Он - знаменитый режиссёр Кричевский. Алкоголик. Гений. Так бывает. Это называется «патология одарённости».
Гениальность не норма. Норма -заурядность, когда человек стоит в общем ряду. Заурядные - один за другим, как в пионерлагере, смотрят в затылок предыдущего. Не выделяются. Однако науку двигают шизофреники, искусство -алкоголики. А заурядные просто живут, едят и размножаются. Гении тоже едят и размножаются, но для них главное - самовыражение. Есть что выразить. И они знают, КАК выразить. А все остальные -потребители. Потребляют ЧТО и КАК, форму и содержание.
Она - жена режиссёра Вера. Каждому гениальному режиссёру нужен гениальный зритель. Вера -зритель.
Познакомились в институте кинематографии. Вера училась на киноведческом, блистала красотой и яркостью суждений. Кричевский приметил её в буфете, стоял за ней в очереди и там же, в очереди, понял: вот она, его будущая жена.
У Кричевского - ни кола, ни двора. У Веры - двушка в хрущёвке вместе с мамой и пьющим братом.
Вера ненавидела запои и больше всего боялась нарваться на алкоголика. Чего боялась, то и случилось.
Довольно долгое время Кричевский был нормальный, любимый, ни на кого не похожий, а потом пошло-поехало... Надо было сразу бросать такого мужа и стремительно бежать в другую сторону. Но сразу не получилось, а потом было поздно. Уже привыкла, уже полюбила. К нему рано пришёл успех, а успешный режиссёр - это главный бабуин в стаде обезьян. Предположим, Вера бросила бы Кричевского, его тут же, буквально на лету подхватила бы другая ловкая обезьяна... А вот фига вам.
Вера решила исправить ошибку природы. Нашла хорошего врача. Врач кодировал мозги и таким образом успешно лечил алкоголизм и ожирение. Алкоголики переставали пить, а толстые -обжираться.
Врач сказал Вере очень важную вещь. Да, он может вылечить Кричевского от запоев, но автоматом он вылечится и от таланта. Нельзя внедряться в подсознание, в святая святых. Пусть всё остаётся как есть. Кричевский пьёт неделю в месяц, но остальные три недели он - художник и творец. И он счастлив. Разве не жестоко превратить его в заурядную личность?
Вера задумалась. Решила оставить всё как есть. Единственное - следить за его здоровьем, чтобы во время запоев он правильно питался и не выскакивал за забор. В пьяном виде его посещали фобии, ему казалось, что он где-то что-то забыл. Он нервничал, искал, это производило на окружающих тяжёлое впечатление, а Вера не хотела, чтобы её жалели, сочувствовали. Она любила, чтобы ей завидовали. А тут - какая зависть?..
Я вышла за калитку. Увидела бегущую Веру. Она выглядела нелепо, как люди, не умеющие бегать. Локти в стороны, голова вниз.
Вера поравнялась со мной и торопливо спросила:
- Ты Сашку не видела?
- Нет, - сказала я.
Было понятно, что Сашка вырвался за забор и его надо отловить.
Я пошла своей дорогой, и через пять минут на меня вылетел Сашка. Глаза у него были огромные, жёлтые, как у филина, лицо отёкшее, как будто под кожу накачали жёлтый гель.
- Тебя Вера ищет, - сказала я.
- У меня машину украли. В гараж залезли...
- Посёлок охраняется, - напомнила я.
- Охранники с ворами заодно. Они сообщают ворам, когда меня нет дома. Воры им за это отстёгивают. ..
Глаза у Сашки горели нехорошим тревожным блеском. Было непонятно: правда это или «белка» (белая горячка)?
На нас набежала Вера. Схватила мужа за руку.
- У меня машину украли, - пожаловался Кричевский и заплакал.
- Идём! - Вера жестоко поволокла мужа в сторону дома. Примерно через десять лет после свадьбы они забыли о своей бедности и жили как преуспевающие буржуа: загородный дом, два «Мерседеса», счёт в банке. Гениальность почти всегда соседствует с успехом, а успех - с деньгами.
Вера имела всё, о чём можно мечтать, плюс статус жены гения. Встреча со мной на дороге - это катастрофа. Теперь соседи будут обсуждать, догадываться, что у Кричевского «белка». Бегает по посёлку, гоняет чертей. Налицо статус жены сумасшедшего.
Вера привела мужа домой. Он грохнулся в кресло и заснул сидя.
Вера пошла в гараж. Обе машины стояли на месте. Всё в порядке.
Она заперла гараж.
Дом стоял посреди поляны - красивый оштукатуренный дом, прекрасно обставленный.
Она всю свою жизнь занималась этим домом, выписывала мебель из Франции. Когда приходили гости, сразу замечали эту скромную, ненавязчивую роскошь.
