Двенадцатилетняя Нушка вынуждена спасать планету: ей придется не просто остановить конец света, но и повернуть время вспять. Когда люди в поисках магической машины, которая находится в центре земного шара, начали копать глубокие туннели, они нарушили строение планеты, в результате чего жить на ней стало невозможно - разверзлась бездна, поглотившая все дома. По совету волшебного чемоданчика Нушка вместе со своей закадычной подружкой Поппи отправляется под землю в надежде остановить разрушение и спасти своих родителей. Но, оказалось, что у магической машины свои планы...
Отрывок из книги:
Амбруаз был настоящим пупсиком, пока не проголодался. После этого ситуация заметно ухудшилась: он начал реветь. Я приготовила жиденькую кашицу из гранулированных грибов; увы, когда я попыталась покормить его с ложечки, он энергично выплюнул еду прямо мне в лицо. Поппи добилась не большего, чем я.
Прислушавшись, я поняла, что со всех концов пещеры доносится детский плач. Похоже, все поголовно обитатели пещеры одновременно впали в детство. Волшебный грот превратился в огромные ясли!
— И что нам теперь делать? — встревоженно воскликнула Поппи. — В одиночку нам не справиться.
Я заткнула уши. Многоголосый рев младенцев, усиленный эхом, становился по-настоящему невыносим.
— Они нас с ума сведут! — ужаснулась Поппи.
— Оставайся здесь, — велела я, — присмотри за Амбруазом, а я схожу посмотрю, что происходит.
— Эй, — запротестовала моя подруга, — я спустилась сюда не для того, чтобы стать нянькой, тем более при карапузе, которому уже стукнуло три столетия!
Пропустив ее слова мимо ушей, я покинула птичий двор и отправилась поглядеть, в каком состоянии пребывает заправщик Зонголо, а также Глоббо.
Как я и опасалась, Зонголо превратился в маленького мальчика. Глоббо тоже помолодел, но не слишком. Когда я спросила почему, он ответил:
— Потому что я не просто ремонтник, а Ремонтник, единственный и неповторимый, и только я способен чинить устройства внеземного происхождения. Машина не может обойтись без меня. Моя волшебная шляпа защищает меня, автоматически приноравливаясь к флуктуациям времени. Если я старею, она меня омолаживает, а если я молодею слишком быстро, она запускает процесс старения. Короче, она все время делает так, чтобы я оставался примерно в среднем возрасте. На мой счет не волнуйся, я работаю изо всех сил, но у нас вот-вот закончится горючее. Я так и не дождался автоцистерны. В чем дело? Почему он не едет?
Мне пришлось изложить ему требования заправщика Зонголо.
— Теперь, чтобы иметь возможность расплатиться с ним, я работаю на птичьем дворе, — заключила я. — Но получить заработанные деньги я смогу только в конце недели. Не могли бы вы повлиять на этого болвана?
— Нет, — вздохнул Глоббо. — Таковы правила, и их следует соблюдать. Я не могу пойти на риск и вступить с заправщиком в драку. Он намного сильнее меня, а поскольку я единственный, кто может сладить с машиной, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы я был ранен или убит.
— Сейчас это было бы несложно, ведь он снова стал маленьким мальчиком… — предположила я.
— В таком случае это означало бы запятнать себя несмываемым позором, — воскликнул он, явно шокированный моими словами. — Об этом не может быть и речи. Я вот думаю, не слишком ли ты ленишься. Небось хочешь заполучить горючее, не прикладывая никаких усилий, верно? На твоем месте мне было бы стыдно!
Глоббо ужасно меня раздражал, но я промолчала, потому что поняла, что он такой же чокнутый, как и Зонголо.
Я понаблюдала немного, как ремонтник работает. Он снял с пульта управления одну из панелей и копался внутри, засунув руки по самые локти в переплетения множества разноцветных проводов.
Как только он умудряется во всем этом разбираться? Невероятно!
— Ну что, получается? — спросила я, чтобы сменить тему разговора.
— Не особенно, — пробурчал он в ответ. — Наверное, мне удастся остановить процесс всеобщего омоложения, но я вряд ли сумею справиться с эволюционными скачками, которые вот-вот начнутся.
— А что это такое — «эволюционные скачки?»
— Это означает, что время будет двигаться назад, но не плавно, а как бы рывками, перескакивая из одной эпохи в другую. Понятно тебе?
