Уже почти столетие очаровывают читателей романы блистательной англичанки Дороти Ли Сэйерс о гениальном лондонском сыщике Питере Уимзи. Особое место среди приключений лорда Питера занимает история его отношений с писательницей Гарриет Вэйн, начавшаяся в книге «Сильный яд». «Где будет труп» эту историю продолжает: Гарриет отправляется в путешествие — и тут же находит на берегу моря свежего покойника с перерезанным горлом. По всем признакам — самоубийство, но не такова Гарриет, чтобы удовлетвориться столь скучной версией. И не таков лорд Питер, чтобы сидеть сложа руки, когда можно впутаться в абсолютно безнадежное расследование в компании дамы сердца. Пусть Гарриет упорно не желает выходить за него замуж, зато совместная сыскная работа получается весьма увлекательной…
Глава из книги:
После турецкой бани мисс Гарриет Вэйн отправилась по магазинам. Это была уже вторая ее подобная экспедиция со времени прибытия в Уилверкомб, и оба раза покупки были продиктованы желанием понравиться мужчине. Сейчас она искала дневное платье. Зачем? Для пикника.
Она уже ездила на пикник с лордом Питером, и тогда было совершенно достаточно старой твидовой юбки и поношенного джемпера. Но сегодня ими было не обойтись. Она встречалась с миссис Уэлдон и Генри.
Причудливые комплексы, из-за которых она была резка, груба и в целом абсолютно невыносима с лордом Питером, ничуть не беспокоили ее при общении с Генри Уэлдоном. Ему она демонстрировала ненавязчивую разновидность милой женственности, которая поразила бы Уимзи. Она выбрала изящное платье, сшитое из того, что писатели-мужчины называют «какой-то мягкой, облегающей материей». Лиф подчеркивал фигуру, а юбка живописно колыхалась вокруг лодыжек. Гарриет усилила производимый эффект гигантской шляпой, поля которой с одного боку загораживали лицо и щекотали плечо, а с другого были отвернуты назад, открывая копну черных локонов, искусно завитых и уложенных старшим парикмахером «Гранд-отеля». Соблазнительный туалет, вопиюще непригодный для пикника, дополнили бежевые туфли на высоких каблуках, тонкие шелковые чулки, расшитые перчатки и сумочка. В довершение она искусно, но сдержанно наложила макияж, создав впечатление опытности, имитирующей невинность. Разодетая таким образом, Гарриет заняла место рядом с Генри на переднем сиденье большого седана миссис Уэлдон. Сама хозяйка села сзади. В ногах у нее стояла роскошная корзинка с провизией, а рядом на сиденье лежал ящик с освежительными напитками.
Генри был польщен стараниями мисс Вэйн угодить ему, а также тем, что она открыто восхищалась его манерой вождения. Манера эта отличалась показным лихачеством, грубостью и стремлением «нагнать страху» на всех, кто встретится на дороге. Гарриет умела водить и, как любой водитель в роли пассажира, очень страдала. Но даже когда Генри повернул на скорости пятьдесят миль в час, едва вписавшись в поворот и спихнув на обочину мотоциклиста, она всего лишь заметила, что на высокой скорости всегда нервничает (что, в общем, было правдой).
Мистер Уэлдон, внезапно увидев стадо коров прямо перед капотом, яростно ударил по тормозам, а сбрасывая передачу, чуть не выломал рычаг скоростей. Затем снисходительно улыбнулся:
— На что эти чертовы машины, если их не гонять? Это не лошади — они неживые. Годятся только чтобы добраться из одного места в другое.
Он подождал, пока коровы перейдут дорогу, а затем так резко выжал сцепление, что освежительные напитки едва не попадали на пол машины.
— Ради удовольствия я за руль не сяду, — продолжал Уэлдон. — Я воздух люблю, а эти жуткие душные жестянки воняют бензином. Я когда-то разводил коников, но этот рынок пошел прахом. Чертовски досадно.
Гарриет согласилась и сказала, что очень любит лошадей. Жить на ферме, наверное, чудесно.
— Неплохо, если только не пытаетесь прожить на то, что она дает.
— Полагаю, в нынешние времена это трудно.
