Зарабатывать на относительно недорогих предметах искусства, вопреки расхожему мнению, можно. Правда, для этого надо быть либо коллекционером, либо олигархом.
Распорядитель ударяет молотком: «Продано!» Зал выдыхает: после длительных торгов лот уходит таинственному покупателю, сидящему в дальнем углу. Вероятно, именно такую картину рисует воображение при слове «аукцион». На очередных торгах в 1996 году атмосфера была не столь нервной: фарфоровая фигурка танцовщика Вацлава Нижинского, произведение советского керамиста Натальи Данько, достаточно быстро улетела за 3 тыс. долларов. Адвокат и коллекционер Александр Добровинский этот лот хорошо запомнил: сам долго на него смотрел, но пожалел денег и не купил. Спустя 10 лет на Sotheby's этот же предмет ушел с молотка... за 600 тыс. долларов. «Я тогда кусал себе локти», - не скрывает он. Медные статуэтки, серебряную и фарфоровую посуду и стеклянные вазы - предметы декоративно-прикладного искусства (ДПИ) - принято считать лишь украшением интерьеров, но никак не серьезным средством для вложения денег. Это мнение имеет под собой основание: в среднем такая вещица стоит в разы дешевле, чем, к примеру, картина более-менее известного художника. Но обогатиться на фарфоре и серебре все-таки можно.
ПРИУМНОЖИТЬ НЕЛЬЗЯ СОХРАНИТЬ
«В сиденье стула я зашила свои бриллианты», - эта фраза умирающей Клавдии Ивановны обрекла Остапа Бендера и Кису Во-робьянинова на череду захватывающих приключений. Знай герои «Двенадцати стульев», что и сам мебельный гарнитур через пару десятков лет, возможно, будет стоить как бриллианты, то отнеслись бы к нему с большим трепетом. Впрочем, и сейчас немногие рассматривают покупку антиквариата, а уж тем паче предметов мебели и быта как способ разбогатеть. Антиквариатом по российскому законодательству является любой предмет, возраст которого превышает 50 лет. Ценность представляет, конечно, далеко не все: за редкими экземплярами книг, монет и произведений ДПИ гоняются коллекционеры, инвесторы предпочитают добычу покрупнее - живопись, желательно самых известных авторов. При этом точной статистики российского рынка нет, поскольку значительное число сделок заключается безо всяких документов. «С уверенностью можно говорить только о «белом» рынке - обороте аукционных домов, которые публикуют результаты торгов, - подчеркивает президент аукционного дома «Гелос» Олег Стецюра. - Эта цифра достигает 400-500 млн долларов в год». «Серая» часть - галереи и полулегальные организации, об обороте которых можно составить приблизительное представление по посещаемости вернисажей, - это еще примерно 800-900 млн долларов. Плюс теневой рынок, который эксперты оценивают в 500-700 млн. Итого - порядка 2 млрд.
В месяц через «Гелос» проходит около 3 тыс. предметов, четверть из них - произведения ДПИ, еще четверть - нумизматика, остальное - живопись, оружие, книги и пр. Подобное соотношение, говорят эксперты, действует для всего рынка в целом. «Для живописи цена входа равна по меньшей мере 50 тыс. долларов, верхней же планки не существует. Что касается ДПИ, то здесь речь идет о куда более скромных цифрах: 85% предметов этого сегмента стоят в пределах 1 тыс. долларов. Оставшиеся 15% -произведения авторов так называемого первого ряда по цене от 100 тыс. долларов и выше», - рассказывает Константин Бабулин, коммерческий директор портала ARTinvestment.ru. Из-за относительно недорогой цены оборот произведений ДПИ гораздо выше, чем живописи, а покупателями подобного антиквариата являются в основном коллекционеры.
