Город – государство без имени, просто Город, но стоит кому-нибудь из смертных упомянуть его название вслух, как людей охватывает страх. Уже много десятилетий правит городом Ареон, император-воитель, который, кроме войны и смерти, в этом мире не признает ничего. Бесконечные сражения с «синекожими» – так презрительно называют приспешники Ареона своих соседей – довели жителей города до последней степени нищеты. Многие из них ушли в подземелья, в народе именуемые Чертогами, издревле располагавшимися под Городом. Фелл, сын соседнего короля, и воительница Индаро в союзе с «синекожими» строят план свергнуть жестокого императора. Но вся сложность состоит в том, что Ареон и Высшие, его приближенные, не люди – они бессмертны и способны подчинять волю каждого, кто покусится на их власть в Городе…
Роман впервые переведен на русский язык. Автор перевода – Мария Семёнова, создательница знаменитого сериала о Волкодаве и других известнейших книг в историко-фэнтезийном жанре.
Глава из книги:
В раннем детстве Фелл жил большей частью по чужим людям. Позже, в казармах и полевых лагерях, где в основном проходила его жизнь, он слышал, как товарищи рассказывали о своих матерях. Послушать их, это все были святые женщины, истинные ангелы: добрые, улыбчивые, полные участия и любви. Сам он считал себя напрочь лишенным сопливой чувствительности. Когда суровые и жесткие мужики чуть не слезы с глаз утирали, ему трудно было такое понять. А временами становилось даже противно. Он много раз видел, как насиловали и калечили женщин, – и отворачивался, и окаменевшее сердце в его груди даже не екало. После чего та же самая солдатня, которая творила все эти непотребства, всхлипывала над винными кружками, повествуя о своих добродетельных матерях и нежно любимых сестренках, таких невинных и чистых…
Фелл матери не помнил. Лишь иногда во сне всплывало лицо совсем юной женщины, почти девочки… мягкие губы, целующие его лоб… запах молока и чистого белья… Однако самым ранним его воспоминанием стала долгая и страшная поездка, когда его передавали с рук на руки впотьмах, при факельном свете. И пахло гарью, конским потом и кровью.
Он вырос в больших казармах с другими мальчишками, сплошь чужеземцами. Их приучали состязаться друг с дружкой, поощряли за драки, вознаграждая за отвагу и силу, за умение пользоваться оружием и кулаками. Не разрешалось только убивать, потому что каждый был по-своему ценен. Если же возникала дружба – таких немедленно разводили по разным казармам.
Всех учили говорить на одном языке. По мере взросления они постигали устройство человеческого тела, оказание первой помощи на поле боя, искусство доставки грузов, начатки счисления и даже чуточку философии. То есть получали образование, весьма неплохое для будущих солдат. И лишь на пороге возмужания Фелл осознал, что не всех мальчишек воспитывали одинаково.
И еще позже он осознал: не все воспитанники были несчастны. Некоторым детство казалось благословенной порой.
Ему было не более шести лет, когда однажды его грубо растолкали посреди ночи и велели одеваться. Стояла зима, гулкие каменные стены спального помещения успели вобрать все тепло, воздух был ледяным, а пол скользким. Под нетерпеливыми взглядами двоих рослых солдат перепуганный мальчишка торопливо натягивал шерстяные штаны и стеганую курточку. Занемевшими от холода пальцами он пытался застегнуть ремень с коротким мечом, который ему было велено всегда держать при себе, но один из взрослых остановил его.
– Не понадобится, – проворчал он и, схватив за запястье, быстрым шагом потащил вон.
