Для начала выдержка из доклада Всемирной организации здравоохранения уже более чем десятилетней (!) давности - за 2001 год: «Ментальное здоровье является решающим фактором общего благополучия людей, общества и стран... Мир страдает от увеличения груза ментальных заболеваний и растущего несоответствия лечения. Ментальные заболевания стали четвертой из десяти лидирующих причин инвалидности в мире».
Речь идет о депрессии; причем, депрессии настоящей, клинической, с медицинским диагнозом. А уж на бытовом уровне кто не знаком с накатившим вдруг пониженным настроением, раздражительностью, «отвращением ко всякого рода труду», желанием лечь на диван и ничего не делать? Как сказал один мой коллега (не пациент!): «Даже телевизора не хочется».
Наверное, каждый согласится, что темп нашей жизни возрастает прямо на глазах. Попытаемся разобраться, что конкретно имеют в виду философы, психологи, врачи, говоря об этом явлении. Уже Хосе Ортега-и-Гассет писал о пагубных последствиях прогресса для душевного состояния человека. Казалось бы, научно-технический прогресс облегчает быт, делая его все более и более комфортным. Даже посуду можно не мыть: сгрузил в посудомоечную машину, и дело с концом. Хотя вот, например, для автора мытье посуды - весьма медитативное занятие. Ополаскиваешь тарелки и думаешь о чем-нибудь приятно-полезном: о чем очередная статья будет (доводилось слышать подобное утверждение и от одного профессора-мужчины). Но внешнее упрощение, а на самом деле, внутреннее усложнение - автомобиль, мобильный телефон, кофемашина и прочие чудеса техники - создают жизнь, к которой просто не успевают приспособиться ни физиология, ни психика человека. Ведь долгими-предолгими веками люди жили в гораздо более тяжелых условиях. Ускорение темпа жизни, информационная перегрузка, формализация межличностных контактов, дистанционное «общение»... И последствия в виде невротической триады - агрессивности, зависимостей, состояния депрессии - не заставляют себя ждать. Клинические психологи уже полвека говорят о расширении сферы своей деятельности из-за информационных стрессов. Как шутят студенты, нет здоровых, есть недообследованные.
Сильно влияет и социальная ситуация неопределенности, связанная с постоянной трансформацией ценностей, эталонов и норм. Вот банальный пример. Школьную форму то отменят, то обратно введут. Словно она способна помешать некоторым высокоодаренным папам и мамам покупать ребенку для школы сумку за 60000 и часы за 120000 рублей, да еще афишировать это. Некоторые экономические психологи полагают, что бесконечное реформирование страны ухудшило психологический климат общества в целом и отношения в стенах школы в частности. Обычно приводят пример детской агрессивности и жестокости. К сожалению, проиллюстрируем наши слова случаем буллинга, где подстрекателем стал классный руководитель. В психологический центр обратился отец семиклассника Пети Иванова (имя изменено) со следующей проблемой. На классном часе учительница попросила детей написать ответы на три вопроса: «Как я отношусь к Пете Иванову?», «Зачем я учусь?», «Каким я буду родителем?». Отцу обратившегося в центр подростка «педагог» выдала на руки (!) эти бумаги, которые по первому вопросу содержали, как любят говорить эксперты, оценочные суждения в нецензурной форме типа: «Иванов -редкостный козел. Я его ненавижу». Рискуем предположить, что подобный поступок классной руководительницы, мягко говоря, квалифицируется как непедагогичный. Специалисты говорят, что «оценка, облеченная в форму безапелляционно утверждаемой безусловной истины, делает какой-либо диалог невозможным и ведет к разжиганию розни». Для полноты картины добавим, что не написали ответ на первый вопрос только три девочки в классе - подруги Пети Иванова.
Агрессивные действия могут иметь как внешний, так и внутренний вектор. Как вариант, просыпается нездоровый интерес к теме добровольного ухода из жизни. Очередная экранизация «Анны Карениной» взбудоражила неокрепшие умы двух восьмиклассниц, и решили они взять у психолога интервью на тему «Почему взрослые совершают самоубийство?». А в другой школе к учителю-историку подростки обратились с просьбой организовать круглый стол по проблеме суицида. Хорошо, историк оказался человеком рефлексирующим - может, потому и обратились - задумался, не случилось ли у ребят чего. И действительно, у одного из «клиентов» недавно погиб в автомобильной аварии друг.
