Адольф Гитлер, ненавидящий людей психопат, преступник, повинный в смерти более пятидесяти шести миллионов человек, в том числе и миллионов собственных сограждан, вызывал фанатичное преклонение, поддержку и любовь самых широких слоев немецкого общества. Как это стало возможным?
Исследование личности Гитлера, предпринятое Лоуренсом Рисом, и анализ попыток объяснить ее демоническими, гипнотическими, трансцендентными способностями фюрера основаны на скрупулезной работе с огромным количеством документальных материалов и позволяют глубже понять истоки величайшей трагедии, имя которой Третий рейх.
Глава из книги:
В поисках призвания
В 1913 году, когда Адольфу Гитлеру было 24 года, ничто в повседневной жизни не выдавало в нем будущего харизматичного лидера Германии. Ни его профессия — он с трудом зарабатывал на жизнь, рисуя картинки для туристов в Мюнхене. Ни его жилище — он снимал захудалую комнатку у портного Йозефа Поппа на третьем этаже дома № 34 по Шляйсхаймерштрассе, к северу от Центрального вокзала Мюнхена. Ни одежда, которую он носил — Гитлер одевался консервативно и даже бедновато, в соответствии с традиционной мелкобуржуазной модой того времени — черное пальто и брюки. Ни его внешний вид — он был совершенно невзрачным молодым человеком со впалыми щеками, скверными зубами, редкими усиками и черными волосами, безвольно спадающими на лоб. Ни его личная жизнь — он не способен был долго поддерживать дружеские отношения, у него никогда не было возлюбленной.
Его главной отличительной чертой была способность ненавидеть.
«Он был не в ладах с миром, — пишет Август Кубичек, проживший с ним несколько лет в одной квартире в Австрии. — Куда бы он ни смотрел, он видел вокруг только несправедливость, ненависть и вражду. Ничто не укрывалось от его критики, ничто не удостаивалось похвалы в его глазах... Задыхаясь от ненависти к множеству вещей, он был готов излить свою ярость на все человечество, которое не понимало, не ценило и даже преследовало его».
Как же произошло, что этот ничем не примечательный 24-летний молодой человек стал впоследствии одной из самых могущественных и печально известных личностей в мировой истории — лидером, прославившимся, помимо всего прочего, своей темной «харизмой»?
В этом удивительном преображении безусловную роль сыграли обстоятельства. Но важно понимать и то, что ключевые черты характера, которыми обладал Гитлер в 1913 году, когда был он еще не более чем странноватым художником, бродившим по улицам Мюнхена, — те самые черты, которые не приносили ему в то время ни профессионального, ни личного успеха — останутся с ним на всю жизнь, но впоследствии будут восприниматься людьми уже не как слабости, а, наоборот, как сильные стороны. Например, невероятная категоричность Гитлера, которая проявлялась в том, что он не терпел никаких возражений.
Он просто констатировал свою точку зрения и выходил из себя всякий раз, когда ему задавали вопросы или критиковали. Но то, что в 1913 году воспринималось как тупое выкрикивание убогих лозунгов, впоследствии стали считать твердостью убеждений. Или возьмем невероятную самоуверенность будущего диктатора. За несколько лет до описываемого периода, когда Гитлер еще жил в Вене, он заявил озадаченному соседу по съемной квартире, что решил написать оперу. Тот факт, что он не знал нотной грамоты, отнюдь не смущал его. В дальнейшем его чрезмерная уверенность в собственных силах станет восприниматься как признак гениальности.
Ко времени прибытия в Мюнхен Гитлер уже пережил годы разочарований. Он родился 20 апреля 1889 года в городе Браунауам-Инн в Австрии, на границе с Германией. Он не ладил со своим немолодым отцом, сотрудником таможни, и тот частенько колотил его. Отец скончался в январе 1903 года в возрасте 65 лет, мать умерла от рака спустя четыре года, в декабре 1907 года, будучи всего 47 лет отроду. Оставшись сиротой в 18 лет, юноша шатался между австрийским городом Линцем и столицей, Веной, и в течение нескольких месяцев 1909 года даже терпел настоящие лишения. Но вскоре скромный денежный подарок от тетушки позволил ему заняться рисованием. Молодому человеку не нравилась Вена, она казалась ему грязной и обшарпанной, погрязшей в коррупции и проституции. Однако он прожил там вплоть до своего 24-летия. В этом возрасте он, с некоторым опозданием, получил 800 крон наследства от отца — и смог наконец покинуть Австрию и приступить к поиску квартиры в Мюнхене, настоящем «немецком» городе, к которому, как сказал сам Гитлер впоследствии, он был «привязан больше чем к любому другому месту на земле».