Мальчик только успевал ногами перебирать. Его наполовину вели, наполовину тащили по залитому лунным светом дворцу. Они пересекли небольшой плац, где мальчики упражнялись днем, потом целую вечность шли через громадные конюшни. Кони с доброжелательным любопытством поглядывали на него из своих денников. Мальчик пытался разглядеть Пику, кобылку-пони, на которой учился ездить, но так и не увидел ее. Потом его провожатые быстро миновали широкую резную дверь, и они оказались в самом что ни есть Алом дворце. Мальчик никогда прежде здесь не бывал. Какие высокие всюду потолки! Факелы в руках у военных бросали отблески на светлый камень, выхватывали из тьмы резные каменные лики, но достигнуть сводов не могли. Здесь было гораздо теплей, чем в казармах, так что мальчик наконец перестал дрожать. Потом его ноздрей коснулся дивный аромат жареного мяса, и пустой живот откликнулся громким урчанием.
– Шевелись, парень! – проворчал провожатый. – Нам что, нести тебя?
Маленький Фелл никак не мог угнаться за широко шагавшими взрослыми, спотыкался и чуть не падал, больно выворачивая руку, зажатую в жесткой мужской ладони.
– Он же мелкий еще, Флавий, – снисходительно отозвался второй солдат. – Ну, подождет император минутку… Лев Востока все равно никуда не уйдет!
Названный Флавием усмехнулся и чуть придержал шаг, перестав тащить мальчика волоком. Фелл благодарно посмотрел на второго, рыжеволосого. Тот ответил суровым взглядом.
Наконец они пришли в такое место, где залы были не только высокими, но еще и необозримо просторными, а резные лица на стенах сияли, как солнце. Торопливо шагая подле рослого солдата по зеленым полам, похожим на лед замерзшего озера, мальчик почувствовал себя особенно маленьким и ничтожным. Он увидел впереди мерцающие двери, охраняемые с обеих сторон вооруженными воинами. При их приближении створки распахнулись словно бы сами собой. Они вступили в просторную комнату. Таких больших помещений Фелл еще не видел. В ней было полно народу – мужчин и женщин, и все они повернулись к вошедшим. Стих шум голосов, прекратились все разговоры. Двое солдат остановились, а потом, отвечая какому-то незримому знаку, зашагали дальше. Перед глазами мальчишки мелькали подолы драгоценных нарядов, мечи в блистающих ножнах, унизанные тяжелыми кольцами руки в самоцветных браслетах, лодыжки в золотых обручах… Толпа расступалась, безмолвно освобождая дорогу.
Миновав многолюдное сборище, двое взрослых и мальчик вышли на пустое место и здесь остановились. Рыжий наклонился к его уху и коротко шепнул:
– Только разреветься не вздумай!
Мальчик был напуган и сбит с толку всем происходившим. Нотка сострадания в голосе солдата привела к тому, что глаза у него и впрямь защипало. Он сглотнул, изо всех сил удерживаясь от слез. Посмотрев вперед, увидел огромное темное кресло: в ширину больше, чем его кровать в длину, и устлано мягкими подушками. Посредине восседал мужчина, светловолосый и светлобородый. Он что-то пил из сверкающего кубка, беседуя с очень рослым мужчиной, стоявшим у трона. О чем – маленький Фелл, конечно, не слышал. Разговор все длился. Мальчик даже задумался, позволено ли ему будет сесть на пол, – ноги спросонья отказывались так долго стоять.
Однако в это время светловолосый повернулся к нему… и вся усталость тотчас оказалась забыта, ибо вместо глаза у этого человека зияла пустая глазница. Дыру покрывала коркой черная засохшая кровь.
– Это и есть тот щенок? – спросил мужчина, подаваясь вперед в своем кресле.
В зале послышались смешки.
– Его зовут Эриш, – сказал рыжий. – Он у нас уже скоро два года.
Светловолосый поднялся на ноги. На миг показалось, будто он готов пошатнуться. Кто-то даже шагнул вперед – поддержать, но он отмахнулся. Подойдя к Эришу, опустился перед ним на корточки, так что жуткая глазница оказалась прямо у мальчика перед носом:
– Ты хорошо себя ведешь?
