По всему миру разбросаны шесть статуэток из магической коллекции племени умбара – Жрец, Мудрец, Колдун, Предок, Обезьяна, Оракул. Разрозненные, вне коллекции, статуэтки приносят своим хозяевам лишь беды и несчастья. Но если собрать все артефакты вместе, энергетика изменится на противоположную, станет позитивной и обладателя полной коллекции захлестнет волна невероятного везенья и счастья. Воссоединением всех статуэток занимается некая таинственная организация, возглавляемая могущественным Ангерлинком. Но для того чтобы добыть разбросанные по миру статуэтки, нужна неординарная, сильная личность. Выбор пал на 35-летнего художника из Варшавы Анджея Раковского…
Отрывок из книги:
Музей изобразительных искусств «Сенусерт» располагался в восточном районе Каира, у самого начала мощенной белым булыжником улицы Аль-Равиль. Классический фасад, парадное крыльцо, требующее капитального ремонта. Вполне симпатичное местечко, ухоженные дома не выше трех этажей, роскошные магнолии, усыпанные белыми цветами.
Музей в воскресенье работал: пролетела воркующая стайка девиц в модных косынках, пропустила выходящую семейную пару, страдающую излишним весом, втянулась в музей. Не сказать, что Анджей был экспертом по древнеегипетскому искусству, но что-то читал, что-то слышал.
Изучать это надо было вдумчиво и неторопливо. Раковский не мог сосредоточиться, вел за руку Кристу, практически не останавливаясь у экспонатов. Пышное убранство залов с дорогой драпировкой диссонировало с простоватым экстерьером здания. Чувствовалось, что хозяева музея относятся с любовью к своему бизнесу… Фигура крылатого дракона – в этом явно что-то китайское. Ритуальный сосуд, изображающий носорога. Бронзовая фигура чудовища, пожирающего человека. Скифские вазы. Статуя богини из древней Сирии, напоминающая торшер… Посетители ходили тихо, озирались, словно боялись разбудить дремлющее несчастье… Последний зал экспозиции – боги тропической Африки. Посетителей здесь почти не было, царила звенящая тишина. Вырезанные из дерева замысловатые человеческие фигурки – макет жилища вождя племени Камеруна: соломенная крыша, жители сидят у входа – застывшие покойники с приличным сроком разложения…
– Смотри, – глухо прошептала Криста. – Это, наверное, то, что мы ищем…
Куб из прочного огнеупорного стекла в глубине зала. Несколько идолов, стоящих в ряд. Обычные божества, но вот эти двое… Он почувствовал озноб. Это были точно Предок и Обезьяна. Нелепые, диспропорциональные, вырубленные из камня фигурки. Овеществленные божества потустороннего мира. Хранители вселенской мудрости. У Предка тщедушное тельце, голова как тыква, глаза почти на макушке, рот до самых ушей – словно разорван, ноги согнуты в коленях, пальцы на ногах торчат во все стороны, а под пятками – основание размером с хоккейную шайбу. Он протягивает людям глубокую чашу… Обезьяна – ниже на голову, уморительно-безобразный трехрукий идол, верхние конечности неестественно искривлены в суставах, дурковатая гримаса на физиономии уродца. Обезьянам вообще свойственно вести себя непотребно и веселить народ своими ужимками…
– Страшненькие ребята… – выдохнула Криста, прячась за спину Раковского. – Неуютно рядом с ними, чувствуешь?
Он чувствовал. С некоторых пор Анджей верил в мистику, потусторонние силы и вариации мирового зла. Куб не сдерживал злобную энергию, исходящую от идолов. Можно представить, какие завихрения вьются внутри куба…
Анджей осмотрелся. Пустой зал. Жутковатые экспонаты застыли в ожидании. Ни охраны, ни старушки на стуле. Но сигнализация, безусловно, имелась. Охрана не лезла в глаза, что, в принципе, правильно. Стоит забраться в куб, сбегутся «янычары». Да и сейчас невидимые камеры следят за его испуганными подергиваниями…
– Пошли, – Раковский обнял девушку и развернул в нужном направлении…
Ангерлинк не отзывался. Робот-оператор бесстрастно поведал, что абонент отключил телефон. Какого черта? Для кого он старается?
– Дьявол! – Анджей сплюнул и растер. Криста смотрела на него со страхом.
– Молчит?
– Молчит… Это возмутительно. Мудрое руководство всегда должно быть на страже и оказывать моральную поддержку подчиненным!
