Сегодня ты охотник, а завтра – дичь. В этой охоте нет правил, и каждый сам – ловчий своей добычи. Каждый день и каждый час. До завтра все может измениться, и даже не один раз.
Хорошо знакомых читателю героев Андрея Белянина Алину, Алекса и многомудрого кота Профессора ждут новые приключения. Занятная поначалу игра «Маска, я тебя знаю» становится по-настоящему опасной. В нее вовлекаются силы, которые не обхитрить и не одолеть мечом. И хотя оборотней в погонах в этом мире еще нет, оборотни в кирасах ничем не хуже. Прекрасная Эпоха Возрождения оказывается временем, полным жутких тайн, интриг, колдовства и близкого знакомства с «врагами рода человеческого». Но там, где есть враги, всегда найдутся и друзья. Главное – не перепутать!
Глава из книги:
Когда б Господь наградил меня писательским даром, я бы сейчас такого нагородил, что просто дух захватывало бы. Но тут уж как кому повезло. Лично я на свои дары не жалуюсь и на чужие не зарюсь. Ну а если то, что было, излагаю чересчур просто, без прикрас и выкрутасов, то уж не обессудьте – как умею.
Так вот, в миг, когда я увидел нечто ужасное с глазами-плошками, орущее благим матом, я решил, что смерть моя пришла, даже не то что решил – мозг и подумать-то ничего не успел, а вот словно вдруг понял. А потому – бац! – крышка люка подо мной в один миг упала вниз, и петля, лишенная добычи, обвисла ни с чем, удивленно распахнутой пастью обманутой смерти. Честно сказать, мне не впервой играть с ней в жмурки, но этот случай почему-то запомнился особо.
Я уже прежде рассказывал, что одновременно живу в двух мирах: в здешнем, людском, и другом, волчьем, а потому могу перемещаться меж ними по своему усмотрению, а иногда и без оного, вот как теперь, спасаясь от гибели. Едва исчез я здесь, в смысле, там, как тут же с висящим на мне котом очутился в мире, где светило волчье солнышко, именуемое там, откуда я взялся, Луной.
Конечно, башни никакой тут не было и в помине – с чего бы вдруг нормальному, да и не совсем нормальному, вроде меня, волку пришла в голову идея строить башню? Для кого? От чего? Все равно, сильнее нас в этих краях никого нет. Медведь, разве только, но со стаей и ему не совладать.
Одним словом, там, где еще совсем недавно красовалась обглоданная временем руина, стеною высился лес. Совсем близко от места внезапного моего появления слышался голодный вой сородичей, вышедших погонять благородных оленей или, на худой конец, изрядно менее благородных голоногих – недостойная добыча для целой стаи, но в скудное время и такая сойдет.
Между тем возбужденный собственной храбростью кот продолжал истошно орать мне на ухо:
– Держи его! Держи негодяя! Ты арестован!
Вопил он так без передыху, точно на дворе стоял март, пока вдруг не увидел устремленные на него со всех сторон заинтересованные желтые глаза подоспевшей на странный звук стаи.
Помнится, я уже прежде говорил, что не слишком лажу с местной родней и та в ответ вовсе не торопится проявлять ко мне пылкой любви, или хотя бы теплой дружбы. Но и трогать меня здесь опасаются: ворчат, щетинятся, отходят в сторону, огрызаясь, но все ж таки не нападают.
С голоногими и вовсе не сговоришься. Они, чуя подвох, попросту бросаются в паническое бегство, хоть и знают, что спастись в гнездах, упрятанных в кронах деревьев или в горных пещерах, от меня не удастся. И ведь что глупо-то – я никого из них даже пальцем не тронул: просто из волка в человека перекинулся. А страху – будто я каждого из них в малолетстве покусал. В общем, жить в том мире неуютно, но погулять в одиночестве, не опасаясь любопытных взглядов, или, вот как сейчас, в прятки со смертью поиграть – можно.
Однако вернусь к своему рассказу, а то с этой дурацкой привычкой что-нибудь необычное вспоминать и уходить мыслью в сторону от главного я, пожалуй, до старости повествования не закончу.
