Детскии писатель написал отнюдь не детское произведение. Первая часть выходит в сокращенном виде.
С тобой, братан, бухать хорошо. Ты слушать умеешь. Не то что наши. Там еще по пятьдесят не разлили, уже ор такой стоит, что никакую историю не расскажешь. Все одновременно говорят, и никто никого не слушает. Я понимаю, у тебя профессия такая. Вопрос задал, диктофон включил и башкой воздух бодай в знак согласия. А мне все равно с тобой бухать приятно. Интеллигентный человек с высшим образованием, руки у тебя вон какие, холеные, ладонь мягкая. Только ты когда руку пацану пожимаешь, то крепко жми, а не подставляй ее вроде как для поглаживания. Могут и в рыло дать. И правильно, кстати, сделают, потому что у пацана хватка должна быть. Если он нормальный пацан, конечно.
ТРИ ДО НАЧАЛА
Короче, приятно иметь дело с образованным человеком. Хотя я тоже не дурак, отвечаю. Несмотря на то что бурсу еле закончил, прочитал миллион книжек разных. Не, не Донцову с Марининой, хотя и с этим ментовским читаловом ознакомился было, скрывать не стану. Но только ради общего развития и чтобы понять, почему эти книжки нарасхват. Не понял, в общем. Вот Пикуль - другое дело, там такая история, многое становится ясно. Или вот этот, который начинает за здравие, а кончает за упокой, Гришковец. Жена моя его хавает от и до, все книжки щелкнула. Ну и я тоже за ней. Приобщится к современному искусству, даже раз на спектакль его сходил. Нормально. Только я не очень люблю, когда на сцене один человек и стрельбы нету. Но этот базар держит, никто не вышел из зала, пока он свою телегу не дотолкал. Я, конечно, не так красиво излагаю, но ты спросит про мою историю успеха, теперь уж слушай до конца, как смогу, расскажу.
Ну, про бурсу я уже говорил. А после бурсы мы с пацанами попали в строительную бригаду, типа, по блату. Поработали, понадрывали животы и просекли, что нам от тех бабок, что бригадир получает, капли остаются. Решили, короче, отделиться и работать своей бригадой. Я, кум мой, кума, еще пару рыл, у которых руки не из жопы растут. Заказов, конечно, меньше, чем при том бригадире, но на бутерброд с маслом хватало. Да и по миру поездили. Разным братским народам помогали строить стратегически важные объекты от Дальнего Востока до Чехии. В Португалию нас почему-то не пустили, хотя знакомые рассказывали, что там наших как говна, только на них страна и держится. Сами португальцы работать к другим едут. Опыта, в общем, жизненного набрался я столько, что с тобой могу поделиться и еще на нескольких журналистов останется. Вот как-то приходим мы к хозяевам. Им кафель в сортире поменять надо. А сортир совмещенный с ванной. Ну, на кафеле много не заработаешь, его и один положить может, а нас -бригада. Да плюс спиздить чего-нибудь, не за голимую же зарпату работать. Рассказали мы хозяевам, что кафель не только на стене, но и на полу надо менять, а то красоты никакой. А раз на полу, то и сральник надо новый, и ванну тоже. Раз все новое, то и стены покрасить не помешает, и потолок. Трубы вон у вас, говорим, со времен Хрущева никто не менял, а это не дело. Тут или все менять, или ничего. Хозяева мычат как бараны, но соглашаются, потому что мы если начнем убеждать в несколько глоток, то и мертвый согласно головой закивает. Постепенно склонили их и к ремонту кухни. На остальную квартиру замахиваться не стали, потому что меру знать надо. Решили паузу выждать.
Поснимали в сортире все, вынесли на улицу. Ванна чугунная и часа не простояла, как ее братва умыкнула. Унитаз дольше простоял. Но это копейки, мы на них не заримся. Хозяева без сральника на неделю съехали из хаты. Когда вернулись, привезли племянницу. Мне она сразу понравилась, отвечаю. Сиськи у нее как две дыньки. Не дыни, а дыньки. Крепкие такие, конусообразные. Жопа как у лошади. В хорошем смысле. Круп такой, понял, на который приятно смотреть. Талия осиная. И лицо, брату ха, обалденное, как с картины какого-нибудь гения с трудновыговариваемой фамилией.
Но я не сразу влюбился. У меня на сердце бронь. И нервы стальные, я за бабами никогда не ссался. Они за мной ссались, было. А я нет. Ну и тут долго держался, к внутренним шевелениям своим прислушивался. Ночью прислушаюсь - одно, днем слушаю - другое. Хуй проссышь, в общем, любовь не любовь. Сейчас-то я уже понимаю, что любовь, а тоща в непонятках ходил, кафель что твой робот клал, не замечал работы. То есть делать-то делал, но как и сколько времени - не замечал. На жару все списывал.