Эриш снова ощутил, как подступили к глазам слезы, но, вспомнив предупреждение рыжего, сосредоточился на здоровом глазе собеседника. Тот был черен и холоден, как вода в глубоком колодце.
– Да, господин! – с заученной четкостью ответил мальчишка.
– Я – твой император. Зови меня государем, дитя.
Единственный глаз не моргал.
Эриш совсем запутался, он не знал, к чему все это, но вдруг его осенило, и он громко ответил:
– Да, государь!
Люди у него за спиной опять засмеялись.
– И что нам с ним делать? – Император выпрямился. – Флавий, твое мнение?
– Все его родные мертвы, – ответил ворчливый солдат. – Надо бы и ему… того. Иначе в будущем не оберемся хлопот.
– А ты что скажешь, друг мой, Шаскара? – Император кивнул и повернулся к рыжему.
– Флавий прав, – пожал плечами тот. – Это семейство истреблено. Вплоть до самых отдаленных тетушек и кузин. Минует лет десять – никто о них и не вспомнит. Между тем на этого мальчишку уже потратили свое время лучшие преподаватели Города. К тому времени, когда ему придет пора стать воином и драться за Город, он давно будет его верным сыном.
Мальчишка смотрел то на одного, то другого, гадая про себя: чье семейство истреблено? О чем вообще говорят?
– Что ж, друг мой… – Император хлопнул рыжего по спине. – Будем надеяться, нам не придется жалеть, что сегодня послушали твоего совета. Гальяр!
Из тыльной части комнаты тотчас возник солдат – огромный, бородатый, в полном вооружении. При виде его придворные стали переговариваться. Раздался смех, какие-то возгласы, смысла которых Эриш не уловил. Когда бородач приблизился, мальчик увидел: он нес что-то круглое, насаженное на палку. Приветственные возгласы стали громче, император заулыбался. Он сделал знак солдату, и тот со стуком опустил палку на пол перед мальчишкой. На ней торчало что-то вонючее, позеленевшее и лохматое. Штуковина смахивала на одну из тех резных голов при входе во дворец, только эту не то плохо сделали, не то вовсе испортили. Зачем солдат показывает ему ее? Он непонимающе вскинул глаза на императора: может, тот объяснит?
– Это твой отец, малыш, – сказал государь, указывая на смердящую зелень. – Разве ты своего папу не узнаешь?
Эриш не очень понял, что все это означало. Зато он успел успокоиться, ни о каких слезах больше не было речи. Кажется, император чего-то от него ждал, но вот чего? Он никак не мог догадаться.
Светловолосый обвел взглядом громадный зал.
– Отныне, – сказал он, – отцом тебе будет Город. А ты станешь ему добродетельным сыном!
* * *
Его настоящее имя было Эриш, но жившие в Алом дворце много лет называли его просто Щенком, хотя случай, породивший прозвище, был довольно скоро забыт.
Он рассказал товарищам по казарме, что видел императора и называл его государем. Большинство в ответ фыркали. Как выяснилось, многие из мальчишек в разное время встречались с самодержцем, а кому не привелось, нипочем не желали в том сознаваться. Мальчик присматривался к лицам рослых бородачей с оружием, каждый день попадавшихся навстречу, и время от времени видел то «друга моего» Шаскару, то человека по имени Флавий. Шаскара с ним не заговаривал, но разок подмигнул. Мальчик бережно сохранил в памяти это мгновение, пронеся его сквозь изматывающие упражнения, бесконечные часы фехтования и занятия словесностью, особенно тягостные для того, кто голоден и озяб. Все ученики довольно скоро выучились красть с дворцовых кухонь съестное. Эриш, неизменно бдительный и осторожный, с изумлением обнаружил, что и наставники, и повара смотрели на это сквозь пальцы. Правда, если воришек ловили с поличным, наказание было суровым. Били их так, чтобы только увечий не причинить.
