Актриса Галина Данилова - о том, что трудности похожи на собак: кусают лишь тех, кто к ним не привык.
Однажды граф Толстой гулял по Ясной Поляне с хорошим знакомым. Был жаркий летний день. И вдруг комар зло впился в лоб классика. Тот комара - раз! - и хлопнул. А приятель возмутился: «Комара убили! А как же ваша теория - непротивление злу насилием?!» На что Толстой твёрдо ответил: «Не надо жить так подробно». Умение закрывать глаза на какие-то второстепенности - штука спасительная. Помогает верно расставлять приоритеты,чтобы ежедневность и быт, которые иногда невыносимо подробны, не задавили и не увлекли от главного. Так легче прощать недостатки другим, легче преодолевать трудности. Иногда только это и выручает, особенно когда к успеху приходится продираться долго и ухабисто и что-то стоящее начинает складываться лишь к сорока годам, как это вышло у актрисы Даниловой.
1968 год
Оказалась в роли «чучела»
Я рано начала говорить: в год и месяц уже чётко и ясно отвечала, как меня зовут. Одна «добрая» женщина тогда сказала маме: «Берегите девочку, такие долго не живут».
Как-то мы с бабушкой возвращались от родственников: из Йошкар-Олы ехали к себе в Казань. Поезд шёл четыре часа, за окном мелькали бесконечные поля, а я представляла, что бегу по полю вся в цветах, режиссёр кричит: «Мотор! Камера!» - и меня снимают. И, главное, было какое-то странное предчувствие, что всё это вот-вот произойдёт. И буквально на следующий же день дома раздался звонок. Педагог из драмкружка, куда я успела сходить всего-то пару раз, предложил моей маме: «Мы на любительской киностудии запускаем короткометражку. Снимать приехал выпускник ВГИКа. Хотим попробовать вашу Галочку на главную роль. Придёте?» И меня утвердили! Снимали во время летних каникул. Как раз после этого я перешла в другую школу. И когда пришла в новый класс, решила поделиться со всеми, как делается кино. После чего класс устроил мне бойкот. Удар был под дых. Со мной никто не общался, смеялись, когда я выходила к доске, подсовывали гадкие записки. Одну записку увидела мама и пришла в ужас. Пошла к завучу: «Разберитесь, что происходит!» - а ей сказали: «Дети сами разберутся». Я пыталась с ребятами поговорить, спрашивала: «Что я вам сделала?» Но в ответ слышала лишь одно: «А мы не хотим с тобой разговаривать». Страшно переживала, плакала по ночам, уже и не до учёбы было. А обстановка накалялась. В раздевалке меня оттирали от входа, чтобы я опоздала на урок, на перемене при мальчиках мне могли задрать юбку, обзывали доской, грозили выбить окна в нашей квартире на первом этаже.
Это продолжалось ровно до того момента, пока за меня не вступилась моя подруга, с которой мы общались во дворе. Она училась в интернате, а там дети более боевые, закалённые, что ли. И вот однажды она пришла в мою школу и открытым текстом сказала моим мучителям: «Если вы не прекратите терроризировать Галю, я приведу своих девчонок, и мы вас побьём!» И как отрезало! Травля прекратилась. Мудрый человек сказал: кто битым жизнью был, тот большего добьётся. Всё правда!
1978 год
Набралась опыта неудач
В 14 лет я увидела по телевизору спектакль Театра Моссовета «Дальше тишина» с Раневской и Пляттом. Спектакль, актёры -всё это так на меня подействовало, что несколько дней ходила сама не своя, думала только об одном: хочу учиться в театральном и как можно скорее. Поэтому после 8 класса поступила в Казанское театральное училище. Окончив второй курс, мы с подругой решили рвануть в Москву. Я дошла до конкурса в ГИТИСе (курс набирал Гончаров) и в Школе-студии МХАТ (к Табакову). Нужен был аттестат, а его-то у меня и не было. Махнула обратно в Казань,
а директор моего училища вдруг категорически заявил: «Документы не отдам!» Мама с трудом выбила справку, что я окончила 10 классов, пришлось мне срочно сдавать экзамены на аттестат в вечерней школе. Столько сил, нервов ушло на эту суету!
