Когда на политической карте мира появились Соединенные Штаты Америки, история превратилась в грандиозный перевертыш. Территории, бывшие прежде ареной чужих сражений за колониальное господство, обзавелись суверенитетом, чтобы сосредоточить могущество в собственных руках. Хитросплетения политических отношений, волны экономических кризисов и подъемов, глобальные корпорации, передовые разработки, самые громкие новости и самые масштабные блокбастеры — на всем этом сегодня стоит клеймо made in USA.
Ее любят и ненавидят, ее боятся — и мечтают о ней, ее обвиняют в дурном вкусе — и позволяют определять пристрастия во всемирном масштабе. Америка — та страна, которая никого не оставляет равнодушным. Писатель Синклер Льюис, первый из уроженцев США, удостоившихся Нобелевской премии по литературе, однажды сказал: «Я люблю Америку, но она мне не нравится». И с ним, пожалуй, могут согласиться не только его соотечественники.
В чем секрет большого американского успеха? Французский премьер Жорж Клемансо когда-то зло пошутил, назвав США «страной, которая от варварства сразу перешла к упадку, минуя цивилизованную стадию», — но его устами говорила зависть. Тогда, в разгар Первой мировой, Клемансо потерял пост премьер-министра, его родина готовилась расстаться со статусом великой державы, зато Америка начинала прибирать к рукам капиталы старой Европы. В одном Клемансо оказался прав — история Штатов действительно двигалась по своему, особенному пути. И делала это семимильными шагами.
Когда-то — не так уж давно по меркам большой истории — те 9,4 миллиона квадратных километров, которые сегодня называются Соединенными Штатами Америки, были в глазах Европы не более чем куском лакомого колониального пирога, который представляли собой обе Америки, Северная и Южная. Откусить от него побольше и использовать во имя собственной выгоды и экономического первенства в мире — вот чего хотелось почтенным европейским державам.
АМЕРИКАНСКИЙ ПИРОГ
Первыми в игру вступили испанцы — на правах первооткрывателей, но век спустя главных фигур на шахматной доске Северной Америки осталось две: Англия и Франция. К середине XVII века англичане основали уже 13 колоний вдоль восточного побережья, тогда как Франция колонизировала часть Канады, освоила речной путь по Миссисипи и основала колонию Луизиана, тем самым отрезав англичан от западных территорий. Но большая политика пока еще делалась в Старом Свете. В Америке ее заложниками оказались не только потесненное коренное население, но и сами колонисты. Их интересы метрополия сбрасывала со счетов, зато никогда не забывала скрупулезно посчитать все те налоги, пошлины и сборы, которые они должны были заплатить «любящей» европейской родине.
В 60-х годах XVIII века глухое недовольство колонистов переросло в дружное «Хватит!», сказанное английскому королю Георгу III. Последней каплей в длинной череде пошлин стал гербовый сбор, который американцы были обязаны уплачивать при покупке любой печатной продукции и оформлении официальных документов. В декабре 1773 года жители Бостона устроили в городской гавани свое знаменитое «чаепитие». Вместо того чтобы ослабить налоговое ярмо, Великобритания решила наказать бунтовщиков, тем самым подписав смертный приговор своему владычеству в Новом Свете.
Британцы, славящиеся тем, что готовы стоять насмерть, защищая свои идеалы, совершенно не принимали во внимание наличие этого свойства характера у заокеанских «родственников». Англичане были уверены: достаточно пригрозить мятежникам, и колонисты сдадут позиции. Но не тут-то было. Будучи отделенными от метрополии тысячами морских миль, колонии привыкли решать насущные вопросы самостоятельно, наладив эффективную работу органов самоуправления и систему быстрой мобилизации. В сентябре 1774 года в Филадельфии собрался Первый Континентальный конгресс, на который приехали 56 представителей от 12 из 13 колоний (кроме Джорджии). Результатом его работы стала Декларация прав, в которой заявлялось право американских колоний на «жизнь, свободу и собственность» . Кроме того, конгресс принял решение бойкотировать английские товары, если король откажется пойти на уступки. В ответ британский флот развернул корабли вдоль северо-восточного побережья континента, начав морскую блокаду колоний. Убедившись в том, что война неизбежна, конгресс отдал распоряжение создать армию под командованием одного из участников собрания, полковника Джорджа Вашингтона.
