Состоятельная бизнес-леди Светлана Никольская очень любила Игоря. Но он был младше ее на три года, идеально красив и капризен, а потому приходилось стараться, чтобы удержать его при себе. Роскошные вина, изысканная кухня, дорогие презенты, неограниченный доступ к деньгам – но Игорь все же вырвался из любящих рук… Строить свое счастье заново с каким-то новым мужчиной у Светланы не осталось ни сил, ни желания. Однако судьбе было угодно видеть эту женщину замужней и счастливой…
Отрывок из книги:
Город, в котором родилась и жила Даша, был красив и страдал неизлечимой болезнью – алкоголизмом. Все в этом городе обязательно умели что-то делать очень хорошо. Кто-то хорошо пил, кто-то хорошо дрался, кто-то хорошо торговал собой. Даша научилась хорошо шить. Скупая на рынке старые журналы с выкройками, она сначала освоила детский гардероб, потом женский и мужской. Через какое-то время Даша поняла, что прожить рукоделием можно и даже вполне прилично. Подруги у нее заказывали юбки – шить выходило дешевле, чем покупать в магазинах, а вещи сидели лучше. Никакой особой мечты у Даши не было. Денежки потихоньку она зарабатывала, старая облупленная однокомнатная квартира почти в центре их малюсенького города досталась ей от деда. Вступив в наследство, Даша тут же съехала от родителей – надоели нравоучения. «И все-то им мало – не гуляю, не пью, даже не курю, деньги зарабатываю – нет, все равно пилят!» Квартира была ужасно запущенной, но Даша не унывала, ее приятель Денис, уже не раз заговаривавший о женитьбе, был парень рукастый. Квартиру они отмыли, отремонтировали и зажили вполне счастливо. Однажды в воскресенье на рынке, куда Даша иногда приходила продать сшитые вещи, к ней подошла тетка.
– Отлично шьешь, – сказала тетка, внимательно разглядывая изнанку вещей. – Где училась?
– Нигде, – ответила Даша, – сама, по журналам.
– А на какой машинке?
– «Подольск».
– Да-а, – протянула тетка и достала визитку. – Вот, возьми, у меня сеть салонов в Москве. Шью скатерти, шторы, салфетки для дорогих гостиниц и состоятельных людей. Рукастых мастериц не хватает. Только оверлоком и могут работать. А у тебя почти белошвейное искусство. Если хочешь, приезжай. Лето поработаешь – у меня как раз в отпусках люди. А там посмотришь, не зацепишься, вернешься. Одно могу сказать, денег тебе заплачу нормально.
Тетка ушла, а Даша, пережив небольшой скандал и ссору с Денисом, через неделю уехала в Москву.
Таких тканей, с которыми работали в этих мастерских, Даша не видела никогда. Тут было и золотое шитье, и тонкий батист, и рулоны шелка с ручной вышивкой, и бархат с пайетками, и какие-то ткани из Мексики, напоминающие мешковину самых фантастических расцветок. Хозяйка потратила всего двадцать минут на то, чтобы ввести Дашу в курс дела.
– Значит, так. Ты будешь заниматься салфетками. Ткани уже отобраны заказчиком, каждого вида надо двадцать четыре штуки. Белых, из тонкого полотна – сорок восемь. На них должна быть маленькая монограмма, эскиз тебе завтра дадут. Все должно быть готово через две недели. У тебя будет помощница, но больно на нее не рассчитывай – она только черновую работу может делать.
Две недели оказались райским адом. Даша работала, не поднимая головы, не разгибая спины, не вставая со своего высокого стула на колесиках. Когда ей что-нибудь нужно было, она, сидя в кресле, отталкивалась от стола и, часто перебирая ногами, перемещалась по мастерской. При этом она не выпускала из рук иголку – монограмма должна была быть вышита гладью вручную. Хозяйка Татьяна Ивановна оказалась права – проку от Иры, девицы лет двадцати из города Ставрополя, не вышло. Она много бегала по мастерской, болтала, вечно путала нитки. В конце концов Даша ее прогнала. Наконец через две недели Даша, еле стоявшая на ногах – она всю ночь утюжила салфетки, – представила все сделанное хозяйке. Та придирчиво оглядела каждую салфетку и сказала:
– Идеально. Деньги получи в бухгалтерии, но есть еще одна просьба – отвези салфетки заказчикам. Наша декоратор не успевает от клиента возвратиться.