Несмотря на то, что он наконец-то поселился в городе, который ему нравился, Гитлер, казалось, продолжал жить жизнью, ведущей к полной безвестности. В дальнейшем он постарается создать у людей совсем другое впечатление — и в автобиографической книге «Майн кампф», написанной 11 лет спустя, будет убеждать читателя в том, что именно в эти годы в нем зарождался политик. На самом деле в 1913 году Гитлер оставался социально и эмоционально не определившейся личностью, плывущей по течению жизни в неведомом направлении. Важно отметить, что в 24 года он все еще не осознавал своего призвания — что присуще большинству исторических личностей, считающихся харизматичными лидерами. «Главное дело» своей жизни, в которое Гитлер страстно поверил, он открыл благодаря Первой мировой войне и ее бесславному результату. Если бы не это эпохальное событие, он почти наверняка остался бы прозябать в Мюнхене и не оставил бы в истории человечества даже малого следа.
Мировоззрение Гитлера начало формироваться 3 августа 1914 года, когда он, будучи австрийцем, подал прошение, чтобы поступить на службу в Баварскую армию. Всего за два дня до этого, в первый день августа, Германия объявила войну России. Гитлер страстно желал служить немецкому государству, которое он боготворил, и его желание исполнилось в сентябре 1914 года, когда его направили рядовым в 16-й резервный Баварский полк (известный также как «полк Листа»). В следующем месяце он впервые принял участие в боевых действиях под Ипром. В письме своему мюнхенскому приятелю Гитлер описывал свой первый бой так: «Слева и справа рвалась шрапнель, посередине свистели английские пули. Но мы не обращали внимания... Над нами выли и свистели снаряды, разнесенные в щепки стволы и ветки деревьев сыпались прямо на нас. А затем снова взрывались гранаты, поднимая облака камней, дыма и удушающего, тошнотворного желто-зеленого газа. Я часто думаю о Мюнхене, и я знаю: у всех нас одно желание — раз и навсегда изрубить всю эту банду в куски. Мы жаждем решающей битвы, любой ценой...»
Это слова человека, который уже пришел к каким-то убеждениям. Впервые в жизни у Гитлера возникло не просто чувство общей цели с другими людьми, а реальное понимание драматических возможностей бытия. Первая мировая война возымела подобное действие не только на Гитлера, но и на многих других немецких парней. «Война — мать всех вещей, в ней и наши корни, — писал Эрнст Юнгер, еще один ветеран войны. — Она выковала нас, отчеканила и закалила, сделав из нас то, что мы есть. И всегда, до тех пор пока колесо жизни еще вращается в нас, эта война будет осью, вокруг которой это колесо вертится. Она взрастила нас для борьбы, и мы останемся бойцами до последнего вздоха».
Та война, через которую Гитлер, Юнгер и миллионы других прошли на Западном фронте, отличалась от всех предыдущих военных конфликтов. В этой войне пулеметы и колючая проволока свели суть конфликта к бойне на узком клочке земли, по колено залитом человеческой кровью. Огнеметы, бомбы и ядовитые газы сеяли разрушение и смерть. В результате для Гитлера «романтика» битвы вскоре «сменилась обычным ужасом».
Неудивительно, что у него сформировалось убеждение, что жизнь — это постоянная и жестокая борьба. Именно таким было существование рядового солдата на фронтах Первой мировой. Но дело было не только в этом. Война — особенно для Адольфа Гитлера — была своего рода испытанием, дававшим шанс проявить героизм. И, несмотря на то, что согласно последним исследованиям, Гитлер не сидел, как все, в окопах, а всего лишь был посыльным при штабе полка, расположенном не на самой линии фронта, ни у кого не возникает сомнений в том, что он был храбрым солдатом. В октябре 1916 года в битве на Сомме он был ранен, а позднее, спустя два года, был награжден Железным крестом I степени. К награде его представил офицер-еврей Уго Гутман, а в официальных рекомендациях командира полка Эммериха фон Година было отмечено: «в качестве посыльного он [Гитлер] являлся образцом хладнокровия и твердости духа, как во время окопной войны, так и во время активных боевых действий», а также «всегда готов доставлять донесения в наиболее сложных ситуациях и с большим риском для жизни».