А племянница эта в отпуске была и за нами целый день присматривала, пока хозяева на своих бизнесах бабло зарабатывали. Вот повезло, думаю, девке, вместо нормального отпуска с пляжем да пацанами сидит в загаженной квартире, сторожит работяг вонючих. Вонючих не в смысле унизюка какого-то, а в буквальном. Дело летом происходило, жара стояла лютая, потели много и часто. Практически постоянно. Вот и воняли, конечно. Только она на вонь нашу внимания не обращала и относилась к нам с уважением. То бутерброды сделает, то чай заварит. Это отношение, а не хер собачий. Мы даже воровать решили меньше. Правда, решение наше в силе продержалось недолго, потому что принято было под влиянием момента.
ЗА ЛЮБОВЬ
Имя у нее прикольное. Я сперва подумал, что она еврейка. Нет, я к евреям нормально отношусь, отвечаю. Могу, если при мне кого-нибудь в ермолке обидят, между рогов надавать. Просто нашим такие имена не дают. Натэла. Потом мне кум говорит, что в Грузии так тоже баб зовут. Тю, думаю, неужели грузинка? К грузинам я тоже хорошо отношусь. И вообще ко всем. Мне национальность без разницы. Или ты хороший человек, или говно жидкое с жопкой муравьиной вместо головы, не? Короче, оказалась русской. Как по мне, то нормальное имя, даже красивое, когда привыкнешь. Я, правда, свою дочь так не называл бы. Давай-ка еще по полтиннику накатим, а то горло от рассказа пересохло. Доперло до меня, что влюбился-таки. Только не знаю, как подкатить к ней, как, понимаешь, приударить. В башке схемы выстраиваю, диалоги красивые рисую, а вижу ее - и все, заготовки куда-то деваются, пусто в голове. Мычу только, разве что слюни не пускаю. Она смотрит на меня ласково, как на щенка, и чай предлагает. Братаны надо мной смеются. Я же баран бараном, ничего не могу с собой поделать. Ты не подумай, что у меня баб до этого не было. Тебе еще тренироваться надо, чтоб хотя бы половину поиметь из тех, что я имел. Но тут происходило со мной что-то непонятное.
Веришь, домой с работы прихожу, в зеркало на свою рожу смотрю - противно. Мямля стал. Кум мне говорит: «Ты ее за жопу молча хватай и в спальню на кровать». Мне даже представить такое страшно было. Не жопу с кроватью, а отношение мое такое к Натэлке. И однажды во время пьянки очередной, когда кум в красках начал рассказывать, как бы ей на клык надавал, я не выдержал и объяснил ему тоже на парадняке, что у меня к ней любовь. По-родственному объяснил. Драки не было. Просто потерли как пацаны, пару раз только друг друга увалили, потом обниматься стали и клясться в дружбе навек. Больше кум про Натэлку в смысле траха не говорил.
Не помню как, но пригласил я Натэлку таки на свидание. По накатанной программе пригласил. Цветы подарил, васильки. Бабы любят простые цветы. От простых цветов запах природный, приятный. А от садовых этих говном каким-то прет. Прикинь, есть даже цветы, которые так и называются, каллы. Это я себе представляю: подхожу я к бабе, к которой симпатию серьезную испытываю, дарю ей эти цветы за дурные деньги и говорю: «Малая, вот тебе каллы!» Да она мне не то что в жопу не даст, за сиську не позволит погладить. Так вот, подарил васильки, по глазам Натэлкиным вижу, что не ошибся с подарком, она лицом в букет зарылась, глаза закрыла и улыбается блаженно. Первая часть марлезон-ского балета пролезла, короче.
Дальше в кино ее повел, в три дэ. У меня чуть глаза не вылезли, пока я документалку про море смотрел. Да и ушатало крепко, чуть не блеванул на зрителя впередисидящего. Там, прикинь, подводный мир показывают, водоросли из стороны в сторону качаются, молекулы морские прямо перед глазами плывут. Но я досмотрел, не хотел перед бабой некультурным и слабым показаться. Потом зашли в кабачной. Я заказ делаю: мясную нарезку, соленья, картошку жареную, селедку под шубой и водки бутылку. Тут меня Натэла за руку берет и говорит, давай, типа, водку сегодня пить не будем. Я на нее чичи вылупил, спрашиваю, еле сдерживаясь, а что же тогда будем? А она мне: «Давай вина возьмем по сто грамм». Испытание тогда любовь моя серьезное выдержала. Ущипнул себя за ляху незаметно. Говорю официанту: «Давай бутылку шмурдила покрепче. Болта!» Натэлка снова мне, типа, я люблю сухое вино, белое. Грузинское. Хорошо хоть не французское. Опять официанту диктую, бутылку шмурдила и бутылку сухаря. Грузинского. Но и тут не то. Не хочет она бутылку, говорит, не осилит. Ну я ей деликатно так намекаю, что на этот счет бздеть не надо, я после шмурдяка ее сухарем догонюсь. Официант начал зубы скалить уже. Вижу и сам, ситуация дурацкая. Взял себя в руки и заказал-таки по бутылке. И официанта в сторону отвел и шепнул ему на ухо, что если еще раз хитро улыбнется в мою сторону, то домой с крадеными окораками сегодня не дойдет. В общем, разрулил все цивилизованно, хотя нервы были уже на пределе.
