Я, Виола Тараканова, неожиданно для себя оказалась в миленьком коттедже, который любезно снял для меня Иван Зарецкий, новый хозяин издательства, где выходят мои книги. Здесь все прекрасно, кроме болтливой домработницы Светы да странных соседей Владыкиных: глава семьи Ирина Петровна с утра до вечера гоняет своих домочадцев, заставляя их строиться по струнке! Общаться с ними у меня не было ни малейшей охоты, однако в один непрекрасный день нам со Светой пришлось вызывать для Ирины Петровны «Скорую». К несчастью, женщина умерла, как оказалось, у нее были проблемы с сердцем. Но почему тогда ко мне под видом полицейского явился частный детектив Федор Леонов?.. Я пока не знала, что расследование мы с ним будем вести вместе, я найду сюжет для нового романа, а еще мне придется научиться управлять садово-огородным роботом «Емеля Премудрый», забытым у меня представителями магазина сельхозпродукции! Ох и дернул меня черт согласиться рекламировать их товары!
Глава из книги:
– Привет, – сказал Федор. – Как дела? Что-нибудь узнала от Ольги Ивановны?
Я рассказала Леонову о беседе с матерью Елены, о неожиданном визите Людмилы и о том, как поступил Леонид.
– Он решил отблагодарить жену? Все равно умирать, и без разницы, где проститься с жизнью? – зачем-то уточнил сыщик после того, как я замолчала. – Но сейчас-то он жив и выглядит вполне здоровым. Как такое могло случиться?
– Неправильно поставленный диагноз, – предположила я. – Или взял и выздоровел. Все вокруг твердили: тебе на тот свет собираться пора, а в организме Максимова откуда-то взялись силы справиться с болезнью. Как думаешь, почему Леонид живет у Владыкиной?
– Он ее гражданский муж, – напомнил Федор.
– А откуда появились Анна Тимофеевна и Борис? – не успокаивалась я. – Какое отношение эти двое имеют к Максимову-Никитину? Зачем Ирина Петровна взяла на воспитание детей-подростков? Чем занимаются жильцы большого дома? Уже неделю живу рядом и ни разу не видела, чтобы кто-нибудь, кроме Ирины, покидал особняк. Да и та отлучалась только пару раз. На какие средства семья существует? И где учились близнецы? Хотя Светлана упомянула, что Никита с Олесей раньше куда-то ездили. Владыкина усыновила их в тринадцатилетнем возрасте, подростки не могли сидеть дома.
– С последним ты не права, – возразил Леонов. – Ирина Петровна устроила ребят в школу в городке Фоминске. Я сегодня побеседовал с тамошней директрисой. Близнецов оформили туда по всем правилам, у них имелись документы с прежнего места учебы, личные дела. Кроме того, там есть заключение врача, рекомендовавшего обоим домашнее обучение, так как они перенесли сильный стресс из-за того, что их забрали из приюта. По мнению доктора, двойняшкам требовалось привыкнуть к новому месту жительства, к матери, их нервная система не выдержала бы еще и переживаний, связанных со сменой школы. Директриса не стала спорить. Никита и Олеся занимались дома, раз в две недели Ирина Петровна привозила ребят для контрольного опроса и выставления отметок. Педагог сказала, что Никита блестящий математик и компьютерщик, физика, химия давались ему легко, он получал одни пятерки. По русскому, литературе, истории тоже, английский знал прекрасно. Вообще невероятно одаренный юноша. Никита оказался единственным учеником школы, который получил по ЕГЭ наивысший балл и мог поступить в любой вуз на бюджетное место.
– Но все еще сидит дома, – пробормотала я.
– У паренька проблемы с общением, – объяснил Леонов. – Та же директриса упомянула, что ученик Владыкин отличался неконтактностью, с учителями беседовал исключительно по поводу заданий, в разговоры на личные темы не вступал. И он здорово зависит от сестры, нервничал, если их разделяли, например отправляли девочку отвечать в один кабинет, а его оставляли в другом. Никита в этом случае терялся, мог заплакать. В присутствии же Олеси был спокоен, мил. Но если ему задавали самый простой, не относящийся к учебе вопрос, допустим: «Никита, как там на улице, холодно?», – мальчик сначала бросал взгляд на Олесю и лишь затем отвечал. Сестра тоже замкнутая, на темы, не касающиеся школьных предметов, никогда не разговаривала, подружек в школе не завела. Училась хорошо, однако у педагогов сложилось впечатление, что уроки за нее делает брат, контрольные девочка писала средненько, а вот «домашку» всегда выполняла на отлично. В девятом классе Олеся увлекалась английским языком, ей нравилось все, связанное с США. ЕГЭ сдала не так блестяще, как Никита, но на общем фоне превосходно.
