Офицер Корт — сотрудник сверхсекретной спецслужбы, специалист по охране важных свидетелей от наемных убийц мафии, готовых выполнить контракт любой ценой.
Очередным заданием Корта становится защита Райана Кесслера и его семьи, за которыми по пятам идет лучший и самый опасный из наемников — садист и психопат Генри Лавинг.
Чтобы спасти Кесслеров, Корту необходимо понять, кто и за что приказал уничтожить целую семью? И сделать это нужно как можно скорее, ведь Лавинг уже начал претворять в жизнь свой смертоносный план…
Отрывок из книги:
Не делать ничего.
Для нас, «пастухов», невелика проблема. Мы привыкли. В этом смысле мы похожи на пилотов пассажирских авиалиний, которые 99 процентов времени проводят на земле. Мы не ждем ничего другого и, хотя отлично подготовлены к редким мгновениям, когда нужно действовать, чтобы избежать проблем, все же прекрасно понимаем: большая часть нашей работы заключается в пассивном ожидании. По крайней мере так должно быть при нормальных обстоятельствах.
Но вот для наших подопечных время, которое они невольно проводят на явочных квартирах, зачастую превращается в кошмар. Они выдернуты из своих привычных активных будней и вынуждены час за часом томиться, пусть даже в очень уютных домах, без возможности работать, хлопотать по хозяйству или видеться с друзьями. Телефонные разговоры ограничены, никакой электронной почты… Даже телевидение только усугубляет ситуацию, напоминая им о существовании большого внешнего мира, от которого они сейчас отрезаны в этой «тюрьме» и которого могут больше не увидеть вообще. И все эти шоу — что комедии, что драмы — выглядят как издевательство над реальной трагедией, переживаемой ими лично.
Делать совершенно нечего.
Зачастую это вынуждает наших клиентов искать забвения во сне. Нет никакой необходимости просыпаться слишком рано.
В половине десятого утра в воскресенье я сидел за рабочим столом в своем «кабинете», возобновив дежурство уже в пять часов, когда до меня донесся стук двери и скрип половиц. Потом послышались голоса Райана и Джоанн, разговаривавших с Лайлом Ахмадом, который объяснял им, как приготовить кофе и завтрак.
Отправив еще несколько электронных писем, я встал из-за стола и потянулся.
Ночь прошла мирно. Новый «наблюдатель» из Западной Виргинии, сменивший прежнего, обладал более низким голосом, но точно таким же акцентом. Он информировал меня, что, по данным мониторинга, волноваться не о чем. Около полуночи мимо проехала машина, но она следовала логичным маршрутом для одного из местных жителей, возвращавшегося после ужина в Тайсонсе или в Вашингтоне. В любом случае, приборы показали, что скорости водитель не снижал, а, по нашим приметам, это исключало его из числа вероятных угроз.
Я присоединился в кухне к Кесслерам, и мы обменялись приветствиями.
— Как спалось? — поинтересовался я.
— Довольно хорошо, спасибо, — ответил Райан, хотя взгляд его был мутен, а двигался он неуверенно не только из-за хромоты, но и скорее всего страдая похмельем. На нем были рубашка фирмы «Изод» пурпурного цвета и джинсы на ремне, через пряжку которого свешивался живот. Со своим оружием он не расставался. Джоанн тоже надела джинсы и черную футболку под цветастую прозрачную блузку. В круглое складное зеркальце она осмотрела свои губы и подправила помаду — никакой другой косметикой Джоанн не пользовалась.
Райан сообщил, что уже успел как следует пообщаться с Амандой и у них с Картером все в полном порядке. Вчера девочка с удовольствием отправилась на рыбалку, а вечером они ужинали у соседей, поджаривая улов на углях.
Нынешним утром я тоже связался с Биллом Картером, о чем сказал теперь Кесслерам.
— Он говорит, что не заметил ничего подозрительного. Вот только ваша дочка по-прежнему волнуется, что завтра пропустит занятия в школе, игру и свою внеклассную работу.
— Это ее «горячая линия» для неуспевающих, — напомнил Райан. — Она там практически справляется в одиночку.
Я многое теперь знал об Аманде и потому не удивился.
— Будем надеяться, что ничего пропускать ей не придется, — заметила Джоанн.
