Гастарбайтеры, поднимающие экономику России, — миф. Дешевизна рабочей силы, напротив, разрушает хозяйство.
17 сентября 2013 года уполномоченный по правам предпринимателей при президенте РФ Борис Титов предложил миграционную амнистию — легализацию мигрантов, уже пребывающих в стране, и упрощение оформления статуса будущих гастарбайтеров. В тот же день он пояснил в интервью: сейчас в РФ наиболее низкий в Европе уровень безработицы, поэтому даже в депрессивных регионах граждане не соглашаются работать за те деньги, какие бизнес согласен им предложить. Следовательно, необходимо искусственно создать конкуренцию на рынке предложения рабочей силы, ввозя — и легализуя! — мигрантов.
Как и многие сетевые комментаторы слов Титова, напомню: производители работают на потребителей, а каждый производитель — еще и потребитель. Каждый отдельный производитель может надеяться найти себе потребителей за пределами зоны его собственной активности, но для производства как единого целого нет иных потребителей, кроме тех, кто получает свои доходы от производства — хоть прямо в нем участвуя, хоть пребывая звеном цепочки перераспределения дохода. Даже те деньги, что владелец производства экономит на оплате собственных сотрудников, он рано или поздно отдаст другим владельцам производств — а значит, их сотрудникам. Экономия на рабочей силе может улучшить положение отдельного владельца, но ухудшает (или по меньшей мере никоим образом не улучшает) общее положение бизнеса.
В новейшей истории одним из первых это понял Генри Форд. Он — вопреки расхожему мнению — не придумал конвейерное производство в целом: еще боевые галеры в Венеции собирались по мере продвижения в канале, проходящем через арсенал, а для самого Форда ориентиром и образцом стали чикагские бойни. По его замыслу эта технология должна была снизить требуемую квалификацию работников — и замысел удался в полной мере: по сей день конвейерная работа в числе наипростейших. Но все это у самого Форда вовсе не служило сокращению расходов на рабочую силу. Наоборот, он поднял зарплату своим рабочим до небывалого тогда уровня — несколько долларов
в день (в те времена тройская унция золота стоила 20+2/3 доллара, а не тысячу-полторы, как нынче). В сочетании с совершенствованием самого производства и соответствующим удешевлением готовых изделий это практически уравняло цену легендарной модели Т, производившейся в период с 1908 по 1927 год, с зарплатой за считанные месяцы для большинства рабочих предприятия Форда. Понятно, далеко не все они ездили на собственноручно сделанных «жестянках Лиззи»: были у них и другие статьи расхода — куда насущнее. Но потраченные ими деньги оседали у окрестных лавочников, лекарей, учителей... А те в свою очередь, получив больший доход, охотно направляли часть его на повышение собственного комфорта — в том числе и покупая автомобиль. Сейчас трудно сказать, какая доля из 15 175 868 «Фордов Т», выпущенных по всему миру, куплена именно благодаря высокой зарплате их производителей. Однако вряд ли можно было впервые в мире превзойти миллион экземпляров автомобиля без организационных мер — в том числе и зарплатных.
Но не будем требовать фордовских размаха и дальновидности от всех деловых людей. Поверим Титову: русский бизнес не может удовлетворить потребности русского народа руками самого же русского народа. Но почему это в основном могут немцы, чья средняя зарплата куда выше российской? Германия давно прошла пик увлечения гастарбайтерами (само это составное слово, означающее «гость-рабочий», — немецкое). Сейчас тамошние турки — в основном местные уроженцы с местными же привычками и потребностями. Там средний уровень прибыли, судя по доступной статистике, в разы ниже привычного российским деловым людям — а страна остается главной движущей силой всего Европейского союза. В логике Титова следует к нам не дешевую рабочую силу завозить, а немецких предпринимателей взамен отечественных.
