Практика на паруснике «Седов» дарит курсантам не просто свидание с океаном. Из долгого плавания под парусами они выходят совершенно другими людьми.
Сегодня у России — самый большой в мире учебный парусный флот. На пяти судах проходят свою первую практику курсанты мореходных училищ Федерального агентства по рыболовству и министерства транспорта. Причем два из этих парусников — «Седов»и «Крузенштерн» — настоящие легенды. Первый — самый крупный на сегодня из всех существующих «винд-жаммеров», выжимателей ветра, самых современных парусников, появившихся в конце XIX века. Построенный в Германии в 1921 году под другим названием, он был на тот момент четвертым в мире по величине. И после Второй мировой войны отошел к СССР в качестве репараций.
На его борту сотни мальчишек каждый год знакомятся с морем и со своей будущей профессией в самых серьезных условиях дальних плаваний, получают опыт работы и жизни в экипаже. Многие из них впервые попадают за границу и сталкиваются с людьми других культур.
Четырех мачтовый «Седов» занесен в Книгу рекордов Гиннесса как самое большое в мире учебное парусное судно. В 2012-2013 годах он совершил первое в своей истории кругосветное плавание. Оно длилось четырнадцать месяцев, судовой лаг зафиксировал прохождение 47 000 морских миль — это более двух оборотов по экватору Земли. За время похода на судне побывало три смены (в каждой — по сто человек) курсантов из
Мурманска, Архангельска, Санкт-Петербурга, Астрахани, причем две из них провели в море по пол года.
Трудно передать весь душевный трепет человека, впервые ступающего на палубу этого корабля. Высоченные, под шестьдесят метров, мачты, кажется, цепляют облака. Многочисленные ванты, шкоты, фалы выглядят и неразгаданным ребусом. Огромный сдвоенный штурвал, отполированный тысячами рук, внушает страх и уважение. Но опытные наставники — боцманы, матросы — быстро берут курсантов под свою «юрисдикцию», распределяют по командам, и вот у каждого уже свой рундучок в тесном кубрике, своя койка, помаленьку осваивается судовая география: правый борт, левый борт, впереди нос, позади корма. А еще огромный актовый зал, где можно даже поиграть в настольный теннис, столовая на пятьдесят человек, учебные классы, библиотека, спортивный зал с различными тренажерами, медпункт, музей — целый город между стальных бортов.
Дисциплина в море должна быть железной, ведь судно даже у причала является объектом повышенной опасности. Поэтому важнейшие правила жизни на борту входят в сознание вместе с первыми шишками на стриженных головах и первыми нарядами вне очереди, которые щедро «выписывает» старший боцман Николай Козлов, приговаривая при этом: «Не доходит через голову — дойдет через руки!» А наряд — это дополнительные пару часов не самой чистой работы в то время, когда твои товарищи уже предаются заслуженному отдыху.
Кто быстрее, кто медленнее схватывают курсанты суть судовой жизни. День выстроен по четкому распорядку: после восьми часов сна ранний подъем, зарядка на палубе, мыться-бриться, завтрак. Затем малая приборка — швабрами во внутренних помещениях, веничками по палубе, и однообразные в своей заурядности судовые работы — отстучать молотком ржавчину, загрунтовать, покрасить, на старом корабле всегда найдется дело даже для неумелых пока рук.
Но когда звучит команда «Парусный аврал!», весь экипаж подчиняется только ей. Постановка или уборка парусов, поворот рей с переукладкой всех снастей — вот настоящая жизнь! Через пару-тройку недель тренировок мальчишки уже пулей взлетают на высокие мачты, дружно тянут марсофалы. Пот струится по лицам, в глазах возбуждение от всеобщего ажиотажа. А боцманы в свои «матюгальники» покрикивают: «Давай дружней, черти полосатые!» Ведь от расторопности и слаженности работы с парусами в море порой зависит жизнь и экипажа, и корабля. А потому требует капитан отточенных до автоматизма коллективных действий, потому и стимулирует первых управившихся с парусной задачей ящиком газировки. Тоже воспитательный метод, но и здесь курсантская солидарность не дает сбоя и победители великодушно предлагают проигравшим отхлебнуть из баночки.
Как и положено самому большому в мире, «Седов» и парусов несет самую большую площадь. Представьте себе футбольное поле, поделенное на 32 лоскута, — это и будет полный седовский комплект. Раньше паруса шились из льняных полотнищ, которые в дождливую погоду ногти выворачивали наизнанку. Их до сих пор укатывают вручную, подтягивают складками вверх, к рее, но нынешние синтетические материалы не в пример легче и прочнее. Бывает, в сильный ветер лопается парусина, разлетается в клочья, пушечными выстрелами грохочет над головой, и тогда снова аврал, нужно как можно быстрее укатать эти лохмотья, а при первой возможности — заменить. На хорошем судне всегда в запасе пара, а то и тройка комплектов хранится.
Вечер — самое лучшее время в плавании. Можно просто посидеть на корме, наблюдая за очередным закатом, можно потягать гирьку или сделать несколько подходов к турнику. Скоро ужин, потом кинофильм, на который опять не попадут участники самодеятельности, репетирующие свою очередную юмористическую программу.
Конечно, в месячных переходах кругосветки, когда тропический зной так накаляет палубу, что босиком не ступить, когда изо дня в день один и тот же пейзаж за бортом, который судовые остряки прозвали «кино про море», накапливается психологическая усталость, наваливаются тоска и апатия на неокрепшие души. Бывалые моряки быстро вычисляют эти признаки морской болезни, собирают мальчишек вокруг себя на пере-кур, травят свои байки, и вот уже разносится над палубой дружный хохот, веселеют лица. Экипаж — великая сила, никому не дадут пропасть, замкнуться в себе, собственных переживаниях, растормошат.
 |
| 92-летний парусник входит в урбанизированный Гонконг |
За время кругосветки седовцы посетили 32 порта Европы, Азии, Америки, Африки и везде чувствовали живой интерес к своему судну. Только за три дня стоянки в Гонконге на борту побывало более 23 тысяч местных жителей, а всего количество посетителей перевалило за сто пятьдесят тысяч. И в море легендарный парусник приковывал к себе взгляды: капитаны сухогрузов и танкеров меняли курс, стремясь подойти поближе и сфотографировать его на память.
Постепенно, день за днем втягиваются пацаны в морские будни. И вот уже с насмешливой улыбкой выполняют ту работу, которая поначалу напрягала или даже пугала. Все увереннее стоят на штурвале рулевые вахты, идет парусник как по ниточке, не рыская и не дергаясь. На «Седове» нет никакой гидравлики, усилия четырех пар рук через скрипучие штуртросы приходят к перу руля. В штормовых условиях ох как непросто отстоять четыре часа, беспрерывно вращая штурвал влево-вправо, ни рук потом не чувствуешь, ни ног. На подходе к Владивостоку в Японском море ледяной ветер пронзал даже самую теплую одежду, и тогда капитан Николай Зорченко принял решение вдвое сократить время рулевых вахт.
В наш компьютерный век плавание на старинном паруснике кажется кое-кому пережитком. Какой, казалось бы, смысл готовить на парусниках моряков, которым предстоит иметь дело с современными судами, оснащенными всеми техническими достижениями? Но во всех крупных морских державах этого постулата неукоснительно придерживаются — только через парусные плавания, через изнурительную работу на ветру и в соленых брызгах будущий моряк учится чувствовать и уважать океан. И любить эту бесконечную водную стихию, занимающую три четверти поверхности планеты Земля.
(с) Валерий Василевский