нормальной психикой сломается.
«Поверь, находятся желающие. Кто за деньги работает, кто – за идею. Некоторые – за то и другое. Есть две сталкерши, которые приводят жертв в ловушку. На вид обычные женщины, и не заподозришь. Одна мстит мужчинам, вторая – нацистка соседней страны, а они граждане совсем без царя в голове».
– Весело. – Дым сел рядом с Нико. – Что же мне делать? Понимаешь, мне легче умереть, чем знать, что ей сейчас больно, а я не могу помочь.
«Понимаю. По-хорошему надо рассказать правду сталкерам и разрабатывать план вторжения сообща с ними. Но ты ж понимаешь, что я не могу говорить. А вот тебе они поверят, только нужно связаться с нужными людьми, тут разные группировки, одни в курсе, что творится за двухметровым забором».
– Но как, когда меня всей Зоной ловят? Просто пристрелят…
«Я помогу. У меня свои счеты с потрошителями. Они превратили меня в это, – он раскинул когтистые лапы. – Сталкеры дерутся друг с другом до первой консолидирующей угрозы. К тому же я нарисую схему лаборатории. Не думаю, что за четыре года там что-то изменилось».
– Но прежде я сам должен увидеть, – настаивал Дым, не сказать, чтобы он не доверял Нико, напротив, знал, что кукловод готов душу продать за благодарного собеседника. Многие годы он прятался от преследователей на болотах, ночевал в брошенных селениях, ни с кем мыслью обмолвиться не мог, и вот судьба подарила ему человека, который слышит мысли.
«Хорошо. Проведу тебя, это недалеко. Все равно бесполезно убеждать, что мы понапрасну потеряем время».
– Можно кого-нибудь поймать и допросить, – упорствовал Дым.
«Не факт, что простые охранники в курсе, что происходит в подвалах. Их начальство старается максимально избежать огласки».
– Это далеко? Черт, вообще не представляю, за что хвататься.
«Не очень, но места гиблые, сталкеры их не любят, всякие легенды слагают. Пойдем рано утром, хорошо? Мне поспать бы – тоже ведь досталось».
Дым посмотрел на свои босые ноги, перевел взгляд на АК, и Нико ответил на незаданный вопрос:
«Два запасных магазина есть, и один полупустой. Должно хватить: с мутантами я по-своему договариваюсь. За одежду не переживай, у меня есть схрон в деревне неподалеку. Но, сам понимаешь, не подобает безмозглому мутанту расхаживать с оружием, да при полной амуниции. Представляешь, что будет, когда узнают о разумном кукловоде?»
– Запрут в концлагере, о котором ты рассказывал, – вздохнул Дым, поежился. – Давай автомат, посижу на стреме.
Нико собрал в кучу сосновые иголки, соорудил из них подобие гнезда, застелил травой. Пока он хлопотал, Дым рассуждал шепотом:
– А вообще тебе легко найти применение. Например, я бы использовал тебя как детектор лжи при допросах…
Нико мысленно возмутился и совсем по-человечески фыркнул. Свернулся калачиком и мгновенно вырубился.
Дым выспался и ощущал себя полным сил, правда, мерз и мечтал о берцах. Саднила рассеченная стопа, одолевали комары. Сначала он отбивался от них, потом сдался: пусть жрут, чай, не зомби. Гораздо больше досаждали мысли об Ане. Что с ней делают? Как назло, о Зоне он знает недопустимо мало, и воображение заполняло пробелы кошмарами.
Какие свойства артефактов? Когда-то он читал об этом, но воспринял информацию, как очередное вранье о пришествии инопланетян.
Держись, сестренка, пожалуйста, держись! Я вытащу тебя, чего бы мне это ни стоило. Пока судьба благосклонна ко мне. Клянусь, сделаю все возможное и невозможное.
Хрустнула ветка. Еще одна. Дым насторожился, прицелился в заросли шиповника. Появилось ощущение чужого взгляда. Обычному человеку такое может почудиться. Дыма же интуиция никогда не подводила.
Алчность. Голод. Страх.
Слава богу, зверь. Знать бы еще какой. Вскорости пришел ответ: в десятке метров от костра взвыл волк. Нико вскочил, прорычал что-то себе под нос. В кустах зашуршало, и волк, повинуясь воле более сильного существа, удалился прочь, завыл уже дальше.
«Сталкеры ночью стараются не ходить по Зоне», – успокоил Нико и захрапел.
Интересно, псы Нагана будут продолжать облаву или решат, что мы с Аланом сгинули? Утро вечера мудренее. У меня есть преимущество: Нико, который все тропки знает. С рассветом на горизонте замаячила слабая надежда.
Только Дым решил будить Нико, как кукловод вскочил сам, потер глаза, потянулся и зевнул во весь зубатый рот.
«Ну, что, герой, готов ли ты к подвигам?»
Дым криво усмехнулся:
– Так точно, командир. Какой план действий?
«Я бы советовал найти лояльного сталкера и поговорить с ним, но ты рвешься к базе».
– Нам остается только надеяться, что сталкеры не устроят засаду. Наверняка за мою голову назначена награда, слишком уж я опасный свидетель. Мой недруг из шкуры выпрыгнет, чтобы получить доказательства, что я мертв – иначе он рискует лишиться головы.
«Они получат доказательства, как только мы доберемся до схрона. Бросим твои вещи в подходящую аномалию, пусть думают, что ты погиб».
– Хорошо, если поверят, – вздохнул Дым. – Ну что, веди к схрону… Нет, надо рану на стопе обработать, где аптечка? Такое впечатление, что на гвоздь наступил и не заметил.
Нико протянул черную пластиковую коробку с красным крестом, какие держат в салоне автомобиля. Дым обработал рану спиртом, заклеил лейкопластырем и подвигал грязными пальцами.
– Все, я готов. Надо поторопиться, чтобы не нарваться на облаву.
Положив аптечку в вещмешок, Дым вслед за Нико двинулся к лесу. Оставшийся мокасин он снимать не стал.
 | Виктор Глумов. Сталкеры поневоле. Вопреки судьбе |
Электронная книга: Виктор Глумов. Сталкеры поневоле. Вопреки судьбе