Он был самым младшим и маленьким, и первым непростым уроком, который ему пришлось усвоить, – это необходимость сидеть тихо и не высовываться. Еще он обзавелся не то чтобы друзьями, просто необходимыми союзниками, в лице двух братьев, которых звали Сандер и Томи. Они держались друг дружки, чтобы при случае отбиваться от парнишек постарше. Потом однажды утром он проснулся и увидел, что постели братьев пусты. Собравшись с духом, он подошел к учителю фехтования и спросил, куда они делись.
Это был немолодой человек с продубленной кожей, ветеран множества битв, с глубоким старым шрамом поперек бритого черепа. Он сердито посмотрел на мальчишку, и Эриш съежился, ожидая затрещины: этот сшибет с ног не задумываясь.
Однако учитель внезапно вздохнул, словно от усталости:
– Они отправились домой, Эриш. Они вернулись домой.
Воодушевленный его разговорчивостью, Эриш отважился негромко спросить:
– А я когда поеду домой, господин?
– Если будешь прилежно учиться. – Наставник присел рядом и положил руку ему на плечо. – И усердно упражняться в поле, тогда император однажды отпустит тебя домой.
Это обещание очень долго придавало мальчику сил. Он делал все, что ему велели, часами просиживал над книгами, не щадил себя в упражнениях, бегал быстрее и залезал выше других, не знал страха в кулачном бою, стал непобедимым в битвах на мечах и ножах. Еще он выучился занимать свои мысли чем-то иным, когда мальчики постарше пытались его задирать. Годы шли, и надежда постепенно испарилась, но к тому времени ее место заняла непреклонная, твердокаменная выдержка и выносливость.
Летели годы. Он так и не уехал «домой», зато сам стал старшим учеником. Ему исполнилось тринадцать лет, это был настороженный подросток, державшийся особняком. Тогда-то и настал для него день возмужания.
Когда раза два или три в год мальчишек отправляли в леса за южной оконечностью Города, это рассматривалось как приятная перемена, вносившая разнообразие в обучение. В лесу их заводили подальше и оставляли одних с поручением до указанного срока выйти к заданной точке, будь то сторожевая башня, верхушка холма или скальный обрыв. Это называлось «свободным полетом», возможно, потому, что ребята на некоторое время вырывались на свободу из тесных каменных стен и жесткой дисциплины училища. Времени на поход им обыкновенно давали с запасом, поэтому пребывание в лесу составляло своего рода каникулы. Правда, самые младшие первого раза неизменно ждали со страхом.
Эриш, однако, больше не был ни самым маленьким, ни самым слабым. Не был он и самым старшим в группе из восьми юнцов, но все остальные, в том числе и успевшие превратиться в молодых мужчин, Эриша предпочитали не задирать.
Они выехали из казарм с рассветом, а после полудня углубились в густые дубравы и заросли серой ольхи. Эриш сразу почувствовал, что никогда раньше здесь не бывал: деревья стояли реже, чем в его предыдущие «полеты», подлесок выглядел не таким непроницаемым. Они проезжали большие участки леса, поваленного бурями либо землетрясениями. Их он тоже раньше не видел. Впрочем, обратную дорогу запоминать было без толку – их везли слишком извилистыми путями. Следуя за своими провожатыми, двумя неразговорчивыми солдатами, они вскоре покинули лесной большак, и лошади гуськом двинулись по оленьей тропе. Стояла осень, ночи были холодными, листва успела опасть. Солнце начало уже клониться к горизонту, когда солдаты наконец нарушили молчание: велели им спешиться и собрали коней. После чего отбыли прочь, оставив восьмерых мальчишек на широкой поляне, среди шуршащей палой листвы.