Да, в целом мне, кажется, становилось ясно. Именно об этом и говорил чемоданчик. Я попрощалась с великаном и двинулась обратно в сторону птичьего двора.
Амбруаз в конце концов уснул на руках у Поппи, которая трогательно его баюкала.
Поскольку мы обе ужасно устали, мы решили последовать его примеру.
Катастрофа разразилась на следующий день.
При нашем пробуждении, однако, все как будто начинало налаживаться. Поппи (которая так и уснула, крепко обхватив маленького Амбруаза), открыв глаза, обнаружила, что лежит в обнимку с пятнадцатилетним парнем! Она жутко смутилась и поспешно отпрянула от бывшего новорожденного карапуза. К Амбруазу ночью вернулся его нормальный возраст. Я ужасно смеялась. А еще (только никому не говорите!) я подумала, что, будь я на месте Поппи, я, наверно, не стала бы отодвигаться от него так стремительно…
Я вздохнула с облегчением. Выходит, Глоббо сумел приостановить движение времени вспять, и это была хорошая новость. Я встала, чтобы посмотреть, что творится на птичьем дворе. Все куры вернулись! Отлично! Пока мы спали, из яиц выклюнулись цыплята, и им понадобилось всего несколько часов, чтобы превратиться в крупных птиц с белым оперением.
— Счастлива видеть вас снова, — пробормотала я.
После чего я решила заняться приготовлением завтрака, но вспомнила, что никакой другой еды, кроме хлеба из грибной муки, грибного джема и грибного же «кофе», здесь не существовало. Признаюсь, грибная диета уже начала мне надоедать, хотя я не особенно привередлива в еде.
Но я решила принять это неудобство мужественно, и мы сели за скудную трапезу, в то время как куры прохаживались неподалеку, кудахча несколько громче, чем мы привыкли слышать.
— Что это с ними? — проворчала Поппи. — Обычно они так не шумят.
— В самом деле, — согласился Амбруаз. — Они как будто разгневаны.
Я глянула в сторону загона через плечо и вздрогнула. Странно… но все куры смотрели в нашу сторону очень пристально и с каким-то недобрым выражением. (Ладно, здесь я, положим, немного преувеличила, чтобы усилить напряжение, потому что, ясное дело, о птицах не скажешь, что у них может быть какое-то выражение… но писатели постоянно прибегают к подобным приемчикам, и я решила последовать их примеру.)
Поппи нахмурилась и перестала жевать свой бутерброд из грибного хлеба с грибным вареньем.
— Эй! — жалобно воскликнула она. — Что это они затевают? Эти птицы наводят на меня страх.
Она была права. Во взгляде неподвижно замерших птиц и в их острых, направленных на нас клювах определенно было что-то угрожающее.
— Наверно, они проголодались, — предположила я. — Пойду задам им корма, это их успокоит.
Я взяла в сарае лохань с размоченными грибными гранулами и вошла в загон, призывно крича «Цып-цып-цып…», как обычно делают фермерши в фильмах.
Куры даже не пошевелились. Обычно они со всех ног кидались к лохани с кормом, налетая друг на друга и истерически кудахча, но сегодня грибное пюре их явно не интересовало.
«Это нехорошо, — подумала я. — Совсем нехорошо».
Пренебрегая угощением, птицы обступили меня и принялись клевать мне икры. Честное слово, если бы не резиновые сапоги, он исклевали бы меня до крови!
Уронив лохань, я обратилась в бегство. Амбруаз поспешил закрыть дверцу загона и запереть ее. Куры свирепо бросались на сетку и просовывали в нее головы, чтобы исклевать и его тоже.
— Только погляди на них, они словно взбесились! — закричала Поппи. — В жизни не видела, чтобы куры были такими агрессивными.
— Да, это в самом деле странно, — пробормотал Амбруаз, почесывая в затылке. — Обычно они, наоборот, столь пугливы, что боятся собственной тени.
С неприятным тревожным чувством мы укрылись в подсобном сарайчике. Я раздумывала о том, что, возможно, стоит отправиться к машине и потребовать у нее объяснений…
— Эй! — завопила вдруг Поппи, заставив нас подскочить. — Глядите! Они теряют оперение.
Я тут же заметила, что сама с ног до головы покрыта куриным пухом и что множество легких перышек кружится в воздухе. Вся земля в загоне была усеяна перьями, как будто кто-то распорол перину.