— Чертовски трудно, — подхватил было Уэлдон, но тут же прибавил, спохватившись, — хотя мне-то жаловаться не приходится.
— Да? Я очень рада. Я хочу сказать, замечательно, что вы смогли оставить работу и приехали сюда. Наверное, когда за фермой хорошо следят, на ней все, как говорится, само собой делается?
Уэлдон посмотрел на нее так, будто пытался отыскать в ее словах скрытый смысл. Она невинно ему улыбнулась.
— Эхм… На самом-то деле это та еще обуза, — сказал он. — Но что поделаешь? Не мог же я бросить мать одну в этой дыре.
— Конечно нет. Так благородно с вашей стороны приехать и поддержать ее. А кроме того… ну, я хочу сказать — совсем другое дело, когда рядом есть кто-то, с кем приятно поговорить.
— Рад слышать.
— То есть вашей матушке это сейчас очень нужно.
— А вам, значит, нет? Хватает герцогов и лордов?
— А! — Гарриет повела плечами. — Если вы о лорде Питере, то он милый, конечно, но он немного… ну вы понимаете.
— Цаца! — догадался мистер Уэлдон. — Зачем он таскает в глазу эту идиотскую штуку?
— Вот и я об этом. Не слишком по-мужски, да?
— Притворство одно, — сказал Уэлдон. — Заберите у такого парня камердинера, автомобиль, вечерние костюмы — и что останется? Воображает себя наездником, потому что баловался охотой с модным клубом, топтал посевы и пускал скот на поля… Посмотрел бы я, как он…
Он осекся.
— Как он — что?
— Да ничего. Не хочу обижать вашего друга. Но послушайте, чего ему тут надо?
Гарриет сдержанно усмехнулась под свисающими полями своей нелепой шляпы.
— Ну, он говорит, что его заинтересовало это преступление — или что там это было?
— Но вам-то лучше знать, а? — Генри фамильярно пихнул Гарриет в бок. — Я его не виню за то, что он пытается ковать железо, пока горячо, но лучше б ему не внушать старушке пустых надежд. Шляпа у вас ужасно неудобная.
— Вам не нравится?
— Высший класс, и вам очень идет, но эта шляпа держит человека на расстоянии. А кричать я не хочу, мать может услышать. Вот что, мисс Вэйн.
— Да?
— Слушайте! — Генри придвинулся к ней так близко, как только позволяла шляпа, и задышал Гарриет в щеку. — Я хочу, чтоб вы кое-что для меня сделали.
— Конечно, сделаю все, что смогу.
— Вы очень любезны. Убедите этого Уимзи оставить нас в покое. Покуда она верит, что в ее идее про большевиков что-то есть, она будет торчать здесь, упираясь ногами и руками. Это для нее вредно. И вообще-то ненормально. Кроме того, она делает из себя посмешище. Я хочу ее отсюда увезти и вернуться к работе.
— Да. Я вас прекрасно поняла. Я постараюсь.
— Вот и умница! — Генри поощрительно похлопал ее по бедру. — Знал, что мы сразу поладим.
Гарриет улыбнулась:
— Не знаю, получится ли у меня его убедить. Он не любит советов. Знаете, каковы мужчины.
— Вы-то их точно знаете. Держу пари, пробелов в ваших знаниях немного, а? — Генри, очевидно, был прекрасно осведомлен о скандальной репутации Гарриет. Он хихикнул. — Не говорите, что это я вас просил, просто постарайтесь сделать, что удастся. Вы из него веревки можете вить, если захотите, это как пить дать.
— О, мистер Уэлдон! Надеюсь, я не из тех женщин, что вечно командуют!
— Вам это не нужно. Вы знаете, как добиться своего. Например, от меня вы могли бы добиться всего, чего пожелаете.
— Не надо так говорить.
— Ничего не могу с собой поделать. Такая уж вы, а?
Гарриет хотелось, чтобы он пореже говорил «а?».
Ей были неприятны и его грубый голос, и обветренная кожа, и волосы, торчащие из ушей.
— Пожалуйста, положите обе руки на руль, вдруг кто-нибудь поедет навстречу.
