Элене 29 лет, но она еще никогда не любила по-настоящему. Ее страсть — искусство, картины и фрески, которые Элена реставрирует в старинных замках Венеции. Ее чуткие руки волшебным взмахом кисти возвращают к жизни работы старых мастеров. Но все меняется, когда в жизни девушки появляется Леонардо — знаменитый шеф-повар, для которого любая женщина, прежде всего, волнующее приключение. В его руках даже наслаждение приобретает форму, цвет, запах, вкус. Что будет, если эти двое — такие разные, непохожие друг на друга ни по мироощущению, ни по темпераменту, сольются в вихре наслаждений?
Отрывок из книги:
Ярко-желтый оттенок вбирает солнечный свет, переходит в оранжевый и потом растворяется в рубиново-красном, где похожий на рану разрез открывает взору маленькие зернышки фиолетового глянца. Я не отвожу глаз от этого граната уже несколько часов. Он — всего лишь деталь, но служит ключом ко всей фреске.
Ее сюжет — похищение Прозерпины. Тот момент, когда мрачный властитель преисподней Плутон, облаченный в пурпурное облако своих одежд, с силой схватил богиню, собирающую крупные гранаты на берегу озера, за чресла.
Фреска не подписана — имя автора окутано тайной. Знаю только, что он жил в начале XVII века и, судя по стилю письма, цветовым фрагментам и деликатной игре света и тени, был настоящим гением. Каждый мазок нанесен безукоризненно, а моя задача — не испортить усилия художника в достижении совершенства, понять его творчество и передать в своей работе.
Это первая реставрация, над которой я работаю самостоятельно. В 29 лет такая работа — огромная ответственность, и я горжусь ею. Ждала подобного шанса с тех пор, как закончила школу реставраторов, и теперь, когда удача улыбнулась мне, сделаю все, чтобы оправдать ее.
Вот поэтому я сижу уже несколько часов подряд на стремянке в белом клеенчатом комбинезоне и красной бандане, удерживающей темное каре волос (но отдельные прядки все же выбиваются и падают на глаза), и неподвижно смотрю на стену. К счастью, вокруг нет зеркал, потому что наверняка на моем лице заметны следы усталости и круги под глазами. Не важно — это доказательства моего упрямства.
В какой-то момент смотрю на себя со стороны: вот я, Элена Вольпе, одна-одинешенька в огромном парадном холле античного и давно необитаемого палаццо, в самом сердце Венеции. И именно здесь я хочу находиться.
Всю неделю я отчищала фон фрески и сегодня впервые попробую цвет. Неделя — это много, наверное, даже слишком, но я не хотела рисковать. Продвигаться нужно с максимальной осторожностью, потому что одно неправильное движение может испортить всю работу. Как говорил один мой преподаватель: «Если хорошо зачистишь, то половина работы сделана».
Отдельные части фрески полностью разрушены, и мне ничего не остается, как заново заштукатурить их. Сказывается вездесущая влажность Венеции, проникающая даже в гранит, кирпичи и древесину. Но вокруг поврежденных фрагментов есть и другие, где цвета сохранили свою яркость.
Сегодня утром, взбираясь на стремянку, я сказала себе: «Ни за что не сойду вниз, пока не подберу тон для этого граната». Теперь понимаю, что, возможно, была слишком оптимистична... Не представляю, сколько времени я уже пробую всю палитру красных, желтых и оранжевых цветов без какого-либо удовлетворительного результата. Восемь емкостей, в которых разводила пигментную крошку с небольшим количеством воды и капелькой оливкового масла для придания консистенции, я уже выбросила. И начав разводить краску в девятой чашечке, услышала звонок. Он исходил из кармана моего комбинезона. Увы! Игнорировать зов мобильного было бесполезно. Чуть не свалившись с лестницы, я схватила телефон и прочитала имя, которое мигало на дисплее.
Это Гайя, моя лучшая подруга.
— Эле, как дела? Я на площади Санта-Марга-рита. Приходи, выпьем что-нибудь в «Иль Россо»! Сегодня здесь больше народа, чем обычно, и это просто здорово! Быстрее приходи! — Она говорит на одном дыхании, даже не спросив, удобно ли мне разговаривать, и не давая мне возможности ответить.
В этом вся Гайя. Она организует концерты и VIP-вечеринки в самых модных заведениях города и всего региона Венето. Работа начинается с четырех часов пополудни и продолжается до поздней ночи. Она любит светские тусовки, и для нее они не просто работа — это призвание: готова поспорить, что она работала бы даже бесплатно.
— Слушай, а сколько времени? — спрашиваю я, пытаясь остановить поток ее слов.
— Полседьмого. Ну, ты идешь?
Боже мой, так поздно?! Время пролетело совсем незаметно.