Куры, теперь совершенно голые, взволнованно подпрыгивали и время от времени затевали драки, яростно клюя друг друга. Теперь они не кудахтали, а издавали какие-то странные звуки, похожие на глухое ворчание, которого я никогда до сих пор не слышала.
— Что-то мне это все не нравится, — пробормотала я, подходя к сетке загона. — Не знаю почему, но вид у них стал небезобидный.
В самом деле, голые птицы, бродящие по птичьему двору, выглядели устрашающе. Заметив меня, они ринулись к ограде, и тут-то я и увидела…
Их кожу покрывала чешуя!
Теперь мне все стало ясно! Я вспомнила, что нам рассказывали на уроках биологии. Кровь отхлынула от моего лица.
— Что с тобой? — встревожился Амбруаз. — Ты так побледнела.
— Я знаю, что происходит, — сдавленно проговорила я. — Свершилось! Глоббо был прав. Пошел обратный процесс. Машина совершила временной скачок.
— О чем это ты? — нетерпеливо одернула меня Поппи. — Ты что, сама с катушек съехала?
— Нет, просто куры… — пролепетала я. — Они возвращаются к тому, чем они были миллионы лет назад. Они превращаются в динозавров!
— Что? — хором ахнули мои друзья.
— Именно так, — отчеканила я. — Это научно доказанный факт. Современные потомки динозавров — вовсе не рептилии, как долгое время считалось, а птицы… Кстати, они откладывают такие же яйца.
Они таращились на меня так, словно я окончательно спятила, но я была уверена в своей правоте. Учитель нам все это подробно объяснял.
— Взгляните на них поближе, — предложила я. — Смотрите: их кожа порастает чешуей, крылья изменяются…
Поппи присела на корточки возле ограды. Один из петухов подал голос, и мы успели заметить, что его клюв усеян острыми зубами.
— Ох, черт, — простонала Поппи, — это правда… У кур выросли зубы!
— В ближайшие часы сходство с динозаврами будет усиливаться, — сказала я. — Их крылья превратятся в когтистые лапы, а клюв — в зубастые челюсти. Совсем скоро птичий двор заполнится живыми хищными ящерами, и я сильно сомневаюсь, что эта сетка сможет сдерживать их натиск достаточно долго!
Я пересчитала кур в загоне. На данный момент их было двести пятьдесят. Может быть, двести пятьдесят кур — это не бог весть что, но двести пятьдесят голодных динозавров — совсем другое дело!
— Нужно решить, что нам делать, — предложил Амбруаз. — Мне кажется, разумнее всего забраться куда-нибудь повыше в надежде, что эти твари не сильны карабкаться по скалам.
— Полностью поддерживаю, — кивнула я. — Совсем не хочется быть здесь, когда они справятся с оградой.
Мы собрали наши вещи со всей возможной скоростью. Куры-ящеры догадались, что мы вот-вот улизнем от них, и ринулись на приступ ограды, яростно кусая ее. Похоже, их новенькие острые зубки работали отлично, поскольку за считаные мгновения перекусывали сплетение стальной проволоки.
— Сюда! Скорее! — крикнул Амбруаз, который уже успел вооружиться своей шпагой. — Поднимемся повыше, там нам будет легче обороняться от них.
Я последовала за ним без разговоров, ведь он знал местность куда лучше, чем мы. Не в силах удержаться, я то и дело огладывалась через плечо, в страхе ожидая, что кошмарные куры кинулись в погоню за нами, и из-за этого то и дело спотыкалась на каменистой тропе.
Быстро петляя среди валунов, Амбруаз очень скоро привел нас к подножию огромной скалы, которая возвышалась над всеми остальными.
— Смотрите, там кое-где есть выемки и трещины, — сказал он, указывая на каменную стену. — Цепляйтесь за них и поднимайтесь к вершине. Я попробую раздобыть палки подлиннее.
Мы послушно полезли вверх. Восхождение оказалось очень непростым, но это в какой-то степени меня успокаивало, поскольку, решила я, нашим преследователям тоже придется нелегко.
Поппи помогла мне подтянуться и взобраться на самую вершину скалы. Теперь мы возвышались над птичьим двором примерно на пятнадцать метров. У меня было ощущение, что я стою на верхней площадке высокого донжона.
Отсюда было видно, что «куры» прорвались через ограду и теперь посматривали в нашу сторону, как будто не решаясь пуститься в погоню.
— Может, они от нас отстанут? — робко предположила Поппи. — Наверняка им ясно, что теперь мы для них недосягаемы.
