Джон Ди, знаменитый ученый с репутацией чародея и друг английской королевы Елизаветы, получает от нее важное задание. Он должен отправиться в город Гластонбери, в сердце таинственного Авалона, дабы разыскать там одну из самых древних британских реликвий — останки легендарного короля Артура. Молодая королева-реформатор таким образом хочет укрепить свою власть и новую протестантскую веру. Однако доктор Ди недоумевает. Разве не производилась подобная экспедиция еще при жизни отца Елизаветы, короля Генриха VIII? И разве останки Артура не были найдены? Что есть такого в королевском поручении, о чем ему не сообщили? Джон чувствует, что на святой земле Авалона столкнется с чем-то непонятным. И он не ошибается. В Гластонбери его ждет разгадка тайны Круглого стола Артура, причудливым образом переплетенная с заговором против королевы.
Глава из книги:
Войдя в лавку, я не увидел ни одной кости — только сырую кожу? — и уже начал подозревать, что меня разыграли.
Я нашел лавку в бедном, зловонном переулке, примыкавшем к улочке Магдалины, напротив главных ворот аббатства. Небо потемнело и набухло, как гигантский пузырь, грозя пролиться дождем.
В лавке, напротив, все находилось во власти бледных и мягких тонов: повсюду были разложены шкуры и охапки овечьей шерсти, грубые шерстяные кафтаны и громоздкие шляпы. В таком ли заведении ожидал я увидеть Бенлоу-костолюба?
Я представлял его усохшим старцем в лохмотьях, однако торговец оказался не старше меня. Высокий, светловолосый, со свежим лицом. Да и одет он был куда лучше меня и, определенно, роскошнее, чем приличествовало человеку его положения: серебряная брошка на шляпе и модный красный разрез на дублете, похожий на свежую рану.
Он поклонился и размашистым жестом показал на готовые платья, развешенные на стене.
— Овечьи мантии, милорд?
— Овечьи?..
— Вы же не хотите обмануться нашей чудесной погодой. Все пастухи говорят, что к концу недели будут злые морозы, а никто не знает погоду лучше, чем пастухи.
— Но мантия у меня уже есть, — отказался я.
— Из овечьей шерсти?
— Ну…
— Подумать только! — Он приподнялся на цыпочках и заговорил мягким, словно пух, голоском. — Вы, милорд, кажется, не из здешних мест. Из Лондона, верно? И здесь недавно?
— Меньше одного дня.
Боже, мне казалось, что я прожил тут уже целый месяц.
— То-то я думаю, что ваше лицо мне незнакомо! Так вот, позвольте сказать вам, милорд, что ваши лондонские зимы не идут в сравнение — не идут ни в какое сравнение — с тем, что бывает у нас, когда выпадают снега. И зима еще покажет себя перед началом весны. Это так же верно, как то, что я стою перед вами, милорд. Не хочу нагонять на вас страху, но это, ей-богу, чистейшая правда — без шерстяной накидки на ваших плечах, милорд, вы погибли. Спросите любого.
После этого он оглядел меня с головы до ног, словно прикидывая размеры гроба, который мне скоро потребуется. Его акцент был скорее лондонским, чем западным, чем, видимо, и объяснялось то, что Ковдрей сразу указал мне на этого человека.
Немного помолчав, я посмотрел хозяину лавки прямо в глаза.
— Человеку незачем бояться холодов, — сказал я, — если в сердце своем он хранит любовь к Богу.
— Ах… — Его лицо немедленно стало серьезным. — Как это верно. Как же верно сказано, милорд.
— Вы мастер Бенлоу?
— Матушка так величает меня.
— Видите ли, я приехал с товарищем.
— С товарищем… Ясно.
— Мы были в пути много дней. Мой товарищ… — мой голос слабел —… разболелся.
— Что вы!
— Разболелся серьезно.
— Я огорчен, милорд, страшно огорчен.
— И теперь ему сделалось хуже.
— Ужасная новость, милорд. — Он скрестил руки на груди. — Сами знаете, как говорят. Как бы ни была крепка вера человека…
— Одной молитвы порой недостаточно.
— Я тоже слышал об этом.
Вы помните, что я не мастер в подобных делах, но я держался с ним наравне.
— Мы приехали сюда, — сказал я, — поскольку наслышаны о… чудесах.