Генри засмеялся и вновь похлопал ее по ноге.
— Да все в порядке, не волнуйтесь. Я за вами присмотрю, а вы за мной, а? Наступательно-оборонительный союз, только между нами, а?
— Пожалуй!
— Вот и славно. А когда вся эта глупость закончится, вы должны навестить меня и матушку. Она к вам очень привязалась. Приезжайте ко мне вдвоем. Вам там понравится. Что думаете?
— Это было бы замечательно! — Если Генри хочет, чтобы его соблазняли, придется соблазнять. — От лондонских мужчин так устаешь. И от этой душной, ограниченной, книжной атмосферы. Вы, наверное, в Лондоне и не бываете, мистер Уэлдон?
— Нечасто. Не люблю его.
— А. Тогда нечего и просить вас ко мне заглянуть.
— Как это нечего? Конечно, я примчусь. Со всех ног. Раз такой повод! Где вы живете?
— У меня небольшая квартира в Блумсбери.
— Живете одна?
— Да.
— Не одиноко вам?
— Да нет. Во-первых, у меня много друзей. И каждый день приходит прислуга. Если вы как-нибудь зайдете поболтать, развеселить меня, я вас угощу чаем.
— Будет очень мило с вашей стороны. Можем с вами сходить на спектакль какой-нибудь.
— Было бы замечательно.
Нет, Генри слишком легко идет в руки. Даже при его колоссальном самомнении смешно считать, что Гарриет уже завоевана. Однако вот он сидит, улыбается во весь рот, и, кажется, слышно, как он мурлычет. Несомненно, считает, что она готова любому кинуться на шею. Неужели он действительно вообразил, что, выбирая между ним и лордом Питером, женщина может… хотя почему нет? Откуда ему знать? Это будет не первый глупый выбор, сделанный женщиной. Если уж на то пошло, это комплимент — он не считает ее корыстной. Или, может… какой кошмар, неужели он думает, что она настолько распутная?
Да, он именно так и думает! Без обиняков дает понять: он мог бы приятно разнообразить ее досуг, а еще ему невдомек, что такая прекрасная женщина, как она, нашла в таком типе, как Уимзи. От ярости она на миг потеряла дар речи, но затем ей стало смешно. Если он верит в это, то поверит во что угодно. Я, значит, могу вить из мужчин веревки? Тогда начну с него. Доведу его до полного одурения.
Гарриет попросила его говорить потише, а то услышит миссис Уэлдон.
Это возымело действие, и Генри «вел себя прилично» вплоть до прибытия на место пикника, где вернулся к собственным представлениям о вежливости.
Сам пикник прошел без сколько-нибудь значительных происшествий. Генри не удалось остаться с Гарриет наедине, пока они не отправились мыть посуду в небольшом ручье, протекавшем неподалеку. И даже тогда она сумела избежать его ухаживаний — послала его мыть тарелки, а сама стояла поодаль с полотенцем. Она мило им помыкала, а он был рад стараться — засучил рукава и принялся за работу. Однако настал неизбежный момент, когда он принес и вручил ей чистую посуду, а затем, не теряя времени, приблизился и с медвежьей галантностью обхватил Гарриет. Та уронила тарелки, вывернулась, оттолкнув его руки, и наклонила голову, отгородившись верной многострадальной шляпой.
— Черт побери! — сказал Генри. — Дайте хотя бы…
И тут Гарриет стало по-настоящему страшно.
Она вскрикнула без всякого притворства — завопила что было мочи, — а затем стукнула его по уху с силой, не оставляющей возможности принять это за кокетство. Генри от изумления на миг ослабил хватку. Она вырвалась, и тут на берег выбежала миссис Уэлдон, привлеченная криком.
— Что случилось?
— Я увидела змею! — тяжело дыша, ответила Гарриет. — Это гадюка, я уверена.
Она снова завизжала, и так же поступила миссис Уэлдон, которая боялась змей. Генри, ворча себе под нос, подобрал упавшие тарелки и велел матери не глупить.
— Пойдемте к машине! — воскликнула миссис Уэлдон. — Ян минуты не останусь в этом кошмарном месте.