Режиссёр Кричевский жил в обстановке, соответствовавшей его статусу. Всё делалось для того, чтобы подтвердить статус, пустить пыль в глаза. Накрывались столы, ставились изысканные блюда, серебро, посуда из петербургского императорского фарфора. Кричевский был прекрасен в предвкушении реальной выпивки. Он говорил глубокие философские тосты. А в конце застолья гости расходились, он засыпал лицом в тарелке. Это было начало запоя, который продолжался вечность, и по дому плавали запахи утраченных иллюзий и её загубленной жизни.
Из чего состояла жизнь Веры? Ни детей: страшно рожать от больного. Ни собственных интересов. Её подруги по институту возглавляли журналы, ездили на кинофестивали в Канны и в Венецию, размышляли о кинопроцессе.
Свою бессмертную душу Кричевский вкладывает в работу, а домой приносит только больное тело, которое надо обслуживать. И что в результате? У неё есть машина, дом, посуда, а себя самой у неё нет.
Вера достала рюкзак, сунула в него зубную щётку, тапки и ночную рубашку. Всё! Больше она из этого дома не возьмёт ничего. Ей ничего не надо. Она уйдёт в новую жизнь, нищая и свободная, и всё начнёт с нуля. У неё получится. У неё столько идей. Главное, чтобы не мешали, не путались под ногами.
А Кричевский... пусть выживает как хочет. Она ему не мама, а он ей не сын.
Вера не стала выводить свою машину из гаража. Проверила кошелёк. На дорогу хватит, а там будет видно.
Она пошла пешком до автобуса и спокойно доехала до Москвы. И по Москве. Боже, как давно она не ездила в метро. А в метро -люди, лица.
Вера добралась до своего отчего дома: двухкомнатная квартира в хрущёвке.
Мама сидела в главной комнате и шила коврик из ситцевых лоскутов. Куски ткани валялись на полу и на диване. Коврики она продавала на базаре. Они шли довольно хорошо. На еду хватало и оставалось.
Мама была не старая, но выглядела плохо. Неухоженная, хоть и аккуратненькая.
- Ты зачем приехала? - спросила мама.
Вера не баловала её посещениями, поэтому мама удивилась.
- Я домой приехала, - сказала Вера и положила рюкзачок на стул. Прошла в смежную комнату. Там спал брат. Он тоже был алкоголик, но иначе, чем Кричевский. Саша пил запоем одну неделю в месяц, а брат каждый день с утра до вечера понемножку, но к концу дня в нём оказывался литр. Комната была заполнена теми же самыми запахами алкогольных паров.
Вера вернулась к матери, села на стул.
В её прежней жизни все эти реалии распространялись на два этажа большого дома, на поляну перед домом и сдержанную роскошь вокруг. А здесь - всё то же самое, но погружённое в бедность, убожество, и конца края не видно.
Когда ещё она себя найдёт? И где?..
Вера взяла рюкзак и поехала обратно. Как бы ни была унизительна её жизнь, она всё-таки не бессмысленна. Вера обслуживает талант. В его успехе есть и её незаметная, но существенная роль. Это раз. Второе: Кричевский не виноват в своих запоях. Алкоголизм -тяжёлое аутоиммунное заболевание. Люди не понимают, думают, что алкоголизм - распущенность. А это - сбой в обмене веществ.
А она, Вера, бросила больного человека и попёрлась в самостоятельную жизнь, реализовывать себя как личность. Да кому нужна её личность? Ну, напишет статью о современном кино. Ну, съездит в Канны. Кому она там интересна? А Кричевскому она нужна даже для того, чтобы ловить его в посёлке. Или носить на спине, как мешок с картошкой. Было такое. Напился в ресторане и заснул. Друзья разбежались. Пришлось нести самой.
Это её функция в жизни. Поддерживать мерцающий огонь таланта в бренном теле. И этот огонь будет светить всем. Вера останется в тени, но разве это важно? Важен свет, который освещает дорогу, как фары грузовика в ночи.
Вера сошла с автобуса и побежала к посёлку. Она торопилась. Боялась опоздать. Мало ли что может случиться...
С замиранием в душе дёрнула на себя входную дверь.
Кричевский стоял посреди прихожей совершенно трезвый. Протрезвел. Его глаза были осмысленные, испуганные и казались больше обычного, в пол-лица.
- Это ты? - осторожно проговорил он. - А я думал, что ты меня бросила... Я так испугался...
Вера шагнула к нему. Обняла крепко. Он обхватил её, прижал, притиснул.
Она положила голову на его плечо и дышала ему в ухо. И если бы рядом находился художник, он нарисовал бы их внутри одного овала.
Как близнецы внутри одноплодного яйца.
(с) Виктория Токарева