«Делу время — потехе час» — эту всем известную пословицу о борьбе с прокрастинацией языковеды недалекого будущего снабдят пометкой «устаревшая». Оглянитесь вокруг: сегодня все труднее нащупать границу между отдыхом и трудом, между шоу и реальностью.
В середине прошлого столетия человечество очень хотело заглянуть в будущее. И оно не всем казалось радостным и беззаботным. Журналист и пророк Джордж Оруэлл полагал: самое страшное, что с человечеством может случиться, — попадание в мир, где нет ничего, кроме бессмысленной работы, а развлечения подменены ненавистью. Его коллега Олдос Хаксли, напротив, был уверен, что развлечения поглотят общество потребления — настолько, что в дивном новом мире люди продолжат приходить на работу только для того, чтобы развлечься. Ни один из них не угадал.
Не угадал и Питер Уир, создатель классической киноленты о Трумане Бёрбанке, не подозревавшем, что вся его жизнь — участие в шоу имени себя. Эта кинематографическая антиутопия вышла на большие экраны в то же время, когда на экранах ТВ начали одно за другим транслировать реалити-шоу. Вы, должно быть, помните, сколько споров вызывал этот формат, обещавший «показать жизнь в ее реальных проявлениях». Но реалити-шоу вовсе не были трансляцией настоящей жизни. Рейтинги делали обычные люди, помещенные в необычные обстоятельства — от дома со стеклянными стенами до необитаемого острова, кишмя кишащего опасными тварями. Таким телереалити предрекали долгую жизнь — но теперь их эпоха прошла. Можно было бы даже заявить, что миновала и эпоха телевидения, если бы не одно «но». Телевидение, вышедшее за пределы домашних «ящиков», и произвело на свет главное развлечение сегодняшнего дня — многосерийные телевизионные шоу.
Сериалы новой формации — от сверхмодных сегодня «Новостей», «Оранжевый — новый черный» и «Игры престолов» до успевших стать классикой «Доктора Хауса» и «Шерлока» — уже никто не называет «мылом». Киноведы все чаще переключают фокус своего внимания с того, что демонстрируют Каннскому жюри, на то, что выходит на независимых американских каналах, а социальные антропологи пытаются разгадать, в чем же состоит феномен самого страстного увлечения человечества образца 2010-х. Оно отказалось от дурной привычки заппинга и сидит перед телевизорами как приклеенное — совсем как в старые добрые времена, когда на телеэкранах впервые появился Вячеслав Тихонов в роли Максима Исаева, в свою очередь, вжившегося в роль Макса Отто фон Штирлица.
Психологи утверждают: увлечение сериалами — самая настоящая зависимость. Домохозяйки стараются отвлечься от профессиональной нереализованности, студенты пытаются заместить жизнью телегероев собственную, где у них пока нет должности в корпорации и автомобиля последнего модельного года. Но как же быть с теми, кто добился успехов по всем пунктам и все равно демонстрирует признаки «сериальной зависимости»? Со знаменитым писателем, обсуждающим с публикой на «Фейсбуке» перипетии свежей серии «Карточного домика», с политиками из США, в интервью дающими понять, что Ланнистеры и Старки для них не пустой звук? История про компенсацию собственной несостоятельности — это явно не про них. Скорее наоборот.
В этом месяце модно говорить о футболе. Вот главный футбольный герой современности Лионель Месси. Если бы этого человека не было на самом деле, его стоило бы придумать. Месси стоит дорого, но весь он — фигура принципиально некоммерческая, эдакий антимарадона современности. Да, Месси — гениальный игрок, но любят его не только за это, и не только за его великолепную игру помещают на обложку американского журнала Time (единственного из героев непопулярного в США соккера). Месси боготворят за то, что ни в одном из своих интервью он не будет высокопарно разглагольствовать о божественном провидении (как Марадона, однажды перепутавший свою руку с «десницей Бога») — а вместо этого в очередной раз пробормочет: «Всему в жизни я обязан двум Барселонам — городу и команде». Про его жизнь вряд ли когда-то снимут захватывающий байопик — однако из этой истории получится отличный сериал. А когда он выйдет на экраны, кто-нибудь будет учиться у его героя забивать голы — и прославится подобно Юргену Шеферу.
В начале 2014-го этот немецкий врач успешно диагностировал у одного из своих пациентов, которого долго и безрезультатно обследовали другие медики, отравление кобальтом. Поставить диагноз Шеферу помог его телевизионный коллега доктор Хаус: в одной из серий одноименного сериала герой Хью Лори столкнулся как раз с таким случаем. Теперь доктор Шефер, знаменитый в родном Марбурге не меньше Хауса, использует медицинские сериалы как методическое пособие, разбирая со студентами серию за серией. А его коллеги уверяют: популярность сериалов про медиков сильно повысила внимательность людей к своему здоровью. Неплохое последствие для зависимости!
Часто говорят, что сериалы служат отличным пособием для освоения языков (если смотреть их без дубляжа), расширяют представления о жизни, транслируют ценности демократии и равноправия. Но это, впрочем, побочные эффекты — и они не объясняют, почему в сегодняшнем десятилетии эта старомодная, в сущности, забава настолько популярна.
Мы освободили себе достаточно времени, чтобы увлечься сериалами. Мы позволили себе прокрастинацию, объяснив ее необходимость для жителя мегаполиса. Зачем? По всей видимости, чтобы за просмотром очередного эпизода нащупать собственную связь с реальностью.
Подчеркнутая реалистичность, в основном избавленная от противостояния протагонистов и антагонистов, — отличительная черта новейшей генерации этого жанра. Даже если речь идет об «Игре престолов»: там в квазиередневековых декорациях разворачиваются правдоподобно запутанные человеческие взаимоотношения. Несмотря на свои доспехи и мечи, эти герои похожи на нас — и поэтому мы готовы пустить их в свою жизнь. Вынырнув из «виртуальной реальности» на страницы социальных сетей, населенных настоящими людьми с фамилиями и именами, мы все больше нуждаемся в контакте с ускользающим реальным миром. Запрос на реализм — главное требование десятилетия.
(c) Соня Георгадзе