Обществу морских купаний Монте-Карло — аналогу Управления делами президента РФ — исполняется сто пятьдесят лет. В новую эру Монако входит с былой славой, старыми проблемами и новейшими деньгами, в том числе из России.
«Негреско»? Да «Негреско» — помойка, отстой. Знаешь, для кого это придумано? Для людей из Магадана, которым важно, чтобы коридор был широкий. Они как видят широкий коридор, сразу думают, что к люксу прикоснулись. А их банально обвели вокруг пальца, вот и все», — девушка, знаток гостиничной индустрии, делает глоток из стакана с самым актуальным для часа ночи напитком, капучино, и смотрит, произвели ли ее слова, сказанные — формально — подруге, впечатление на тех, кому они были предназначены на самом деле. Но господа в песочного цвета костюмах настолько увлечены тридцатидвухлетним шотландским виски с острым ароматом смолы, что даже такое существенное и нестандартное замечание из уст восемнадцатилетнего создания проходит мимо их нахальных неприступных ушей. Девица, однако, не сдается: она просит официанта принести «воды из-под крана» на французском языке с акцентом, позволяющим предположить, что про Магадан она не выдумала. Но и этот блестящий ход не дает результата, во всяком случае, немедленного.
Как развивались события дальше — не знаю. Потому что за день в Монако устаешь отдыхать, измучиваешь себя, отдаваясь неге страстно, без остатка, — пора баиньки. Я подсчитываю, сколько столиков в Bar Americain отеля De Paris заняты в этот ночной час нашими деньгами и нашими дамами, производящими на них охоту. Всего один столик занят нерусскими, все остальные — свои. Вообще русский сектор приносит Обществу морских купаний (SBM, Societe des Bains j de Mer), которому в Монако принадлежит почти все, от казино до концертного зала, пятнадцать процентов дохода. Еще пять приходится на условно русский мир — Украину, Казахстан, Узбекистан, Грузию. Здесь, в «Американском баре», кажется, что в ненасытную княжескую казну мы приносим девяносто девять процентов прибыли. Однако это не так: 2013-й стал первым годом, когда нас переплюнули арабы: они заказывали номера просторнее, пили Haut-Brion без ограничений и не отказывали себе во второй порции бретонского омара в гастрономическом ресторане «Людовик XV», который стараниями Алена Дюкасса много лет несет на нимбе три мишленовские звезды.
Днем на пляже гостиницы Monte-Carlo Beach, которая — как и Hotel de Paris, и Hermitage, и Monte-Carlo Bay — находится в собственности SBM, одна девушка взволнованно верещала в телефон: «И вот, представь себе, этот козел поселил меня в один номер с Зинкой. Где я, а где Зинка? Ну я, конечно, — звонить в Москву. И знаешь, что эта тварь мне говорит? «Терпи! Такие мужики на дороге не валяются». Судя по тому, что к двум часам дня девушкой было опорожнено три бутылки розового Perrier-Jouet, жадность потенциального жениха или действующего клиента распространялась исключительно на размещение, на food же and beverage был оставлен открытый счет.
Вечером на балконе ресторана Grill в De Paris, где в перерывах между блюдами из юбилейного, в честь стопятидесятилетия Общества, меню можно выкурить сигаретку с панорамным видом на княжество, еще одна русская девушка, совсем уже модельной внешности, какой-то идеальной, хрустальной красоты, нервно докладывала в трубку маме: «Нет, не беспокойся. Нет, еще не случилось. Нет, у меня отдельный номер. Буду осторожней, да. Мам, не мучай меня, ну пожалуйста, ладно? Он нормальный». Он — это совершенно фельетонной внешности рано постаревший господин из числа тех, кто владеет на паях с тремя старшими братьями автосервисом Fiat в крохотном итальянском городке, но русским девушкам с модельной внешностью, за которыми не уследила мать, имеют обыкновение представляться совладельцами всего концерна. Будущие Натальи Водяновы по-прежнему чертовски наивны.
