Почему серьезные люди публикуют в социальных сетях фотографии котиков? Почему 30-летние женщины ведут себя как 14-летние девочки, а девочки не хотят взрослеть? Светлана Кольчик - о новом сладком стиле.
Открываю Facebook (третий раз за последние полчаса). Просматриваю ленту новостей. Вижу расписанный под Гжель сарафан-колокольчик Alexander Terekhov на Мирославе Дума и дюжину похожих фото от тех, кто ей подражает. А еще идиллический вьетнамский курорт Хуахин от коллеги, открыточную панораму поля с подсолнухами под Сиеной от московского джетсеттера, устроившего себе итальянский дауншифтинг на целое лето, владелицу большого бизнеса, позирующую на фоне бассейна на вилле в Фортедей-Марми, улыбающихся детей и, разумеется, трогательных котиков, или «котэ», как их уже несколько лет называют на сленге социальных сетей. Есть, конечно, и настоящие новости (которые обычно не очень хорошие), и несколько сообщений, призывающих к политической и социальной активности. Но котиков и прочих сладостей на порядок больше.
Открываю Instagram (это приложение, позволяющее делать фото на телефон, тут же обрабатывать их и публиковать, появилось в конце 2010 года, но нечеловеческую популярность получило только в этом году). Там вообще сплошное царство позитива. Дети, цветы, улыбки, смешные туфли, детские платья для взрослых, кукольные укладки, мишленовская еда с цветами в тарелке и, естественно, виды, виды, виды... И, конечно, котики. Если складывать картину мира по Instagram, то все чудесно: большинство моих друзей все время путешествуют, едят в основном в гастрономических ресторанах, без конца меняют наряды и постоянно улыбаются.
Я обычно захожу в Facebook где-то раз в час, в Instagram — несколько раз в день. В поездках делаю это чуть реже, зато выкладываю больше фотографий - по три-четыре в день. Что скрывать — мне, как и миллиарду (по последним данным) пользователей Facebook, 100 миллионам «инсгаграмеров», миллионам членов других социальных сетей, очень нравится подглядывать за чужими жизнями и время от времени хвастаться собственной. Для меня это ритуал, без которого я не представляю свой день, как без эспрессо на завтрак. Хотя я прекрасно помню жизнь до Facebook, в которой компьютеры были только в кино про Дарта Вейдера. Не говоря уже обо всем остальном, без чего большинство из нас сегодня не могут жить и нарциссично отчитываются об этом: поездки, шоппинг, общение с друзьями по всему свету. «Я все время ищу что-нибудь красивое, а когда нахожу, фотографирую и вешаю в Instagram», — говорит моя подруга. Ее Instagram популярен — в день она публикует не меньше десятка «красивостей», часть которых действительно имеет некоторую эстетическую ценность. Я эту девушку понимаю — она выросла в простой семье, на окраине маленького уральского городка, где красивого было мало. Я выросла в спальном районе Москвы, но мне кажется, что я тоже все время стараюсь компенсировать советское детство. Instagram, где мы придумываем некий идеальный открыточный мир и более совершенную версию самих себя, — это очень приятный для эго способ.
Двадцатилетние, не говоря уже о тех, кто младше, выросли с компьютерами и мобильными телефонами и вообще в совершенно другой среде, с другими родителями. У последних, в отличие от наших, советских, было гораздо больше душевных сил прислушиваться к своим отпрыскам и воспитывать их так, чтобы не нанести психологические травмы. Это поколение не стремится что-либо компенсировать. Они не бунтари, не борцы. В отличие от нас, эти дети выросли в доверии миру и искренне верят, что жизнь прекрасна и что они сами еще более прекрасны. Их называют The Millennial* - от слова «миллениум», — то есть те, кто родился в конце прошлого века и рос на стыке тысячелетий. Еще это поколение называют Me Me Me Generation (это не связано с популярной сугубо в России эстетикой «мимими», о которой дальше). В переводе с английского это означает «Поколение Я-Я-Я». С такой обложкой недавно вышел журнал Time — весь мир до сих пор обсуждает статью известного американского журналиста Джоала Стайна о поколении, как он их назвал, «ленивых нарциссов, которые не хотят съезжать от родителей». По статистике, в США среди 18-29-летних сейчас действительно больше тех, кто живет с мамой и папой, а не выплачивает со своей законной половиной кредит за дом. Так же, впрочем, делают и многие из тех, кому сейчас 35 и 40, и даже больше, - и не только в Америке. Людей среднего возраста, по образу жизни, стилю одежды и способу самовыражения не сильно отличающихся от Millennials, в России тоже много. Эти взрослые подражают детям, а не наоборот — вот чудо! У меня есть приятель, который не так давно развелся и в свои «почти сорок» (на вид ему дашь не больше 27 — он одевается как хипстер и встречается с девочками как раз из поколения Millennials) благополучно живет с родителями. А знакомых, которые в свои «сильно за тридцать» до сих пор снимают квартиры в складчину с друзьями и о семье особо не задумываются, у меня вообще масса — в Москве, в Петербурге, Краснодаре, Париже, Нью-Йорке, Берлине, не говоря уже об увязших в экономическом кризисе Испании и Италии.