— Не думаю, — вздохнула я. — Мне кажется, они просто дожидаются окончательного превращения, чтобы набрать полную силу. Став настоящими динозаврами, они перейдут в нападение.
— Ага, но ничего. Они же маленькие, мы легко с ними справимся.
Я промолчала, чтобы не пугать ее, но я-то знала, что стая «маленьких» динозавров не менее опасна, чем один крупный ящер! В частности, потому, что они легко могли окружить добычу и напасть на нее со всех сторон сразу.
Вскоре к нам присоединился и Амбруаз. Он притащил с собой две суковатые палки, которые вполне могли сойти за боевые дубины, и протянул их нам со слегка виноватой улыбкой.
— Прошу прощения, — сказал он, — ничего более внушительного мне не попалось.
У меня пересохло во рту от страха. Мы уселись на вершине в ожидании атаки. Куры столпились у выхода из птичьего загона, слившись в одну сплошную зеленоватую чешуйчатую массу. Вместо кудахтанья они издавали теперь какое-то угрожающее ворчание. Время от времени некоторые из них принимались яростно кусать тех, кто рядом. Их агрессивность явно нарастала с каждой минутой.
— Мне кажется, они голодны, — напряженно проговорил Амбруаз. — А еще мне кажется, что они не намерены больше довольствоваться одним только грибным кормом!
Внезапно бывшие куры ринулись вперед, толкаясь и наседая друг на друга. Когда они оказались ближе, я смогла убедиться, что сейчас они уже вовсе не напоминали прежних квочек… Теперь мы имели дело с настоящими маленькими динозаврами ростом около полуметра… маленькими, но свирепыми!
— Трепещите, низкие твари! — вскричал Амбруаз, вскакивая на ноги и воинственно воздевая шпагу.
Мы с Поппи последовали его примеру, хотя со стороны, наверно, это выглядело куда менее эффектно.
Я ухватила свою палку двумя руками и приготовилась к схватке. Не прошло и минуты, как динозавры уже окружили подножие скалы, на которой мы искали спасения.
Поначалу я вздохнула с облегчением, потому что их попытки вскарабкаться вверх выглядели довольно неуклюжими. Еще не окрепшие когти не могли надежно цепляться за выступы и трещины в камне.
— Ага! — возликовала Поппи. — Ничего у них не выйдет!
Мне показалось, что ее радость несколько преждевременна.
После нескольких бесплодных попыток ящеры перестали суетиться. Обступив скалу, они ждали, задрав головы и не сводя с нас своих маленьких злобных глазок. Их челюсти непрестанно клацали, пасти исходили слюной.
— Когда им надоест, они уберутся отсюда! — бодро предсказала Поппи.
— Ошибаешься, — покачала головой я. — Они не так глупы. Они просто ждут, чтобы их когти достаточно затвердели.
Увы, я оказалась права. Неожиданно вся стая в едином порыве бросилась на приступ скалы. На этот раз их когти справлялись куда лучше, цепляясь за малейшие неровности, и маленькие динозавры стали быстро карабкаться по отвесной стене к вершине. Мы прижались спина к спине, чтобы иметь возможность отражать атаку с любой стороны. Длинные загнутые когти тварей громко скрежетали по камню, и этот звук по мере их приближения становился все невыносимей.
Когда первая из них выбралась на верхушку, Амбруаз ловким выпадом ударил ее шпагой… и тут мы столкнулись с неприятнейшим сюрпризом: едва коснувшись динозавра, клинок сломался! Я осмотрела зверюгу: она приобрела облик и твердость каменного изваяния.
— О, ну конечно же! — вскричал Амбруаз. — Как же я глуп! Машина не делает различий между нормальными животными и динозаврами… Для нее все живые существа равны, и она защищает их всех одинаково. Мы не можем их убить!
Да, эта новость по праву могла считаться худшей за весь день. Окаменевший динозавр сохранял неподвижность около тридцати секунд. Когда угроза отступила, он снова обрел способность двигаться и с прежней энергией пополз ко мне, щелкая зубами.
Это меня окончательно разозлило.
Я покрепче ухватила палку и со всей силы врезала по нему, как по мячику для гольфа. Тварь взлетела в воздух и рухнула к подножию скалы.
Что ж, это ее, конечно, не убило, но, по крайней мере, укусить нас она уже не могла.