Однако, несмотря на храбрость, в глазах своих полковых товарищей Гитлер оставался чудаком. Впрочем, им он был и для всех его довоенных знакомых. Как позднее сказал один из его сослуживцев, Балтазар Брандмайер: «В Гитлере было что-то странное». Однополчан будущего вождя удивляло, что он никогда не испытывал желания напиться или переспать с проституткой. Свободное время он проводил за чтением или рисованием, изредка обращаясь к окружающим с пламенными речами на разные темы, занимавшие его воображение. Создавалось впечатление, что у него не было ни друзей, ни семьи, что он был абсолютно одинок. Что же касается «харизмы» — ничего подобного в Гитлере в то время не наблюдалось.
И все же он был всецело предан войне и, экстраполируя эту свою преданность и храбрость на всех остальных, верил в то, что каждый человек на фронте испытывает те же чувства. Это в тылу, в Германии писал он в «Майн кампф», армия была «предана» теми, кто хотел нажиться на войне ценою жертв павших в бою солдат. В те дни была популярна идея так называемого Frontgemeinschaft (фронтового братства), которая по сути своей являлась мифом. Ее суть сводилась к следующему: находившиеся далеко за линией фронта тыловики предали сплоченное братство фронтовиков. К тому времени, когда Гитлер был ранен в последний раз в бою под Ипром, в октябре 1918 года, Германия уже проиграла войну по целому ряду причин, но ни одну из них нельзя объяснить «предательством» изнутри. На самом деле Германия была разгромлена превосходящими военными силами, сплотившимися против нее. Далеко не последнюю роль в падении Германии сыграли американцы, вступившие в войну в апреле 1917 года, что привело к прибытию на фронт сотен тысяч свежих войск. Кроме того, блокада Германии военно-морскими силами Антанты привела к широкомасштабной нехватке продовольствия в стране. И без того тяжелая ситуация усугубилась массовой эпидемией гриппа-испанки в 1918 году.
К осени большая часть немецких военных была вынуждена признать, что война проиграна. В октябре моряки адмирала Франца фон Хиппера отказались покинуть порт и принять участие в последней, обреченной на поражение битве против кораблей Антанты. Их мятеж вскоре поддержали в портовом городе Киль, затем — в Любеке, Бремене, и, наконец, в Гамбурге. Начало революции в Германии, на фоне успешной большевистской революции в России, произошедшей год назад, казалось вполне возможным. Немецкое правительство понимало, что войну следует прекратить как можно скорее. Учитывая требования стран Антанты, все поняли, что, каким бы ни было будущее Германии, во главе страны уже не будет стоять кайзер. Ведь именно он в первую очередь ассоциировался с решением начать войну. Генерал Вильгельм Гренер сообщил кайзеру эту неутешительную новость, и 9 ноября 1918 года Германия стала республикой.
Неожиданное бегство главы государства вызвало большое смятение среди многих немецких офицеров. «В самый тяжелый момент войны мы получили удар в спину, — писал Людвиг Бек, в то время член Верховного командования немецкой армии, впоследствии начальник Генштаба сухопутных войск. — Никогда в жизни мне не приходилось быть свидетелем таких драматических событий, как те, что произошли 9 и 10 ноября. До тех пор я считал невозможной подобную подлость, трусость и бесхарактерность. За несколько часов 500-летняя история была перечеркнута, а императора, как вора, депортировали в Голландию. Так невероятно быстро — и все это случилось с выдающимся, благородным и высоконравственным человеком».