Сидим, культурно отдыхаем, от шмурдяка у меня в животе брожение какое-то началось, а потому, что пить надо чистое, даже если баба этого признать не хочет. Натэлка едва полтинник сухаря потянула. Смотрю, закусь к концу подходит, да и шмурдяк на дне уже. Говорю, давай дозаказ сделаем. Она возражает, типа, я наелась, да и домой пора. Где ж пора, возражаю на ее возражение, когда у тебя ноль семь сухаря почти не тронутая стоит? Она мне: «Давай с собой заберем, ты на утро себе оставишь». Какое утро? Мне полирнуться надо, а до утра у меня еще в холодильнике бутылка белой припрятана, как раз на случай такой пожарный. Но делать нечего, рассчитываюсь с хмырем официантским, забираю грузинский сухарь и на улице прямо с горла его уделываю.
Пешком решили к дому ее идти. Идем, звезды рассматриваем, она мне про созвездия рассказывает, а мне обнять ее хочется и даже в клумбу завалить. Но как, как это сделать? Конечности, веришь, отказываются повиноваться. С трудом пиджак ей на плечи накинул. И то весь взмок, а ноги, чувствую, дрожат, как будто я только что чугунную ванну в одиночку с третьего этажа на первый снес. До парадняка дошли, и вовсе со мной беда случилась. Молчу как рыба, моргаю тупо. Она мне:
- Ну я пошла?
Я киваю.
Она мне снова:
- Так что, до завтра?
Я опять киваю.
Она волнуется:
- Ты домой-то сам дойдешь?
Киваю.
Развернулась и зашла в подъезд. А я стою, дрожу. Давай выпьем, когда этот случай вспоминаю, всегда накатить хочется. На другой день куму рассказал все, поделился наболевшим. В две руки чешем репы, думаем, как мне быть дальше. Говорит братушаня, что как ни крути, а смелей быть надо, потому что, пока я робею, ни хрена не выйдет, и баба ведь перегореть может. Это сейчас она благосклонна, но еще пару раз барана включишь, и найдет она, вернее, найдет Натэлу какой-нибудь мудак бойкий, только их и видели. Решили пригласить ее на нашу пьянку. Пацаны будут за меня слова хорошие говорить, она накатит и раскрепостится, я накачу и в компании своей смелей буду. Все должно как по маслу пройти. Братву, конечно, предупредили, чтоб вели себя деликатно, слова матершинные контролировали.
Ну, пригласили. Она, прикинь, в магазин сходила, какой-то закуси нарезала, водки бутылку взяла. Насчет водки глупо, конечно. Что нам с одной бутылки? Но приятно. Мы, не зная, что она для поляны постаралась, тоже прикупились. Шампанского полусухого бутылку, литра три водки, кильку в томате, зелени разной, потому что она полезна для организма, особенно пьющего, сала, торт «Киевский». Это специально для Натэлки. Кума сказала, что для девочек надо коньяка взять. Взяли «Арарат», лимон, сахарный песок, шоколада черного, колы два литра. Чтоб солидно все было.
Поначалу разговор не клеился, после второй чуть полегчало, после третьей выдохнули свободней, и полился базарчик ненапряжный за жизнь, за меня. Пацаны, надо же, так истории плели, что я в них постоянно положительным героем получался и главным действующим лицом. Помнишь, как Гогу сотруднички по научной части нахваливали в фильме «Москва слезам не верит»? Примерно так же у нас получилось. Незаметно прибрали два литра, девочки коньячок сербают, лимончик двумя пальчиками берут и мизинчик в сторону. Приятно смотреть. Но у нас после двух литров тормоза отказали и пошло-поехало, мат-перемат. Я даже испугался, что про трах начнутся рассказы. А я ведь по сценарию главное действующее лицо. Вот и получилось бы, что наслушалась бы Натэлка не того, что нужно. Рассказать-то есть что, отвечаю. Кум, видно, просек опасность ситуации и аккуратно так заваливал любые поползновения в сторону тем неположенных.
Когда выжрали все и шампусиком полирнулись, расход бить надо. Я беру Натэлу под руку и иду провожать. Мелю языком что-то, но что — не знаю, потому как память у меня отшибает в определенные моменты пьянки.
Продолжение следует...