– И тоже осела в Павлинове, – отметила я. – Интересно, почему близнецы не захотели пойти в институт?
– А мне интересно, кто помог Максимову выбраться из СИЗО, сделал его «ожившим покойником», – перебил Федор. – Непростая ведь задачка.
– Странная складывается картина, – продолжала я. – Едва захлопнулась крышка гроба на похоронах Петра Германовича, как его дочь покидает дом и живет не пойми где. Потом она выныривает из мрака, поселяется в завещанном ей большом доме, а Антонина Тарасовна тут же сматывается на городскую квартиру. Причем, когда Ирина внезапно умирает, мать не возвращается в Павлиново. Хотя слово «внезапно» неверно, у младшей Владыкиной было больное сердце.
– Есть момент, о котором я еще не успел тебе сообщить, – перебил меня Федор.
– Говори, – занервничала я.
Леонов откашлялся.
– Патологоанатом, который делал вскрытие Владыкиной, сказал, что она была практически здорова, могла жить и жить.
– А кардиостимулятор? – удивилась я.
– Его ставят при нарушениях ритма сердца, которые нельзя купировать лекарствами, – продолжал Леонов. – Но вот удивление: он вдруг сломался, что и послужило причиной внезапной кончины Ирины Петровны. Грубо говоря, прибор усилил сердцебиение до критического, и – упс! В височной части у Владыкиной имеется большая рана. Сердце остановилось, она упала и разбила голову о батарею, хлынула кровь, которую потом старательно замывали Никита и Олеся.
– Вот почему я боюсь летать самолетами, – поежилась я. – Лайнер напичкан электроникой, и если заглючит в нем какая-нибудь ерунда, поминай как звали… Значит, кончина Ирины Петровны не криминальная.
Возникла небольшая пауза, после которой детектив сообщил:
– Похоже, ее убили.
От неожиданности я слишком сильно нажала на педаль газа, и моя машинка полетела вперед, словно за ней гнались голодные волки.
– Как?!
Федор чем-то захрустел.
– Подробности пока сообщить не могу. На кардиостимуляторе стоит номер и название фирмы-производителя, его сейчас проверяют. В принципе, этот прибор, как любой другой, может отказать. Но Ирине вшили лучший из всех вариантов, существующих на рынке, вероятность, что он засбоит, составляет тысячную долю процента.
– Не повезло ей, – пожалела я Владыкину.
– Ты дослушай! – попросил Леонов. – Человеку с кардиостимулятором нельзя подвергаться воздействию мощных электромагнитных полей, ему, например, не стоит проходить через «рамку» в аэропортах, делать УЗИ в области груди, запрещена МРТ, а мобильный телефон лучше держать на расстоянии от тела. Ну и еще кое-что.
– Ирина нарушила правила безопасности, и электроника пошла вразнос, – сделала я вывод.
– Вечного двигателя не существует, – говорил дальше Федор, – больному с кардиостимулятором нужно соблюдать осторожность. Но если выполнять указания врача, он будет жить долго и счастливо. Теперь о самом «водителе ритма». Не буду вдаваться в технические нюансы, сам их не понял, нам важно одно: прибор Владыкиной мог некоторое время работать при разных неполадках, в нем предусмотрена функция «неожиданное отключение». И у фирмы-изготовителя за долгие годы ее работы не было случаев поломки кардиостимуляторов. Однако хитрый аппарат можно вывести из строя нарочно, скажем, создав рядом магнитное поле. Правда, для этого надо знать заложенные в него параметры, а их, как ты понимаешь, никто у себя на лбу не пишет. Плохо Ирине Петровне стало в гостиной. Откуда там излучение? Телевизором, радио и прочим пользоваться больным разрешается. Так что же нарушило работу прибора? Мощный магнит, который кто-то разместил в комнате? На фирме клянутся, что впервые слышат о подобном поведении стимулятора, там все всполошились, хотят выяснить, в чем дело. Представитель предприятия уже поехал к патологоанатому, хочет забрать «водитель ритма» для экспертизы, а пока у его создателей единственная версия: на прибор воздействовали именно извне. Как злоумышленник узнал параметры? Не сомневаюсь, Владыкина хранила техпаспорт на кардиостимулятор где-то в столе или в тумбочке, а в нем есть необходимая информация. И что получаем? Отыскать документ могли только свои, чужих в дом не пускают.