Тревога обуяла нешуточная. Они уходили с улицы Аль-Равиль, озираясь, как отпетые уголовники. На хвосте никто не висел – большое утешение.
– Я не понимаю, – бормотала Криста, – как ты повелся на это соблазнительное в кавычках предложение? Собрать шестерых уродцев, напичканных какой-то пси-энергией… Ты точно псих, Раковский! Признайся честно, тебе ни о чем не говорит слово «идиот»?
– Интеллект подвел, – огрызнулся Анджей. – Послушай, давай не будем ссориться. Сама залезла в это дело, так что помалкивай. Могу обрадовать тебя – нам нельзя возвращаться в гостиницу.
– Ах, как я рада, – всплеснула руками Криста.
– В гостинице лишь вещи и твоя бесценная косметика. Документы, деньги, банковские карты у нас с собой. Вещи и косметику купим заново. Фирма платит. Не скрипи зубами. Те, кто сунул нам маяк, потерпели фиаско. Но свое наверстают, не сомневайся – просто перейдут к менее гуманным действиям.
– Но сейчас белый день, в гостинице люди! Если не придем до завтра, администрация отеля заявит в полицию. Полиция, конечно, из кожи не вылезет, но… Пойдем в гостиницу, выпишемся по-человечески, заберем вещи…
– Мы позвоним в гостиницу, – осенило Анджея. – Номер ресепшн имеется в телефоне. Скажем, что вернемся завтра вечером. Раньше 26-го в полицию не сообщат, а 25-го мы уже сядем на борт…
Он не хотел слушать никаких возражений. Не сходя с места, позвонил в «Саргон», представился постояльцем из 28-го номера, поставил в известность, что сегодня господа Раковский и Зиверс уезжают в Хургаду и появятся в Каире, скорее всего, к вечеру следующего дня. Если появятся. Администратору, собственно, было до лампочки.
– О’кей, мистер, – равнодушно отозвались на том конце линии. – Разумеется, мистер, номер останется за вами, мистер. Вы заплатили за него, мистер.
Глаза спутницы потихоньку наполнялись слезами. Музейные впечатления, утренние события, незавидная перспектива…
– Хорошо, – сказала дрогнувшим голосом девушка. – Не буду с тобой спорить.
– Потому что я прав, – ухмыльнулся Анджей.
– Потому что ты дурак набитый! – она взвизгнула и задрожала. – Предлагаешь заняться бродяжничеством? Шататься по Египту, пока кто-нибудь не приберет? Не выйдет, дорогой.
– Разбушевалась ты что-то, – неодобрительно заметил Анджей.
– Надоело, – пробормотала Криста. – Ухожу. Где тут саванна? – внезапно она перестала дрожать и взглянула на него вопросительно. – Подожди, ты сказал администратору, что мы уезжаем в Хургаду?
– Да, я сказал администратору, что мы уезжаем в Хургаду.
– Ладно, – она вытерла слезы и робко улыбнулась. – Прости меня за невменяемость. Пойдем, купим что-нибудь из одежды и косметики. Ты у нас теперь при любой погоде купаешься в деньгах?
– Привык, – улыбнулся Анджей. – Деньги тоже вызывают зависимость. Но я не сказал тебе одну неприятную новость: мы не едем в Хургаду. То, что знает администратор, знают и другие. В Шарм-Эль-Шейх мы тоже не едем. И вообще не покидаем пределы Каира. Пойми, дурочка, – девушка опять задрожала, Раковский взял ее за плечи и притянул к себе, – это не увеселительный вояж. Заберемся в трущобу и переждем до послезавтра. Пусть нас ищут в Хургаде, по всему побережью, пусть обыскивают самолеты до Праги. Успехов им…
Телефон Ангерлинка упорно не желал отвечать. Снова такси, пешие блуждания по нескончаемым арабским кварталам. В какой-то лавочке, торгующей сомнительной свежести одеждой, купили серую юбку, косынку, вместительную сумку, все необходимое для добровольного изгнания. Криста переоблачалась в кустах на задворках гончарной мастерской. Из-за ограды подглядывали чертенята с большими глазами. В результате Криста превратилась в скучную барышню, на которую совсем не хотелось смотреть. Они брели по неприспособленным к проживанию кварталам. Улочки сузились, теперь на них не только не разъехались бы два автомобиля, но и два осла бы не протиснулись. Облупленные стены, бродячие собаки, женщины в закрытых одеждах и с низко опущенными головами, скучающие мужчины, не имеющие вредной привычки работать. Нарваться на неприятность толком не успели.