– А далеко ехать?
– На Рублевку, наш водитель знает. Это наши постоянные клиенты, они все постельное белье у нас заказывали. Дождись, чтобы Ася Георгиевна все посмотрела. Будут замечания – не спорь, возьми с собой ручку, бумагу, все аккуратно запиши и пообещай впредь таких ошибок не делать. Заказ она, конечно, не вернет, все сделано по высшему разряду, но поворчит. Не обращай внимания, они отлично нам платят.
Еще через час Даша с огромной белоснежной коробкой уселась в машину. Дорога, как она поняла, была неблизкая, и она рассчитывала за это время отдохнуть и посмотреть Москву. В маленькой сумочке лежала ее зарплата. Татьяна Ивановна слово сдержала и заплатила ей баснословную сумму – тысячу долларов. Даша долго пересчитывала купюры, потом рубли переводила в доллары и, наконец, только что не завизжала от восторга. Таких зарплат в ее родном городе не было. В бухгалтерии тетки ее внимательно рассматривали, и одна из них сказала:
– Вот ты какая, совсем молоденькая. Но, говорят, рукодельница, каких поискать.
Даша покраснела – ее хвалили редко. Сейчас она ехала в машине и думала, как поступить дальше. Татьяна Ивановна уже успела Даше сказать, что может ее оформить мастером.
– Сними квартиру, поработай, а там, глядишь, и жизнь наладится. У тебя есть самое главное – талант и трудолюбие.
Хозяйке Даша очень понравилась – немногословная, усидчивая и неглупая. Она была лишена всех тех провинциальных черт, которые как будто бы нарочно надевают на себя приезжие девочки. Она не была ярко накрашена, не манерничала. Выглядела очень естественной и казалась хорошо воспитанной. Татьяна Ивановна не подозревала, что Дашиным воспитанием никто никогда не занимался – все, что можно, она почерпнула из женских журналов, старых книг по домоводству и телевизора.
Водитель, который сейчас вез Дашу, пытался придумать начало беседы. Начало должно было быть таким, чтобы последовало продолжение. И желательно легкое, на один-два вечера.
– Потом куда? – наконец спросил он.
– Когда – потом? – не поняла Даша.
– Ну, после заказчиков куда тебе надо ехать?
– Не знаю еще.
Даша действительно не знала, куда она поедет. Ей хотелось потратить деньги – купить подарки Денису и родным, новое пальто и сапоги – себе. Ей хотелось просто погулять по Москве, шутка ли сказать – прогулка по Москве с тысячей долларов в кармане.
– А то сходим кофейку попьем куда-нибудь?
Даша внимательно посмотрела на водителя. Мужичок-хитрован средних лет, в не очень аккуратной рубахе, во взгляде – что-то скользкое.
– Нет, спасибо, у меня другие планы, – Даша улыбнулась, но ответила резко.
– Как знаешь, не заблудись в Москве. Москва большая, страшная.
– Не волнуйтесь.
В машине повисло молчание. Даша смотрела в окно – Москвы не было видно, она потонула в машинах, звуках, людях, возникающих как будто из-под земли. Даша вертела головой, но ничего не увидела, не почувствовала, не поняла. И вдруг машина въехала в лес, дорога стала узкой. Запахло хвоей, влажной травой и почему-то родным домом. Так пахло на огородах, куда она с матерью ездила копать картошку.
– Приехали, – неожиданно сказал водитель, и Даша увидела большие ворота и людей в форме. Когда Даша вылезла из машины, к ней подошла женщина в форменном фартуке:
– А где Стелла?
– Декоратор? Она не успевала – пробки.
– Пойдем, хозяйка ждет.
Дом, в который попала Даша, не был самым большим или богатым на Рублевке. Человеку понимающему было очевидно, что дом начинали строить в начале девяностых, потом, видимо, не хватило денег, а когда полоса невезения закончилась, на дом опять обратили внимание. Во всей архитектуре, если в применении к этому дому можно было говорить об архитектуре вообще, наблюдалось несуразное смешение стилей, материалов, декора. И если снаружи все как-то снивелировал, пригладил дорогой и красивый облицовочный камень, то внутри все этапы, которая прошла эта семья, бросались в глаза. Но это бы увидел человек, который мог сравнить этот дом с десятком других. Даша не видела никогда ничего подобного и поэтому в восхищении вертела головой.
– Откуда приехала? – еле заметно улыбаясь, спросила женщина.