На фронте среди многих простых солдат, не знавших о том, что Германия больше не в состоянии продолжать войну, чувство полного недоумения и негодования вызвало не только такое быстрое отстранение кайзера от власти, но и немедленное объявление перемирия, которое вступило в силу 11 ноября 1918 года. «Войска на передовой совсем не чувствовали себя разбитыми, — отмечал Герберт Рихтер, сражавшийся на Западном фронте. — Поэтому мы удивлялись, почему перемирие произошло так быстро и почему мы вынуждены в такой спешке оставлять позиции, ведь мы все еще были на занятой нами вражеской территории, и все это казалось нам странным. Мы злились, поскольку наши силы еще не были на исходе, мы могли продолжать борьбу».
Германия оказалась разделенной на два лагеря — один считал, что армию предали, и именно к нему принадлежали такие, как Бек и Рихтер. Другой лагерь, включавший восставших немецких моряков, признал поражение и требовал глобальных перемен в обществе. В январе 1919 года всеобщая забастовка в Берлине переросла в социалистическое восстание. Фридолин фон Шпаун, тогда простой баварский юноша, отправился в столицу, чтобы воочию увидеть исторические события. «Все это меня невероятно захватывало. Газеты писали про революцию в Берлине. И я решил собственными глазами увидеть, как делается революция. Меня привело в Берлин обычное любопытство. Я с головой окунулся во всеобщий мятеж, город казался совершенно безумным. Сотни тысяч людей бежали по улицам и кричали, то с одной стороны, то с другой. В городе была тогда одна радикально настроенная левая фракция. Она полностью находилась под влиянием человека по имени Карл Либкнехт. Удача улыбнулась мне, и я однажды увидел его лично. Я стоял в толпе. И внезапно услышал крик. Затем подъехал грузовик, и люди стали расступаться, образуя нечто вроде коридора. И все кричали: “Либкнехт! Либкнехт!” В толпе слышались одобрительные возгласы, а я даже его не видел, потому что он был окружен толпой, телохранителями с винтовками наперевес. И [потом] этот легендарный человек, Карл Либкнехт, появился в окне и произнес пламенную речь. Она была не очень длинной, минут пятнадцать — полчаса, точно не помню. И эта речь произвела на меня такое впечатление, что с того самого часа я стал убежденным противником большевизма. Поскольку он бросал в толпу глупые и тривиальные фразы, возбуждая людей невероятно провокационными тирадами. Я понял, что он вовсе не собирается создавать рай для рабочего класса. Фактически им двигала лишь жажда власти. Таким образом, я получил хорошую прививку от искушений левых и покинул площадь ярым противником большевиков. Через четырнадцать дней господина Либкнехта не стало. Его противники схватили его с соратницей — женщиной из Польши по имени Роза Люксембург. И просто убили их. Возможно, это прозвучит бессердечно, но их трагическая судьба не вызвала у меня ни слезинки. Они получили по заслугам».
Фридолин фон Шпаун был настолько потрясен собственным переосмыслением Карла Либкнехта и осознанием его «жажды власти» тогда, в январе 1919 года в Берлине, что позднее вступил во фрайкор (Freikorps), чтобы бороться против революционеров-коммунистов. Фрайкоры, военизированные отряды, начавшие формироваться в конце войны, после падения существующего порядка, пытались подавить революцию левых сил. В основном эти отряды состояли из бывших солдат, поддавшихся призывам своих старых командиров. Именно фрайкоры — в большей степени, нежели регулярная немецкая армия или полиция — сыграли главную роль в подавлении революции в Берлине в январе 1919 года. Они же стали первыми гарантами новой Германской республики. Многие впоследствии видные нацисты были активными членами фрайкоров в тот период. Среди них — Генрих Гиммлер, Рудольф Гесс, Грегор Штрассер. Важно отметить, что Гитлера среди них не было.
В «Майн кампф» Гитлер писал, что пока он лежал в лазарете в городе Пасевальк в ноябре 1918 года, в связи с времен ной потерей зрения вследствие газовой атаки, его переполняла уверенность в том, что обстоятельства завершения войны являются «величайшим злодеянием века». По его убеждению, альянс марксистов и евреев грозил его отчизне гибелью. Гитлер пишет, что именно в этот момент он принял решение «идти в политику».
