До сих пор в лексиконе россиян можно встретить слово «гопник». Известно оно было еще с царских времен и обозначало бродягу, бомжа (от аббревиатуры Государственного общества призрения, занимавшегося этим контингентом). Но сразу после революции так стали называть обитателей первой в Советской России коммуны - Государственного общежития пролетариата, которое расположилось в Петрограде в помещениях нынешней гостиницы «Октябрьская», что напротив Московского вокзала.
Тогда, после окончания Гражданской войны, создание такого социального объекта было продиктовано необходимостью - многочисленные жители ГОПа, сдав продуктовые карточки, могли организованно завтракать и ужинать в столовой, устроить «постирушку» в прачечной, воспользоваться услугами парикмахера, повысить свой культурный уровень в читальном зале библиотеки.
Война с бытом
Кстати, и Смольный был не только «штабом революции». Это был автономный жилой комплекс, в котором были даже ясли и музыкальная школа, а обслуга высокопоставленных постояльцев насчитывала более тысячи человек. Поэтому нет ничего удивительного, что Ленин в одной из своих работ, развивая тезис о строительстве коммунизма, отмечал, что он начнется, когда начнется массовая борьба против мелкого домашнего хозяйства, или, вернее, массовая перестройка его в крупное социалистическое хозяйство. Вот так в Петрограде, а потом в Ленинграде появились на свет Дом литераторов, Дом искусств, Дом политкаторжан, жители которых тратили на домашние дела минимум времени за счет расположенных на домовых территориях служб быта.
Но это все-таки были единичные общежития, расположенные в старинных особняках бежавшей буржуазии и обустроенные в соответствии с конструктивными возможностями зданий, что очень беспокоило Надежду Крупскую. И вот с ее подачи в 1928 году и с одобрения Совнаркома СССР в недрах одного из его ведомств, Центржилкомсоюза, появляется «Типовое положение о доме-коммуне» и объявляется конкурс на лучший проект. И тут же в нем пожелали участвовать молодые архитекторы Кузьмин, Владимиров и Барщ. Итак, что же предложили новаторы? В принципе, их проекты были похожи. Похожи тем, что, выполняя заказ (видимо, по подсказке партийных чиновников), они предложили жилье, которое практически исключало индивидуальность личности.
Дом будущего
Итак, для каждого жильца предусматривалась келья (иначе не назовешь) площадью около 6 квадратных метров. В ней - откидывающаяся кровать по типу вагонной полки, стенной шкаф для одежды и постельного белья, табуретка. И все! Да еще на стене висит тарелка-репродуктор, которая, в частности, выполняет функции будильника, оповещающего о побудке и отбое. После того как прозвучит сигнал на подъем, обитатель комнаты отправляется в места общего пользования, расположенные в коридоре, для совершения утреннего туалета, а потом в спортивный зал, где под руководством инструктора проделывает комплекс утренней гимнастики. Потом можно позавтракать в столовой, расположенной на первом этаже, и отправиться на работу. А чем заняться в свободное время? Например, можно заглянуть в мастерскую по починке одежды и ремонту обуви, постирать в прачечной или зайти в библиотеку, расположенную на том же «бытовом» этаже. Вечерком же можно обсудить с соседями прочитанное или помечтать о грядущей мировой революции в подобии клуба. Его функции выполняет коридор, вдоль стен которого расставлены скамейки. Ну хорошо, это для холостых мужчин и незамужних женщин. А что предлагалось семейным? Да ничего, поскольку семья - это пережиток капитализма. Граждане и гражданки, живите или в своих кельях, или в комнатах на 3-4 человека, но в соответствии с разделением по половому признаку. Возникла потребность у мужа и жены уединиться? Пожалуйста, подайте заявку управдому, а он выпишет в соответствии с графиком путевку для времяпровождения в специальной комнате для свиданий. Уже несколько лет в мировом сообществе широко обсуждается тема по исключению понятий «папа» и «мама» и замене их на «родитель 1» и «родитель 2». Вот почти такой же принцип был предложен тогда советскими реформаторами. После рождения ребенка его помещали в находившуюся на территории коммуны ясельную секцию, потом переводили в детскую, потом в подростковую, где родители его могли навещать, опять же в соответствии с графиком. А самих детей предлагалось сделать общими - или, используя терминологию того времени, «социализировать».