Продавец в лавчонке, торгующей мучными изделиями, немного изъяснялся по-английски. Когда Анджей с помощью отрывистых слов и жестов объяснил, что требуется жилье на пару дней, продавец возбудился и медоточиво спросил, на какую сумму можно рассчитывать.
– Тридцать фунтов, – развел руками Анджей и на всякий случай добавил: – Больше нет, брат. Мы бедные приезжие. Нас ограбили.
Тридцать фунтов – это пять долларов. Продавец просиял, словно ему сообщили, что скончался дядюшка шейх в Бахрейне. Что-то прокричал. Появилась девочка-подросток, внимательно выслушала, кивнула, смиренно предложила следовать за ней.
– Идите за Ханумой, идите, – махнул рукой лавочник.
Они брели за девчонкой по каким-то неприбранным дворам, мимо ракушечных изгородей, сараев из обожженной глины. Криста плелась в хвосте и стонала, что не затем она тащилась за много тысяч миль, чтобы попасть в Древний Египет (а куда уж древнее?!), что у нее затекли ноги, на зубах скрипит песок, в волосах гнездится пыль и состояние уже инфарктное.
Он мог ей предложить лишь терапевтическую порку. Квартал, куда их привела Ханума, находился в яме. Трехэтажное здание, окруженное пыльными деревьями, нуждалось в немедленном сносе. Единственный подъезд, извилистый коридор с нишами, похожий на катакомбы. Длинный скрипящий подъем. Что-то хихикнуло, юркнуло в темноту под лестницу. Ступенька под ногами вдруг куда-то поплыла! Сердце оборвалось. Схватившись за перила, Анджей перескочил на соседнюю, а за спиной разверзлась пропасть! И снова озорное хихиканье, но уже под ногами. Какой-то хулиган просто сдвинул не прибитую ступеньку. Ну и порядочки.
– Муххабат! – гневно возопила Ханума и разразилась энергичной тирадой. Потом схватила Анджея за руку и сменила тон на заискивающий, залопотала с ускорением, блестя миндалевидными глазками. Раковский ни слова не понял, но, судя по интонации, девушка извинялась.
– Да ладно, чего там, – смутился Анджей. – Все в порядке.
– Это жестокий мир, – мстительно сказала Криста.
Поднявшись на площадку, он обернулся. Из-под лестницы вылезла чумазая крохотная девочка в рваном платьице, сунула палец в нос и заливисто засмеялась.
– Привет, шахидка, – пробормотал Анджей и погрозил пальчиком. Она в ответ погрозила кулачком и снова полезла под лестницу – поджидать новую жертву.
Грязный коридор. Трухлявый пол, стены после безжалостной бомбежки. Так называемые двери. В доме жили люди: слева пели, справа сопели. Неужели гостиница? Криста ойкнула, прыгнула: дорогу пересекала кошка. В зубах у нее конвульсивно подрагивала лоснящаяся тушка с длинным хвостом.
– Ой, крыса…
– Это не крыса, – успокоил ее Анджей. – Это гладкошерстная американская карликовая такса.
Дверь, к которой их подвела Ханума, была стара, как Нил, и могла развалиться от печального взгляда. Но Ханума извлекла из-под многочисленных «капустных листьев» ключик и вставила в замочную скважину.
– Я не понимаю, в чем здесь смысл? – вопросила Криста.
Девушка открыла дверь – осторожно, чтобы не вывалилась из единственной петли, посмотрела на Анджея кротким ясным взором и многозначительно протянула ладошку.
– Еще чего, – возмутилась Криста. – Это они должны нам доплатить за такое жилье. Мы похожи на спелеологов?
Анджей безропотно отдал три десятифунтовые бумажки, посмотрел вслед уходящей аборигенке и нежно обнял Кристу.
– Пойдем, дорогая. В этих королевских апартаментах нам никто не помешает. Я сделаю все, чтобы ты улыбнулась.
В «королевских апартаментах» было целых две комнаты, обмазанных глиной, немного мебели, оставшейся от проклятых английских колонизаторов, и два тюремных оконца, зачем-то забранных решеткой. С водопроводом в этой благословенной части Каира было все в порядке: из крана в стене в дырчатый пол стекала подозрительного вида жидкость. Имелся даже тазик, в котором, ловко извернувшись, можно было помыться.