Привлекательность столь драматичной истории для дальнейшего формирования мифа очевидна. Доблестный солдат с линии фронта, преданный продажными и корыстными политиками, решает посвятить свою жизнь спасению страны. Все сходится. Однако в жизни все происходит совсем не так, как в сказке. И, разумеется, «великое призвание» Гитлера сформировалось вовсе не в тот момент.
Гитлер выписался из госпиталя 17 ноября 1918 года и вернулся в Мюнхен. Город находился в эпицентре бурных изменений. За десять дней до того, 7 ноября, в мюнхенском парке Терезиенвизе прошла демонстрация, организованная социалистом Эрхардом Ауэром, которая привела к революции. Стараниями журналиста и участника антивоенной кампании Курта Эйснера, из искры возгорелось пламя. Он подстрекал солдат, присутствовавших на демонстрации, поднять бунт против офицеров и взять на себя управление в казармах. Для наведения революционного порядка были сформированы «Советы рабочих» и «Солдатские советы». Наследственная баварская монархия, дом Виттельсбахов, была свергнута. Мюнхен был объявлен социалистической республикой под руководством Курта Эйснера.
В «Майн кампф» Гитлер описывает свою антипатию к событиям, происходившим в его любимом Мюнхене. И не удивительно, ведь Курт Эйснер был и евреем, и социалистом одновременно. И тут поведение Гитлера ста но вится странным. В отличие от тысяч других немцев, таких как Фридолин фон Шпаун, присоединявшихся к военизированным отрядам — фрайкорам — для борьбы с коммунистической революцией, Гитлер решил остаться в армии. Покинув Мюнхен, он некоторое время служит охранником в лагере для военнопленных, а в начале 1919 года снова возвращается в город и продолжает нести службу в своей части, когда Мюнхен все еще пребывал под властью Курта Эйснера. А когда через несколько недель была провозглашена злосчастная Баварская советская республика, во главе которой стояли такие фанатичные большевики как Ойген Левине (который, как и Эйснер, был евреем), то Гитлер, согласно документам, был избран депутатом от своего батальона, что вряд ли стало бы возможным, если бы он являлся таким уж ярым противником коммунистической революции.
В тот момент Гитлер мог поступить по-разному — мог оставить армию и присоединиться к фрайкорам или по крайней мере стараться избегать сотрудничества с коммунистическим режимом. Поскольку Гитлер ничего этого не сделал, его утверждение, сделанное в «Майн кампф», что именно в начале 1919 года он обрел свое политическое призвание, вызывает серьезные сомнения. Тем не менее, спустя всего лишь несколько месяцев, осенью того же года, Гитлер пишет свое первое политическое воззвание, полное ненависти к евреям, и определяется с мировоззрением, придерживаться которого будет всю оставшуюся жизнь.
Причиной такого перехода Гитлера от очевидного принятия Мюнхенской революции в апреле 1919 года до ненависти к евреям в сентябре того же года послужила политическая ситуация в городе. Отряды фрайкоров вошли в Мюнхен 1 мая 1919 года и взяли власть в городе в свои руки. Баварская советская республика вскоре рухнула. Однако перед этим коммунисты успели расстрелять около двадцати заложников. Месть фрайкоров была огромной и кровавой. Как минимум тысяча убитых. Опыт революции левого толка оказался для Мюнхена очень болезненным, и город радостно распахнул объятия правым силам. Так же поступил и Адольф Гитлер. Вскоре после падения коммунистического правительства в Баварии Гитлер становится членом нового военного комитета, проверяющего своих сослуживцев на предмет сотрудничества с предыдущим режимом. Недолгое заигрывание Гитлера с левыми закончилось навеки.
Свидетельства о возможном сотрудничестве Гитлера с левыми силами Баварской революции появились относительно недавно, и, разумеется, возникли многочисленные попытки их объяснить. Возможно, Гитлер был «перебежчиком», а его действия были признаком «полного замешательства и растерянности». Это, собственно, подтверждает теорию о том, что в то время жизнь Гитлера еще могла «пойти совсем в другом направлении».
Как же нам лучше понять действия Гитлера в тот период? Воз можно ли, что его молчаливая поддержка социалистической революции в Баварии была просто уловкой? И что в глубине души он не менял своей приверженности ультраправым политическим силам, а просто плыл по течению, а может, даже действовал как шпион, пытаясь как можно ближе узнать противника? Безусловно, если бы с подобным вопросом обратились к Гитлеру, он дал бы именно такое объяснение. И был бы чрезвычайно оскорблен пред положением, что в тот исторический момент он, как и множество других обычных людей, жил по принципу: что будет, то будет.