Самые старшие – крепыш и забияка по имени Ранул и тихий темнолицый паренек, звавшийся Сэми, – стали выбирать направление движения, и Эриш счел их выбор справедливым. Ранул объявил во всеуслышание, что до заката им следует пройти как можно дальше на север, и мальчишки двинулись в путь. Однако дорогу им очень скоро преградил глубокий овраг, заросший кустами и заваленный погибшими деревьями. Здесь Ранул вполне здраво решил, что лезть туда в надвигающейся темноте слишком опасно, и они встали лагерем на ночь.
Зажгли костер. Ранул и другие старшие принялись развлекаться, дразня и запугивая малышню. Но впереди у них было полным-полно времени, к тому же все устали после долгой поездки верхом. Ранул с приятелями удовольствовались тем, что наобещали двоим младшим всяких ужасов, и завалились на боковую. Эриш наблюдал за происходившим, но не вмешивался. Ранул был на два года старше, но Эриш видел, как его самого задирали и унижали когда-то, и понимал его жажду отыграться хотя бы и на неповинных. Он не чувствовал презрения к Ранулу из-за такой слабости, разве только из-за того, что тот не в силах ее скрыть.
Когда рассвело, двинулись дальше. Ранул решил поискать обходной путь, благо время позволяло, и повел отряд на восток. Эриш предпочел бы западное направление, поскольку реки в здешних местах текли на запад, но промолчал и двинулся со всеми. Старшие ребята были в восторге, их пьянила свобода от каждодневной тягомотины уроков и упражнений, вольный воздух лился в горло подобно вину. Они бежали по залитому солнцем лесу, наподдавая ногами кучи палой листвы, гикая, крича и валяясь, точно щенки, на земле, застланной багряными и золотыми коврами. Двое младших с несчастным видом тащились вперед, силясь стать как можно меньше и незаметнее. Эриш, как обычно, двигался замыкающим.
Наконец один из старших парней, худой и бледнолицый малый по имени Йан, – в прошлом его прессовали совершенно безжалостно – решил обратить внимание на малышей. Он был перевозбужден весельем и беготней, но все это ему внезапно наскучило. Поднявшись, он отряхнул с себя листья и нашел глазами двоих мальчиков. Те напрасно пытались слиться с древесной корой.
– Вы двое! – крикнул им Йан. – А ну живо сюда!
Те испуганно уставились на него. Он медленно направился к ним. Верно угадав свою участь, младшие повернулись и во всю прыть кинулись удирать. Йан расхохотался и бросился в погоню. Одного он легко изловил. Второй скрылся среди деревьев.
– Придет, никуда не денется, – усмехаясь, сказал Йан Ранулу.
Худенький светловолосый мальчишка тщетно бился в его хватке.
Ранул посмотрел на малыша и с предвкушением спросил Йана:
– А с этим что сделаешь?
– Они торчали тут и смотрели на нас, как два соломенных чучела, – ответил Йан. – Вот и сделаем-ка из них чучела.
Ранул заулыбался. Вдвоем, под смешки и улюлюканье остальных, они стащили с пленника всю одежду. Самого его отшвырнули прочь, а одежду начинили опавшими листьями. Получилось толстое подобие человечка. Его прислонили к дереву.
– Зажигай! – крикнул кто-то.
Эриш покосился на раздетого мальчишку. Тот стоял весь белый и чуть не плакал. Эриш понял: он боялся не просто издевательств, которые могли учинить над ним распаленные старшие. Он успел подумать о том, как вернется голый в казармы. Вот за утрату одежды его накажут так, что мало не покажется.
Когда один из парней вытащил фосфорные палочки и собрался добыть огня, Эриш подумал, а не вмешаться ли. Он прекрасно понимал, что побьет любого один на один, но рукопашная неизбежно перерастет в поножовщину. Потом достанут мечи… И кто-нибудь наверняка погибнет. Тогда их накажут уже всех, что не сумели обойтись без потерь. Он пнул листья под ногами. Листья были очень сухими – ясная погода держалась уже несколько недель. Огонь начнет очень быстро распространяться…
Он хотел об этом сказать, но из леса, куда убежал второй мальчик, раздался крик, полный боли и ужаса. И тотчас же остервенелый лай. Все вместе звучало так, что у Эриша застыла кровь в жилах. Ребята замерли, переглядываясь, словно ожидая друг у друга поддержки. Потом сорвались с места и побежали на крик.