Американская армия образца 1775 года — это было нечто! Денегна ее содержание не хватало, дисциплина отсутствовала. Даже ближайший сподвижник Вашингтона, генерал-майор Израэль Патнэм гарцевал перед войском в соломенной шляпе и рубашке навыпуск, колотя по бокам лошади босыми пятками. Любимым развлечением солдат было освобождение товарищей, взятых под стражу за провинности. Костяк армии составляли ополченцы, и они даже здесь умудрялись заниматься привычным бизнесом. Цирюльник брил желающих не из чувства воинской солидарности, а за приличную мзду, сапожник, подсчитывая в уме доходы, довольно прибивал очередную подметку.
«Нет другой нации под солнцем, как эта, которая бы так поклонялась деньгам», — в сердцах писал в то время главнокомандующий. Однако эти люди умели сражаться за собственные идеалы — и побеждать.
Исход войны отнюдь не был предрешен с самого начала. У Англии имелись прекрасно вооруженная армия и большой опыт ведения войн. У американцев — сплоченность, убежденность в собственной правоте и поддержка населения. 7 июня 1776 года, на Втором Континентальном конгрессе, депутат Ричард Генри Ли провозгласил, что «Соединенные колонии являются и по праву должны быть свободными и независимыми государствами». Конгресс поддержал это заявление и дал поручение Томасу Джефферсону написать от лица бывших английских колоний «Единодушную декларацию тринадцати Соединенных Штатов Америки», более известную как Декларация независимости. В документе прозвучали слова, потрясшие своей смелостью: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье». В то время как остальные государства переживали пик абсолютизма королевской власти, страна «на задворках мира» посмела усомниться не только в ее непогрешимости, но и в ее божественном происхождении. Правительство учреждается народом и им же сменяется, если оно перестает народу служить.
Далее в документе следовало обоснование причин, по которым бывшие колонии выдвигают требование независимости, перечисляя все действия короля, сделавшие его тираном в глазах американцев. По этой причине 13 американских колоний — Виргиния, Нью-Гемпшир, Массачусетс, Род-Айленд, Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Делавэр, Мэриленд, Северная Каролина, Южная Каролина и Джорджия — отвергают его власть и провозглашают себя свободными и независимыми государствами. Именно в Декларации впервые официально прозвучало название нового государства — Соединенные Штаты Америки.
ВКУС НЕЗАВИСИМОСТИ
Мир — то, чего так не хватало молодому государству. Война за независимость все еще шла — и шла тяжело, победа клонилась то в одну, то в другую сторону. У англичан были все шансы выиграть, если бы они трезво оценили силы противника и умело разыграли внешнеполитические карты. Но ни того, ни другого они не сделали и в результате начали терпеть одно поражение за другим, а европейские соседи «царицы морей» были только рады оказать поддержку мятежным колониям и тем самым ослабить владычество Британии на море. Войны на два фронта Англия не выдержала, и в апреле 1782 года палата общин проголосовала за прекращение боевых действий. Год спустя в Париже был подписан мирный договор, одним из авторов которого стал всемирно известный ученый Бенджамин Франклин.
Согласно договору бывшая метрополия признала независимость нового государства, а оно, в свою очередь, признало права Великобритании на Канаду, отказалось от прав на западный берег Миссисипи в пользу Франции и передало Флориду Испании.
Однако то, что осталось, находилось под угрозой развала. Бывшие колонии считали, что смогут прожить сами по себе, без федеративного центра. Осознавая угрозу распада, весной 1787 года конгресс США созвал депутатов, чтобы начать работу над конституцией, которая сплотила бы все штаты и дала бы им общие законы и правительство. «Если бы люди были ангелами, не было бы потребности в каком-либо правительстве», — заметил один из авторов будущей конституции, Джеймс Мэдисон. Но поскольку американцы ни тогда, ни после на ангелов никак не походили, пришлось потрудиться. В сентябре 1787 года финальный проект конституции был передан на одобрение всем штатам. В 1791 году к конституции были добавлены десять поправок — тот самый Билль о правах, гарантирующий защиту основных прав и свобод любого американского гражданина правительством США.
ФЛИБУСТЬЕРЫ СВОБОДЫ
Молодое государство, которое в апреле 1789 года возглавил президент Джордж Вашингтон, смогло пережить первые, самые трудные годы. Американский флаг из 13 красно-белых полос, символизирующих 13 штатов, не порвался на лоскуты и не разлетелся по ветру. Впереди ждали новые испытания на прочность, и одним из самых тяжелых оказалась Гражданская война, расколовшая страну надвое, но к этому времени девиз страны «E pluribus unum» («Едины во множестве») уже был ее кредо. И почти сразу же Штаты начали то, что стало их фирменным стилем в мировой политике, — глобальную экспансию всего и вся. Достаточно посмотреть на карту Северной Америки в начале и в конце XIX века, чтобы оценить масштаб перемен и попытаться понять процессы становления США как сверхдержавы.
Американская экспансия началась задолго до того, как отношения между Севером и Югом обострились до предела, поэтому участие в ней на равных принимали и переселенцы Дикого Запада, и фермеры Юга, и авантюристы-золотоискатели, и религиозные сектанты. Всех их называли одинаково — флибустьерами, и с 1836 по 1860 год не было ни одного месяца, когда хотя бы одна «пиратская» экспедиция не находилась в стадии подготовки или реализации.
У всех подобных кампаний, финансировавшихся на частные деньги, была одна общая черта: официальные власти всячески осуждали захватническую деятельность своих граждан, однако не предпринимали серьезных попыток пресечь флибустьерство.
Корни этого явления нужно искать в идеологии «явного предначертания», выдвинутой в середине XIX века американскими журналистами Джоном О’Салливаном и Джейн Казно: миссия США состоит в том, чтобы распространить американские демократические идеалы, ценности и политические институты на всю Северную и Южную Америку. О’Салливан и Казно сказали вслух то, что американцы давно обсуждали между собой. Молодая страна за короткое время добилась значительных экономических успехов, привив своим гражданам чувство превосходства. Убежденные в своей правоте, американцы, от самых низов до политической верхушки, видели себя в авангарде человечества и были готовы нести свои идеалы «в люди».
Первой целью стали бывшие испанские колонии: после обретения независимости в них царили политический хаос и экономическая разруха. И образование Республики Техас на территориях, принадлежавших Мексике, стало следствием глубокой убежденности американцев в их исключительности — не только таких ярких фигур, как генерал Сэм Хьюстон или защитники крепости Аламо Уильям Трэвис и Дэйви Крокетт, ной тысяч обычных людей, оставлявших привычную жизнь и переправлявшихся через американо-мексиканскую границу. После апреля 1836 года, когда стало известно о падении техасской миссии Аламо, поток «нелегалов» вырос многократно — людьми двигала отнюдь не жажда наживы, а именно идейные соображения, так как мексиканцы, захватив Аламо, казнили всех военнопленных.
Одновременно американцы посматривали и на северные территории, все еще находящиеся под управлением британской метрополии. Стоило на территории Канады вспыхнуть восстанию против Англии, американцы сразу же воскресили в своем сознании мечту о соединении с Канадой, а положительный пример Техаса вселял уверенность в своих силах. В декабре 1837 года небольшая группа флибустьеров под командованием представителя одной из самых уважаемых семей города Олбани Ренсселара ван Ренсселара основала лагерь на небольшом островке Нейви-Айленд на реке Ниагара. Вместе с американцами был и Уильям Лайон Маккензи, один из лидеров подавленного к тому времени восстания. Ван Ренсселар и Маккензи объявили о создании правительства Верхней Канады и предложили всем добровольцам, приплывшим на остров, чтобы отстоять право канадцев на «демократию, свободу вероисповедания и экономическое процветание», по 300 акров земли каждому. Неудивительно, что за очень короткое время численность вооруженных флибустьеров возросла до полутысячи человек.
Президент США Мартин Ван Бюрен, не желая вступать в еще одну войну с Британией, распорядился арестовать Маккензи, а владельцам судов, снабжавших Нейви-Айленд, пригрозил конфискацией транспортных средств. Вскоре ван Ренсселар понял, что не может зафрахтовать ни одной лодки — в разгар зимы это поставило его армию на грань голодной смерти. И поход, обещавший стать очередным триумфом, завершился позором.
КРУТОЙ УОКЕР И ДРУГИЕ
Не секрет, что политическое могущество нуждается в экономическом фундаменте. Для закладки первого камня в его основание американцы выбрали инструменты довольно архаические — территориальную экспансию и рабский труд. Вопрос об уместности последнего США ставили перед собой с самого начала. Еще во время работы над Декларацией независимости Томас Джефферсон, убежденный противник рабства, включил в проект документа положение о его отмене. Но этот параграф вычеркнули — в угоду южным территориям, для которых рабовладение было залогом их собственной независимости.
Спустя более полувека этим же рецептом попыталась воспользоваться Куба — которая тогда, в середине XIX столетия, мечтала оказаться одним из американских штатов. Это было время, когда в мире набирала силу кампания по отмене рабства, во главе которой стояла Великобритания. Рабовладельческая Куба же, будучи под протекторатом Испании, понимала, что рано или поздно эта тенденция не обойдет стороной ее метрополию. А потому кубинские плантаторы, дабы обезопасить себя от отмены рабства, видели решение всех своих назревающих проблем в присоединении к США — в качестве рабовладельческого штата.
В 1848 году в Америку приехал «посол» рабовладельцев Нарсисо Лопес, который очень быстро нашел единомышленников среди американских промышленников и плантаторов. Он собрал армию наемников и трижды пытался вторгнуться на территорию Кубы. Последний поход, предпринятый с целью поддержать якобы вспыхнувший мятеж на Кубе, стоил ему и его сподвижникам жизни. Первоначально под ружье планировалось поставить около четырех тысяч бойцов, однако Лопес, узнав о мятеже на острове, не стал дожидаться подкрепления и выдвинулся с четырьмя сотнями солдат.
Лопес и его сподвижники шли под флагом, которому в будущем предстояло стать государственным символом Кубы Фиделя Кастро. И на них были надеты красные «гарибальдийские рубахи» — популярный в то время символ свободы. Лопес и его соратники действительно верили, что сражаются за свободу — свободу плантаторов владеть рабами.
Спустя всего месяц после гибели Лопеса в Луизиане была создана организация «Орден одинокой звезды», члены которой провозгласили своей целью присоединение Кубы к Америке. Орден быстро обзавелся тысячами сторонников не только в южных рабовладельческих штатах, но и на Севере. Дошло до того, что в 1852 году правительство Испании направило Белому дому ноту протеста и потребовало принять меры против пополнения рядов ордена вооруженными добровольцами. Вторжение, впрочем, так и не состоялось. В 1854 году в Испании произошла революция, и новое правительство сделало ряд уступок кубинским плантаторам, пообещав им сохранить на острове рабство.
Одновременно на Кубе были ужесточены меры по отношению ко всем заговорщикам, и американцы, лишившись поддержки «на местах», переориентировали свои имперские планы на Центральную и Южную Америку. В мае 1855 года из Сан-Франциско вышел корабль с вооруженным отрядом под предводительством 31-летнего Уильяма Уокера. Его путь лежал в Никарагуа, где в самом разгаре была гражданская война между либералами и консерваторами. Военная карьера Уокера была стремительной. Уже через год он сверг президента страны и развернул на юге США кампанию по привлечению в Никарагуа рабовладельцев-плантаторов — новый президент одним из первых своих указов восстановил в стране рабство.
Режим Уокера был признан США, однако через год, когда против него выступили коалиция стран-соседей Никарагуа, его бывшие соратники-либералы и Британская империя, американское правительство молча их поддержало. До конца своих дней Уокер пытался вернуться в страну, в которой началась его политическая карьера. С этой целью он организовал четыре экспедиции — и во время последней был пленен армией Гондураса и расстрелян.
ВСЁ ПОД КОНТРОЛЕМ
И Лопес, и Уокер были отчаянными авантюристами, но их поддерживало множество людей. Идеи экспансии на южноамериканский континент не оставили США даже сегодня. Владели они умами американцев и в самые тяжелые годы Гражданской войны, когда, казалось бы, нужно было разбираться со своими внутренними проблемами. Можно даже назвать это частью национального курса — ведь еще в 1823 году президент Джеймс Монро объявил, что Северная и Южная Америка — это территория, где США имеют преимущественное право распоряжаться и не потерпят вмешательства европейских стран. Первой жертвой «доктрины Монро» стала Мексика, потерявшая все территории у границы с США. Потом наступила очередь Испании — после испано-американской войны 1898 года она утратила большинство заморских колоний. Независимость от Испании для них обернулась попаданием в руки США.
С 1798 по 1993 год США использовали военную силу для вмешательства в дела других стран более 230 раз. Штаты готовы были поддержать любого негодяя, лишь бы он вел нужную экономическую политику. Разговор о свободе и правах человека за пределами страны оставался пустым звуком. «Это — сукин сын, но это наш сукин сын», — сказал Франклин Рузвельт про никарагуанского диктатора Анастасио Сомосу, во время правления которого было убито 150 тысяч человек (тогда все население Никарагуа не превышало 1,5 миллиона).
Поддержали американцы и диктатора Гватемалы Риоса Монтта, который устроил геноцид местных индейцев. По его приказу в 1982 году войска сжигали деревни вместе с их жителями, перебили десятки тысяч людей. В том же году Рональд Рейган заявил, что «сделает все, что только возможно, для поддержки прогрессивных начинаний» генерала Монтта, «человека большой личной честности и преданности».
Если правительство страны переставало быть проамериканским, его свергали, при необходимости вводя войска, чтобы изменить политику государства в нужную сторону. США в разное время вторгались на территорию Колумбии, в Гондурас, Гаити, Мексику, Панаму, Гватемалу, Коста-Рику, Гренаду, Доминиканскую Республику.
Немецкий ученый Отто Мауль писал, что «полное экономическое проникновение имеет такой же эффект, что и оккупация». Формально страна независима, а на самом деле находится в худшем положении, нежели колония. Прямое правление предполагает определенную ответственность за ее судьбу и народ, тогда как косвенное правление позволяет получать прибыль, не заботясь ни о чем.
В начале прошлого века американские политики начали говорить о том, что в мире нет места двум центрам власти. «Устаревшая» Европа должна уступить молодой стране. «Американцы должны понять, что это будет война не на жизнь, а на смерть, не против одной нации, но против целого континента, — заявил советник Теодора Рузвельта историк Брукс Адамс. — Один организм должен победить и уничтожить другой. Слабый должен погибнуть».
Две мировые войны стали триумфом политики «ликвидации Европы». Пока Старый Свет сражался и разрушал свою экономику, Америка богатела, показываясь на театре военных действий в самый выгодный момент. После Второй мировой войны Европа уже не составляла никакой конкуренции США, а создание блока НАТО лишило ее военной самостоятельности. Там, где не работает прямая или косвенная колонизация, деньги выкачиваются в американские карманы при помощи процесса глобализации. Лингвист и политический публицист Ноам Хомский описывает ее как «результат действий влиятельных государств, особенно США, которые вбивают торговые и прочие соглашения в глотку народам мира, чтобы корпорациям и богачам было легче господствовать в экономике разных стран, не имея перед их населением никаких обязательств». Проигравший платит — эта аксиома действует и в политике.
Когда-то президент США Вудро Вильсон назвал своих соотечественников «единственной на земле нацией идеалистов» — хотя в глазах всего мира они выглядят скорее расчетливыми прагматиками. В действительности они — и те и другие. Умеющие делать состояния из воздуха и оставаться верными идеалам звездно-полосатого знамени. И конечно, убежденные в превосходстве своей страны над всеми остальными странами. С младых ногтей — ведь и сегодня американские школьники начинают свой день с клятвы верности, произнося слова о «великой единой и неделимой нации».
(с) Пётр Смешников, Геннадий Черных, Михаил Герштейн