– Из Пригорска.
– Понятно. А давно?
– Две недели назад.
Что хотела на это ответить женщина в форменном фартуке, Даша не узнала, поскольку они подошли к большим резным дверям.
– Хозяйка сегодня немного не в духе. Ты так, если что, – с этими словами женщина открыла дверь, и… из нее вылетела чашка. Чашка со звоном упала на мозаичный пол, разбилась, распространяя вокруг себя аромат кофе. Коричневая лужица потекла куда-то под гнутую ножку стула. Мимо оторопевшей Даши и безмятежно спокойной женщины в форменном фартуке прошел мужчина в костюме. Даша только смогла разглядеть загорелое лицо и очень светлые волосы. «Он что, их красит?» – подумала про себя она. И тут раздался неприятный, резкий голос.
– Что там еще? Подслушивали, что ли?
– Столовое белье привезли из мастерской, – ответила женщина в фартуке.
– Показывайте, хотя могли бы и подождать.
Даша подошла к большому круглому столу, за которым сидела дама лет тридцати пяти. Дама была очень красива, дорого одета, но выражение ее лица портило всю картину. Лицо было злое и брезгливое. Даша достала салфетки. Длинными пальцами с ярким маникюром дама быстро перебрала стопку.
– Да уж, проще некуда. Неужели за такие деньги только вот это и можно получить?
Даша молчала, а дама, увидев что-то на обороте белой салфетки, поднесла ее ближе к лицу и бросила на стол.
– Знаете что, забирайте все назад. И возвращайте деньги. Мне не нравится.
Даша почувствовала себя совсем неуютно. Поведение дамы ее не напугало, но заставило насторожиться – если заказ не оплатят, деньги ей придется возвращать. Этого допустить было нельзя. Еще Даша стала подозревать, что вся эта игра в недовольство лишь уловка, чтобы не расплатиться окончательно – сейчас в мастерской шили огромные дорогие гардины для кабинета. Как говорила Татьяна Ивановна, стоимость заказа была высокая, но заказчик оплатил пока только половину. Поэтому, улучив минуту, Даша вежливо произнесла:
– А что вам не нравится?
Растерявшись от такой наглости, дама вскинула на Дашу глаза:
– Вы что, с ума сошли?
– Я с ума не сошла, я сама выполняла этот заказ, все эти салфетки были сшиты мной. И я имею право знать, что не нравится заказчику.
– Пошла-ка ты вон, дорогуша! Вместе со своими тряпками.
Даша почувствовала, как ее тянет за рукав женщина в форменном фартуке, ощутила, как в висках что-то застучало, и, удивляясь сама себе, спокойно и аккуратно сложила все в белую коробку и так же спокойно вышла из комнаты.
Когда она села в машину, то увидела, что у нее дрожат руки.
– Куда вы там меня звали кофеек попить? – спросила она у водителя. Тот разулыбался и, не веря своей удаче, стал объяснять, что он может ее провести в самый крутой клуб Москвы, там охранником работает его брат.
– Короче, одевайся покрасивее, и встречаемся у метро «Пушкинская», оттуда недалеко.
Одеться «покрасивее» Даша не могла по одной простой причине, ничего не было и купить что-нибудь из одежды в Москве она не успела. Сейчас она понимала, что ей придется присутствовать при решении возникшей проблемы с салфетками. Хотя бы потому, что эту работу выполняла она. Вряд ли все разбирательства займут час или два. Глядишь, весь вечер придется просидеть в мастерской. Но, к удивлению Даши, Татьяна Ивановна совершенно спокойно выслушала отчет о происшедшем, велела салфетки оставить у нее в кабинете, а потом отпустила Дашу отдыхать.
– Иди домой, ты все сделала отлично. Свои деньги ты честно заработала. А дамочка эта любит чудить. Посмотрим, что будет завтра.
Даша радостно выбежала из мастерской и помчалась по магазинам. По рассказам подруг из Пригорска, она знала, что все покупки надо делать в торговых центрах. Там и товар хороший, и, если что, поменять вещь можно, и вообще – чтобы покупать одежду на рынке, не обязательно надо было из Пригорска в Москву переезжать. Проехав несколько остановок на метро, она вышла в город и в огромном торговом центре купила себе черное платье. Платье было простое, но сидело идеально. Девочка-консультант, заглянувшая в примерочную, ахнула:
– Вы выглядите на миллион.
