Да, было дело. Помню знаменитый вечер в Доме писателей в 1968 году, на котором выступали Бродский, Довлатов, Городницкий, а также я. Бродский только что вернулся из ссылки и прочёл свои новые стихи - без всякой цензуры. Телефон на другой день разрывался от звонков, все ликовали: «Свобода!» Снова зазвонило, и я радостно воскликнул: «Алло!» «Вам звонят из Комитета государственной безопасности! - услышал я. - Нам нужно встретиться!» - «Ну конечно, конечно!» - я говорил так же радостно, как с предыдущими абонентами. Стоит ли из-за одного настроение портить? Тот явно был озадачен. Такой радости в трубке, видно, никогда не слышал... что-то не то. «Вы поняли, откуда вам звонят?» - «Ну, конечно, конечно!» Мучительная пауза. «Тогда, может быть, сегодня? - произнёс он, впервые, наверное, в жизни растерявшись. - Часа в четыре?» - «Зачем же в четыре? Давайте в три!» - воскликнул я... Снова мучительная пауза. «Что за энтузиаст такой?» - «Приходить к вам?» - «Нет. Встретимся на улице», - негостеприимно ответил он. «На углу Литейного и Чайковской?» - предложил я. «Нет. Литейного и Петра Лаврова!» - сурово сказал он. «Как я узнаю вас?» - спросил я страстно. Он молчал. «Бойцов невидимого фронта» видеть, значит, не полагается? Как же мы будем беседовать? Придёт, видимо, в чадре? Весёлость всё ещё не покидала меня... словно мы уже победили!.. А может, так и было уже? «Ладно, держите в руке цветы... для конспирации!» - предложил я. «Нет! - он почему-то, наоборот, всё больше мрачнел. - Я буду держать газету!» «Какую?» - хотел спросить я, но он уже бросил трубку. Оказывается, у них тоже есть нервы?
Узнал я его даже не по газете... Мрачный вид среди всеобщего оживления. Где же, чёрт побери, конспирация? Чем-то он был недоволен. Видимо, хорошей погодой. Почему-то небритый. Видно, не спал всю ночь, разрабатывая операцию. Хмуро провёл меня в гостиницу, прямо напротив своего заведения. Стал говорить, как распоясался идеологический враг, что чешские оппортунисты выпустили воззвание «Две тысячи слов»... Я достал блокнот и всё записывал. «Что вы записываете?» - воскликнул он. «Всё!» - бодро ответил я. «Но это всё есть в газетах!» - «Ах, извините, не знал». Он скрипнул зубами. Но всё же продолжил: как честный гражданин, я должен им помогать, сообщая как что... «Запишите мой номер!» Я крупно записал. Он говорил дальше, но я как-то отвлёкся, мысли унеслись...
«Что вы делаете?!» - вдруг рявкнул он. А что я, действительно, делаю? Я глянул в блокнот. Да. Действительно! Пока он говорил, я случайно перерисовал цифры его служебного телефона в цветочки, бабочек, птичек, каких-то зверьков... Позвонить теперь будет трудно.
- Понял, - произнёс он с горечью, - как вы собираетесь нам помочь! Идите!
И я пошёл... Однако - был ещё «раунд второй». Поскольку их Большой дом был как раз рядом с Домом писателя, они вдруг начали ходить к нам, пить и гулять. Наши официантки переметнулись: офицеры им казались более мужественными. А нас всё чаще встречали закрытые двери с табличкой «Проводится мероприятие». Нас опять побеждали - и на очень важном участке!
И однажды я понял: сейчас или никогда! Стал дёргать дверь. За стеклом появились «гости»: видно, ждали своих. Но не меня. Стали делать неприличные жесты. И дождались как раз меня! Кулаком я разбил стекло в двери и к ужасу их появился перед ними, окровавленными руками схватил «гостя» и стал трясти: «Это не твой дом!»
После пятнадцатисуточного заточения я снова пришёл сюда, и коллеги меня встретили, как героя! Оказывается, нашим «гостям» их начальство устроило втык за чрезмерную их раскрепощённость. И больше дверь Дома перед нами не закрывалась... Пока Дом не закрылся сам. Но это уже другая история.
(с) Валерий Попов