Было лишь только сравнительно раннее воскресное утро. Если бы нам удалось сегодня выйти на след Лавинга и его заказчика, жизнь Кесслеров вернулась бы к подобию нормальной уже к вечеру.
— Чем нам заняться сегодня? — спросил Райан, выглядывая в окно. В гараже я заметил клюшки для гольфа и подумал, что он был бы не против провести начинавшийся теплый денек, гоняя шары.
— Просто расслабьтесь и отдыхайте, — ответил я. При этом мне припомнилось замечание Клэр Дюбойс, сделанное, когда мы с ней однажды летели вместе во Флориду на встречу с клиентом:
— Чего ради пилоты все время твердят нам: а теперь приведите спинки кресел в удобное для вас положение и наслаждайтесь полетом? Что нам остается еще делать? Стойку на руках в проходе? Или, быть может, есть вариант открыть окошко и покормить птичек?
У Кесслеров тоже возможностей было немного. Я знал, что им не понравятся мои распоряжения, но строго наказал не покидать пределов дома.
— Значит, торчать все время в четырех стенах, — пробормотал Райан, глядя сквозь щель в шторах на яркий солнечный луч, игравший на уже начавших желтеть листьях деревьев. Потом он вздохнул и начал намазывать масло ножом на ломтик английского кекса.
Ничего не делать…
Зазвонил мой телефон. Я взглянул на определитель номера, извинился и вышел из кухни.
В своем закутке я принял звонок.
— Слушаю тебя, Клэр.
— Есть кое-какая новая информация.
— Рассказывай.
Ее молодой голос звучал с обычной для нее заинтересованностью во всем, чем бы она ни занималась:
— Я по поводу электронных датчиков, снятых с вашей машины у склада, помните? Забавно получается. Они произведены компанией «Мэнсфилд индастриз». У маленького сенсора радиус действия шестьсот метров, у того, что побольше, — километр. Для кого-то это, может, и звучит впечатляюще, но на самом деле это очень старые модели. Новые модификации, как те, которыми сейчас пользуемся мы сами, действуют через спутник, и ты можешь отслеживать их перемещения, не выходя из кабинета. А вам прилепили дешевку. Такие остались теперь только у полицейских.
Это действительно становилось интересно.
— И марки датчиков…
— …Те же, что применяют управления полиции штатов.
Одним словом — начальство Кесслера.
— Серийные номера сохранились?
— Увы, нет, — ответила она. — Так что определить точно, откуда их взяли, невозможно.
— А отпечатки пальцев или другая информация?
— Ничего.
Поневоле призадумаешься. У тебя клиент — офицер полиции, а аппаратура, которую против тебя используют, вполне возможно, взята из управления, где он служит.
Еще один фрагмент разрозненной пока мозаики.
— А что с Грэмом? — спросил я, вспомнив о работнике министерства обороны, у которого украли чековую книжку, а он потом написал заявление о прекращении дела.
Голос Клэр потускнел, когда она начала:
— Так. Теперь об этом…
Звучало не слишком обнадеживающе, и я спросил:
— Что такое?
— Думаю, здесь мне понадобится помощь.
— Почему?
— Есть проблемка.
Не люблю подобного словоупотребления. Но она продолжала:
— Я проводила обычное расследование и добилась кое-какого прогресса. Но потом обнаружила, что начальнику следственного отдела…
— Льюису?
— Да. Ему позвонил некто «наделенный властью». Это цитата, потому что сама я не очень понимаю, что это выражение означает. В кино я сочла бы, что речь идет об отрицательном герое или просто мерзавце. Так вот эта властная персона настоятельно просила Льюиса закрыть дело.
— Кто-то из Пентагона?
— Это мне неизвестно. Но потом я занялась простыми подсчетами. Грэм зарабатывает девяносто две тысячи в год. Его жена — пятьдесят три. Им приходится выплачивать с процентами банковскую ссуду в шестьсот тысяч долларов, полученную на дом, плюс содержать в колледжах двух дочерей. И это не считая расходов на сына, которого зовут Стюарт. Девочки учатся в престижных частных интернатах, которые обходятся семье в шестьдесят тысяч ежегодно. Зато там отличные комнаты для проживания и первоклассное питание, не в обиду будет сказано общественным школам.
