Тимур Шагивалеев, генеральный директор особой экономической зоны (ОЭЗ) «Алабуга» в Татарстане, очень гордится вверенным ему проектом. Здесь - компания Ford Sollers (пока только крупноузловая сборка автомобилей, но с 2015 года будет полный цикл); здесь - датский Rockwool, крупнейший в мире завод по производству каменной ваты; тут строится турецкий Hyatt, изготовитель материала МДФ, из которого делают мебель. Сейчас Россия МДФ импортирует, переплачивая втрое... В общем, в Татарстане идеей особых зон довольны. Но вот в целом по стране ситуация удручающая: за прошедшие годы заработало всего несколько ОЭЗ, а об их влиянии на экономику говорить не приходится. И это на фоне впечатляющего мирового опыта. Корреспондент «РБК» побывала в трех «анклавах», пытаясь понять, что не так с воплощением хорошей идеи.
ДЕНЬГИ В КОПИЛКЕ
В 1994 году в Ингушетии впервые в нашей стране открылась особая экономическая зона. Резидентов освободили от федеральных налогов и снижали для них местные - бизнес стал массово регистрироваться в кавказской республике на бумаге, фактически не переезжая. Позже в офшоры превратились Калмыкия, Мордовия и Алтай... Лишь в 2005-м появился закон, по которому ОЭЗ - конкретная территория с собственной управляющей компанией и таможенным постом. Борьбе с офшорами это помогло, но и только.
Спустя восемь лет после принятия нового закона единственная ОЭЗ с более-менее понятными перспективами - «Алабуга», ставшая «витриной» всего проекта. Помимо нее в стране фактически действуют еще одна промышленная зона и четыре технико-внедренческие. Логистические до сих пор в зачаточном состоянии, а с рекреационными дела и того хуже. Изначально их задумывалось семь, но от трех отказались, да и развитие оставшихся под вопросом. Например, ОЭЗ «Бирюзовая Катунь» на Алтае: вырыли искусственное озеро за 4 млрд рублей из бюджета, а на туристический бум нет и намека.
Недавно Счетная палата выступила с разгромным отчетом о работе особых зон. Государство выделило на проект 127 млрд рублей. Из них инвестировано чуть меньше 90 млрд, остальные хранятся на депозитах федеральной управляющей компании в коммерческих банках. Лишь за последние два года проценты по ним составили более 5 млрд рублей. Но только ли корыстные мотивы мешают развиваться проекту особых зон? Чтобы ответить на этот вопрос, отправимся в Советскую Гавань - пожалуй, самую злополучную из всех ОЭЗ. Сейчас на месте будущего порта красивый сосновый лес.
Это крохотный городок на берегу Тихого океана в часе лета от Хабаровска. В самолете люди рассаживаются на свободные места, как в маршрутке. До перестройки в этом медвежьем углу действовало несколько крупных предприятий, а когда все рухнуло, число жителей сократилось почти вдвое. В 2008 году перед депрессивной территорией забрезжил свет: администрация Хабаровского края получила право создать тут зону портового типа. Локомотивом проекта называют компанию «Петропавловск - Черная металлургия», входящую в ГК «Петропавловск». «Мы готовы инвестировать в терминал около 5 млрд рублей. Рентабельность при обычных условиях - 11%, а если в рамках ОЭЗ здесь будет построена инфраструктура - 25%», - называет цифры Дмитрий Масловский, генеральный директор ООО «Советско-Гаванский морской торговый порт», «дочки» компании «Петропавловск - Черная металлургия».
Сначала Хабаровский край рассчитывал на федеральное финансирование в 7,1 млрд рублей. Затем стало известно, что другие потенциальные портовые ОЭЗ конкурс не прошли, из чего следовало, что Советская Гавань может получить больше - порядка 12,5 млрд рублей. Все бы ничего, только в итоговой заявке фигурировала сумма уже в 31 млрд! Хабаровским чиновникам устроили грандиозный разнос в Минфине и в результате согласились дать лишь 3,15 млрд федеральных денег.
Михаил Трушко, глава ОАО «Особые экономические зоны» -федеральной компании, управляющей ОЭЗ, утверждает, что проект в Советской Гавани изначально имел плохое экономическое обоснование. Байкало-Амурская магистраль (БАМ), заканчивающаяся как раз в данном порту, не могла пропустить столько грузов, сколько закладывалось в концепции. По идее, думать об этом должно руководство края, но его больше занимает этап строительства. «Понятно, это всегда интересно и вкусно, - замечает г-н Трушко. - А потом региональная власть теряет интерес к проекту, хотя его успех в значительной степени зависит от маркетинга и работы по поиску инвесторов». Отсутствие сильных, хорошо просчитанных заявок - общая проблема для многих регионов. И пока их нет, лучше хранить деньги на депозитах, считают в ОАО «ОЭЗ».