— Придется ограничиться тем, чтобы просто отбросить их, — крикнул Амбруаз. — Будем надеяться, что это им в конце концов надоест.
В течение следующего получаса мы плечом к плечу сражались с динозаврами, сбрасывая их вниз всякий раз, когда они показывались на вершине. Правда, им от этого было ни жарко ни холодно: скатившись вниз, они встряхивались и тут же снова шли на приступ, упорно и неутомимо. Машина хорошо защищала их: ни один не был не то что убит, но даже ранен. Даже самые тяжелые удары оставляли их совершенно невредимыми. Впрочем, мы старались не слишком усердствовать, чтобы не сломать собственные орудия об их каменную плоть. При малейшей угрозе они обращались в каменных горгулий; как только опасность отступала, они возвращались к нормальному состоянию. А мы тем временем уже пошатывались от изнеможения. У меня отчаянно ныли руки и плечи, у Амбруаза кровоточила глубокая царапина от когтей, Поппи обливалась потом.
«Долго нам не продержаться…» — мелькнула у меня мрачная мысль.
В довершение всех бед моя палка сломалась, оставив меня безоружной. На нас было страшно смотреть.
— Придется браться за камни покрупнее, — с трудом выговорил совершенно выдохшийся Амбруаз.
Я подчинилась, но использовать в качестве оружия камни оказалось очень неудобно. Чтобы нанести сколько-нибудь существенный удар, приходилось подпускать динозавров слишком близко, и это давало им возможность кусать нас и царапать.
Теперь, глядя на них, было трудно себе представить, что всего несколько часов назад они носили оперение и спокойно бродили по двору, безобидно кудахча. Сейчас же это были кошмарные маленькие монстры с зубастой пастью и острыми, как кинжалы, длинными когтями.
Мы уже едва держались на ногах, когда, к счастью, случился обвал. Полагаю, его вызвали многократные удары от падения динозавров с вершины скалы. От вибрации по камню поползли трещины, и в конце концов разразилась катастрофа. Со свода над нами посыпались камни, каким-то чудом не задев нас. Стаю ящеров, попавшую под камнепад, снесло вниз.
— Нужно воспользоваться этим! — закричал Амбруаз. — Скорее! Бежим отсюда!
Уж не знаю, каким образом нам удалось не попасть под каменный ливень, но мы успели кувырком скатиться по противоположному склону скалы и уткнуться носом в пыль.
— Скорее! — повторил Амбруаз. — Пока ящеры сбиты с толку. Попробуем затеряться на местности.
Потирая синяки и ссадины, мы последовали за ним. Динозавры визжали и ревели у нас за спиной, пытаясь выбраться из-под засыпавшей их груды камней. Беда, однако, была в том, что обвал тоже не мог убить их, поскольку машина продолжала защищать своих подопечных. Я понимала, что рано или поздно они высвободятся и снова бросятся за нами в погоню.
Обвал поднял настоящую пыльную бурю, и мы едва не заблудились внутри густого пылевого облака. К счастью, Амбруаз вовремя схватил меня за руку, а я вцепилась в ладонь Поппи. Так, цепочкой, мы продолжали петлять в этом каменном лабиринте.
Огромная главная пещера состояла из бесконечного множества пещер и гротов поменьше. К одной из таких пещерок мы и направлялись. Оказавшись в укрытии, я обессиленно забилась в угол. Амбруаз и Поппи последовали моему примеру. Вид у нас был самый плачевный.
Я как раз собиралась что-то сказать, как вдруг снаружи захрипел громкоговоритель. Разгневанный голос машины, разносящийся на всю округу в радиусе трех километров, объявил:
Напоминаю людям, самовольно вселившимся в пещеру, что мной наложен категорический запрет наносить какой-либо вред животным. Куры, содержащиеся на птичьем дворе, подали жалобу на группу из трех подростков (один мужского пола, двое — женского) в связи с крайне жестоким обращением с их стороны, а именно — нанесением ударов палками. Подобное поведение возмутительно! Приказываю, чтобы этих преступников немедленно задержали и доставили ко мне для заслуженного наказания.
— Ушам своим не верю! — возмутилась Поппи. — Скажите, что мне это померещилось! Динозавры пожаловались на нас за то, что мы не позволили безропотно себя слопать?
Амбруаз пожал плечами.
— Меня это не удивляет, — вздохнул он. — Машина всегда отдавала предпочтение животным. Она рассматривает людей как опасных хищников… А из-за возникающих неисправностей она не способна осознать, что ее драгоценные квочки превратились в кровожадных монстров.