— Все это сводится к тому, — подытожил я по размышлении, — что украденные сорок тысяч долларов для финансов этой семьи значительно более сильный удар, чем мы предполагали.
— Это просто нокаут. Я сужу по тем временам, когда сама училась в «Дьюке». Мои старики экономили на всем, чтобы оплатить мое образование. Для них такая потеря означала бы катастрофу. Как же, их дочери суждено стать какой-нибудь простой официанткой!
— И это вся проблема?
Проблемка…
— Вообще-то не совсем. — Она замялась.
— Клэр, не тяни, говори, что случилось.
Моя протеже Дюбойс обладала причудливым сочетанием качеств — быстрым умом, способностью подмечать необычные детали и выносить странные суждения. Но вместе с тем она почти в той же степени, что и я, была игроком и не любила признавать поражение, особенно если к нему привела ее собственная ошибка. А я уже чувствовал, что именно это и произошло.
— Понимаете, мне пришла в голову одна идея. Раз Грэм имеет допуск к секретным материалам, то обязан проходить проверки на детекторе лжи.
Верно, все государственные служащие, кому доверяют информацию только для служебного пользования, должны регулярно проходить такие проверки. Некоторые организации делают это самостоятельно, но министерство обороны прибегало к услугам специалистов ФБР.
— Ну я и позвонила приятелю в Бюро, чтобы навести справки. Грэму по графику полагалась проверка на прошлой неделе, но он заявил, что в тот день не пойдет на работу. Пожаловался на простуду. Проверки на детекторе вообще не проводят, если человек принимает лекарства. И ему перенесли ее на следующий месяц.
— Тогда ты проверила явку сотрудников по базе данных Пентагона?
— Точно! Грэм не остался в тот день дома. Он был на работе, и никто не заметил никаких признаков недомогания. Так что он попросту солгал.
— Ты искала в правильном направлении. И что было дальше?
— На меня кто-то «настучал», и Грэм обо всем узнал, выяснил даже мое имя и позвонил. Зол был страшно.
Не блестящий вариант, трудно не согласиться. Грэму лучше было бы ничего не знать о нашем расследовании. Однако я по-прежнему не понимал, из-за чего так расстроилась Дюбойс. Пока она сама не объяснила мне это:
— Я решила, что если уж меня все равно раскрыли, то не повредит допросить его и послушать, как он объяснит, что отозвал свое заявление в полицию. И тут он… Как бы это сказать помягче? Полез в бутылку, что ли. Заговорил со мной в оскорбительном тоне. Назвал меня дамочкой, а я этого терпеть не могу.
Вот уж в чем я ни секунды не сомневался.
— И он использовал нецензурное выражение, когда заявил, куда я должна засунуть свой ордер.
— Ордер? Постой, о каком ордере речь?
— Вот в том-то и проблема. Меня занесло, и я пригрозила ему арестом.
— За что? — Я не представлял, под каким предлогом Грэм мог подвергнуться задержанию.
— Да я все выдумала. У меня крыша поехала от его хамского тона. Сказала ему, что если он не ответит на мои вопросы, то я отправлюсь к судье, получу ордер и проведу допрос в другой обстановке, где ему уже придется заговорить.
Помолчав, я понял, что пора преподать ей урок.
— Клэр, ты уже должна научиться видеть разницу между блефом и угрозой. Когда угрожаешь, нужно непременно иметь нечто, чтобы подкрепить угрозу. Когда же блефуешь, у тебя на самом деле ничего нет. Мы угрожаем, но никогда не блефуем.
— Поняла.
— Вот и хорошо. Где он сейчас?
— Я отследила по мобильнику. Должен быть дома в Фэрфаксе. Но он не желает больше с нами разговаривать. И все по моей вине.
«Дамочка…»
— Значит, так. Встречаемся в вестибюле отеля «Хайатт» в Тайсонсе. Через полчаса.
— О’кей.
Закончив разговор, я нашел Райана Кесслера за столом в гостиной, где он рылся в своих документах, и рассказал ему о датчиках, которые партнер Лавинга пристроил на диск колеса моей машины.
— Они из нашего управления? — изумился он.
— Этого не удалось выяснить точно. Но они из тех же моделей, что закупает для своих нужд полиция округа.