– Вот так экзотика, хоть умирай… – пробормотала Криста, блуждая по хлопьям пыли, а Раковский, сдерживая смех, сидел на находившемся в аварийном состоянии устройстве для сна и смотрел на девушку с затаенной нежностью. – Нет, Раковский, тебе не заставить меня улыбнуться. Объясни, зачем в этой дыре решетки? Сюда залезет багдадский вор?
– Мы в Каире, – напомнил Анджей.
– Хорошо, каирский вор. Я вынуждена ходить в каких-то обносках, жить в критических условиях и постоянно бояться, что в эту дверь кто-нибудь войдет и разнесет нас в пух и прах. Нет, моим образованным мозгам такое невдомек, – она опять вернулась к «оконной» теме: – Почему в крохотных окнах такие толстые решетки? В этом доме в эпоху Среднего царства была тюрьма?
– Снайпер не достанет, – объяснил Анджей. – Он просто не увидит ни черта.
– Снайпер? – насторожилась Криста.
– Мы с тобой богатые, – напомнил он. – Бедных бьют по лицам, богатых – из снайперской винтовки.
– Нет, это не поддается осмыслению, – девушка свалилась на кровать, взметнув столб пыли. Анджей закашлялся. – Не тяни ко мне руки, я расстроена… – голова коснулась чего-то мягкого, и глаза сразу стали затуманиваться. – Я немного посплю, а ты ищи выход из аварийной ситуации, хорошо?.. Я чуть-чуть, пусть мне приснится остров в Эгейском море… Честное слово, Раковский, не могу шевелиться, отказывают органы и члены… Не пора ли нам о душе подумать, как ты считаешь?
Она проснулась через час. Анджей нежно гладил девушку по голове и с любовью рассматривал. Пока она спала, он навел порядок на территории «компактного» проживания, вытер пыль, выбил все матерчатое, дважды вымыл пол, переставил мебель, а в завершение празднично оформил стол, вывалив на него продукты из сумки и три бутылки приличного египетского вина. Криста приоткрыла глаз, обозрела изменившиеся реалии, вздохнула.
– Это «Хилтон»?
Анджей засмеялся.
– Смеешься? – насторожилась Криста. – Тебе смешно? Я стала похожей на свою фотографию в паспорте?
– Все, не смеши меня. Иди, мойся.
– Зачем? – девушка, скрипя косточками, застонала.
– Иди, иди, я полью тебе из тазика…
В этом тусклом неуютном мире имелся неоспоримый плюс: им никто не мешал. Сутки напролет они валялись в постели, болтали, пили вино, от которого приятно кружилась голова. Занимались сексом, сушили простыни, поливали друг друга из тазика. Криста шутила, что самая скромная в их компании – это еда. Продукты исчезали стремительно, но голодный год им не грозил. Оставалось ночь продержаться. Девушка уснула, разбросав стройные ноги, он свернулся на свободном пятачке, чтобы ей не мешать, курил, прислушиваясь к посторонним звукам. Где-то далеко пронзительно кричал муэдзин, приглашая правоверных на вечернюю молитву, за стенкой монотонно стучало. В коридоре временами кто-то ходил, кашлял. Анджей свыкался с обстановкой, и все же скверно на душе, когда находишься в помещении с единственным выходом…
Он очнулся перед рассветом 25-го числа, во вторник, но отнюдь не от предчувствия, что придется ехать в аэропорт. В дверь тихо стучали. Забилось сердце. Он сел на кровати, стряхивая остатки сна. Вскинул руку с часами. Половина пятого. На улице светало, тусклый свет проливался через крохотные оконца. Мир еще обязан спать. Кому не спится? Дверь подперли древним комодом, беспрепятственно войти не удастся, даже если вынести ее…
Проснулась Криста, села, тяжело дыша. Стала яростно растирать глазенки.
– Что случилось, о, прекрасный, подобный Ра…
– Тихо, у нас посетители…
Девушка ахнула, задрожала. Потянулась к одежде, которая покрылась пылью, потому что ее не надевали больше суток.
– Держи, – швырнула ему джинсы с рубахой.
Из оружия был изогнутый нож с костяной рукояткой. Анджей приобрел его в заваленной хламом лавочке. Острый, но решительно бесполезный против всех видов современного вооружения. Он натянул джинсы, футболку, схватил нож со стола и на цыпочках подкрался к двери. Криста спряталась за кровать, только глаза испуганно поблескивали в полумраке.
– Не вздумай открывать, – прошептала она. – Спроси, чего надо, и пусть проваливают.
«Может, сохранимся? – невесело подумал он. – Нас убьют, а мы вернемся и пойдем другим путем…»
– Раковский, откройте, мы знаем, что вы здесь, – доносился глухой женский голос. – Что за фокусы, почему вы прячетесь?