Как бы то ни было, нет никаких весомых свидетельств, что в течение первых послевоенных месяцев Гитлер вел тонкую макиавеллиевскую политику, скорее — наоборот. Капитан Карл Майр, начальник отдела, отвечавшего за пропаганду и работу с прессой в штабе, глава военного «информационного» департамента в Мюнхене (в задачи которого входило «перевоспитание» солдат после социалистической революции), встретил Гитлера весной 1919 года, и его характеристика звучит предельно ясно: «В то время Гитлер был готов связать свою судьбу со всяким, кто взял бы его под крыло. Лозунг «Германия или смерть», который впоследствии так часто будет использоваться в гитлеровской пропаганде, был в то время чужд его духу. Он сотрудничал бы с евреем или французом, как с арийцем. Когда я впервые встретил его, он напоминал уставшую бродячую собаку в поисках хозяина».
Майр был выдающейся личностью. В дальнейшем он перешел из ультраправого крыла германской политики в социал-демократы и стал яростным противником Гитлера. В конечном итоге он умер в нацистском концентрационном лагере в 1945 году. И хотя некоторые из его более поздних нападок на Гитлера кажутся сильно преувеличенными, порой на грани фантастики (он утверждал, например, что Гитлер был настолько глуп, что не способен был даже сам писать свои речи), его впечатления от первых встреч с Гитлером в мае 1919 года не вызывают сомнений. Фактически они дают наиболее убедительное объяснение поведению Гитлера в то время.
Таким образом, мы выяснили, что Гитлер никак не мог быть тонким политиком в начале 1919 года. Он был простым солдатом, подавленным поражением в войне, растерянным и неуверенным в своей собственной дальнейшей судьбе, жаждущим продержаться в армии как можно дольше. Ведь армия была его единственным домом, кровом и потенциальным местом работы. Однако его сложно назвать и «чистым листом». У Гитлера уже появились определенные политические принципы — такие как пангерманизм, — а время, проведенное в довоенной Вене, оказало на него опасное антисемитское влияние. И именно те несколько месяцев работы агентом Майра по «перевоспитанию» солдат помогли Гитлеру отточить свои мысли.
В обязанности Гитлера входили беседы с солдатами об опасностях коммунизма и преимуществах национализма. Чтобы обучиться этому ремеслу, Гитлер прошел специальный курс в Мюнхенском университете с 5 по 12 июня 1919 года. Здесь он прослушал множество лекций, включая циклы «Политическая история войны» и «Наша экономическая ситуация», — все они были выдержаны в «правильном» духе антибольшевизма. По общему мнению, Гитлер охотно впитал эту науку, а затем — в августе — выплеснул свои «познания» на других немецких солдат в лагере близ города Аугсбурга.
В этих выступлениях Гитлер, в частности, дал выход своим антисемитским убеждениям, увязывая евреев с большевизмом и Баварской революцией. Мысль эта не была оригинальной — в то время подобное мнение было популярно в среде немецких ультраправых экстремистов. И именно это примитивное отождествление иудаизма и коммунизма послужило источником большинства антисемитских предрассудков, возникших после Пер вой миро вой войны. «Люди, которых отправляли в Баварию для создания [коммунистического] режима Советов, — говорил Фридолин фон Шпаун, еще один убежденный антисемит, — были в большинстве своем евреями. Достаточно посмотреть на их имена. Из опыта России мы знаем, какие влиятельные позиции занимали там евреи. Теорию марксизма также создали евреи [то есть Карл Маркс], а на нее, как известно, опирался Ленин».
Ранее Гитлер наслушался жесткой антисемитской риторики — от бургомистра Вены Карла Люгера, например. Однако, невзирая на убеждения, изложенные в «Майн кампф», нет никаких свидетельств того, что он был антисемитом еще во время войны. Ясно, что к августу 1919 года он стал убежденным антисемитом, ведь до этого он посещал лекции, организованные Майром, а также мог наблюдать настроения людей, живших в Мюнхене, и именно так отреагировавших на недолгую Баварскую советскую республику, созданную в их родном городе.