— Признаться, мы ими никогда не пользуемся, — сказал Райан. — Они хороши только в теории, а на практике для слежки почти не годятся. То сигнал прервется, то помехи возникнут. В основном мы запускаем их в мешки для перевозки наличности, если сумма крупная и есть опасность ее лишиться. А вообще-то такой датчик можно купить в любом магазине, торгующем охранным оборудованием.
— В вашем управлении никто не мог отслеживать расследования по Грэму, Кларенсу Брауну или другим делам, как вы считаете?
— Чтобы кто-нибудь из наших работал на Лавинга? Исключено. Мы так никогда не поступаем. Коп ни за что не навредит коллеге.
Я не возразил, однако подумал: люди могут сделать что угодно и кому угодно — если верно нащупать их точку уязвимости.
После этого я вернулся к своему компьютеру и, не желая, чтобы Райан знал о моем запросе, отправил новое электронное письмо Дюбойс, добавив еще один пункт к ее уже и так необъятному списку поручений. Она подтвердила, что письмо ею получено.
Гарсия и Ахмад совершали очередной осмотр дома. Я сообщил им, что должен ненадолго отлучиться, чтобы продолжить расследование в отношении заказчика. Выйдя из дома, я отправился к отдельно стоящему гаражу и открыл ворота. Внутри находилась «хонда-аккорд», зарегистрированная на фиктивного жителя Арлингтона, штат Виргиния. Хотя Билли слегка усовершенствовал и эту машину, форсировав движок, поставив литую резину и немного брони, внешне она выглядела вполне заурядно. Я завел мотор и выехал за территорию конспиративного дома по аллее, похожей на туннель из ветвей, листья на которых сияли под солнцем.
Но я пробыл в пути каких-нибудь десять минут, когда зазвонил телефон. Уэстерфилд. Конечно, я совершенно забыл, что обещал Арону держать прокурора в курсе событий.
И потому ответил на вызов.
Лучше бы я не делал этого.
* * *
— Корт, вы находитесь на громкой связи со мной и Крис Тизли.
— Понял вас.
— Я переговорил с генеральным прокурором, и он дал согласие на перемещение Кесслеров в надежные стены. А конкретно — в Хансеновский центр предварительного заключения.
И все потому, что я не отвечал на его звонки? Мне показалось, что это перебор.
— Вот как? Почему?
Тут влезла Крис Тизли.
— Послушайте, агент Корт… — начала она.
— Офицер Корт, — поправил я. Мы — всего лишь офис, а не бюро или агентство. По крайней мере так мы называемся с тех пор, как конгресс выделил Эйбу средства на создание нашей организации.
— Офицер Корт, — продолжила она, — я тут навела кое-какие справки о вашем прошлом.
Голос выдавал, что она нервничает. В конце концов, я почти вдвое старше ее.
Я сосредоточил внимание на дороге. И само собой, поглядывал, нет ли за мной «хвоста», что люди моей профессии делают автоматически и непрерывно. Даже когда отправляются в магазин за продуктами. Но сейчас я не ожидал преследователей и ничего не обнаружил.
— Продолжайте.
— Это обычная процедура в подобных случаях, — поспешно вставила она. Чтобы я не подумал, будто здесь присутствуют личные мотивы. — И мы не могли не обратить внимания на одну деталь. А именно на операцию, проведенную вами в Ньюпорте, штат Род-Айленд, два года назад.
Ах, стало быть, вот к чему они решили прицепиться.
— Здесь передо мной подробный отчет о расследовании того дела.
Она делала паузы, словно позволяя мне подтвердить или опровергнуть информацию. Но я молчал.
— Тогда вы сами и еще двое сотрудников вашей организации должны были охранять свидетелей от того же преступника, с которым мы имеем дело сейчас, — от Генри Лавинга.
Она снова примолкла. Я даже подумал, что Уэстерфилд устраивает ей тест, подобный тем проверкам, которым я иногда подвергаю Дюбойс, Ахмада и других своих учеников. Легко вести расследование, сидя за письменным столом. Гораздо труднее лично предъявить объекту собранные против него факты. Это как прицелиться в человека и нажать на спусковой крючок.