Не меняя положения рук, он, наконец, чуть подался назад и криво сжал губы.
— Тут их хватает, что верно, то верно. Гластонбери славится на весь мир чудесами. След Спасителя лежит на этом городе с тех пор, как он побывал тут ребенком, а его старый дядя, Иосиф Аримафейский, заложил первые камни аббатства. Но, думаю, вам это известно.
Я кивнул в ответ.
— В былые времена истинные пилигримы, видимо, шли в аббатство и читали молитвы над мощами святых. Сотни святых погребены здесь.
— Теперь всё исчезло.
Я вздохнул, уловив при этом его косой взгляд.
— Всё?
— Пропало из аббатства, — пояснил он.
— Но необязательно… — Я не мог больше ходить вокруг да около. — Мастер Бенлоу, мой друг — человек немалого состояния.
— Где он сейчас, милорд?
— В трактире «Джордж».
— О да, — сказал он. — В «Джордже» действительно лежит человек, я слышал об этом. Думали, что это чума.
— Мы надеемся, что это не так, — возразил я. — Но он, в самом деле, сейчас очень ослаб.
— Знаете, — сказал лавочник, — две женщины излечились от чумы после того, как побывали у раки святого Иосифа. Верно, как то, что я стою перед вами. Вы знали об этом?
— И где же… та рака?
Насколько мне было известно, не существовало ни одного свидетельства того, что Иосиф Аримафейский вообще когда-либо ступал на английскую землю, не говоря уже о том, что был похоронен здесь. Всего лишь красивая легенда.
— Тс! — Бенлоу приложил палец к губам. — Немногим известно об этом, а те, кто знает, держат язык за зубами.
— И вы один из этих людей, мастер Бенлоу?
— Или вот наместник Уэльса, — продолжил Бенлоу. — Едва мог ходить, но однажды приковылял сюда — и мгновенно излечился! Еще был мальчик — истинная правда! — которого принесли на носилках едва не при смерти, и тот сразу поправился и встал на ноги. О, ваш приятель приехал в нужное место.
— Пожалуй.
— В наши дни, правда, стало совсем нелегко… отыскать косточку, чтобы приложиться к ней устами.
Он в первый раз упомянул косточку. И я сказал ему, что мы думали привезти что-нибудь домой, какую-нибудь мелочь, святую реликвию, которую можно хранить в нашей церкви… и, разумеется, втайне.
— О, она непременно должна храниться в секрете, милорд. Непременно! — Он глянул на дверь за моей спиной. — Что вы думали приобрести? Щепку истинного распятия? Пузырек с водой из Святого Грааля? Или… кусочек…
— Кусочек?
— Кусочек… — Он подошел ближе и шепнул мне на ухо: — Осколок святого скелета.
Я немного помедлил, дабы не показывать излишнего рвения.
— Сколько?
— Видите ли, это будет зависеть от величины кусочка… и почитаемости святого.
— И кто у вас самый почитаемый?
Глаза торговца застыли. Я видел в них алчность.
— Мне, — сказал я, — вы можете доверять.
— Тогда следуйте за мной, милорд.
Склад позади лавки освещала единственная свеча, горевшая на выступе в стене. У подножия чердачной лестницы запах свежей шерсти внезапно сменился удушливослащавым ароматом ладана.
— Агнцы божьи, — изрек Бенлоу. — Несчастные создания.
Он тихо хихикнул. Схватив метлу, быстро размел шерсть посреди дощатого пола и отошел в сторону от небольшого углубления в полу.
— Думаю, вас ко мне кто-то направил?
Я кивнул.
— Знаете, обычно я не занимаюсь делами в городе. Кое-кто из жителей сильно возражает против того, чтобы некоторые вещи вывозились отсюда, если вы меня понимаете. Когда погода становится лучше, я иду на дорогу — с большим лохматым другом, естественно. Кражи святынь, знаете ли, еще встречаются кое-где. Хотя лично я убежден, что краденая святыня — проклятая святыня, и тот, кто похищает ее, не проживет долго.
Склонившись над углублением в полу, он вынул сначала одну короткую дощечку, потом другую.
— Передайте мне свечку, милорд.
Передо мной открылась деревянная лестница, ведущая в темноту.
— Можете пойти первым, — предложил Бенлоу, держа мне свечу. — Берегите голову.