– Зачем кому-то из обитателей особняка убивать Ирину? – вздохнула я. – Их же не держали на цепи. Уедет хозяйка в город, и бегите себе Леонид или Анна Тимофеевна на электричку. Вероятно, некий человек подошел к коттеджу, окликнул хозяйку, та приблизилась к окну, чтобы посмотреть, кто ее зовет, а убийца применил магнит.
– Пока у нас лишь фантазии на тему, – остановил меня Леонов. – Не понятно, почему случилась поломка прибора, надо ждать вывода экспертов фирмы. Хотя нет, одно известно точно: стимулятор твоей соседке вшили четыре года назад в частной клинике, той самой, где умер Борис. Помня твое предложение выяснить, кто дал средства на его лечение, я велел своему компьютерному джинну порыться в документах. Так вот, нужную сумму внесла Ирина Владыкина. Наличкой. И за свою операцию она заплатила сама. Приволокла в кассу мешок денег, кредиткой не пользовалась. Короче – облом. Давай, до связи.
– Подожди, – попросила я. – Можешь узнать, куда вчера положили по «Скорой» чернокожего парня по имени Жорж? Его отвезли в какую-то муниципальную больницу.
– Попробую, – пообещал Федор. – Прости, мне пора бежать.
Я загнала машину под навес и медленно пошла по мощеной дорожке. В душе снова шевельнулось желание навсегда поселиться за городом. Москва с каждым годом делается все безумнее, в столице нечем дышать, а здесь такой упоительный воздух и тишина…
– Ух! – раздалось слева. – Фух! Ух!
Я инстинктивно пригнулась и закрыла голову руками.
– Горим! – истошно завопил женский голос. – Спасите!
Я выпрямилась, увидела, что сбоку взметнулось вверх пламя, и схватила мобильный. Как вызывать пожарных? Кажется, 01! Быстро нажав на кнопки, я кинулась туда, где полыхал огонь. Ба-бах! Ба-бах!
– Данный номер недоступен, – равнодушно произнесла трубка.
Но я как раз успела добежать до изгороди и перевела дух. Слава богу, это не пожар, а большой костер, который развели на соседнем участке. Около высокого огня стоит Олеся, одетая в джинсы и бежевый пуловер с темным орнаментом, и ворошит лопатой полыхающую кучу каких-то вещей. Лицо у девушки злое, перемазанное золой. Чуть поодаль маячит Лариса, она и вопит, призывая помощь.
Я перемахнула через не очень высокий заборчик, кинулась к приемной дочери Ирины с вопросом:
– У вас есть ведро?
– Отвалите! – нервно воскликнула Олеся. – Лариса, заткнись! Ничего страшного нет, сейчас пламя опадет, уходите, без вас обойдемся.
– Горим! – завизжала теперь уже Светлана, выскакивая из нашего коттеджа. – Как пожарных вызывают?
– Отстаньте! – заорала Олеся. – Не лезьте к нам! Чего приперлись? Вас не звали!
– Сами полыхнете, так хрен с вами, вы все на голову больные, – в том же духе отозвалась моя домработница. – А мне Антонина Тарасовна счет за дом выставит, если он в головешки превратится!
– Прекрати истерику, тащи сюда ведра, – распорядилась я.
Светлана испарилась. Опять перепрыгнув через ограду, я домчалась до терраски, схватила два пледа, вновь перелезла через забор и накрыла костер одеялами. На секунду пламя притухло, но я не успела обрадоваться. Шерсть из светлой превратилась в темно-коричневую, расползлась в разные стороны, языки огня, как раньше, взметнулись к небу.
– Хорош тут распоряжаться! – взвыла Олеся. – Пошла вон, дура! Не лезь не в свое дело, тебя не звали!
Но я не обратила внимания на грубость девицы – пламя становилось все выше, поднималось столбом. Мне стало страшно, надо было что-то делать. Я оглянулась, увидела неподалеку сарай, стоящие около него грабли и кинулась к ним.
– Ба-бах! Ба-бах! – снова раздалось за спиной.
Ноги заработали с утроенной скоростью.