Но родившиеся в конце 1990-х — они для меня вообще инопланетяне. По данным социологов, абсолютное большинство представителей этого поколения уверены, что со временем получат в жизни то, что хотят. «Я не знаю, кем я хочу быть, но я знаю, где хочу жить, — в Амстердаме или в Сан-Франциско», — призналась мне 14-летняя девочка. «Хочу иметь возможность работать из любой точки земного шара и не ходить утром в офис», — со знанием дела добавила она. Я ей верю: в свои 14 эта девочка уже объехала полмира и не считает это ничем из ряда вон выходящим, потому что большинство ее подруг тоже много где побывали и у них этим не принято хвастаться. Еще одна 14-летняя барышня утверждает, что социальные сети помогают ей «самореализовываться». Что тоже не так уж далеко от истины: ее фотографии, ежедневно публикуемые в ВКонтакте, пользуются успехом не только среди подружек, но и у модельных скаутов. При этом и та и другая совершенно не планируют в ближайшие 20 лет уезжать от родителей, потому что, говорит каждая, «мне и так хорошо». Конечно, хорошо, их родители ведь изо всех сил стараются не травмировать психику уникальных растущих личностей — не бьют, не кричат, не ругают и безостановочно хвалят за все.
Когда мы обсуждали этот материал, у нас разгорелась бурная дискуссия о том, кого назвать героями нашего поколения. С 1960-ми, 70-ми, 80-ми проблем нет. Ближе к нулевым возникают некоторые трудности — можно ли, например, считать героями поколения основателя Facebook Марка Цукерберга и Леди Гагу? (Лично я считаю, что можно.) А сейчас кто? В Америке с недавних пор в моде выражение micro-celebrity— «микрознаменитосгь». Вот они-то и есть сегодняшние герои. У каждого сейчас есть реальный шанс создать из собственной персоны бренд, что не так уж сложно при наличии смартфона, быстрого Интернета, а главное — уверенности на голубом глазу, что ты и вся твоя жизнь — absolutely fab, как говорит Ким Кардашян (fab — сокращение от fabulous, «потрясающий»). Не зря же в первой десятке самых популярных «инстаграмеров» мира — шесть (!) членов семейства Кардашян во главе с самой Ким. (В сети Twitter дела обстоят несколько иначе: там первая десятка - почти сплошь поп-звезды: Кэти Перри, Рианна, Джастин Бибер, Леди Гага и только один политик — Барак Обама.) И если практически любое фото Ким Кардашян мгновенно получает несколько тысяч «лайков», то фото обычного человека — несколько десятков. Но разве этого недостаточно, чтобы начать считать себя micro-celebrity и «постить» еще и еще ? А настоящие знаменитости в своих «инстаграмах», наоборот, кажутся нам ближе, доступнее, ведь мы можем подглядывать за их жизнью, комментировать их фотографии, слать им сообщения. И это тоже затягивает. Как утверждают нейрофизиологи, социальные сети способны вызывать зависимость, по силе сравнимую с кокаиновой: эти самые «лайки» от посторонних людей провоцируют скачок нейротрансмитгера допамина, который отвечает в мозгу за быстрое вознаграждение и получение удовольствия. Кстати, то, что мы так хотим быть в курсе чужих жизней, специалисты считают новым неврозом. Его назвали FOMO (сокращение от Fear of Missing Out - «страх что-то пропустить»). Именно поэтому многие из нас никогда не отключают телефоны и постоянно заходят в Facebook. К слову, по данным недавних исследований, среднестатистический представитель поколения Millennials отправляет 88 SMS в день.
«Я девочка. Я не хочу ничего решать. Я хочу новое платье», — не так давно этот мем появился в сети ВКонтакте и имел бешеный успех, хотя авторство благополучно кануло в Лету. Мне кажется, эти слова могут стать девизом нашего времени, так же, как и все, что связано с «мимими». Это прижившееся только в России выражение из мультфильма «Мадагаскар» — такие звуки издавало умильное существо, нечто среднее между лемуром и котом, когда что-то клянчило или на кого-то жаловалось. «Мимими» — это все приятное, трогательное, искреннее. Кстати, этот зверь оказался агрессивным и нечестным, но это так, к слову. «Мимимишная» эстетика актуальна сейчас сразу для нескольких поколений. Представители Millennial «мимимишничают» в частности потому, что среди тинейджеров популярна субкультура аниме и японская культура вообще, где одно из ключевых понятий — «кавайный» (от японского слова «кавайи» — милый, славный, прелестный), оно означает примерно то же, что и «мимими». А те, кто взрослел в сложные 1990-е, тяготеют к «мимими» даже больше, чем 14-летние девочки. Эта эстетика проникла в нашу речь (все эти «пичальки», «вкусняшки», «печеньки»). И в моду: ярко-розовые сумочки из меха в осенней коллекции Fendi, короткие «кукольные» платья с чулочками и китчевые аксессуары Olympia Le-Tan (на коллекцию осень-зима 2013/14 дизайнера вдохновили «Братья Гримм» и прочие детские сказки), платья-тюльпаны Carven (их мужская линия весна—лето 2014 — тоже вполне себе «мимими»). Разноцветные чехлы для iPhone продают на первом этаже главного модного магазина в мире — Colette, — и они пользуются бешеным успехом у девушек, которые давно переросли не только пубертатный, но и бальзаковский возраст. Эти аксессуары, по сравнению с Givenchy и Ala'ia на втором этаже, стоят копейки, а фотографии с ними нравятся твоим подписчикам в Instagram не меньше. Нравятся — вот ключевое слово. На положительные эмоции сейчас самый большой спрос — мы стали обществом потребления не столько материальных предметов, сколько эмоций. А «игра в девочек» и погоня за «лайками» — защитная реакция на быстро меняющийся, непредсказуемый и реально опасный мир. Мы устали от ответственности, мы играем, как это делают дети. «Я девочка. Я не хочу ничего решать», — наш ответ феминизму.