Я крепко держался за лестницу, не представляя, насколько глубоким может оказаться этот колодец. Но после трех-четырех ступеней обе мои ноги встали на землю. Подполье было не глубже…
…могилы. И тот же холод. И тот же воздух. Насыщенный кисловатым запахом сырой земли и влагой, и я подумал, не сошел ли я в чей-то склеп.
Бенлоу опустил мне свечу, и я смог разглядеть пол — земляной, вымощенный грубыми каменными плитами. Деревянный потолок оказался слишком низок, чтобы я мог стоять во весь рост.
— Там, слева от вас, есть скамья, — сказал Бенлоу. — Лучше присесть, иначе потом вам будет не разогнуть шею. Сам я всегда сижу. Или лежу. — Он хихикнул. — Не всегда в одиночестве…
Бенлоу спустился сам. Отряхнулся и указал мне на лавку возле стены, выложенной как будто из булыжника, затем взял свечку и зажег два светильника на стене.
Неуютно погрузившись на скамью, я почувствовал, как запах сырой земли приобрел теперь необычный сладковатый привкус. Свет медленно разгорался. Повернув голову, я увидел новую улыбку и содрогнулся: на подлокотнике скамьи стоял человеческий череп. Лишенный челюсти, он словно впился верхними зубами в деревяшку. Мой локоть уперся во что-то твердое, я повернулся в другую сторону и на противоположном подлокотнике увидел еще один череп — с продырявленным лбом.
И затем, когда глаза привыкли к полумраку, я понял, что стена выложена не из камня. Сотни сложенных вплотную костей — черепов, тазовых костей, рук — были вдавлены в землю; некоторые помечены номерами, нанесенными черной и красной краской. Шевеля пальцами, Бенлоу окинул их взглядом, затем подскочил к стене и вынул чтото оттуда. В тот же миг я разглядел, что чаша ближайшего ко мне светильника, несомненно, сделана — о, праведный Боже, — из перевернутой черепной коробки.
Заметив, что увиденное удручило меня, Бенлоу осклабил ряд мелких заостренных зубов.
— Из смерти исходит свет. Ужасно люблю мертвецов. Вы — нет? И где еще на земле найти мне такое общество, как здесь? Ответьте, милорд.
Он подошел и присел рядом со мной, держа в руке тонкую, искривленную кость, бурую, как ивовый прут.
— Видите? Ребро святого Патрика. Одна из костей, что защищали его благородное сердце. Вы знаете, что святой Патрик и все его ирландские монахи-последователи бывали в наших местах? Взгляните…
Он раскрыл другую руку. Крупинки у него на ладони были похожи на птичий помет.
— Зубы святого Бениния. В его честь назвали новую церковь. Он был преемником святого Патрика, вы знали об этом?
— Почему они не в церкви? Откуда у вас все эти?..
— Реликвии? В церкви? Где были вы раньше, милорд? — фыркнул Бенлоу. — Кажется, вы еще не представились.
— Доктор Джон.
— Доктор?
— Я не врач. Скажите… что у вас есть из других реликвий?
— Сколько вам нужно, милорд?
Я не ответил, не зная, как завести разговор о том, что мне нужно. Он придвинулся ближе, и я теперь понял, что сладковатый запах исходит от него самого. То ли его одежда, то ли тело пропитались им насквозь. Чем-то похожим на смесь пота и ладана. Внезапное чувство тревоги заставило меня придвинуться к краю скамьи. В полуулыбке Бенлоу вытянул длинные ноги и заложил руки за голову. Ребро святого Патрика осталось лежать у него на коленях.
— У меня имеются, — шептал он, не поворачивая ко мне глаз, — апостолы.
— В Гластонбери?
— Многие известные личности приходили сюда умирать, почить в вере. А все потому, что смерть приходит легко в этих местах, где грань между сферами тоньше муслина.
Я не растерялся.
— Например, король Артур?
Быть может, это было только дурное предчувствие, а может, и нет. Но я ощутил какую-то перемену. В воздухе повисло необъяснимое беспокойство. Бенлоу выпрямил спину, делая вид, что никуда не спешит, хотя я знал, что это не так.
— В этой стене сотни святых, — горько произнес он, — а всяким проходимцам подавай только Артура.
— Кому подавай?