Даша и сама это видела.
«Дискотеки везде одинаковые, – подумала наблюдательная Даша, очутившись в фиолетово-розовом пространстве, заполненном кривляющимися людьми. Владельцы клуба и устроители данного мероприятия умерли бы от досады и гнева, услышав это мнение. Им казалось, что «круче» того, что происходит сейчас в этих стенах, не бывает. Опять же по меткому наблюдению Даши, разница между кривляками главного клуба Пригорска и главного клуба Москвы заключалась в том, что в Пригорске люди кривлялись, когда танцевали, в Москве люди начинали кривляться еще у входа – приветствуя друг друга, знакомясь, просто разговаривая. Водитель Слава, который пригласил сюда Дашу, в этой фиолетовой феерии как-то стушевался. Хотя еще по дороге он без устали рассказывал, что в этот клуб ходят самые знаменитые люди, и перечислял имена актеров, певцов и художников. Потоптавшись у входа, Даша и Слава протиснулись к круглой стойке, заказали напитки и стали смотреть по сторонам. Общаться было невозможно – музыка гремела, а диджей, который работал в этот вечер, считал почему-то своим долгом периодически оглушать всех звуками скрипящих дверей. Был ли это символ какой-либо просто неумная находка творца, никто не понял, но, когда звук заполнял помещение, все, подпрыгивающие в центре темного помещения, начинали визжать, чтобы хоть как-то заглушить скрип двери. Даша потягивала пряный напиток и все ждала, когда Слава позовет ее танцевать. Но тот не спешил. На фоне всей этой блестящей молодежи он почувствовал себя скованно, отчего, видимо, беспрестанно обращался к Даше с вопросом:
– Ну, как? Отлично, да?
Что он имел в виду, было неясно. О чем с ней говорить дальше, он явно не знал, а танцевать или не умел, или стеснялся. Ему хотелось, конечно, обнять свою спутницу, положить, так сказать, начало более тесному знакомству, но что-то в этот вечер не сработало. Даша держалась очень просто, и при этом позволить себе какую-то вольность Слава не мог. Наверное, потому, что по дороге Даша спросила:
– А семья-то у тебя есть?
Слава сконфуженно засмеялся и стал объяснять что-то про работу и Татьяну Ивановну. Из этого ответа Даша поняла, что семья у Славы есть, но он «ходок», как говорила ее мать. Так что придется держать ухо востро.
Наконец Слава решился, и они стали пробиваться сквозь толпу танцующих. Даша танцевать умела и любила. Она ловко двигалась в такт музыке и улыбалась Славе, который неумело подпрыгивал рядом. Потом напротив нее возник какой-то молодой человек, потом ее втянули в круг другие танцующие. Даша обратила внимание, что девушки ярко и дорого одеты, и ее темное платье, наверное, не самый лучший выбор для этого места, а сумочка, которую она сама сшила из расшитой золотой ниткой черной замши, не фирменная, как у многих здесь. Но все это никак Дашу не задело: она тоже была богата – в сумочке у нее лежала заработанная тысяча долларов. Или почти тысяча. Платье же она купила. Сумрачное помещение теперь превратилось в один ритмично двигающийся организм, музыка наконец звучала красивая, а диджей перестал мучить скрипящую дверь. Все это Даше нравилось. Было так весело, что она потеряла счет времени. Наконец кто-то ее крепко схватил за руку:
– Ну, ты даешь! Я думал – сбежала!
Рядом с ней стоял Слава. Потеряв ее на танцполе, он все это время просидел на одном из диванов. Слава уже двадцать раз пожалел, что привел эту девчонку сюда. Ее нельзя было пригласить в комнату брата-охранника «перекурить в тишине», который, ехидно усмехаясь, исчез бы минут на сорок. Своим поведением Даша ломала привычные ему стереотипы.
– Давай двигаться домой. Время позднее, завтра хозяйка рано просила приехать.
– Да! Я даже не заметила. – Даша раскраснелась и возбужденно оглядывалась по сторонам. Задрав голову и увидев на уровне второго этажа огромную стеклянную ложу, она спросила:
– А что там, мы там еще не были, пойдем посмотрим?
– Не пойдем, там VIP-зона. Там почетные члены клуба, так сказать. Самые богатые и известные.
– А почему на такой верхотуре?
– А сверху выбирать удобней, – ответил Слава.