Одолев невысокий подъем, они остановились как вкопанные. Стая собак десятка в два, если не больше, терзала тело мальчишки. Он был, конечно, уже мертв, псы грызли его и грызлись над трупом. Огромный кобель, черный, крепко сбитый, обернулся и посмотрел на ребят. Маленькие глазки горели злобой, в зубах – клочки кровавого мяса, в широкой груди уже зарождался угрожающий рык…
Они попятились от невыносимого зрелища. Одного начало рвать, он беспомощно согнулся, остальные кинулись наутек. Так они и вылетели назад на поляну, где светловолосый уже раздел «чучело» и торопливо натягивал одежду.
– Что случилось? – с ужасом в глазах спросил он.
– Его больше нет, – коротко ответил Эриш.
Потом схватил малыша за руку и помчался с ним следом за остальными.
Они бежали и бежали, не считая лиг, пересекая открытые луговины, взбивая ногами листья в залитых солнцем пущах… Сперва сзади было тихо, потом начал раздаваться лай преследующей своры. Такой жуткий, что животы сводило судорогой.
Совладав с первоначальной паникой, Эриш принялся думать. Стая гналась, но собаки успели утолить голод и не слишком старались, иначе давно бы уже настигли мальчишек. Опять же, бежать в темноте было гиблым делом, а значит, следовало найти убежище до наступления ночи. Можно было бы влезть на деревья, но они, на беду, всюду кругом выглядели хилыми и ненадежными. Единственным, что могло заставить псов отступить, был огонь. Продолжая бежать, Эриш начал высматривать подходящее место, чтобы занять оборону.
Деревья в очередной раз расступились. Ребята оказались на пересеченной местности. Отлогая ложбина постепенно сужалась, скалистые склоны холмов сдвигались, превращая ее в теснину. Заметив подходящее место, Фелл окликнул Ранула. Тот помедлил, на раскрасневшемся лице возникло сердитое выражение.
– Мы сможем там защищаться! – Фелл указал ему на пещерку в скальном выходе.
Ранул придержал шаг и оглянулся. Он тяжело дышал и в целом выглядел воплощением нерешительности.
– Солнце садится! – прокричал Фелл. – Хочешь, чтобы они в темноте нас переловили?
Ранул посмотрел на склон холма. Потом на тропу позади. Наконец кивнул – и они вдвоем покинули низину, пересекли поляну и добрались до углубления. Другие ребята последовали за ними. Ранул приказал собирать сухие ветки и хворост, все, что могло гореть. Скоро собралась большая куча, и Сэми ее поджег. Руки у него дрожали. Костер занялся быстро, мальчишки попятились от пламени, с ревом взвившегося выше голов. А потом бросились в разные стороны, чтобы набрать как можно больше хвороста.
Уже темнело, когда внизу появились собаки. Фелл пересчитал их: пятнадцать голов. Большинство – серые метисы волков, но, похоже, вожаком был тот черный.
– Даже не запыхались, – сказал кто-то из мальчишек, сам тяжело дыша.
– Это же волки, – со знанием дела заявил Сэми. – Они сутками напролет могут бежать.
– Нам понадобится уйма дров, чтобы продержаться всю ночь… – Эриш огляделся по сторонам. – Держите!
Он сунул Ранулу и Сэми по горящей ветке и первым ринулся на собак с факелом в руках. Те бросились врассыпную. Двое старших, воодушевившись, устремились за ним. Сообща они отогнали стаю подальше, чтобы остальные смогли набрать побольше хвороста. К тому времени как окончательно стемнело, перед ними кольцом горели три костра, а у скальной стены громоздилась изрядная куча веток и сучьев. Ребята уселись возле этого запаса, вглядываясь во тьму по ту сторону огня. Они не видели хищников и не слышали их, но знали: те по-прежнему там.