В то же время без полноценного эмоционального контакта, на который часто элементарно не хватает времени, невозможна помощь друг другу, передача нравственных ценностей от человека к человеку. Формализованное общение, пусть даже внешне вполне приличное, «интеллигентное», мало способствует духовному развитию субъекта, скорее раздувает собственное Я. Звучание этой проблемы можно услышать в устоявшихся выражениях повседневной речи: человек человеку волк; каждый за себя, один Бог за всех; кто первый встал, того и тапки... Студенты довольно часто и безо всякого смущения употребляют выражения: всего на всех не хватит; кто не успел, тот опоздал и прочее в том же духе. А под интеллигентностью разумеют не честность и порядочность, а умение есть ножом и вилкой. В обществе создается излишний приоритет материального успеха, что сопровождается ненасытной невротической потребностью именно во внешнем статусе: быть «на уровне», не хуже других. Что не показывают по телевизору - то плохо, или, что еще страшнее, совсем никак. Острая конфликтность самооценки одновременно и заставляет стремиться к успеху и приводит к постоянным сомнениям, «достаточно ли я хорош».
Собственно, это и есть невротический порочный круг, по которому мечется несчастный человек - непрестанная необходимость доказывать всему свету: «Я лучше». Прекрасно характеризует страдальца польский психиатр Антони Кемпински: «Ситуация напоминает собаку, грызущую свой хвост. Чем сильнее собака грызет свой хвост, тем больше он болит, тем больше раздражена собака и еще сильнее его грызет».
Интересно, что по результатам относительно недавних исследований в области психиатрии склонность исключать право на ошибку, изнурять себя не вполне осуществимыми желаниями связана с деструкцией вплоть до попытки суицида. На протяжении последних 6-7 лет в России частота добровольного ухода из жизни среди подростков составила 19-20 случаев на 100 тысяч подросткового населения, тогда как в мире - 7 случаев на 100 тысяч. Собираясь набрать на Яндексе совершенно невинную фразу «как лучше сушить паркет», вторым вариантом я увидела «как лучше убить себя». Перфекционизм в его чрезмерной форме проявляется в постоянных попытках доказать социуму собственную значимость, успешность, добиться признания, похвалы других людей даже ценой нервно-психического и телесного истощения. Причем суть патологических форм перфекционизма - в принципиальной неутолимости. Все реальные достижения, как правило, обесцениваются человеком, а требования к себе непрерывно возрастают, создавая и бесконечный путь самоулучшения, и стабильный уровень сверхтревожности: страх не оправдать ожиданий сначала родителей и учителей, а затем начальников, страх неудачи. Идеальное Я никогда не приближается к реальному Я. Причина появления таких форм перфекционизма - феномен «условного принятия» в детско-родительских отношениях («Я тебя полюблю, если ты...»). Коллектив - в некотором смысле та же семья. Перфекционистов - чаще это все-таки женщины, хотя и не обязательно - весьма любят работодатели, но «странною любовью». Читая лекции управленцам, сколько раз доводилось слышать: «Какое нам дело до психического здоровья подчиненных, лишь бы больше работали. А не нравится, так за забором очередь стоит».
Мы живем в век активного потребления, и проблемы самосознания современной личности достаточно универсальны. И Карен Хорни, и Эрих Фромм писали, что мир - один большой предмет нашего обладания. Более того, смысловая позиция потребления превращает в средство удовлетворения потребностей других людей. Подобный стиль жизни навязчиво диктуют СМИ, используя «хищные» технологии. Философия потребления и вытекающие из нее последствия живописно показаны в антиутопическом романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир»: пей-гуляй, веселись, каждый принадлежит всем остальным и так далее. В погоне за одобрением большинства люди иной раз долго носят маску успеха, но теряют смысл: зачем все это вообще нужно? «Я» раздувается, раздувается... и куда-то исчезает. По сути, внутри остается только тоска, скука - смысловой вакуум, осевой симптом любого невроза.
Исследования последних десятилетий говорят о росте эмоциональных нарушений личности, прежде всего большом количестве агрессивных и аутоагрессивных тенденций. И то, и другое обычно сопровождается устойчивой тревожностью, доходящей в крайних случаях до клинической депрессии. Начиная с Карен Хорни, радикально настроенные специалисты едва ли не утверждают, что общество «больно», а в качестве «диагноза» указывают, к примеру, постмодернизм. А психоаналитики полагают, что именно эмоциональная сфера, как во времена Зигмунда Фрейда - сексуальная, становится сегодня самой уязвимой. Психологи, глубинно работающие с проблемами клиентов, в лице А.Б. Холмогоровой отмечают: «...установки, реализуемые в нашей культуре, заставляют многих людей бессознательно прибегать к героическим средствам для переработки травмирующего опыта и героическим решениям возникших в результате этого опыта проблем. По этой причине болезненные переживания часто слишком быстро исчезают из нашего сознания, и мы перестаем осознавать наше страдание... нам нужно научиться принимать так называемые негативные чувства и разрешать себе выражать их». Большинство родителей просто не дают ребенку выражать гнев или злость. И уж тем паче не учат направлять негативные эмоции в конструктивное русло. Социум в целом тоже не очень-то милостив к проявлениям чувств и не приветствует какую-либо, пусть, на первый взгляд, безобидную эксцентричность. Однако вытесненное в глубины бессознательного, очевидно, никуда не исчезает. Невротик напоминает, по Жванецкому, закрытую кастрюлю, в которой что-то кипит. В итоге однажды возникает некоторая, выражаясь по-бытовому, перегрузка. Человек перестает реагировать даже на очень значимые (биологические, жизненно важные!) стимулы. Рядом с ним пожар случится, а он ничего не заметит, словно вдруг ослеп.