В ГИТИС я в результате опоздала, а в Школу-студию МХАТ приехала в день конкурса - измотанная, прямо с поезда, опустошённая. Этим потом и оправдывала свой провал. Да и поступала я в тот же год, что и Машков, Миронов, Апексимова, Янковский. Конкуренция была жесточайшая. Видимо, в тот раз Табакову я не подошла. .. Никогда в жизни я так больше не плакала - не останавливаясь несколько дней подряд. Потом решила: «Ну, ничего. Останусь пока в Казани, вернусь в своё училище, а уж после - непременно в Москву!» И не пожалела: в тот год к нам пришёл новый педагог. Всё, что я умею в профессии, - благодаря ему. А провалы и вообще пиковые ситуации, я в этом не раз убеждалась, хороши тем, что толкают на неожиданные решения, в конце концов и жизнь меняют.
Конец 80-х годов
Борьба за Москву
Тогда после училища выпускников ещё распределяли и упечь могли в Тьмутаракань: хочешь не хочешь, а обязан отработать три года. Само собой, такая перспектива никого не прельщала. Тогда наш однокурсник Попов - абсолютный Остап Бендер по духу - провернул аферу. Он разослал письма во все московские и ленинградские театры на имя главных режиссёров с приглашением приехать к нам на дипломные спектакли и отобрать себе молодых актёров. Вскоре стали приходить отказы, но директор училища, видя пачки писем, с которыми мы носимся, наоборот, решил, что режиссёры приедут. А их надо было расселять, кормить, развлекать - большие расходы. Он так этого испугался, что выдал всему курсу свободные дипломы.
Мы тут же с будущим мужем, тем самым аферистом Поповым, отправились в Питер - мимо. Потом в Москву. Обошли почти все театры. Везде нас слушали, даже хвалили, но после спрашивали: «А зачем вы в Москву-то приехали?» То есть давали понять: будь у нас столичный диплом, разговор был бы совсем другим. Было так обидно! Перед последним показом в театре Ермоловой я себе пообещала: если опять будут намекать на наш диплом, я больше ни-ког-да в эту Москву не приеду! В худсовете были режиссёр Валерий Фокин и Олег Меньшиков, тогда уже очень знаменитый. Четыре часа смотрели выпускников ГИТИСа, «Щепки», «Щуки», Школы-студии МХАТ, а нас так и не вызвали. У меня такая истерика началась! Тут меня и заметил Меньшиков. Подошёл. «Ребята, вы что, показаться не успели? Откуда вы?» Я прорыдала: «Из Казани!» И он замолвил за нас слово, нас вызвали на прослушивание. Играла на разрыв аорты, чтобы Олегу за меня не было стыдно. Всё равно не взяли. Зато я для себя решила: если в Москве есть такие порядочные, профессиональные люди, как Меньшиков, то не всё потеряно. Рано или поздно я ещё вернусь и Москву сделаю!
1990 год
Узнала, каково работать в команде
Несколько лет мы с мужем проработали в рязанском театре, потом я родила сына Никиту, и мы всё-таки переехали в Москву: мужа позвали в маленький театр-студию, но вскоре стало ясно, что перспектив там никаких, да и платить вряд ли будут. А однажды открываю газету «Вечерняя Москва», а там объявление: «Театр “Сатирикон” приглашает молодых актёров на кастинг в новый спектакль “Маугли”». Я так и застыла с газетой в руках. Такой шанс! На кастинге народа было - не протолкнуться. По окончании показов Райкин собрал всех в холле. Начал так: «В принципе, всё хорошо...» После таких слов обычно следует: «Всем спасибо, до свидания». Не дослушав, я громко сказала: «Так! Всё ясно! Где моя куртка?» И начала собираться. И вдруг Константин Аркадьевич меня останавливает: «Тихо-тихо! А вот вы, девушка, как раз подождите». В итоге он взял много мальчиков и нас с мужем!
Сразу стал вводить в текущий репертуар и ставить «Маугли». Физически это был очень тяжёлый спектакль, шёл он в бешеном темпе, актёры постоянно травмировались, не выдерживали нагрузок, уходили. Оставались бойцы. Из нашего набора выжили лишь двое - я и ещё одна актриса. Я была жилистая, спортивная и фанатично хотела работать.