Когда рассвело, собак поблизости не наблюдалось. Иные из мальчишек принялись болтать, сбрасывая нервное напряжение и пытаясь убедить себя, что псы убрались подобру-поздорову. Эриш знал: они ошибались. Если они хотят пережить этот день, им нужен план.
– Они снова проголодаются, – негромко сказал он Ранулу и Сэми, когда они завтракали остатками кукурузного хлеба, запивая его водой. – При малейшей возможности они догонят нас, поймают одного-двоих и убьют.
И он кивнул на светловолосого малыша: тот сидел молча и неподвижно, смотрел на лес, почти не моргая, и не прикасался к еде.
– Оставить им его, – бессердечно предложил Ранул. – Глядишь, это даст нам еще день. Может, за это время до безопасных мест доберемся.
Фелл посмотрел на него, гадая, вправду ли он собирался сделать это.
– Здесь мы оставаться не можем. Спастись бегством тоже не получится, – начал он рассуждать, словно и не слышал предложения Ранула. – Еды у нас мало, а воды – еще меньше. Нужно найти дерево покрепче и всем на него влезть!
– Тут все деревья слишком маленькие, – сказал Сэми. – Иначе мы бы уже на ветках беседовали!
– Вон в той стороне деревья выглядят больше, толще и старше. – Фелл указал на север. – Может, там и найдется такое, чтобы псы не достали.
Говоря так, он краем глаза наблюдал за Йаном, тощим бледным задирой: тот отошел довольно далеко от костров, чтобы помочиться. Стаи по-прежнему не было видно, но кругом царила неестественная тишина, которую Фелл счел тревожной.
Потом он заметил стремительное движение… открыл рот, но заорать не успел: сразу два пса, подлетев с невероятной скоростью, напали на Йана. Будто спланировали свой маневр: один бросился в ноги и вцепился в лодыжку, второй выпрыгнул с другой стороны и сомкнул зубы на шее. Истерический визг Йана взвился и тотчас же смолк: ему вырвали горло. Он умер, не успев даже упасть.
Остальная часть стаи подоспела в считаные мгновения и во главе с громадным черным вожаком насела на убитую дичь, отгрызая куски мяса.
Вся эта жуть разразилась настолько стремительно, что другие ребята бросились на подмогу, не понимая, что спасать там уже некого. Двое парней с мечами наголо подбежали как раз в момент появления стаи. Один проткнул клинком тварь, схватившую Йана за ногу. Удар был верен – пес умер мгновенно. Другой кобель, серый, с тяжелыми окровавленными челюстями, прыгнул на парня и с воем свалился – меч Эриша рассек ему шею.
– Назад! – заорал Эриш. – Назад!
– Мы можем их перебить! – крикнул Ранул, поворачиваясь навстречу черному.
Тот уже грыз плечо мертвеца, не сводя с ребят маленьких черных глаз.
– Не можем, Ранул! Если они бросятся всей стаей, нам конец!
Ранул не послушал его и двинулся на черного вожака, глядя ему в глаза и занося меч. Неожиданно сбоку появился еще один пес и прыгнул на парня. В последний момент Ранул успел вскинуть руку, так что вместо горла зубы твари вонзились ему в плечо. Свалившись, человек и собака покатились клубком. Другие мальчишки бросились вперед. Наконец Ранул метко огрел пса яблоком меча, и тот, выпустив его, отскочил. Ранула оттащили под защиту костров – бледного, с искусанной окровавленной рукой. Эриш и Сэми отступали последними, с мечами наготове, на случай если псы за ними погонятся, но стая была слишком занята – собаки потрошили тело Йана. Так что все благополучно отступили за костры.