В любой логике главное — доводить рассуждения до конца. Допустим, мы исполнили завет Титова и полностью открыли страну для иностранной рабочей силы в расчете на ее дешевизну. Но жить-то эта сила должна в наших условиях. Даже если паковать гастарбайтеров по трое на одни нары и кормить рисом да жареной селедкой — им нужны отопление (вряд ли в одно помещение набьется столько человек, чтобы при любой погоде согревать его теплом собственных тел), зимняя одежда и обувь (всех взаперти не удержать: бывают случаи, когда выход на поверхность неизбежен). Если еще и врачей вызывать (не из человеколюбия, а чтобы один больной не перезаразил всю партию работников, уже хоть чему-то обученных), так и вовсе об экономии забудь: врачу-то с привозной экзотикой разбираться сложнее, чем со знакомыми несчастьями, — вот он и запросит соответственно. А ведь затраты на рабочую силу — далеко не единственная издержка производства. Тарифы естественных монополий, расходы на транспорт, амортизационные отчисления не зависят от страны, откуда завезены дешевые рабочие руки. Экономия выйдет грошовая, значимая разве что на западноевропейском рынке, где многие поколения специалистов шлифуют хозяйственные процессы. Здесь же хватает иных способов совершенствования — таких, что на их фоне мизерный выигрыш на зарплате под микроскопом не разглядеть.
Правда, те же тарифы и прочие расходы на услуги сторонних организаций в значительной мере определяются их собственными производственными издержками — а в издержки входит и оплата их работников. Если повсеместно заменить собственных граждан гастарбайтерами — эти расходы также снизятся. Но увы — опять же не пропорционально сокращению зарплат. Так, цену энергоносителей определяет прежде всего мировой рынок — а ему от завоза к нам мигрантов ни холодно, ни жарко: на арабских-то нефтепромыслах давно только привозные рабочие трудятся, и их оплату нам не изменить. Выходит, если уж ставить задачу снижения производственных издержек, то нельзя ограничиваться полумерой — массированной бомбардировкой производства бедными иностранцами. Надо целиком вывозить производство в регионы, где эти бедняки не считаются иностранцами.
Из США значительная часть производства уже выведена. Прежде всего — в Китай, но не только. Еще до начала американских игр с Китайской Народной Республикой (дабы создать из нее противовес Союзу Советских Социалистических Республик) возможность покупать американские лицензии, а сделанные по ним товары продавать на американском рынке получили Япония (США нуждались в тыловой ремонтной базе во время Корейской войны), Южная Корея (такая же база во Вьетнамской войне) и Тайвань (тот же Китай и по народу, и первоначально по дешевизне рабочей силы, но политически близкий). Параллельно с Китаем производство по американским разработкам освоили почти все страны Юго-Восточной Азии. Сейчас уже и американские инженеры, а за ними ученые потянулись в эти регионы: создавать новое удобно поближе к местам, где это новое востребовано. А рядовым американцам от эмиграции производства пользы не много. Товары подешевели — но не пропорционально удешевлению самого производства: отчисления разработчикам остались прежними. Да и по сниженной цене покупать их трудно: рабочих мест стало меньше — соответственно, средний заработок поубавился. США вышли из положения, щедро раздавая своим гражданам пособия по безработице, замаскированные под оплату заведомо невостребованной работы. Но для этого нужна финансовая система, позволяющая десятилетиями подряд печатать фактически ничем не обеспеченные деньги и залезать в заведомо непогасимые долги. Вряд ли те же США уступят нам место для создания собственной подобной системы, позволяющей оплачивать и наших безработных.
Бизнесмену судьба безработных может быть и безразлична: он-то рабочую силу нашел, а то и бизнес перевел в другое место. Но тогда Титову надо признать: люди, чьи интересы я представляю, собираются оставить страну вовсе без дела — а если кто-то захочет все же оживить российское производство, пусть делает это без нашей помощи. Полагаю, значительная часть российских предпринимателей и впрямь обойдется без помощи уполномоченного по их правам, не способного даже просчитать все последствия собственных слов.
(с) Анатолий Вассерман