Райкин многому нас научил: выносливости, железной дисциплине, тому, что халтура на сцене недопустима даже в «кушать подано». Однажды после «Ромео и Джульетты» к нам за кулисы пришёл Андрей Кончаловский и долго пел дифирамбы: «Ребята, я никогда не видел, чтобы, стоя в массовке, каждый был включён, каждый так играл!»
Нам нельзя было болеть, уходить в декрет. Не раз напоминалось, что актёр может не прийти в театр лишь при одном условии: если он умер. Как-то я серьёзно заболела, лежала в больнице. А потом вышла на спектакль ещё неокрепшая и поэтому просила коллег подменять меня в самых тяжёлых моментах действия. Но Райкин узнал об этом, возник конфликт. После этого играть мне давали, но лишь на замене и в массовке. И всё равно это было прекрасное время. Все молодые, азартные, мы беззаветно любили свой театр, жили дружно и радостно, были одной командой настолько, что второй такой труппы Москва не знала.
2004 год
Научилась прощать обиды
Меня вызвала секретарь Райкина: «Константин Аркадьевич хочет поговорить с тобой». А я уже понимала, о чём пойдёт речь. В театре шла, как актёры горько шутили, зачистка. Райкин решил весь свой выпускной курс из Школы-студии МХАТ взять в «Сатирикон». Но труппа не резиновая, значит, нужно было увольнять кого-то из «стариков». Я очень надеялась, что меня сия чаша минует. Я только-только родила дочь Ульяшу, могла лишиться служебной квартиры. Ситуация была патовая.
Райкин со мной не церемонился: «Играть ты не будешь, контракт я с тобой не продлю. Надо освободить место». И добавил: «Может, пока не поздно, тебе профессию поменять?» Всего ожидала, только не этого. Такая волна эмоций нахлынула! Я возьми да заяви ему нагло: «А вы тогда мне дайте звание. Я всё-таки 16 лет у вас проработала». Райкин оторопел: «Я подумаю. Перезвоню». Когда вышла из его кабинета, меня трясло, а дома подскочила высоченная температура, двое суток не могла сбить. Спать не могла: лежала, уставившись в потолок, и думала, как жить дальше. И вдруг звонит Райкин: «Звание я тебе, конечно, не дам, но помогу показаться в другие театры». Меня сразу будто ледяной водой облили, температура резко упала, я пришла в себя. Вскоре по рекомендации Райкина меня послушал Марк Розовский, взял к себе в театр «У Никитских ворот», дал главную роль. По гроб жизни буду ему благодарна! Так же как и Райкину. Я ничуть не лукавлю. Иначе я бы так и сидела у него годами в массовке. Осталась ли обида? Нет! Умные люди не обижаются, умные люди делают выводы... Только вот в «Сатирикон» ни на одну премьеру прийти так и не могу. До сих пор.
2005 год
Награда за терпение
Когда ещё тянулась кутерьма с увольнением, однажды на улице столкнулась с актёром, который незадолго до того сам ушёл из «Сатирикона». «Что это ты такая бледная?» - спрашивает. Я рассказала - и про увольнение, и про личные проблемы. А он: «Радуйся, дурочка! Значит, у тебя сейчас начнётся новый виток!» Встряхнул меня. И что же? Спустя несколько месяцев звонит мой друг Фёдор Добронравов: «Галюш, мы тут одну программку затеваем юмористическую. “6 кадров”. Давай, приходи на кастинг». Сделали первый отбор. Я прошла! Вызвали повторно, и затишье - месяц, два... Думала -пролёт. Оказывается, долго не могли найти четвёртого актёра, пока не появился Андрей Кайков. И пазл сложился! И это было чудо - получить такую роль, такой шанс в 37 лет!