Они вернулись к машине. Генри выглядел сердитым и обиженным. Он считал, что с ним обошлись дурно, и был прав. Но по белому как мел лицу Гарриет было видно, что она испытала сильное потрясение. Она настояла, что поедет сзади вместе с миссис Уэлдон, которая хлопотала вокруг нее с нюхательными солями и сочувственно ужасалась.
По дороге в Уилверкомб Гарриет почти совсем оправилась и смогла поблагодарить Генри и извиниться за столь глупое поведение. Но все-таки она еще не пришла в себя, поэтому отказалась зайти в отель и решительно заявила, что отправится к себе, то есть к миссис Лефранк. Нет, Генри не стоит ее провожать, она и слышать об этом не хочет, с ней все в порядке, прогулка пойдет на пользу. Генри, все еще обиженный, не настаивал. Гарриет ушла, но не к миссис Лефранк. Она поспешила к ближайшей телефонной будке и позвонила в «Бельвю». Можно ли поговорить с лордом Питером? Нет, его сейчас нет, ему что-нибудь передать? Да. Не мог бы он, как только появится, сразу же, не теряя ни минуты, зайти к мисс Вэйн? Это чрезвычайно срочно. Конечно, ему все передадут. Нет, не забудут.
Гарриет пришла домой, села в кресло Поля Алексиса и уставилась на икону Поля Алексиса. Она действительно была очень расстроена.
Так она просидела около часа, не сняв даже шляпки и перчаток, и напряженно думала. Вдруг на лестнице послышался шум. Кто-то шагал вверх через две ступеньки, а постучав в дверь, тут же распахнул ее настежь, так что мог и не стучать вовсе.
— Алло-алло-алло! А вот и мы. Что случилось? Что-то важное? Как жаль, что меня не было… Эй! Послушайте! Постойте! Ведь ничего не случилось — по крайней мере, с вами ничего не случилось, правда?
Он осторожно высвободил руку, которую судорожно сжала Гарриет, и закрыл дверь.
— Что такое?! Дорогая моя, что случилось? На вас лица нет!
— Питер! Кажется, меня поцеловал убийца.
— В самом деле? Что ж, поделом вам за то, что целуетесь с кем попало, когда у вас есть я. Боже праведный! Вы столь убедительно отвергаете в высшей степени милого и довольно добродетельного меня — и тут же падаете куда? В омерзительные объятия убийцы. Ей-богу! Уж и не знаю, куда катятся современные девушки.
— На самом деле он меня не поцеловал — только обнял.
— А я что сказал? «Омерзительные объятия». Хуже того, вы стали слать ко мне в отель срочные сообщения, чтобы я пришел, и теперь надо мной глумитесь. Это гнусно. Это отвратительно. Сядьте. Снимите эту идиотскую, вульгарную шляпу и расскажите, кто этот низкий тупица с куриными мозгами, кто этот рассеянный душегуб, не способный даже сосредоточиться на своем убийстве, и зачем он скачет по округе и обнимает раскрашенных женщин, которые ему не принадлежат.
— Хорошо. Держитесь крепче. Это был Хэвиленд Мартин.
— Хэвиленд Мартин?
— Хэвиленд Мартин.
Уимзи не торопясь подошел к столу у окна, положил на него шляпу и трость, выдвинул кресло, усадил в него Гарриет, сам уселся в другое и сказал:
— Ваша взяла. Я ошеломлен. Как громом поражен. Пожалуйста, объясните. Я думал, вы сегодня были с Уэлдонами.
— Так и есть.
— Следует ли понимать, что Хэвиленд Мартин — друг Генри Уэлдона?
— Хэвиленд Мартин — это сам Генри Уэлдон.
— Вы упали в объятия Генри Уэлдона?
— Исключительно в интересах правосудия. Кроме того, я дала ему по уху.
— Рассказывайте все с самого начала.
Гарриет начала сначала. Уимзи стойко вытерпел историю соблазнения Генри Уэлдона, выразив лишь надежду, что он не станет ей потом досаждать, и дослушал не перебивая до эпизода с мытьем тарелок.