Он вздрогнул – знакомый голос! Женщина в парандже – соседка по гостинице – тоже представлялась знакомой! Пот градом катился со лба, Анджей вспомнил, слава Аллаху! Оттого и Ангерлинк может позволить себе быть недоступным. Он полагается на своего человека, пасущего Раковского…
Он отволок в сторону тяжелый комод.
– Что ты делаешь? – в ужасе взвизгнула Криста.
– Успокойся, – бросил Анджей. – Не дрожи. Держи спинку.
Вошел грузный, арабской наружности мужчина с пистолетом в руке – угрюмо посмотрел на Анджея, отодвинул его в сторону, осмотрел комнату, дрожащую Кристу – как предмет обстановки. Спросил на чистом английском:
– Здесь никого больше нет?
– Догадайтесь, – проворчал Анджей.
Вошла женщина – та самая, обмотанная с ног до головы. Стащила накидку, сверкнула глазами.
– Здравствуйте, Ружана… – отпустило, наконец. – Какого черта весь этот балаган?
– Почему вы уехали из гостиницы? – неласково вопросила Ружана, верная сподвижница Ангерлинка.
– Какого черта весь этот балаган? – повторил Анджей. – Вы заставили нас понервничать. По вашей милости мы сбежали из гостиницы.
– Чушь, – процедила Ружана. – Нам приказано опекать вас, что и делаем. У господина Ангерлинка имеется подозрение, что препятствующие нам лица имеют отношение к… нашей организации и знают меня в лицо. Отсюда и балаган. Это уместный балаган. А господина Ферручи знать не могут, он редко бывает в Праге…
Грузный мужчина не такой уж арабской наружности сдержанно кивнул, спрятал пистолет. Вернулся к двери, прикрыл ее и задумчиво уставился на отодвинутый комод.
– Вы всё сделали? – спросила Ружана.
– Всё, – проворчал Анджей. – То, что вы ищете, находится в музее на улице Аль-Равиль. Не думаю, что это подделка. Жутковатые изделия. Охрана неприлипчивая, но, безусловно, есть.
– Хорошо, – она облегченно вздохнула. – Но что произошло? Почему вы не вернулись в гостиницу? Почему мы должны носиться по Каиру с вытаращенными глазами и…
– Как вы нас нашли? – перебил Анджей.
– Ваш телефон снабжен навигационной спутниковой системой. Но даже это не панацея. Искать иголку в двухсотметровом стоге сена, где такая скученность бедного населения… – она усмехнулась, видно, вспомнив забавные обстоятельства поисковой операции.
– Сочувствую, – пожал плечами Анджей. – Но как-то не хочется просить прощения. Вы сделали все, чтобы нас напугать. Зачем понадобилось цеплять ко мне жучка, если вы и так знали, что мы поедем на улицу Аль-Равиль?
– Проснитесь, – нахмурилась Ружана. – Мы не цепляли к вам никакого жучка.
Мужчина насторожился, свел в кучку брови.
– Не цепляли… – растерялся Раковский. Заработала голова, потекли воспоминания. – Позвольте… В кофейне на мою рубашку прилепили передатчик. Кто-то знал, что мы будем освобождаться от слежки, и решил выяснить, куда мы поедем. А применить насилие этот некто пока не мог, поскольку резонно подозревал, что объект опекается людьми Ангерлинка…
– Вот именно, – пискнула Криста, – мы испугались и решили не возвращаться в гостиницу. А телефон вашего босса, черт его подери, вечно заблокирован!
– Дьявол! – выругался мужчина. – Ружана, ты уверена, что мы никого не привели?
Глаза женщины тревожно заблестели.
– Мать моя… – хлопнула себя по лбу Криста. – Мы с тобой сущие оборотни, Анджи…
– Ты о чем? – не понял он.
– Бараны мы!.. Ортодоксальный семит, как его… Лазарь Гурвиц! Он плелся за нами до гостиницы, поселился по соседству, в кофейне был, склонялся над нами, всё выспрашивал, как добраться до Луксора, – отвлекал, а сам в это время…
Распахнулась дверь, и никто не успел среагировать. Только мужчина по имени Ферручи запустил руку в карман, но поздно: дважды хлопнуло, пули в грудь отбросили его на старый шкаф, который выстоял, но тревожно загудел. Анджей метнулся за кровать, повалил Кристу на пол…
 | Пол Клеменс. Заговор богов |