2008 год
Поиски корней
На похороны своего отца я не попала: просто не знала, никто не известил. Папу я видела всего один раз в жизни. Мама воспитывала меня одна. Она окончила театральную студию при Казанском ТЮЗе, играла в театрах Уссурийска и Магнитогорска. А когда родилась я, вынуждена была поменять профессию и стала бухгалтером. В детстве я очень страдала, что у меня нет отца. Могла подойти к незнакомому мужчине и спросить: «А как вас зовут, сколько вам лет? А у вас есть детишки?» И потом говорила: «Как жаль, что вы не мой папа». Мама готова была провалиться сквозь землю. Она объясняла мне, что папа не может быть с нами, и тогда я придумывала, что он военный или милиционер, поэтому всё время на задании. Когда мне исполнилось десять лет, мама рассказала правду, что у отца другая семья, что он юрист, работает в Казани. Лет в восемнадцать я решила его разыскать. Набралась смелости и пришла к нему на работу. «Здравствуй, папа! Это я - твоя дочь Галя». Он был поражён, сильно разнервничался. Мне даже стало его жалко. Запомнилось, что весь разговор он мял в руках флакончик с клеем. Во мне не было ни грамма агрессии, я не стремилась выяснять отношения, ни на что не претендовала. Просто хотела познакомиться и пригласить к себе на дипломный спектакль. Он обещал, но так и не пришёл. Когда через три года я родила сына и мне потребовалась юридическая помощь, я снова позвонила отцу, мы договорились о встрече, и он снова не пришёл. Больше мы никогда не общались. Никакой обиды на отца у меня нет. Я вообще пришла к выводу, что обиды - это как вредная привычка. Только сам себя травишь.
2009 год
Жизнь на две страны
Я рассталась с отцом Ульяши. Это был мой третий брак, и распался он по той же причине, что и два предыдущих - из-за измены мужа. Ну не могу я простить предательства. Наверное, это не мудро, но я не умею жить с мыслью, что все мужчины изменяют, и в этом нет ничего ужасного. Переживала страшно. Но долго раскисать не имею права, у меня двое детей. Встряхнулась - и пошла дальше.
Почти год спустя мы с подругами -три мамы и три дочки - полетели отдыхать в Турцию. Однажды отправились на морскую экскурсию по двенадцати островам. За один день посмотреть все острова не успели, а на следующий день никто мне компанию не составил, и я поехала одна. Катером управлял турок Сейхун. Он немного говорил по-русски, поскольку раньше работал в Азербайджане. Весь день мы путешествовали, ныряли с маской и ластами в открытом море. Так увлеклись, что я опоздала на ужин, и тогда Сейхун пригласил меня в ресторан. Накрытый столик стоял прямо на берегу, в кромке прибоя. Свечи, звёзды... Любовь с первого взгляда? Не знаю... Но то, что сразу почувствовала родственную душу, - правда. Когда пришло время возвращаться в Москву, мы договорились, что при первой же возможности я снова прилечу в Турцию. Потом пригласила Сейхуна к себе... Свадьбу сыграли 13 числа, наплевав на приметы.
Как реагировали на наш брак друзья и родные? Кто-то радовался, кто-то ужасался: «С ума сошла!» Мама сказала: «Ты взрослый человек, решай сама. Но хорошо подумай. Всё-таки у вас очень большая разница в возрасте». Мама меня, скажем прямо, остудила немного: дело в том, что долгое время нам с Сейхуном и в голову не приходило выяснять, кому сколько лет, особой разницы мы не чувствовали. Но когда я узнала, сколько Сейхуну на самом деле... только и смогла выдохнуть: «Что-о?!» Он на семнадцать лет моложе меня. Надо отдать ему должное, за все пять лет, что мы вместе, ни разу не дал мне повода из-за этого расстроиться.
Мой сын Никита уже взрослый, он актёр, живёт отдельно. А Ульяша с нами, и Сейхун её воспитывает: следит, чтобы она читала, занималась уроками, а не только играла на компьютере или пропадала в театральной студии. На семейном совете мы решили, что Сейхун окончит курсы капитанов и летом будет работать на родине, а зимой станем все вместе жить в Москве. Недавно купили в Турции землю и построили дом. Это была наша программа минимум. А программа максимум - общие дети. Очень надеемся, что Бог даст. Знаете, в чём я теперь ни капли не сомневаюсь? Что жизнь начинает тебе улыбаться, только когда сам улыбаешься ей.
(с) Мария Сперанская