Надо заметить, что фойе отеля De Paris — самого статусного гостиничного заведения Монако — вообще готово представить любопытному путешественнику целую галерею очевидно-невероятных типажей. Это такой «И корабль плывет» Феллини, только на суше. Недаром сами сотрудники Общества морских купаний, эти профессиональнейшие, ироничные и чуть-чуть уставшие от ярмарки чужого тщеславия люди, говорят: «В De Paris надо «быть», а вот жить надо в «Эрмитаже». Весьма распространен в этом примечательном фойе тип, условно говоря, Валентино Гаравани — давно перешедший все границы разумного автозагар, желтые брюки, салатовая рубашка, розовый пиджак с нагрудным карманом, из которого торжественно торчит красненький скромный платочек. Балансирует вся эта конструкция на рыжих ботинках с такими зауженными носами, что вспоминается слово «челн», какие-то античные ладьи и почему-то Стенька Разин. Частенько встречается и тип бандито-гангстерито — черные очки в любое время суток, златая цепь на дубе том, крокодиловые Zilli непременно на босу ногу. Женский пол, помимо веселых щебетуний из Донецка, представлен типажом графини Камастра из «Спрута» в исполнении блистательной Флоринды Болкан и корпулентными арабскими женщинами, обвешанными годовым бюджетом какого-нибудь крохотного эмирата, женщинами, которые не стали — не имели шанса и не желали стать — Беназир Бхутто.
Таким относительным разнообразием Монте-Карло (кстати говоря, эти два слова тоже принадлежат Обществу морских купаний, ибо являются товарным знаком) могло похвастаться всегда. Как любой великий отель, De Paris много повидал за свои полтора века. И великого князя Дмитрия, большого любителя веселящих пузырьков, который, отужинав с друзьями блинами с небаклажанной икрой, провел, как повествует беспристрастный летописец, «остаток ночи в сильнейшей ажитации — разбивая одну за другой самые ценные бутылки шампанского о мраморные колонны зала «Империя». И великую княгиню Анастасию, которая появлялась в зале казино (игорное заведение открылось на год раньше отеля «Де Пари», в 1863 году) в воинственной компании казаков, кокетливо поигрывавших револьверами. В одном из номеров отеля в 1880 году пыталась покончить жизнь самоубийством, приняв убойную дозу снотворного, величайшая актриса своего времени Сара Бернар. Но любовные злоключения здесь были решительно ни при чем: просто, увлекшись, Сара проиграла за один вечер сто тысяч франков золотом — все накопленное непосильным трудом и, по какому-то чудовищному стечению обстоятельств, оказавшееся при ней в тот вечер. Актрису нашли утром и откачали. После этого она довольно долго не подходила к игорному столу, но жизнь взяла свое, и в 1898 году Сара не без удовольствия снова крутанула рулетку.
В 1961-м, пока наших бабушек и дедушек деноминацией рубля лишали сбережений, весь наличествовавший персонал отеля волновала забота иного рода. Пока хозяин упаковывал в чемодан одеколон, бритвенные принадлежности, жилет, хьюмидор и прочие аксессуары истинного джентльмена, попугай сэра Уинстона Черчилля почувствовал себя свободной птицей и, натурально, улетел. Попытки отыскать беглеца ничем не закончились, кроме констатации печального факта: среди жителей Монте-Карло оказалось много лжецов — по меньшей мере тридцать человек пытались выдать своих попугаев за птицу высокого полета в надежде получить обещанное экс-премьером баснословное вознаграждение.