Даша еще раз внимательно посмотрела на ложу. Там были и мужчины и женщины. Но мужчин было больше.
Она вышли на улицу. У дверей клуба толпился народ. Кто-то только что приехал, кто-то вышел покурить на свежий воздух, кому-то надо было выяснить отношения, что в шумном зале сделать было невозможно. Люди объяснялись в любви, ссорились, сплетничали. Даша посмотрела на громаду высотного здания. Здание, в редких светящихся окнах, с башенками на фоне летнего ночного неба, казалось замком, а мост над Москва-рекой – мостом через ров. Даша вздохнула, скорее всего, она отсюда уедет. Но сегодняшний день она будет помнить. В нем не было ничего особенного, кроме одного – она поняла, что, если понадобится, Москву покорить она сможет.
– Смотри! Смотри, муж Аси Георгиевны! – Слава дергал Дашу за руку. Даша посмотрела, куда указывал Слава. Она увидела огромную черную машину, людей в костюмах и с пружинками-проводками в ушах. Они окружили того самого яркого, загорелого блондина, в которого, видимо, сегодня жена бросила чашку со свежезаваренным кофе.
– А он что тут делает?
– Что и все, отдыхает.
– С женой?
– Смеешься? Конечно, без. Потом, у них отношения фиговые, я это точно знаю. Собачатся все время. Мы им и первый этаж декорировали, и второй. Сейчас вот очередь до кабинета дошла. Это уже на третьем этаже. Ася вообще-то злая, как собака.
– Будешь злой, если муж по ночам шляется!
Даша посмотрела на мужчину, тот с кем-то весело разговаривал по телефону. И в Даше вдруг взыграла кровь ее прабабки, казачки, о нраве которой в семье рассказывали страшные истории.
– Ну-ка, постой здесь, – сказала она Славе и решительно двинулась в сторону блондина. Слава успел только про себя ругнуться.
– Передайте вашей жене, чтобы она уважала чужой труд. И умела себя вести.
Даша, выпившая за вечер не один коктейль, безумно гордая собой и оскорбленная до глубины души утренней историей, дала себе волю. И потом, давно замечено, провинциальные девушки отважны, решительны и умеют постоять за себя. Им терять нечего, и они всегда могут уехать домой. Это москвичкам уезжать некуда.
– Убрать ее, Станислав Сергеевич? – один из охранников вышел вперед и встал на пути Даши.
– Я тебе уберу! – Даша осталась стоять на месте.
Блондин оторвался от телефона, посмотрел на Дашу и махнул рукой.
– Да брось, перепила девчонка.
И, уже садясь в машину, спросил:
– А откуда ты жену мою знаешь?
– От верблюда. – Даша не ожидала, что ее слова воспримут всерьез. Она очень хотела, чтобы блондин обиделся, стал задавать вопросы. Тогда-то она бы ему все и выложила. А он отмахнулся от нее, как от мухи.
– Понятно, значит, в зоопарке познакомились, – бросил блондин уже из машины.
Как Даша добралась до своих Кузьминок, где снимала комнату, она не помнила. В вагоне метро она клевала носом, а едва коснувшись подушки, заснула безмятежным молодым сном. Как будто и не пережила длинный, наполненный такими разными событиями бестолковый день.
В мастерскую Даша приехала только к двенадцати часам. Извинившись за опоздание, она села за свой стол и стала разбирать лоскуты.
– Даш, надо отвезти салфетки Асе Георгиевне.
– Как, опять?! – Даша подняла сонные глаза на Татьяну Ивановну.
– Я же знала, что все кончится благополучно. Она тетка взбалмошная, но иногда себя в руки берет. Я бы со Славой отправила коробку, но там проблема с кабинетом. Когда замерщики работали, не было одного шкафа, теперь непонятно, как гобелен кроить. Салфетки отдашь, потом тебя проведут в кабинет, посмотри там, на месте, что да как.
Даша так не выспалась, что как-то эмоционально отреагировать на поручение хозяйки была не в состоянии. Она послушно взяла салфетки, забилась на заднее сиденье и закрыла глаза. Открыла она их, потому что Слава теребил ее за руку.
– Да проснись, приехали уже.
Даша вылезла из машины, под предводительством той же самой женщины в фартуке прошла в дом.
– Оставляй коробку, хозяйки сейчас нет. И пойдем в кабинет, мне сказали, тебе там что-то уточнить надо.
 | Наталия Миронина. Трудное счастье Калипсо |