– Идиот! – заголосила Олеся. – Ты зачем это туда бросил?
Я схватила грабли, помчалась назад и увидела Никиту, который испуганно говорил:
– Ты же сама велела все сжечь.
– Но ведь не… – заорала было сестра, но, заметив меня, поперхнулась словами.
– Что случилось? – спросил, подходя к костру, Леонид. – Могу чем-то помочь?
– Валите все! – завопила Олеся. – Надоели! Чего приперлись? Я решила сухие листья в саду сжечь, ничего интересного. Вон! Вон!!!
Леонид молча развернулся и ушел.
– Виола, ведро хватайте! – крикнула Светлана.
Я повернулась к домработнице, стоящей за изгородью. Она подняла ведро, я подскочила, перехватила его и через секунду выплеснула воду на пламя. Вы не поверите, но огонь не потух, а, наоборот, стал вдруг сильнее. Потом что-то стало взрываться. Ба-бах! Ба-бах!
– Дура! – завопила Олеся. – Когда ты уйдешь?!!
Отскочив в сторону, я закрыла глаза руками.
– Пшш-шш-ши, – раздалось неожиданно, – пшшш-шши.
Я раздвинула пальцы и увидела Анну Тимофеевну с большим красным баллоном в руке. Из раструба вылетело серое облако и оседало на пламени, гася его. Чуть поодаль с плюшевым мишкой в руке по-прежнему стояла растрепанная, дрожащая Лариса.
– Блин, совсем забыла про огнетушитель… – протянула Олеся.
– Это я про него напомнила, – неожиданно сообщила Лариса. – Правда, тетя Аня?
– Конечно, милая, ты у нас умница, – согласилась женщина, которую покойная Ирина Петровна выдавала за свою свекровь.
– Ага, я молодец, – похвалила себя Лариса. – А вот некоторые считают меня дурочкой. Но разве это так?
Анна Тимофеевна взяла ее за руку.
– Конечно, нет, Ларочка, мы все тебя любим.
– Она – нет, – показала пальцем на Олесю Лара, – она сказала, что я дура, которая не знает своего имени. Я Лариса… Лариса…
Лицо ее сморщилось.
– Нам надо выпить чаю, – засуетилась Анна Тимофеевна, – все устали, перенервничали.
– Лариса… Лариса… – твердила вдова Бориса. – Лариса…
– Олеся, будь добра, завари чай. Тот, китайский, – распорядилась Анна Тимофеевна.
Девушка молча ушла в дом.
– Лариса… Лариса… А дальше как? – не успокаивалась владелица сумки-медвежонка. – У человека обычно длинное имя…
Анна Тимофеевна глянула на меня.
– Простите, как к вам обращаться?
– Виола, – ответила я.
– Вот видишь, милая, – ласково завела псевдосвекровь, снова поворачиваясь к вдове Бориса, – у человека не всегда длинное имя. Просто Виола.
– Нет, нет! – со слезами в голосе воскликнула Лариса. – У меня было не так! По-другому ребята называли… Лариса. И еще что-то… Олеся меня не любит. Она злая, ее надо наказать, в дневник замечание написать, родителей вызвать. Из такой девочки хороший член общества не получится. Вот остальные ребятки меня любят. А вам надо лучше дочь воспитывать!
Лариса оттолкнула от себя Анну Тимофеевну, прижала к груди сумку-игрушку и медленно пошла в сторону дома.
– Вот беда-то, – вздохнула Анна, глядя ей вслед. – Молодая еще, физически крепкая, а ничего не соображает. У Ларисы случился инсульт, она из него выкарабкалась, речь полностью восстановилась, а умственная деятельность нет.
Вдова вдруг остановилась и оглянулась, на ее лице было радостное выражение малышки, которой на Новый год подарили вожделенную куклу.
– Я не дурочка, вспомнила, как надо тушить огонь – из круглой красной штуки.
Я машинально перевела взгляд на баллон, лежавший неподалеку от погасшего костра, и ощутила мимолетное удивление. Однако странно… Что мне показалось необычным, не дала осознать Лариса, весело крикнув:
– Новоподольская улица, дом сто семь, вот как меня зовут. Я вспомнила! Я не дурочка!
Анна Тимофеевна быстро подошла к ней.
– Конечно, конечно, милая, пошли пить чай.
 | Дарья Донцова. Ужас на крыльях ночи |
Электронная книга: Дарья Донцова. Ужас на крыльях ночи