Я заметил, как сжались его пухлые губы.
— Кто прислал вас ко мне, милорд?
— Владелец трактира «Джордж», только и всего.
Бенлоу повернулся ко мне.
— И как же Артур может помочь вашему больному другу?
— Артура почитают за его силу и доблесть.
— Сдается мне, нет у вас никакого больного друга.
— Конечно, есть. И вы знаете о нем. Потому что следите за всем, что происходит вокруг вас, мастер Бенлоу. Как сделал бы всякий в вашем положении.
Он шмыгнул носом. Вытер его тыльной стороной руки.
— А мне показалось, — сказал он, — что такой миловидный молодой человек, возможно, не прочь немного развлечься со мною.
— Что?
— Я вижу, ты много путешествовал. И ты спустился сюда, не сказав ни слова. Это надежный знак. Большинство покупателей говорят мне, чего хотят, и ждут меня наверху, где светло. Но если мужчину тянет во тьму, влечет к смерти… Могу сказать, что здесь, среди мертвецов, у тебя имеется редкая…
— Мастер Бенлоу!
Боже мой, да он содомит! В Лёвене их было полно. Я еще ближе прижался к черепку за спиной.
— Мастер Бенлоу, кто еще спрашивал вас об останках Артура?
— Кто вы такой, чтобы спрашивать?
— Я член королевской комиссии древностей.
— Какой же я слепец! — Бенлоу залился громким смехом. — А дулю не хочешь?
— Боюсь, это единственное, что вы можете получить от меня. Ну же, кто приходил к вам?
— Еще чего!
Блики огней яростно замерцали в его глазах.
— Послушайте меня, — сказал я. — Я не Леланд. Я здесь не для того, чтобы лишить вас заработка. Или дорогих вашему сердцу реликвий. Кости, как вы сказали, нынче не в цене.
— Кроме костей Артура, кажется.
— К вам приходили французы?
— Кто?
— Они представляются торговцами шерстью из Нормандии. Кости Артура могли бы стать ценным трофеем для французов.
— Не понимаю, о чем вы толкуете.
— Кто-то побывал тут в поисках костей Артура.
Он не отвечал. Лицо имело понурый вид.
— Они у вас были?
— Нет.
— Вам известно, где кости теперь? Кто взял их, когда разоряли аббатство и взломали гробницу?
— Ничем не могу помочь. Насчет костей — не ко мне.
— Как это понимать?
Он привстал, тяжело и часто дыша.
— Если я дам вам то, что у меня есть от Артура, вы оставите меня в покое?
— Посмотрим.
— Подождите.
Он подскочил и тут же исчез во мраке. Я напряженно следил за лестницей на случай, если вдруг он решит сбежать и замуровать меня в этом подвале со смертью. Но я слышал его шаги; слышал стук костей, падавших на каменный пол. Святых костей, которые никогда святыми и не были.
Затем я понял, что подземелье длиннее, чем я предполагал. И вдруг вдалеке, куда едва проникал свет, я разглядел деревянную дверь. Дверь? Куда она могла вести? Вероятно, мы находились уже за пределами стен лавки Бенлоу.
Я не полный идиот и хотел было броситься к лестнице, когда хозяин, наконец, вышел из тени, неся в руках деревянный ящичек, явно современной работы и достаточно большой, чтобы в нем поместились кости ступни Артура. Бенлоу опустился передо мной на колени и открыл крышку.
— Глядите…
На подложке из шерсти лежал кусочек — не кости, но расколотой деревяшки.
— Вот, — сказал Бенлоу.
— Что это?
— Прикоснитесь.
Я приложил палец к кусочку дерева. Оно было твердым — возможно, дуб — и черным от времени.
— Только представьте, милорд, — сказал Бенлоу, но голос его теперь звучал неестественно и отвратительно льстиво. — Вообразите огромный зал, увешанный стягами и освещенный тысячью факелов. Прислушайтесь, как стены вторят преданиям доблести.
— Не юли передо мной, Бенлоу.
Он закрыл ящичек крышкой и протянул его мне.
— Возьмите, — взмолился он, дрожа нижней челюстью. — Заберите это с собой в Лондон. Прошу вас. Не возвращайтесь назад! Много ли людей в наши дни могут сказать, что возлагали руку на Круглый стол?
 | Фил Рикман. Кости Авалона |