— Эй, Эле, ты здесь? Все хорошо? Скажи же что-нибудь! — кричит Гайя, и ее голос врезается мне в барабанные перепонки. — Ты совсем уже с ума сошла с этой своей фреской. Приезжай сюда, немедленно! Это приказ!
«Иль Россо» — это бар, где встречаются молодые венецианские бездельники, тот тип людей, которым нужны такие, как Гайя, чтобы понять, как провести вечер.
— Гайя, через полчасика я закончу, обещаю, — делаю глубокий вздох — ...но пойду домой. Не злись, пожалуйста.
— Да не злюсь, конечно, сволочь ты, вот и все! — фыркает она.
Так всегда. Это наша обычная ролевая игра, через две секунды она опять будет спокойной и счастливой. К счастью, мои отказы она быстро забывает.
— Слушай, можешь идти домой, отдохнуть, а попозже пойдем в «Пятый Молл», у меня два приглашения в клуб «Прайв»...
— Спасибо за беспокойство, но я совсем не хочу лезть в этот ад, — быстро отвечаю я, прежде чем она продолжит. А ведь она прекрасно знает, что я ненавижу толпу, что почти не пью, а танцы для меня сводятся, в лучшем случае, к притопыванию ногой в такт (причем такт этот я отбиваю по-своему). Все эти развлечения — не для меня, я постоянно стесняюсь и чувствую себя не в своей тарелке. Но Гайя не сдается, каждый раз пытаясь затащить меня на одну из своих вечеринок. На самом деле, хотя я никогда в этом не признаюсь, я благодарна ей за эти попытки.
— Ну что, ты уже закончила работать? — спрашиваю я, пытаясь отвести разговор от опасных тем.
— Ага, сегодня мне просто повезло, я сопровождала одну русскую бизнес-леди. Мы три часа рассматривали в «Bottega Veneta» сумки и кожаные сапоги, а потом я привела ее в «Balbi» и там наконец мадам решила купить две вазы из муранско-го стекла. Между прочим, в «Alberta Ferretti» я видела несколько платьев их новой коллекции — ну просто как на тебя сшиты! Бежевого цвета, он будет потрясающе смотреться с шоколадным оттенком твоих волос... Как-нибудь зайдем, и ты их примеришь!
Когда она не занята тем, чтобы указывать людям, что делать по вечерам, Гайя объясняет им, как тратить деньги, она своего рода консультант по шопингу. Это тот тип женщин, у которых обо всем есть свое мнение и большие способности к убеждению других. Настолько большие, что даже находятся желающие заплатить, чтобы дать себя убедить в чем-нибудь. Однако на меня ее способности не действуют — за двадцать три года дружбы я выработала иммунитет.
— Конечно, сходим. Правда, кончится все тем, что ты, как обычно, купишь их себе.
— Но рано или поздно мне удастся прилично тебя приодеть. Учти, я с тобой еще не закончила!
Гайя борется с моим, скажем так, небрежным стилем в одежде со времен нашего подросткового возраста. Для нее джинсы и туфли без каблуков вовсе не являются удобной альтернативой прочим нарядам. Она полагает, что такого выбора можно лишь стыдиться. По мнению Гайи, я должна ходить каждый
день на работу в мини-юбке и на высоченных каблуках. И не важно, что я по несколько раз в день забираюсь вверх по стремянке и часами нахожусь в позе, которую и без того сложно назвать комфортной. «Если бы у меня были твои ноги... » — все время твердит она. И еще каждый раз повторяет изречение Коко Шанель: «Надо всегда быть элегантной, каждый день, потому что судьба может ожидать вас за углом». Сама Гайя ни за что не выйдет из дома, пока не накрасится, не нарядится и не уложит волосы.
Порой я удивляюсь, насколько мы не похожи друг на друга; и если бы Гайя не была моей лучшей подругой, я бы, наверное, ее не переносила.
— Ну ладно, Эле, — возвращается она к излюбленной теме как ни в чем не бывало, — сегодня вечером ты должна обязательно прийти в «Молл».
— Гайя, не обижайся. Но я тебе уже сказала, что не могу! — Когда она так настойчива, мне это действует на нервы.
— Ну там же будет Боб Синклэр!
— Кто это? — спрашиваю, и у меня на лбу загорается надпись: «ФАЙЛ НЕ НАЙДЕН».
Гайя с отчаянием вздыхает.
— Ну, это французский диджей, он знаменитый. Он был в жюри Венецианского кинофестиваля на прошлой неделе...
— Тогда понятно!
— А еще, — продолжает она, — проверенные источники сообщили мне, что сегодня вечером в «Прайв» будут разные знаменитости, в том числе и... слушай внимательно, — она делает театральную паузу, — Самуэль Белотти!
— Нет! Велосипедист из Падуи? — охаю я в отчаянии, абсолютно неодобрительным тоном.