Ранул оторвал рукав от рубашки, разглядывая рваные раны. Лицо у него было совсем белое, он только утирал кровь и собачью слюну.
– Нам еще повезло, – сознался он вслух. – Если бы они захотели, могли всех нас порвать… Йан сглупил, – добавил он, подумав.
«Сам ты сглупил», – подумал Эриш, но промолчал.
Когда раны перевязали, старший парень посмотрел на Эриша.
– Залезть на деревья – план не самый плохой, – сказал он, продолжая прерванный разговор. – Ладно, а потом что? Ни еды, ни воды. И разыскивать нас в ближайшие дни никто не придет. А когда придут – увидят скелеты на деревьях, потому что к тому времени мы все от голода сдохнем.
– Можно будет кого-нибудь одного послать за подмогой, – предложил Эриш. – Вряд ли собаки погонятся за удирающей дичью, если другая висит на дереве и вот-вот упадет…
– Одного?
– Я бы пошел.
– Значит, ты решил смыться подальше от опасности, Щенок, пока мы будем приманку изображать?
– Хорошо, давай ты беги. – Эриш пожал плечами, скрывая раздражение. – Или Рийс. Или Парр…
– План неплохой, – негромко встрял Сэми. – А Эриш у нас самый быстрый бегун. Кому, как не ему…
В конце концов собаки покончили с едой: оставив беспорядочно раскиданные кости, белые с красным, рысцой удалились на отдых. Мальчишки тоже сидели без движения, пока солнце не поднялось повыше. Потом двинулись в путь по направлению к границе леса. Каждый нес зажженный факел и беспрерывно вертел головой.
Наконец им попалось подходящее дерево. Ветки у него начинались довольно высоко над землей, и старшим пришлось подсаживать мелюзгу. Однако сучья, на которых они устроились, были толстыми, надежными и тянулись параллельно земле. Забравшись наверх и оказавшись таким образом вне досягаемости для собак, ребята с облегчением перевели дух – впервые за двое суток.
Только у Эриша было полно дел. Он сложил в мешок флягу со всеми остатками воды, огненные палочки Сэми, немного вяленого мяса. Потом глянул на солнце: в запасе оставалось несколько часов. Если к тому времени он не найдет безопасного места, придется тоже на дерево лезть…
Собак не было видно, но теперь мальчишки понимали, что это ничего не значило. Даже будь они поблизости, Эриш полагал, что за ним они не последуют: слишком сытые… объевшиеся человечиной. Так твердил его разум, но живот сводило от страха. Стараясь думать только о карте перед своим мысленным взором, он сполз с дерева и без промедления побежал на северо-запад.
На протяжении первых лиг сердце колотилось у него в горле, каждый шорох заставлял в ужасе озираться. Иногда он прямо-таки наяву слышал сзади топот нагоняющих лап, поворачивался и видел, что за спиной никого нет. Через некоторое время он поуспокоился, дыхание стало ровнее, шаг – шире. Он бежал, повернувшись к заходящему солнцу левым плечом, а ночью отыскал приют на ветвях громадного дуба.
Когда солнце снова взошло, он огляделся и обнаружил, что между лесными макушками виднеется синяя кровля храма Несокрушимого. Оказывается, до него было всего ничего.
Вскоре после рассвета Эриш добрался до храма и вывалил свою историю стоявшим там солдатам. В указанное им место немедленно выехало верховое подразделение с запасными конями, а к вечеру уже привезли пятерых уцелевших. Все ребята, даже Ранул, смеялись и шутили по поводу смертельно опасного приключения, которое пережили. Так они пытались не уронить лицо перед закаленными солдатами, пришедшими на выручку.
На другой же день всю шестерку арестовали по обвинению в убийстве собак императора. За это полагалась смертная казнь…
 | Стелла Геммел. Город |
Электронная книга: Стелла Геммел. Город