С возрастом человеку дано порой с горечью осознавать, как много упущено из того, что сулило щедрое детство. Но, наверное, это не так. Детство всегда отдаёт и никогда не забирает. Как часто ребёнок, сам не понимая почему, вдруг начинает горько рыдать, когда не он сам, а кто-то рядом разбивает коленку. Не понимает, просто ревёт, а в душе в этот момент формируется, вылупляется великое человеческое свойство - сострадание.
В том, что все мы родом из детства, совсем недавно убедилась, когда «разбила коленку». Муж в больнице, сын в полной запарке на работе, у дочери - пятимесячный малыш на руках, а мне надо лететь в Томск на празднование столетия отца и что-то придумывать, и что-то организовывать. И тут, как по мановению волшебной палочки, звонок из нашего общего московско-рижско-коктебельского детства. Прозвучал он аж в четыре утра, я схватила мобильник, понимая со сна, что в такое время ничего хорошего быть не может. Но ошиблась. Услышала опять же со сна не узнанный, но знакомый голос: «Привет! Ну, ты хоть понимаешь, что всё только начинается?!» Я хрипло промычала, что сплю и ничего не понимаю. Голос извинился и сообщил, что перезвонит утром.
Когда, проснувшись, я глянула на дисплей мобильника, то увидела: «Миша Задорнов». Ну да, вот так и живём. Не видимся месяцами, а потом, как почувствуешь себя в плену у детства, тут уж не до времени суток - всегда остро и безотлагательно. Миша извинился за ночной звонок, выслушал мой вопль по поводу возникшей ситуации с юбилеем отца и без паузы для обдумывания заявил, что всё берёт на себя и надо срочно встретиться.
Я положила трубку, и мысли мои унеслись в коктебельскую бухту, где мы с Мишкой пытались выжить, попав в шторм на взятой напрокат лодке. Так как детям лодки не выдавались, мы подговорили отдыхающего в Доме творчества писателей студента, который взял напрокат лодку и отогнал её в Лягушачью бухту. Там уж мы сами сели за вёсла. Когда лодка оказалась далеко в море, небо внезапно набрякло, вода стала сизой, по ней пошла рябь, а потом и волны. Нас относило всё дальше от берега. Мы гребли изо всех сил, но начинавшийся шторм уже кидал нас, как щепку. Мы тогда поняли, что наша преждевременная кончина практически неизбежна. Одновременно оба уцепились молящим взглядом за единственное лицо, которое взирало с Карадага. Каменный профиль Пушкина, как всегда, священнодействовал над морем... Минуту спустя сквозь наши дикие вопли прорезался звук мотора. Спасатели выловили нас из залитой до краёв лодки и доставили на берег...
И вот теперь, в преддверии юбилея моего отца, я в очередной раз убедилась, что и один в поле воин, если он - Задорнов. Миша так деятельно включился в подготовку томских юбилейных торжеств, что трудно назвать событие в той программе, к которому он не приложил бы руку. А большинство этих незабываемых для томичей и для нас событий он сам и организовал от начала до конца. Помню, томские чиновники промолчали и опустили очи долу, когда Миша заговорил с ними о необходимости восстановления сгоревшего дома семьи Марковых -дома, в котором в поздние советские годы был филиал краеведческого музея - настоящая изба сибирского охотника-промысловика, моего деда.
По его инициативе в Томске и сельских школах Томской области был проведён конкурс на лучшее сочинение по темам, связанным с творчеством моего отца. Перечитанные Мишей романы Георгия Маркова «Строговы», «Сибирь», «Отец и сын» превратились в соцветье интереснейших вопросов литературной викторины и тем для сочинений. А победителей сам Задорнов награждал книгами и первыми творческими гонорарами в конвертиках. Всё это было проведено и организовано на его личные средства, а концерт в областной филармонии в Томске - по льготным билетам в память о томиче Георгии Маркове. Конечно же, зрители пришли «на Задорнова». Но и об этом Миша подумал, сказав в начале концерта самые тёплые и задушевные слова о моём отце и о своём посвящении сегодняшнего вечера его памяти. До сих пор для меня совершенно непостижимо, каким образом ему удалось всё так стремительно и чётко осуществить.