Очевидно, Тизли слишком тянула с выстрелом, потому что слово снова взял ее босс:
— Наверное, Корт, будет лучше, если это прочитаю вам я. Итак: «Выдвигалось предположение, что агент Корт…»
Отдел внутренних расследований министерства юстиции тоже переврал название моей должности. Все-таки немногие знали, что такое на самом деле наша фирма.
— «…при защите свидетелей Ковальски имел собственные особые интересы, чем подверг опасности жизни двоих доверенных его попечению людей. Хотя шестеро экспертов-профессионалов в области личной охраны, представлявшие три правительственные организации, утверждали, что стандартной процедурой в такой ситуации было бы скрытное содержание свидетелей в специальном помещении федеральной тюрьмы в Провиденсе, штат Род-Айленд, агент Корт не согласился с ними и поместил свидетелей сначала в мотель, а потом в конспиративный дом на окраине Ньюпорта, штат Род-Айленд».
— Мне знакомо содержание этого отчета, — сообщил я ему, одновременно резко затормозив перед неспешно переходившим шоссе оленем.
Но он продолжал читать:
— «В результате Генри Джонатан Лавинг, нанятый с целью похищения свидетелей и получения от них информации, ранил офицера местной полиции и случайного прохожего. Кроме того, ему почти удалось похитить по крайней мере одного из упомянутых выше свидетелей.
В ходе расследования данного инцидента выяснилось, что Генри Лавинг является тем самым преступником, который ранее убил начальника агента Корта, Абрахама Фэллоу, директора…» Здесь название вымарано. «…И близкого друга агента Корта. Следственный комитет пришел к выводу, что агент Корт, руководствуясь мотивами личной мести, предпочел не помещать свидетелей в строго закрытый изолятор, но содержал их в доступных для проникновения местах, хотя был прекрасно осведомлен о том, что Лавинг имеет возможность похитить их оттуда.
Он, таким образом, использовал свидетелей в качестве приманки для поимки или уничтожения Генри Лавинга. Это подтверждается и тем фактом, что оба свидетеля были приговоренными прежде к заключению представителями организованной преступности, что позволяло агенту Корту освободить себя от моральной ответственности за опасность, которой он подвергал их жизни.
Только благодаря счастливой случайности свидетели остались в живых и дали показания в ходе судебного процесса», — закончил Уэстерфилд.
«Счастливой случайности», — повторил я про себя. Это было то, во что абсолютно не верил.
— Ну, что скажете?
Я вполне мог ограничиться словами, что тюрьма в Провиденсе гораздо опаснее наиболее мрачных районов самого города. Мои протеже к тому времени установили, что Лавинг уже сумел найти в ее стенах по меньшей мере двоих людей, готовых выполнить любые его приказы. Что касается тех клиентов, то да, они были не в ладах с законом. Но мы, «пастухи», никогда не позволяем себе выносить моральных суждений о людях, чья охрана нам вверена. Нас вообще волнует в каждом подопечном только одно — бьется ли его сердце. Наша задача состоит в том, чтобы оно продолжало биться.
Но если уж это не всегда понимал даже мой нынешний босс, то рассчитывать на понимание Уэстерфилда и его молодой ассистентки не приходилось вовсе.
— Все ведь повторяется, а, Корт? Мотель в Провиденсе, «Хиллсайд Инн». Явочная квартира тогда, конспиративный дом сейчас. Мы реконструировали события в «Хиллсайде». Когда Лавинг только там появился, у вас была возможность для немедленного бегства, но вы намеренно задержались позади здания и ввязались с ним в перестрелку, хотя Кесслеры находились в вашей машине.
«Люди, которые оправдываются, — слабаки, Корт. „Пастух“ не имеет права быть слабаком. Он может совершать ошибки, но не проявлять слабость».
Так говорил Эйб, кто же еще? До меня дошло, как на самом деле обозлен Уэстерфилд — ведь за все время разговора он не вставил ни одного французского словечка! Эта мысль осенила меня, пока я обгонял еле тащившийся «приус».
— Вы только недавно узнали, что ловушка в Род-Айленде провалилась. Вчера ваш враг снова вылез на свет божий. Вот тогда вы и решили попытаться изловить его еще раз, подставляя Кесслеров. К тому же Арон уже информировал меня, что в деле появился террористический аспект.
— Что-что?
— Речь об Али Памуке, известном также как Кларенс Браун.