В Советской Гавани типичное для российских ОЭЗ противостояние разрешилось, причем типично по-российски. Проект сдвинулся с мертвой точки, когда возникла идея включить в зону соседний порт Ванино. Там собирается строить угольный терминал Volga Resources Group, принадлежащая бизнесмену Геннадию Тимченко. «Появление Тимченко - единственная причина, почему портовую зону все-таки создадут», - сказал источник, близкий к ОАО «ОЭЗ». Забавно, что другие будущие резиденты - холдинги «Мечел» и Сибирская угольная энергетическая компания - собирались строить в Ванино новые терминалы безо всякой ОЭЗ. Им просто повезло, ведь особый статус позволяет сэкономить до трети вложенных инвестиций.
БЫЛА БЫ ДОБРАЯ ВОЛЯ
В чем секрет успеха действующих ОЭЗ? Наверное, в заинтересованности региональной власти. Взять, к примеру, подмосковную технико-внедренческую зону «Дубна»: общежитие предоставляется резидентам почти даром. «Я снимаю офис за 16 тыс. рублей в месяц, двухкомнатную квартиру в общежитии - за 7 тыс., - кивает за окно Егор Сапожников, технический директор компании Quartech. - Мой будущий дом в 150 м от ограды ОЭЗ, рядом - Волга. Что еще надо айтишнику?»
Другой безусловный плюс технико-внедренческих зон - ставка социальных взносов: 14% вместо обычных 30%. По мнению некоторых экспертов, только эта преференция и позволяет российским IT-компаниям конкурировать с индийскими. Главная же проблема «Дубны» - слишком малый масштаб: оборот всех 92 резидентов за время существования ОЭЗ не достиг и 3 млрд рублей - менее 30 млн на брата. Проекту нужны крупные инвесторы, но в последние годы государство бросало все силы на продвижение нового фаворита - «Сколково», поэтому ОЭЗ приходится довольствоваться крохами.
А что особенного придумали в «Алабуге»? «У нас высокотехнологичное производство, и огромное значение имело отсутствие НДС и пошлин на ввозимое оборудование», - говорит управляющий заводом Rockwool в «Алабуге» Максим Васильев. Но фискальные меры не главное. «Решающую роль сыграли региональные власти: за все время они не нарушили ни единого обещания», - подчеркивает он. В стране с нестабильным инвестклиматом это дорогого стоит. Впрочем, тут надо вспомнить, что по развитию бизнес-среды Татарстан вообще лидирует среди российских регионов. Однако и здесь суммарная выручка резидентов с 2008 года (когда проект начал действовать) составила лишь 0,5% ВНП республики - далеко не тот результат, который выдают подобные «анклавы» за рубежом.
ОСТРОВКИ СПОКОЙСТВИЯ
В 2008 году в ОЭЗ по всему миру произвели продукции на сумму 0,5 трлн долларов - 10% глобального ВВП. Выделяются показатели КНР: в работающих там 70 «анклавах» производится до 20% ВВП страны. Возникшие в 1981-м первые четыре китайские особые зоны смогли привлечь 60% прямых иностранных инвестиций (ПИИ), сыграв важную роль в китайском экономическом чуде. «Когда КНР открылась для западных инвесторов, Дэн Сяопин решил не ломать плановую систему сразу, а опробовать рыночные механизмы на небольших контролируемых территориях», - объясняет экономист Всемирного банка Дуглас Чжихуа Цзэн. Опыт других стран тоже поучителен. Бедные азиатские государства, не имеющие ни инфраструктуры, ни нормальной защиты бизнеса, строили ОЭЗ как островки безопасности для зарубежных предприятий. Ярчайший пример - Бангладеш. С 1995 по 2008 год ее особые зоны получили 1,5 млрд долларов ПИИ, превратившись в «швейное сердце» Азии.
А что ОЭЗ должны дать России? «Иностранным инвесторам порой страшно идти к вам - здесь тоже нужны островки безопасности, - рассуждает представитель Всемирного банка Томас Фарол. - Но не для экспортно ориентированного производства, как в Бангладеш, а для бизнеса, рассчитывающего на российский рынок». С ним соглашается завкафедрой региональной экономики и экономической географии НИУ ВШЭ Алексей Скопин. «Главная задача - привлечение зарубежного капитала. Нужно, чтобы хотя бы в этих «анклавах» соблюдались законы, не было бюрократии и коррупционных практик», - считает эксперт. По мнению Михаила Трушко, задача еще более амбициозная. «Россия не может конкурировать в массовом производстве, значит, мы должны создавать высокотехнологичное, - убежден он. - Пока нам следует ориентироваться на иностранные компании из числа мировых отраслевых лидеров. А им нужны комфортные условия для ведения бизнеса».
Удастся ли осуществить задуманное? «Беда в том, что проект ОЭЗ реализуется совсем не так, как было задумано, - сетует Алексей Скопин. - Вместо иностранцев в особые зоны идут в основном российские компании, которые дружат с региональной властью». По данным Счетной палаты, зарубежные инвесторы - лишь пятая часть резидентов. «Раздача льгот превращается в своего рода междусобойчик», - заключает г-н Скопин. Обороты ОЭЗ будут расти, но повлияет ли это на качественную структуру экономики? Ведь на словах можно говорить о высокотехнологичном производстве, а на деле - давать льготы экспортерам угля, приближенным к высшей власти.
(c) Наталия Телегина