Несмотря на большой объем рынка, специализированных аукционов декоративного искусства практически не проводится. Такие предметы обычно выставляются на продажу в рамках аукционов живописи, притом что в России регулярно проходят торги, лотами на которых становятся только книги или монеты. Редкий пример - продажа икон, организованная одним из крупнейших аукционных домов мира MacDougall's. Его глава Екатерина Макдугалл видит в декоративно-прикладном искусстве большой потенциал. «Сегодня такой антиквариат составляет лишь 10% годового оборота MacDougall's, - говорит она. - Но по нашим оценкам, интерес к нему за последние полгода вырос на 20-30%, и с осени мы планируем усилить отдел декоративно-прикладного искусства и уже набрали специалистов».
САМАЯ ТВЕРДАЯ ВАЛЮТА
Эксперты подчеркивают: заработать получится далеко не на всех предметах искусства. Критерий выбора простой - цена. Чем дороже, тем надежней. Поэтому главная цель инвесторов - многомиллионные шедевры, которые, как полагают специалисты, самая твердая валюта. «Декоративное серебро фирмы Фаберже, бронзовая скульптура малой формы художников первого ряда, таких как Евгений Лансере и Паоло Трубецкой, полутораметровые классические вазы Императорского фарфорового завода - это наиболее дорогие иликвидные произведения искусства, на них идет настоящая охота», -уточняет генеральный директор компании «Арт Консалтинг» Денис Лукашин.
Бизнесмен Александр Иванов в течение вот уже нескольких лет приобретает ювелирные изделия Фаберже. По его словам, получить отдачу от покупок такого рода можно спустя три-пять лет с момента покупки. «Антиквариат вроде Фаберже манит бизнесменов по двум причинам. Прежде всего, это высокая норма прибыли, которая составляет порядка 30-50% в год. А во-вторых, отсутствие налогообложения на прибыль, если произведение находится в собственности более трех лет», - объясняет коллекционер. Один из самых известных владельцев работ Фаберже - президент фонда «Сколково» Виктор Вексельберг. В 2004 году он до начала торгов приобрел у наследников Форбса коллекцию из девяти пасхальных яиц и более сотни других предметов. По разным оценкам, покупка обошлась миллиардеру в 100-150 млн долларов. После сделки г-н Вексельберг заявлял, что рад вернуть в Россию часть ее культуры и истории. Теперь он не склонен говорить на эту тему и от комментариев отказался. «Инвестируя деньги в коллекцию Форбса, г-н Вексельберг ничем не рисковал: он опирался на опыт предыдущих владельцев, не имея в этой сфере никаких знаний. Сейчас эти инвестиции принесли бы ему прибыль в размере 300-400%», - подсчитывает Александр Иванов.
Если шедевры декоративно-прикладного искусства прибавляют в цене так же стабильно, как картины Шишкина и Айвазовского, то с более дешевыми предметами ситуация иная. «Это скорее вариант для сбережения средств. Серебряная статуэтка за 1 тыс. евро, вероятнее всего, дешевле уже не будет: в ее стоимость как минимум заложена цена материала и работы мастера, чего нельзя сказать о картине, продаваемой за те же деньги», - говорит учредитель Института арт-бизнеса и антиквариата Ирина Колосова. В подтверждение своих слов она приводит известный справочник «Антиквариат - руководство и ценовые ориентиры», в котором автор, Джудит Миллер, достаточно точно обозначает диапазоны цен. «Если я покупаю в Голландии комод XVII века, я могу проверить его цену в справочнике: он стоит 8-14 тыс. евро. По живописи вы не найдете изданий со столь конкретными ценовыми прогнозами. Это куда более непредсказуемая ниша рынка», - резюмирует эксперт.
Но как известно, и в стакане воды бывает буря. При кажущейся стабильности рынок декоративно-прикладного искусства все же подвержен веяниям моды. Вот кто-то богатый и известный скупает наследие конкретной эпохи, об этом начинают говорить, это становится модно. Спрос растет, предметы дорожают, коллекция богатого и известного прибавляет в цене. А потом он продает свое собрание - и рынок постепенно угасает. Подобная история случилась, когда бывший топ-менеджер «Интеко» Виктор Батурин скупал предметы эпохи Наполеона Бонапарта. Появилось даже отдельное направление - наполеонистика. Но как только г-н Батурин угодил в тюрьму, выгодно продать шкатулку того периода стало практически невозможно...