Как бы там ни было, с этого времени Гитлер, похоже, уже не ломает комедию относительно своего увлечения антисемитизмом. Он выражает свои взгляды со страстью и упорством убежденного сторонника этой теории.
Гитлеру исполнилось 30 лет. И только к этому времени — лету 1919 года — в исторических источниках появляются первые упоминания о его потенциальных «харизматических» качествах. В военном лагере под Аугсбургом многие солдаты положительно отзывались о лекторских способностях Гитлера. Один из них, артиллерист Ганс Кноден, пишет, что Гитлер «оказался блестящим и вдохновенным оратором, он заставлял всю аудиторию следить за своим выступлением. Иногда он не успевал закончить длинную речь [в отведенное время] и предлагал всем заинтересовавшимся прийти дослушать выступление после дневной службы. Все немедленно согла ша лись. Он, несомненно, возбуждал в людях интерес».
Гитлер презрительно относился к дискуссиям, его интересовало только чтение лекций. В любом случае до войны он не имел аудитории, желавшей слушать речи об опере или архитектуре. Теперь же появились люди, готовые внимать его рассуждениям о затруднительном положении после военной Германии. Гитлер всегда был однозначен в своих оценках и не желал прислушиваться к чужой аргументации. А в кризисные времена многие готовы были приветствовать подобную непреклонность.
Во многих взглядах тогдашнего Гитлера уже можно узнать будущего фюрера немецкого народа. К примеру, 16 сентября 1919 года Гитлер по запросу капитана Майра написал антисемитское воззвание, беспримерное по своей злобе. Он писал о том, что евреи «вызывают расовый туберкулез среди народов» и что «удаление всех евреев из Германии» должно стать основной задачей немецкого народа.
За четыре дня до написания этого воззвания Гитлер посетил политическое собрание, которое про води лось в одном из залов мюнхенской пивной «Штернекерброй». Капитан Майр дал ему задание: наблюдать за деятельностью крайних партий и докладывать о них, и не нашлось организации более «крайней», чем эта — Немецкая рабочая партия. Эта партия была немногим более, чем небольшой дискуссионный клуб. Создана была в январе 1919 года 35-летним слесарем Антоном Дрекслером и журналистом Карлом Харрером. Оба основателя решили, что хотят проводить агитацию в антисемитском и антибольшевистском духе, однако близкую и понятную рабочим, что было обычно для правых партий. Дрекслер до этого был членом Немецкой отечественной партии, основанной Вольфангом фон Каппом двумя годами ранее — одной из множества похожих правых партий того времени, таких как Немецкий народный союз обороны и наступления и «Общество Туле».
В ту ночь в пивной собралась лишь пара десятков людей, и когда Гитлер выступил против призыва провозглашения независимости Баварии от Германии, он сразу же про из вел впечатление. Дрекслер отметил ораторские способности Гитлера и начал убеждать его вступить в свою крошечную партию. Это был момент, когда Адольф Гитлер и то, что в будущем станет партией нацистов, сошлись.
В течение нескольких последующих недель Гитлер открывает свое истинное «предназначение»: он готов объявить народу путь, следуя которому поверженная Германия может восстать из руин. Правда, он еще не предлагал себя самого в качестве того великого вождя, который лично возглавит воплощение этой задачи в жизнь. Но уже 16 сентября в письме, направленном против евреев, он отметил, что Германия должна стать автократическим государством, управляемым диктатором: «Это возрождение страны приведет в действие не политическое руководство безответственных правящих партий, действующих под влиянием партийных догм или безответственной прессы, и не воззвания и лозунги, позаимствованные у других стран, а лишь жесткие действия личностей, готовых возглавить народ и обладающих глубоким чувством ответственности». Казалось, человек нашел свое призвание — однако это было не то призвание, которое было ему уготовано.
После посещения пивной «Штернекерброй» жизнь Гитлера изменилась. Его долго носило по бурным морям, и наконец он нашел свою гавань. Всю оставшуюся жизнь он будет делать вид, что сюда его направила сама судьба.
 | Лоуренс Рис. Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть |