С недавних пор - примерно лет пять назад - в научной печати появились и стали множиться данные о влиянии тех или иных генов на политические взгляды и поведение людей. Вся эта совокупность исследований уже получила в науке особое название «генополитика». Интересно, что в соответствующих публикациях мелькают одни и те же фамилии - в основном, американских психологов. Работы этих ученых сосредоточены в двух направлениях. Одни изучают возможную связь политических взглядов с генами посредством опроса идентичных и неидентичных близнецов, другие - путем прямого поиска тех генов, которые могут, в принципе, оказывать влияние на политические взгляды человека.
В обоих этих направлениях получены, как пишут авторы исследований, обнадеживающие результаты. С другой стороны, существует активная группа критиков, которые решительно отрицают достоверность этих результатов и ставят под сомнение сам смысл таких поисков. Споры эти интересны и поучительны. Речь идет о том, в какой мере наше поведение запрограммировано в наших генах и в какой мере оно определяется воспитанием и средой.
С одной стороны, человек - необыкновенно гибкое существо, его сознание пластично, оно сызмала формируется под сильнейшим воздействием окружающей среды, а уж в том, что касается таких «взрослых» вопросов, как политические взгляды и партийные предпочтения, роль этой среды представляется едва ли не решающей.
С другой стороны, многочисленные исследования давно уже показали, что в этой своей «гибкости» люди, на самом деле, не так уж далеко ушли от животных, в поведении которых ведущая роль генов представляется несомненной. И не случайно с недавних пор стали слышаться предположения, что те фундаментальные ценности, на которых основана наша мораль и социальные установки, являются во многом врожденными и разными у разных людей. А коль скоро так, то не удивительно, что некоторые ученые решили сделать следующий шаг и выдвинули гипотезу, что врожденными - во многом - являются и наши мировоззренческие и политические предпочтения: либерализм и консерватизм, «левизна» и «правизна», а отсюда - и склонность поддерживать ту или иную партию и мера готовности активно голосовать за нее на выборах.
Какие же доказательства предъявляют ученые?
Начнем с «доказательств» косвенных. Так, одно широко разрекламированное исследование показало, что в штатах, голосовавших за победившую партию, люди чаще смотрели порнографию в Интернете; в другом было найдено, что у мужчин, голосовавших за проигравшего кандидата (Маккейна), уровень мужского полового гормона тестостерона после выборов был меньше, чем до выборов и чем у избирателей Обамы; в третьей работе было выявлено, что у избирателей Маккейна повысился уровень гормона стресса кортизола. Все это, по мнению авторов, говорило, что наша реакция на политику является отражением более глубоких физиологических и психологических процессов нашего организма. В одной из работ было показано, что люди либеральной ориентации, глядя на теледебаты кандидатов в президенты, больше фокусируются на лицах, а консервативные люди - на том, что может вызвать страх или патриотические чувства, откуда, по мнению авторов, следует, что люди видят политику так же, как видят мир вообще, который они видят, разумеется, так, как запрограммировали их гены.
Обратимся к работам по близнецам. Здесь самое широкое исследование (на 23 тысячах пар близнецов в США и Австралии) было проведено в 2008 году. Всем подопытным предлагали ответить, согласны они или не согласны с 28-ю словами («смертная казнь», «школьная молитва», «пацифизм», «права гомосексуалистов» и т.п.), а затем ответы идентичных близнецов (развившихся из одной и той же яйцеклетки) сравнивались с ответами близнецов неидентичных (развившихся при разделе такой яйцеклетки надвое). Считается, что у первых идентичны 100% генов, а у вторых -в среднем 50%.
Опрос показал, что идентичные близнецы отвечают на такие «политизированные» вопросы много чаще, чем неидентичные, и разница между этими двумя группами (обусловленная генами) составляет 40%. А вот реакция на слова «республиканская партия» и «демократическая партия» такой разницы не вызвали, из чего исследователи заключили, что гены на 40% обуславливают наши базовые ценности, то есть склоняемся мы к либерализму или консерватизму в политике, но мало влияют на выбор той или иной партии.
Затем была изучена мера участия в выборах (в Лос-Анжелесе) среди тех же двух групп близнецов и было найдено, что у активных членов той или партии генетические факторы могут объяснить 60% различия между голосовавшими и не пошедшими на выборы. А для того, чтобы отвести возможные подозрения, будто во всем этом могло быть повинно воспитание в семье, были специально изучены многие идентичные близнецы, разлученные в раннем детстве (некоторые - до пятого месяца жизни) и воспитывавшиеся в разных семьях (некоторые -даже в разных странах), и оказывается, что, хотя они не знают своих истинных родителей и друг друга, они удивительно похожи по характеру.
Все это может показаться весьма убедительным. Однако все эти предположения, лежащие в основе подобных исследований по близнецам, были подвергнуты сомнениям. В самом деле, главное такое предположение состоит в том, что гены идентичных близнецов абсолютно идентичны. Но современная генетика говорит, что процессы, идущие в организме, определяются не самими генами, а белками, созданными по их программам. Между тем в процессе списывания таких программ с генов одни и те же гены могут работать по-разному - в зависимости от регулировки, которая, в свою очередь, обусловлена многими внегенными факторами. Эти факторы возникают в ходе жизни данного организма и поэтому могут быть (и наверняка являются) разными у двух, даже идентичных, близнецов. А это ведет к разному количеству одного и того же белка, что, в свою очередь, может принципиально изменить ход всех процессов, вплоть до мозговых. А уж у неидентичных близнецов эти различия должны быть еще больше, поскольку уже в матке они находятся в несколько разных химических условиях. Все это делает в высшей степени сомнительными любые подсчеты генетического влияния, основанные на сравнении идентичных и неидентичных близнецов (не говоря уже о большой степени приблизительности в такого рода опросах и сравнениях характеров).
После такой критики ученые обратились к прямому изучению различных генов с целью «кандидатов» на роль «генов политики». Разумеется, они не искали вслепую. Существуют более ранние работы, указывающие, что гормон серотонин как будто бы усиливает социальную общительность людей, а поскольку участие в политической жизни - в частности, участие в голосовании, есть разновидность социального общения, были проверены все гены, имеющие связь с серотонином, с целью выяснить, нет ли у какого-нибудь из этих генов прямой связи с активностью человека на выборах. Было обнаружено, что люди с определенным полиморфизмом в гене MAOA существенно активней шли на президентские выборы 2004 года; обнаружено также, что связь между полиморфизмом в гене 5HTT и участием в голосовании усиливается, если обладатели этого полиморфизма часто ходят в церковь (оба эти фактора вместе повышают вероятность голосования на 5-10%). Одновременно аналогичная связь между политической активностью людей и наличием у них некоего полиморфизма в еще одном гене была найдена в другой работе.
Критики считают, что эти исследования несостоятельны. Главное, пишут они, состоит в том, что ошибочно само представление, будто один или несколько генов вообще могут определять такое сложное поведение. Каждый серьезный биохимический процесс в живом организме происходит под контролем сотен и тысяч сложнейшим образом взаимодействующих генов. Недавно, к примеру, генетики выяснили, что механизм агрессии у простенькой плодовой мушки-дрозофилы управляется четырьмя тысячами (!) генов. Можно ли представить себе, что полиморфизмов в 2-3 генах достаточно, чтобы сделать человека либералом или консерватором, если даже само это деление чаще всего бессодержательно, поскольку люди могут быть консерваторами в одних вопросах и либералами в других?
Сторонники генополитики предвидели такие аргументы. Они подчеркивают, что не существует, конечно, какого-то одного «гена голосования», что есть, возможно, целая (скорее всего, большая) группа генов, которые, в сочетании с окружающей средой, влияют на политическое участие. В чем же тогда разница?
В том, что все энтузиасты «генополитики» являются сторонниками «генетического детерминизма» (гены определяют все - или почти все - в поведении человека), тогда как их критики склоняются к «экологическому детерминизму» (все или почти все определяет среда). Между тем, истина, по всей видимости, состоит в том, что поведение животных и человека определяют и то, и другое, причем определяют, скорее всего, таким сложнейшим (и своим в каждом случае) образом, по сравнению с которым представления о «генах политики» наверняка покажутся когда-нибудь милым детским лепетаньем.
(с) Сергей Ильин