Это один из «знаменитых» поклонников Гайи, которых она во множестве оставила на своем пути по всей Италии и даже по миру.
— Именно он!
— Я вообще не понимаю, что ты в нем нашла: это самоуверенный кретин, и что в нем эдакого потрясающего?
На мужчин у нас с Гайей тоже разные вкусы.
— Ну, я-то знаю, что у него потрясающее, — хихикает она.
— Ой, ладно, ну а что дальше?
Я ему написала эсэмэску. Он пока не ответил, потому что сейчас у него какая-то модель, — вздыхает она, — правда, и не отшил меня окончательно, так что я не сдаюсь... Думаю, он просто тянет время.
— Не знаю, где ты вообще таких типов находишь, и знать не желаю!
— Работа, дорогая. Просто работа, — отвечает она мне, а я прекрасно представляю двусмысленную улыбку на ее лице в этот момент. — Связи с общественностью, как известно, очень тяжелый труд.
— Слова «труд» и «работа» в твоих устах приобретают совсем иное значение, — пытаюсь провоцировать ее, скрывая легкую зависть. Признаю, я согласилась бы хоть в этом походить на нее. Я слишком
правильная и ответственная, а она — олицетворение легкости и дерзкой беззаботности.
— Эле, ты меня не ценишь. Моя лучшая подруга меня не ценит! — смеется Гайя.
— Ладно, слушай, иди в «Молл», развлекайся. И смотри не перетрудись, дорогая!
— Вот ты всегда отказываешься! Но я не отстану и все равно буду надоедать тебе, сама знаешь. Я не сдамся, дорогая...
И я прекрасно понимаю, что такой маленький театр — просто наш способ сказать, как мы друг друга любим.
— Сейчас и правда очень неудачный момент: я не могу гулять допоздна, иначе завтра просто не проснусь утром.
— Ну, хорошо, на сей раз я дам тебе выиграть.
Наконец-то!
— Но пообещай мне, — продолжает она, — в эти выходные мы увидимся!
— Клянусь. С субботы я вся твоя!
* * *
Девятую емкость с раствором красного тициановского оттенка тоже можно выбросить: я поднесла фрагмент цвета к кожуре граната — даже близко не подходит. И я смиряюсь с тем, что придется начинать все сначала, но меня отвлекает шум за спиной. Кто-то зашел с центрального входа и поднимается по мраморной лестнице. Это явно мужские шаги, но был момент, когда я вздрогнула при мысли о том, что это Гайя решила устроить сюрприз. Я слезаю со стремянки, стараясь не споткнуться о чашечки с краской, которые валяются вперемешку на защитном полотне, закрывающем пол.
Входная дверь открылась, и на пороге возникла щуплая фигура Якопо Брандолини — владельца палаццо и моего заказчика.
— Добрый вечер, — здороваюсь с натянутой улыбкой.
— Добрый вечер, Элена, — улыбается он в ответ. — Как продвигается работа? — Он опускает глаза на разбросанные чашки с раствором, повязывая рукава накинутого на плечи свитера (наверняка он из кашемира).
— Очень хорошо, — вру и сама удивляюсь своей непосредственности, но у меня нет желания объяснять ему детали, которые он все равно не поймет. (И надо бы добавить что-то сугубо профессиональное.) — Как раз вчера я закончила очистку и с сегодняшнего дня могу заняться цветом.
— Отлично. Я очень на вас надеюсь, все в ваших руках. — Он переводит взгляд с пола на меня, его маленькие голубые глазки похожи на трещины во льду. — Как вы знаете, я очень дорожу этой фреской и хотел бы, чтобы она проявилась в лучшем виде. Хоть она и не подписана, в ней сразу видна рука мастера.
— Ее, без сомнения, написал настоящий гений, — киваю я.
Брандолини улыбается с удовлетворением. Ему сорок лет, но выглядит он чуть старше. У него старинная фамилия — он потомок одной из самых знаменитых аристократических семей Венеции, — да и сам Якопо выглядит антично. Худой, с белоснежной кожей, нервное угловатое лицо, пепельно-белые волосы. Но Якопо одевается как старик. Вернее, одежда на нем приобретает странный вид, будто становится ретро. Например, сейчас на нем джинсы «Levi’s» и голубая рубашка с коротким рукавом, но он в них тонет, настолько он худой. В нем самом есть что-то старомодное — это не объяснишь. Хотя говорят, что он пользуется успехом у женщин. Мне кажется, просто потому, что он очень богат, — другого объяснения я не нахожу.
— Ну как вы здесь устроились? — спрашивает он, осматриваясь вокруг, чтобы проверить, все ли на своих местах.
— Очень хорошо, — я стягиваю бандану, потому что понимаю, что вид у меня совсем непрезентабельный.
 | Ирэне Као. Я смотрю на тебя |