Сейчас странно это себе представить, но и казино Монте-Карло, и отель «Де Пари», и кафе «Де Пари», и гостиница «Эрмитаж», и Морские термы, до сих пор непревзойденные никем в мире по части талассотерапии, возникли не «от жиру», а из суровой нужды, в которой оказалось княжество после смерти князя с именем из либретто «Спящей красавицы» — Флорестан — и восшествия на престол в 1856 году его сына принца Шарля. К тому времени в результате перекраивания карты Европы королевство Сардиния отдало Франции двадцать километров прибрежной линии княжества, включая коммуны Рокбрюн и Ментона, и Монако оказалось в том смехотворном виде, в котором знаем его мы, — два квадратных километра скалы. Вдовствующая княгиня Каролина, не будь дура, предложила сыну позвать Франсуа Блана — знаменитого, как сейчас сказали бы, девелопера, построившего прекрасное казино в Бад-Хомбурге, а значит, несколько причастного и к созданию «Игрока» Достоевского. Блан, возглавивший уже существовавшее на бумаге SBM, с энтузиазмом принялся за дело и в рекордно короткий срок завез на скалу все необходимое — то есть опять же рекордное, просто раблезианское количество мрамора, бронзы и позолоты. Даже сейчас залы казино, доходы от которого стали основой процветания Монако на много десятилетий вперед, поражают самое опытное воображение — и не только они, но и фойе «Де Пари», и зал с «Людовиком XV», и ротонда с куполом от Густава Эйфеля в «Эрмитаже», — а тогда это и вовсе был какой-то вылет в другую реальность. Правда, добираться до этой реальности было не очень удобно. Железнодорожного сообщения между Ниццей и Генуей тогда еще не было. Но оборотистое семейство Блан с помощью денег Ротшильдов решило и эту проблему. Кстати, первый, исторический, железнодорожный вокзал Монте-Карло находился не там, где он сейчас, а на месте отеля Fairmont, безуспешно, как и гостиница Metropole, пытающегося вступить в конкурентные отношения со старинным Обществом морских купаний.
Расцвет Монте-Карло в его аутентичном виде — как торжества мечты над реальностью, возможного только при наличии баснословных денег, — пришелся, как и многое хорошее в этом мире, на начало XX века: тогда и жили, и дышали, и пили, и играли, и любили на совершенно иной, высокой, волне. Но, пожалуй, лучше всего эта радость жизни была запечатлена уже в двадцатых, в балете «Голубой экспресс» Брониславы Нижинской по либретто Жана Кокто, с занавесом от Пабло Пикассо и костюмами Шанель, поставленном дягилевской труппой, которая на многие годы обосновалась в Монте-Карло, дав рождение нынешнему «Балету Монте-Карло». Прыжки, кувырки и кульбиты герои этой постановки, направляющиеся из Лиона на Лазурный Берег, осуществляют с единственной целью: они делятся со зрителями нестерпимой радостью бытия. Они молоды, здоровы, тела их сильны и прекрасны — откуда же здесь, и вправду, взяться грусти?..
Словно вдохновленные балетом, менеджеры SBM открывают в 1928 году в отеле Monte-Carlo Beach олимпийский бассейн, который быстро становится местом паломничества мускулов и красоты. Собственно, сейчас ситуация изменилась мало, только мускулы стали рельефнее, а красота из естественной окончательно превратилась в историю болезни клиентки клиники пластической хирургии. Монегаски (так называются подданные его светлости) вообще отлично чувствуют время и либо придумывают его символы (скажем, Jimmy’z, также входящий в SBM, был первым ночным клубом нового типа, с угарными танцами на столах и астрономическими счетами), либо быстро, пока не случилось беды, призывают талантливых варягов, например Buddha Ваг, в который без предварительной записи просто не попасть.
В своих довольно многочисленных интервью монакской печати (да, существует и такая, вполне читабельная и лишенная налета провинциальности) князь Монако Альбер II не устает подчеркивать, что основы экономического устройства княжества были заложены его отцом, Ренье III, которого поклонники Грейс Келли больше знают как деспотичного и, по некоторым сведениям, неверного мужа великой актрисы. Именно Ренье понял, что рулеткой, фуа-гра и продажей вин из уникального погреба отеля «Де Пари» в век новых технологий сыт не будешь. В его правление Монако превращается в своего рода свободную гавань, в которую, спасаясь от налоговых бурь, заходят финансовые корабли и под черным пиратским флагом. Та частота, с которой князь Альбер наведывается в Россию на переговоры с первым лицом государства (иногда обставляя свой приезд хитроумным образом — сплав по реке, охота в Тыве, арктическая экспедиция или просто «Экспедиция» в одноименный московский ресторан), — лучшее свидетельство того, что России эта тема весьма небезразлична.