— А тем временем она требует для нас наказания, — проворчала Поппи. — Хуже некуда. Теперь каждый в этой пещере объявит на нас охоту!
Меня охватил не столько страх, сколько отвращение.
«И что я вообще тут делаю?» — подумала я.
Мы решили перекусить, чтобы немного подкрепить собственные силы. Потом благодаря захваченной с собой аптечке первой помощи мы обработали свои раны. Больше всего мне хотелось послать все к черту и вернуться домой, но, увы, это было не так просто сделать.
Пока мои товарищи отдыхали, я уселась у входа в пещеру, чтобы присматривать за окрестностями. Я со страхом ждала момента, когда динозавры выберутся из-под обвала и отыщут наш след.
В конце концов я тоже задремала. Вскоре меня резко разбудило ощущение сильной вибрации. Вскочив на ноги, я огляделась. Все казалось размытым, как будто окружающий мир постепенно стирался. Это длилось секунды три, а потом все вернулось в норму.
— Что это было? — насторожилась Поппи.
— Кажется, мы совершили еще один эволюционный скачок, — ответила я. — Мы продолжаем перемещаться в обратном направлении…
— А если яснее, что это значит?
— Это значит, что мы по-прежнему движемся в прошлое, к началу времен… Машина уже не в состоянии найти свое место во временном потоке. Она бродит вслепую по разным эпохам, не в силах отыскать настоящее. При этом она движется скачками. Это все равно как если бы ты застряла в лифте, на кнопках которого нет номеров этажей… и которые к тому же расположены не по порядку, а как попало.
— Ага, понятно. Могу себе представить!
— Машина сейчас в том же положении, она жмет на первые попавшиеся кнопки в надежде, что однажды попадет на ту, что нужно.
— Да уж, только она каждый раз попадает впросак!
— Это точно.
Я выглянула наружу. Определить, в какую эпоху мы попали на этот раз, было трудно. Что сегодня, что сто тысяч лет назад, пещера выглядела одинаково. По крайней мере, я так думаю…
Быть может, Амбруаз сможет лучше оценить обстановку, ведь он живет здесь уже три столетия… Я повернулась к нему и тут в самом деле буквально подскочила.
Амбруаз оброс косматой шевелюрой и бородой… и весь покрылся шерстью. Его лицо тоже изменилось. Как бы это описать… В нем появилось что-то обезьянье: низкий лоб, мощные выступающие надбровные дуги. Прежде такой миловидный, он стал выглядеть просто… кошмарно.
— Эй! Что это с ним? — пробормотала Поппи, поспешно отступая назад.
— Ты что, не видишь? — шепнула я. — Он превратился в неандертальца… Машина забросила нас в доисторические времена. Если бы не волшебные таблетки, которыми снабдил нас чемоданчик, мы тоже стали бы такими.
Поппи поморщилась от отвращения. Амбруаз же глухо заворчал, глядя на нас с крайним подозрением. Судя по всему, он уже не помнил, кто мы такие. Все недавние воспоминания попросту стерлись из его примитивного мозга.
— Не делай резких движений, — посоветовала я Поппи. — Не хотелось бы, чтобы он проломил нам черепа ударом камня.
Амбруаз долго принюхивался, раздувая ноздри, а потом принялся чесаться. Его руки были теперь гораздо длиннее, чем у нормального человека, а густая шерсть, покрывающая все тело, придавала ему сходство с гориллой. Он вдруг сорвал с себя одежду, которая, похоже, начала его стеснять.
Я стояла, не двигаясь, и попыталась улыбнуться, не показывая зубов. (Учитель биологии рассказывал нам, что у обезьян демонстрация зубов является признаком агрессивности.)
Амбруаз колебался. Приблизившись, он обнюхал меня, а потом отвернулся. Подобрав с земли два куска кремня, он принялся обтесывать их один об другой, затачивая острую кромку.
— Ну вот, похоже, он мастерит себе каменный топор… — заметила Поппи. — Как думаешь, мы с ним в безопасности?
— В любом случае больше, чем с курами, — отозвалась я.
Мне не хотелось этого показывать, но мне стало очень грустно. Нет сомнений, Амбруаз нравился мне гораздо больше в своем прежнем виде. Да и вам, наверно, тоже?
 | Серж Брюссоло. Нушка и тайная магия. Пещера тысячи секретов |