Воплощение в жизнь
Сегодня это кажется бредом, но кое-какие нововведения тогда удалось реализовать. Например, в некоторых проектах в комнатушках предусматривался «кухонный уголок» - маленькая плита и шкафчик для посуды. Но процесс готовки, который мог отвлечь от поглощения духовной пищи, не предусматривался. Жильцы должны были ходить с судками на фабрики-кухни, а дома только разогревать трапезу. Для одной из первых кухонь в Ленинграде было построено четырехэтажное здание на площади Стачек. Фабрика функционировала вплоть до начала Великой Отечественной войны, а после ее окончания здесь обосновался универмаг «Кировский», и уже в постсоветское время появился ресторан действительно «быстрого питания» сети «Макдоналдс».
Любопытно решился вопрос о «социализации» детей. Поскольку традиционный смысл слова «семья» оказался расплывчатым, а женщины продолжали рожать от «пап», личность которых не всегда удавалось установить, то на многих предприятиях стали создаваться фонды помощи матерям-одиночкам, взносы в которые делала поголовно мужская часть трудового коллектива.
К счастью, чисто строительные проекты в основном остались только на бумаге. Одним из представителей таких домов-коммун можно считать, да и то с натяжкой, «корабль». Это здание, по внешнему виду соответствующее своему прозвищу, было построено в Москве на Новинском бульваре в 1930 году архитекторами Моисеем Гинзбургом и Игнатием Милинисом по заказу Народного комиссариата финансов СССР. Правда, о крохотных кельях и удобствах в коридоре там, по вполне понятным причинам, и речи не шло. Обычные отдельные квартиры, как каюты, располагающиеся по периметру огромного здания. Но в качестве приложения - на крыше танцевальная площадка, солярий и оранжерея. Плюс к этому - пристроенный к жилому зданию Дом быта со своей столовой, парикмахерской и прочими службами сервиса. Как это положено, первым новоселом стал сам нарком Николай Милютин. Вот только просуществовал «коммунарский рай» недолго. Квартиры остались квартирами, в которых жильцы все-таки решили обустраивать свою личную жизнь по старинке. В результате Дом быта пришлось закрыть, а его площади были переданы различным учреждениям. Его собрат при другой коммуне, ставшей известной как Дом на набережной, просуществовал несколько дольше. Заселившие его представители творческих профессий тоже сначала с восторгом восприняли нововведение. Но спустя некоторое время актеры и художники, а также получившие там квартиры крупные чиновники предпочли завтракать дома, обедать на работе, ужинать в престижных ресторанах, стричься у своих парикмахеров, а все остальные вопросы возложить на домработниц. Единственное, что сохранилось полезного от тех времен, так это клуб, который ныне известен как Театр эстрады.
Надо сказать, что в Кремле достаточно пристально присматривались к новации и относительно быстро поняли абсурдность проекта. Поэтому в вышедшем 16 мая 1930 года постановлении ЦК ВКП (б) «О работе по перестройке быта» потуги по созданию коммун были названы необоснованными и даже вредными. В результате дальнейшие изыскания в этом направлении были прекращены, а начатые стройки все-таки довели до завершения, но превратив «идеологически выдержанные дома» в обычные многоквартирные новостройки. Наверное, Сталин понял, что такой проект обречен на провал. Автор идеи о коммунах Шарль Фурье еще в XIX веке обосновал необходимость таких «ячеек общества», названных им фаланстерами. Вот только реализовывать идею на деле он не стал. Еще один мечтатель, Николай Чернышевский в романе «Что делать?» тоже обратился к этой теме - Вера Павловна в четвертом сне видит себя в числе обитателей фаланстера. И в этом случае фантазии писателя, увы, остались только утопией, не воплощенной в жизнь.
(с) Леонид Лужков