— Я вот так извернулась, — потому что, знаете, не хотела, чтоб он меня по-настоящему поцеловал, — посмотрела вниз и увидела его руку. Он держал меня за талию, понимаете…
— Да, это я уловил.
— У него на руке вытатуирована змея, точно как у Мартина. А затем я внезапно вспомнила, что при встрече его лицо показалось мне знакомым. И поняла, кто он.
— Вы сказали ему об этом?
— Нет, просто закричала. Прибежала миссис Уэлдон и спросила, что случилось. И я ответила, что увидела змею — тогда я только об этом могла думать. Да так оно и было, конечно.
— Что сказал Генри?
— Ничего. Он был очень сердит. Конечно, решил, что я подняла шум из-за того, что он меня пытался поцеловать. Только матери он этого сказать не мог.
— Не мог, но вы не думаете, что он сложил два и два?
— Нет. Надеюсь, что нет.
— И я надеюсь, иначе он может удрать.
— Я знаю. Мне надо было прилипнуть к нему и не отходить ни на шаг. Но я не могла. Питер, я не могла. Если честно, я испугалась. Это глупо, но я видела Алексиса с перерезанным горлом и как кровь залила все кругом — это было ужасно. И мысль о том, что… фу!
— Погодите немножко. Давайте это обдумаем. Вы уверены, что не ошибаетесь насчет змеи? Уэлдон — правда Мартин?
— Да. Это точно он. Теперь я ясно это вижу. У него тот же профиль, я вспомнила, те же рост и телосложение. И голос. Волосы другие, конечно, но он легко мог их покрасить.
— Мог. И волосы у него выглядят так, будто их недавно покрасили, а потом заново осветлили. Я подумал, что они странные и будто неживые. Что ж, если Уэлдон — это Мартин, то тут, без сомнения, дело нечисто. Но, Гарриет, пожалуйста, не берите в голову, что он убийца. Мы доказали, что у Мартина не было возможности этого сделать. Он не мог оказаться на месте в нужное время. Вы забыли?
— Да, наверное, забыла. Показалось совершенно очевидным, что если он был в Дарли, да еще переодетый, то он в чем-то замешан.
— Конечно, он в чем-то замешан. Но в чем? Он не мог быть в двух местах одновременно, даже если бы переоделся Вельзевулом.
— Не мог, никак не мог. Какая я дура! Сидела тут в ужасе и придумывала, как же нам теперь сказать об этом миссис Уэлдон.
— Боюсь, ей все равно придется сообщить, — серьезно ответил Уимзи. — Очень похоже, что он причастен, даже если зарезал не сам. Вот только зачем ему быть в Дарли, если фактический убийца — не он?
— Ума не приложу!
— Здесь определенно не обошлось без гнедой кобылы. Но как? Зачем она вообще ему понадобилась? Я в тупике, Гарриет, в тупике.
— И я.
— Что ж, нам остается только одно.
— Что же?
— Спросить его.
— Его?
— Да. Мы спросим его самого. Вероятно, всему этому можно придумать невинное объяснение. И если мы его спросим, ему придется что-то отвечать.
— Угу. И это означает объявление войны.
— Не обязательно. Мы не скажем ему, в чем именно мы его подозреваем. Думаю, лучше вам предоставить это мне.
— Да уж, лучше давайте вы. Боюсь, я справилась с Генри далеко не так хорошо, как рассчитывала.
— Не знаю, не знаю. Так или иначе, вы добыли весьма ценные сведения. Не волнуйтесь. Мы Генри наизнанку вывернем. Я только заскочу в «Гранд-отель» и проверю — вдруг вы его спугнули.
Он так и сделал — и обнаружил, что Генри, даже не думая удирать, ужинает и играет в бридж в компании других постояльцев отеля. Прервать их и задать свои вопросы? Или подождать? Наверное, лучше подождать, чтобы вопрос сам всплыл в разговоре завтра утром. Он договорился с ночным портье, попросив сообщить, если Генри сделает что-то, наводящее на мысль о спешном отъезде, и удалился в свой штаб для дальнейших размышлений.
Дороти Ли Сейерс. Где будет труп |
Электронная книга: Дороти Ли Сейерс. Где будет труп