Сейчас на долю Общества морских купаний, мажоритарным акционером которого по-прежнему остается правительство Монако, приходится всего пять-шесть процентов монаршего дохода. С одной стороны, именно ради этой цели — чтобы страна жила не только туризмом — Ренье и затевалась диверсификация экономики. Однако Альбер II недоволен: он твердо намерен реализовать свой план Renaissance — «Возрождение» былого величия SBM. Его можно понять. Полагаю, князю, если бы вдруг ему пришло в голову нарушить закон, запрещающий монегаскам игру, и все-таки зайти в залы казино, не понравилось бы, что даже в так называемых VIP-залах никто не соблюдает дресс-код. За столами сидят неопрятные, в пахучих джинсах и стоптанных кроссовках мелкие людишки, более всего похожие на туристов из Польши, тайно провезших на экскурсионном автобусе десять бутылок зубровки и на деньги от контрабанды решившиеся в ходе мучительнейших размышлений один раз в жизни кутнуть. Катастрофа, конечно, началась с того, что в величественных залах казино установили «одноруких бандитов», но никто не мог предположить, что она приобретет такой размах. Возможно, его светлость и впрямь нарушил закон его светлости — ибо директор по играм в Обществе теперь новый, и на него возлагают большие надежды.
В отеле «Де Пари» тоже будут шаг за шагом обновлять номера, ни на один день не закрывая одну из самых манящих гостиниц мира. Дирекция твердо намерена вернуть звезду «Мишлена», отобранную («по нашей же собственной вине, из-за небрежения», — подчеркивает дирекция в частных беседах) у «Гриля». Слава богу, в царстве Дюкасса все спокойненько: его коронный голубь в глазури по-прежнему выше всяких похвал. Прекрасно чувствует себя и «Эрмитаж» с панорамным рыбным рестораном, и Monte-Carlo Вау (к моему удивлению, всего-то четырехзвездочный). Про Monte-Carlo Beach нечего и говорить: достать номер в летний сезон — как купить билет на «Щелкунчика» в Большом на 31 декабря по госцене. А вот одно из самых прекрасных зданий Монте-Карло, Sporting d’Hiver на площади Казино, тоже относящееся к SBM, ждет, к сожалению, снос. На защиту шедевра эпохи ар-деко встали лучшие умы княжества, но Альбер II непреклонен: «Я умею выслушивать аргументы других, но здание проявляет такие очевидные признаки усталости, что спасти его невозможно. Однако обещаю, что зал изящных искусств будет восстановлен из прежних элементов в полном объеме». На месте изящного сооружения SBM возведет высотный торгово-развлекательный комплекс с восемнадцатью квартирами, которые будут проданы по астрономическим, даже по монакским меркам, ценам. Этот эффектный лифтинг, разумеется, не может обойтись без внешних инвестиций. План князя таков: поднять уставный капитал Общества, при этом сократив долю государства до пятидесяти пяти процентов. Кто даст необходимые для этого почти семьсот миллионов евро, пока неизвестно, но, судя по той пылкости, с которой монарх благодарит химического олигарха Дмитрия Рыболовлева за его инвестиции в футбольный клуб Монако, помощи можно ждать и от калийных денег.
Тем временем постоянные клиенты заведений SBM (и новые, увы, тоже) вовсю пользуются юбилейными благами. В Морских термах к стопятидесятилетию приурочена двухчасовая процедура, а в «Американском баре» подают коктейль Celebration на основе джина и лимончелло. Даже самое святое, номера, отпускают в связи с праздником почти за бесценок (от €1030 за две ночи), но, конечно, более всего выиграли от затеи Луи Блана поклонники виноградной лозы. В течение ста пятидесяти дней (отсчет начался с неприятной для русского слуха даты — двадцать второе июня) во всех ресторанах и барах Общества сто пятьдесят уникальных вин разливают по бокалам. Для тех, кто не делает вид, что любит бордо, а таки действительно умеет отличить полное тело вина от просто очень хорошего, пусть и заводного, тела, это — бомба. Chateau d’ Yquem 2006 года, Chateau Margaux 2000-го и Petrus 1999-го — нет-нет, я все-таки решительно не могу понять, почему в час ночи кому-то позволяют пить капучино. И даже шотландский виски со смолой не кажется удачным выбором.
(с) Эдуард Дорожкин