Клиницист и философ Наталья Бехтерева описывает беду следующим образом: психическое отражение физиологической защитной реакции мозга в состоянии сильной или длительной тревоги - эмоциональное отупение. Стираются краски окружающего мира, все труднее испытать и радость, и грусть. Субъективно люди могут описывать это как «синдром Фауста или усталости души». Если условия стресса, страхи длятся в течение продолжительного времени, потенциал мозга в большинстве зон снижается, и человек становится глух как к личным, так и к общечеловеческим проблемам. На социальном уровне он начинает уклоняться от принятия важных, ответственных решений. Лекарством Наталья Бехтерева, как и многие иные авторы, считает творчество: «Если состояние перевоз-бужденности мозга или эмоциональной тупости разовьются у большого числа членов общества, и в частности представителей интеллигенции, человечество столкнется со значительным снижением творческого потенциала планеты... Творчество необходимо сегодня более, чем когда-либо...».
Оговоримся. Важно, чтобы творчество было реальным и протекало в общении с себе подобными, то есть, с людьми. Ведь существует еще напасть. Сегодня все можно виртуализировать, даже любовь, не то что творчество. Легко найти и новые смыслы: окунувшись в мир интернета, заполнить душевную пустоту. Так вот, виртуализированное творчество, конечно, способно канализировать избыток деструкции (не нравится тебе человек - действительно, напиши о нем что-нибудь нелицеприятное; не надо только всем демонстрировать, особенно ему самому). Но в виртуальном пространстве сложно - по крайней мере, на данный исторический момент - решить обычные, практические, насущные проблемы. Вот добрались мы и до зависимостей - еще одного компонента невротической триады. «Решая» свои персональные проблемы с помощью компьютера, люди уже часто забывают поесть. А в некоторых опросах указывают, что социальные сети значительно интересней физического секса.
Однако опыт показывает, что при умело налаженном контакте люди пока еще охотно лично общаются по поводу общих забот. А при профессиональном общении с психологом хорошо или, как теперь любят говорить, эффективно использовать методику ТАТ - тематический апперцептивный тест.
Идея выразить переживания в творчестве не нова. В некотором роде, символическое искусство началось уже с наскальных изображений первобытного человека. Термин «терапия искусством» был впервые использован Адрианом Хиллом в 1938 году. В первой половине прошлого века в воздухе витали идеи Зигмунда Фрейда. Ему принадлежит мысль, что возникающие в бессознательном переживания, ощущения обычно выражаются образно и символически, а никак не вербально. Поэтому как раз терапия искусством может быть посредником между психоконсультантом и клиентом. И хотя сам дедушка Фрейд не поощрял пациентов к созданию рисунков, его «проклятый» ученик Карл Густав Юнг уже предлагал интерпретировать чувства таким образом. Творчество помогает разрешить назревший внутренний конфликт, поскольку с помощью искусства можно перенаправить негативные эмоции из деструктивного русла во что-то хорошее. Ну, или хотя бы попытаться. Страх, злость, гнев - в юмор и мудрость, насилие - в милосердие.
Еще один огромный плюс: искусство не бывает директивным, нельзя творить из-под палки. То есть, право решать, как самовыразиться, как что-то сделать, принадлежит субъекту. Одно из ключевых направлений работы с личностью - проективный (вероятностный) метод, а именно тематический апперцептивный тест. ТАТ состоит из стандартного набора 20 таблиц, любая из которых изображает неоднозначную ситуацию. Авторы методики - К.Д. Морган и Г.А. Муррей - путем игры полутеней, размытости картинок позволяют пациенту воспринимать и домысливать изображения «в меру своей испорченности», раскрывая качественное своеобразие и даже, не побоюсь этих слов, неповторимость собственного жизненного пути. Инструкция несложная: опишите, пожалуйста, картинку, мысли и чувства персонажей, что привело к ситуации и что будет дальше. После рассказа уточняем детали. Если женщина упорно видит в обычном букете сухоцветы, спросим, что означают сухоцветы именно для нее. Коронный психотерапевтический вопрос: «Как это Вам?». Человек пристрастен и невольно проецирует переживания на семантически неопределенный стимул, видя в пятне или носовой платок, или пистолет, или... И чем более отягощен он внутренними или внешними конфликтами, тем сильнее готовность увидеть какой-либо сюжет в картинах этого теста.
(с) Софья Тарасова