— Но его связь с террористами пока не установлена. Его отец — турок, и он жертвовал деньги одной из мечетей здесь, в Виргинии. Подозрительно и использование второго имени. Но это все, что нам пока известно. Расследование продолжается.
— Но ведь вполне вероятно, что именно группа террористов наметила похищение Кесслера, чтобы выяснить, как далеко он продвинулся в своей работе и кто еще вовлечен в нее?
— Как я только что сказал, Джейсон, мы пока ничего не можем утверждать.
— Послушайте, Корт. Мы ценим, что вы уже дважды вытаскивали Кесслеров из опасных ситуаций. Вы очень талантливый агент и… И очень везучий. Но мы не имеем права рисковать, проверяя, не окажется ли в третий раз Генри Лавинг удачливее вас.
Везение…
— Кесслер может оказаться единственным ключом к угрозе террористического акта. И мы не в праве так рисковать его жизнью, как это с легкостью делаете вы. Я заручился поддержкой генерального прокурора. И требую, чтобы Кесслеров и сестру жены немедленно переместили под защиту крепких тюремных стен. Это Хансеновский центр, о котором мы говорили ранее. Я уже поставил их в известность.
Я живо представил себе выражение лица, с которым он посмотрел сейчас на Тизли — мол, слушай и учись, как такие вещи делаются.
— Мне нужно переговорить с моим начальником.
— Но приказ исходит от генерального прокурора.
То есть от начальника всех начальников.
В этот момент я обнаружил, что еду со значительным превышением ограничения скорости, и сбросил газ.
Между тем Уэстерфилд продолжал, перейдя на более примирительный тон:
— Если бы речь шла о каком-нибудь грабителе или даже преступной группировке, я не стал бы поднимать шума. Но как только появилось упоминание о терроризме, тут уже не до шуток. Нам необходимо сделать все, чтобы точно выяснить, откуда исходит угроза. И мы не имеем права на ошибку.
Даже проведя много времени в вашингтонских коридорах власти, я так и не привык к чиновничьему словоблудию.
— Мне нужно, чтобы их доставили в Хансеновский центр как можно скорее. Хотите продолжать охоту на Лавинга — ни в чем себе не отказывайте. Вам угодно добраться до заказчика? Кто бы возражал! Я только не позволю вам использовать свидетеля, как сыр в мышеловке.
Его свидетель! Знаменитый герой-полицейский.
— Так что я заказываю бронированный микроавтобус, — объявил Уэстерфилд.
— Не стоит.
— Мне нужно только позвонить Арону, чтобы уточнить, где они.
— Он этого не знает.
— Что?!
— Я не сообщал ему об этом.
«Только самая необходимая информация…»
— Но это же… Это же… — Уэстерфилд не мог переварить сказанного мною, хотя я и не понимал почему. Сомневаюсь, чтобы в его конторе они легко делились друг с другом всем, что знали.
— Надеюсь, это не перерастет у нас в скандал, Корт? Mon Dieu… Это будет ужасно.
Ага! Вот и французский! Долго же он крепился.
Помедлив, я сказал:
— Договоримся вот как. Я позвоню Арону. Если он подтвердит, что генеральный прокурор велел посадить их в камеру… — Я еще немного помедлил. — Что ж, тогда я сам предоставлю наш бронированный транспорт для доставки семьи в Хансеновский центр. Но должен сразу сказать вам одну вещь. Вообразите бывшего патрульного полицейского в тюрьме. Райан будет этим очень недоволен. Не уверен, что у него прибавится желания сотрудничать с нами после такого переезда.
— Предоставьте заботу об этом мне, Корт. Нужно только, чтобы вы действовали быстро. Могу я в этом положиться на вас?
Это означало, что уже через десять минут он начнет названивать Арону Эллису, проверяя, сдержал ли я слово.
— Да, можете.
— Спасибо. Так действительно будет лучше — для нас, для них, для безопасности государства.
Я снова не понимал, обращается ли он сейчас ко мне, к Тизли или к невидимой толпе слушателей.
Закончив разговор, я выждал несколько минут, а потом, не потрудившись получить подтверждение у Арона Эллиса, набрал номер Билли и заказал бронированный фургон.
 | Джеффри Дивер. Грань |