В 1962 году студенты архитектурного колледжа Ник Мэйсон и Роджер Уотерс, а также присоединившиеся чуть позже Рик Райт и Сид Баррет решили создать группу. В течение первых двух лет коллектив перепробовал с десяток названий, именуясь, в частности, Meggadeaths, The Abdabs и The Screaming Abdabs. Если бы парням сказали, что закончат они на имени Pink Floyd, они бы, наверное, расхохотались.
Найдя в 1963 году работу в лондонском клубе Countdown Club, из вечера в вечер и из ночи в ночь парни играли свой полуторачасовой, как сейчас сказали бы, сет. В связи с этим, имея нужду в расширенном репертуаре, чтобы не повторять часто одни и те же песни (стандартной продолжительностью песни в то время, стоит напомнить, были две с половиной минуты, то есть на полтора часа нужно было порядка тридцати пяти песен), они внезапно обнаружили, что песни можно растягивать длинными сольными вставками. Это открытие, сделанное из соображений чистой практичности, можно до определенной степени считать рождением прог-рока. Группа в то время называлась The Tea Set; спустя примерно год парни с неудовольствием выяснили, что существует конкурирующий коллектив с таким же названием и что, более того, он собирается играть на одном с ними концерте. Баррет немедля придумал замену - Pink Floyd Sound; последнее слово скоро отвалилось. Название это, как всем известно, составлено из имен блюзовых музыкантов Пинка Андерсона и Флойда Кансила, чьи записи имелись у Баррета в коллекции, - в то время оно казалось более чем подходящим, так как группа преимущественно играла традиционные блюзовые и ритм-энд-блюзовые номера, чем, собственно, в то время пробавлялось довольно большое число молодых групп, не обладающих амбициями «стать вторыми The Beatles».
У Pink Floyd, впрочем, была своя особенность: Райт и Баррет на концертах экспериментировали со звуком, добиваясь от весьма несовременного на тот момент оборудования поражающих воображение эффектов. За этим занятием их застал преподаватель Лондонской школы экономики Питер Дженнер и, будучи впечатлен, занялся их промоутированием, не только давая им советы по части внешнего облика и репертуара, но и проталкивая о них заметки, пользуясь своими связями во влиятельных журналах, включая, например, имеющий мало отношения к музыке Financial Times. К 1967 году им удалось стать настолько знаменитыми, что компания EMI подписала с ними контракт. В том же году вышла их первая полноценная пластинка, The Piper at the Gates of Dawn, и в том же году стало понятно, что Баррет сходит с ума и дело с ним иметь уже довольно сложно. Он не только был сам по себе человек неуравновешенный, но и сильно злоупотреблял наркотиками, и в первую очередь ЛСД (им баловалась тогда, впрочем, почти вся интеллигентная молодежь по обе стороны океана, и только нью-йоркская снобистская богема предпочитала ей амфетамины - во многом этим объясняется столь характерно оригинальный облик группы The Velvet Underground).
Для Баррета обычным поведением на концертах стала своего рода апатия: он мог бренчать один-единственный аккорд (гитару ему уже к этому времени стали отключать) или вообще не играть ничего, стоя в прострации на сцене. Его партии чаще всего брался исполнять его старый приятель Дэвид Гилмор; когда поведение Баррета всем надоело - он и заменил его в качестве фронтмена группы. Считается, что Баррет был уникально одаренным человеком - мнение довольно спорное, но, как бы то ни было, с заменой группа не прогадала - существенно позже Ник Мэйсон сказал о Гилморе: «У нас в группе есть один музыкант - это Дэвид, все остальные - просто обученные люди». Баррет же после этого прожил еще почти сорок лет, записал две пластинки (при всей их выразительности это творения действительно безумного, лишенного обычной повседневной логики человека), сделался достопримечательностью города Кембриджа и умер восемь лет назад, вызвав по всему миру вал ностальгических публикаций. Оставшаяся группа написала о нем в 1974 году песню Shine On You Crazy Diamond.
Дальнейшее, в принципе, хорошо известно: Pink Floyd превратились в настоящий конвейер идей и флагман стадионной эстетики рок-н-ролла, сделали себе имя разного рода эксцентричными и помпезными поступками, вроде записи концерта в колизее города Помпеи, довели до умопомрачительной, глянцевой отлаженности понятие концептуального альбома, перепробовали на своем пути все новинки технического репертуара аудиопроизводителей и стали в каком-то смысле именем нарицательным - как по части качества и продуманности своих творений, так и в вопросах масштабности их воплощения: в свое время журнал «Ровесник», желая показать, до какой пугающей гигантомании доходят представители западного шоу-бизнеса, приводил в пример именно трейлерный поезд из везущих оборудование для концертов Pink Floyd грузовиков. Музыка делалась все изощреннее, размашистей и безжизненнее, и в ней все больше доминировал мегаломан Уотерс. В конце концов остальные не выдержали и прогнали его, и вместо группы Pink Floyd мир получил сомнительное удовольствие наблюдать трех тяжущихся за это имя людей: Уотерса с одной стороны и Гилмора с Мэйсоном (Райт предусмотрительно из группы ушел) - с другой. За период этой двадцатилетней тяжбы Гилмор с Мэйсоном выпустили всего два альбома, потом наконец в 2004 году нашли в себе силы помириться с Уотерсом - только лишь для того, чтобы дать совместный концерт и объявить, что группа Pink Floyd больше новой музыки писать не будет.
Что, в общем, было большим ударом не только по поклонникам, но и по, так сказать, самим мировым устоям, потому что группа Pink Floyd за время своего существования создала целый стандарт поп-музыки, которая одновременно является доступной и небанальной: такой своего рода мейнстрим для интеллигентных людей, музыка, которую могут слушать все и при этом не позорно слушать тоже всем.
Так что когда прошел слух (ныне подтвержденный), что в октябре сего года выйдет пятнадцатый студийный альбом коллектива, то со всех сторон раздался вздох облегчения, хотя и весьма печального - пластинка эта, под названием The Endless River, представляет собой материал, оставшийся после сессий записи The Division Bell, и является, по словам участников группы, лебединой песней, состоящей преимущественно из инструментальных, эмбиентного характера треков, и своего рода эпитафией умершему шесть лет назад Рику Райту. Тем не менее это на какое-то время отсрочивает горечь утраты - утраты действительно серьезной, потому что хороших музыкантов-то на свете довольно много, а вот людей, умеющих говорить на универсальном языке. - раз, два и обчелся.
(с) Артем Рондарев