КОЛЛЕКЦИЯ НА МИЛЛИОНЫ
Успешно вкладывать можно даже в совершенно абсурдные предметы, считают заядлые коллекционеры. Главное - уметь собрать из разрозненных вещиц как можно более полную коллекцию. Александр Добровинский утверждает, что всегда покупал предметы ДПИ удовольствия ради. Однако все равно выходило так, что он получал значительную прибыль. «В конце 1970-х я приобретал трубки XIX века для курения опиума, - вспоминает г-н Добровинский. - Поначалу это было просто увлечение. В среднем трубка стоила порядка 300 долларов, спустя 10 лет у меня в коллекции было почти 600 предметов. А в 1984 году вышел фильм «Однажды в Америке», где в первых кадрах главный герой лежит и курит опиум. После этого случился настоящий бум на такие трубки! Недолго думая я продал всю коллекцию на Sotheby's. В итоге одна трубка вышла в 6-7 тыс. долларов».
Историю г-на Добровинского, правда, можно объяснить и обыкновенной удачей. «В прошлом году на Антикварном салоне я видел коллекцию из нескольких сотен серебряных чайных ситечек. Ею все интересовались, она пользовалась большим успехом, однако никто ее не купил. Такие экзотичные предметы не самый ликвидный товар. А кроме того, где хранить сие богатство? Подстаканников много не насобираешь», - отмечает Константин Бабулин. По его словам, в Швейцарии и Люксембурге становятся все более популярными так называемые фрипорты - помещения со всеми необходимыми условиями, куда можно сдать на хранение коллекцию, если найти для нее место уже не получается. Для российских любителей ДПИ проблема хранения приобретений основной пока не является. Александр Добровинский решает ее весьма просто: из-за своей коллекции фарфора, состоящей из 4 тыс. предметов, он сменил уже третью квартиру. Другие любители антиквариата, например председатель совета директоров Альфа-Банка Петр Авен, предпочитают хранить богатство подальше от глаз общественности - в загородном доме. Есть еще один способ - открыть собственный музей. Александр Иванов в 2008-м создал частный музей в Баден-Бадене. Годом ранее он приобрел на Christie's яйцо Фаберже за 18,5 млн долларов, изготовленное для одного из Ротшильдов, - вероятно, именно эта покупка и стала решающей.
Единственное, от чего не застрахованы ни коллекционеры, ни инвесторы, так это от риска нарваться на подделку. В случае с ДПИ проблема заключается даже не в наличии фальшивок на рынке, а в том, что трудно их выявить. «Российская искусствоведческая школа - живописная. Прежде насаждалось, что СССР - страна рабочих и крестьян, и потому изучать западное буржуазное искусство незачем. В результате не сложилась преемственность кадров, а музеи не получили эталонные предметы. Сейчас распространена ситуация, когда эксперт не берется давать оценку предмету, потому что у него нет для сравнения образцов западного прикладного искусства», - объясняет Ирина Колосова. Проблемы с экспертизой приводят к ряду последствий: на рынке замедляется оборот, а значит, падает ликвидность предметов.
Свои преференции из сложившейся на рынке ситуации умудряются получать не только дилеры, галерейщики и инвесторы. Так, руководство Императорского фарфорового завода, оценив спрос на фарфор, приняло решение наладить производство копий музейных вещей. «Мы наблюдаем неизменное увеличение интереса к репликам антикварных экземпляров. Яркий тому пример: при помощи Государственного Эрмитажа и Российского этнографического музея на заводе была восстановлена серия скульптур «Народности России» Павла Каменского - уже выпущено 36 статуэток. Сейчас доля департамента по индивидуальным заказам составляет около 30% в общем объеме выпуска и реализации», - говорит генеральный директор ИФЗ Татьяна Тылевич. К слову, на предприятии начали производить и копии работ той самой Натальи Данько, чья фарфоровая фигурка Нижинского за 10 лет подорожала в 200 раз...
(с) Екатерина Шипилова