Одна беспардонная мадам из местной администрации вдруг задала мне вопрос:
- Скажите, пожалуйста, а почему Михаил Николаевич так... ну, что ли, старается? Вас что-то связывает?
- Ещё как! Одно детство на двоих.
- Ну-у, - недовольно протянула мадам и притушила нездоровый плотоядный блеск в глазах. - Это же дела давно минувших дней...
- Для кого как! Так что сожалею, что не оправдала ваших ожиданий. Никакой любовной подоплёки, совсем-совсем другой мотив. И, конечно, родители. Наши отцы дружили. И это тоже - не кот чихнул! Тот самый фундамент и то, что не ржавеет...
Миша присвоил русской библиотеке, которую открыл в Риге, имя Николая Павловича Задорнова - замечательного русского писателя, своего отца. Около входа в библиотеку, расположенную на первом этаже изысканного старинного дома в центре Риги, очень часто стоит очередь людей, пришедших поменять книги. В библиотеку - очередь! И это в век диктатуры интернета. Оказывается, подержать в руках книгу, пошуршать страницами, полистать, понюхать следы типографской краски и бумаги - не до конца зарытое и похороненное чувственное блаженство. По мне, так с детства запах книги дороже и изысканнее всех шанелей и диоров. Но самое удивительное, что в очереди в библиотеку среди молодых, совсем юных, среднего возраста, пожилых, было много латышей.
Мне тогда вспомнилось: когда митрополита Сурожского Антония, сына русских эмигрантов первой волны, принёсшего православие на Британские острова, спрашивали, чем было заполнено его парижское детство 1920-х годов, он отвечал: «Я был страстно русским». Двадцатый век не раз разломил русский мир. После двух волн русской эмиграции пришёл 1991 год - возникло «ближнее зарубежье». В эмоциональной памяти, в историко-генетическом кровотоке нескольких поколений подданных «красной империи», оказавшихся гражданами ближнего зарубежья, произошёл травмирующий сбой. Словно причудливая сеть кровеносных сосудов перестала доставлять кровь к русскому сердцу - «русскому» не в смысле национальности, а в том смысле, что бьётся это сердце ритмами русской культуры. Этому сердцу срочно потребовалась донорская кровь. И Миша Задорнов стал «донором», тоже - на совсем новом витке русской истории - «страстно русским». В обстоятельствах, которые больше всего способствовали разрыву связей, стал эти связи восстанавливать. Он создал встречное течение - русский мир за пределами России. Ещё в советское время академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв называл последними святыми на Руси представителей двух самых альтруистических профессий - библиотекарей и архивистов, сшивающих разрываемую ветрами исторических смут ткань культурной памяти поколений.
Описывать рижскую библиотеку им. Н. П. Задорнова совершенно невозможно. Там надо побывать. Одно хочется сказать. Там, в этих просторных помещениях за толстыми старинными стенами, - весь мир классической литературы. Вся выдающаяся современная русская и зарубежная проза и поэзия. И невероятная атмосфера любви. Каминный зал для встреч и общений, огромный экран для просмотра фильмов. И тёплое внимание «последних святых на Руси»... На прощание мне подарили несколько книг. Одна из них - уникальная и по идее и по воплощению. Называется - «Книга памяти правнуков победы». Читаем оглавление: «Военное детство моей бабушки» - ученица 6 класса Алиса Кислицкая, «Моя няня - бабушка Шура - герой!» - ученица 5 класса Кристина Доценко, «Письмо моему прадедушке» - ученица 11 класса Екатерина Ткачёва, «Мои прадеды защищали Ленинград» - ученица 8 класса Надежда Левит... И десятки других пронзительных, трогательных детских рассказов о семейных преданиях военных лет. У Евгения Евтушенко есть строчки: «Уходят люди... Их не возвратить. / Их тайные миры не возродить». Рижские школьники, воодушевлённые Михаилом Задорновым, возродили в своих сочинениях память... И сам Миша уверен: сохранят и передадут дальше.
На последней страничке вынесенных мною из библиотеки книг красуется штемпель: «Украдено в библиотеке им. Н. П. Задорнова». Ну, конечно... если вдохновитель всего - писатель-сатирик.
(с) Екатерина Маркова