Так, стало быть, вот: очутились мы с котом в волчьем мире. Тут-то я и понял: никакая это не ведьмина тварь, а самый что ни на есть мохнатый полковник, он же, да простят меня кошачьи за столь глупую кличку – Мурзик. Кот, бедняга, как стаю увидел, шерсть на нем поднялась дыбом, так что в два раза шире себя стал, но для волчьей стаи – чем больше, тем лучше. И потому они только вперед подались: мол, давай-ка, родич, делись едой.
Но полковник – он же не просто так, он ситуацию оценивает в единый миг: бац! – и все, оценил, что голова его на этой ярмарке и сентаво вытертого не стоит. Только я успел подумать, а не упасть ли на спину да покататься по торчащим корневищам, кот, оставив в покое мою подранную спину, молнией взмыл на дерево и ошарашенно уставился оттуда на оголодавшую стаю.
Я было понадеялся, что сородичи, резонно сообразив, что добыча стремглав умчалась из зоны досягаемости, поскалятся да повоют от досады и пойдут охотиться дальше. Не тут-то было! Может, их привлек вид неслыханно крупного представителя пуфиков на ножках, и они решили выяснить, каков он на вкус? А может, стало любопытно, что этот странный чужак собирается делать дальше? Ясно было одно: уходить стая вовсе не собиралась.
Волки уселись под деревом, заинтересованно глядя на котабальеро, пытающегося укрыться в не слишком густой листве. Вполне может статься, больше, чем кот, их привлекли сапоги, в которые это необычайное животное было обряжено. А кот с несчастной мордой лица восседал на нижней ветке и с тоскою наблюдал, как один за другим, будто соревнуясь в ловкости, волки поднимались, подходили к дереву и принимались прыгать, щелкая челюстями. Стоит ли говорить, до чего этот турнир тревожил бедного дона Котофана?! Волчьи морды лишь чуть-чуть не дотягивались до мотающегося в воздухе хвоста, а монотонное клацанье зубов могло вогнать в панику и большего храбреца, нежели многоуважаемый Пусик.
Уже много позже, на Базе, я спросил, отчего в тот час агент 013 не сбросил сапоги и не залез повыше. Он посмотрел на меня надменно и сообщил, что подобное действие было бы унизительно для настоящего полковника, каковым он и является. Затем, видя, что я не слишком удовлетворен ответом, вздохнул и пояснил куда более грустно: «Как бы я потом отчитывался о пропаже казенных сапог? Кто бы мне поверил, что их волки съели?»
Что же касается полковничьей лихости, то дело обстояло следующим образом: несколько освоившись на ветке, этот троюродный кузен тигров и внучатый племянник леопардов собрался с духом и заговорил:
– Слушайте меня, волки! Вы – свободный народ! Мы с вами одной крови…
Услышав столь безосновательный тезис маститого профессора, волки недвусмысленно зарычали, обнажая клыки, весьма отличные от кошачьих.
– Ну, хорошо, хорошо, – понимая, что этак не договориться, примирительно начал бесстрашный от ужаса котабальеро. – Давайте начистоту. Я не пища, я – ученый кот с мировым именем. – Он поудобнее умостился на ветке и начал перемещаться по ней, внимательно осматривая залитые луной окрестности и прикидывая возможные пути стремительного отхода.
С этим дело обстояло довольно плохо: с одной стороны ветки дерева нависали над пропастью, с прочих же располагалась несогласная с тезисами научного светила волчья стая.
Конечно, будь на месте моего обидчика леопард, он без труда сиганул бы на соседнее дерево, оттуда – на следующее, и так далее – поди, лови его в лесной чаще. Но «Пусик» и «сигануть» – эти слова как-то слабо вязались между собой, и профессор, видно, не заблуждался на этот счет.
– Я специалист по фольклору, – между тем объявил кот, – записываю басни, легенды, тосты, старинные обряды. – Челюсти одного из волков снова щелкнули поблизости. – Не верите?! – возмутился профессор, смещаясь влево от сидящего под ним волка. – Вот слушайте: «Жила-была девочка. Однажды мама вручила ей корзинку с пирожками и попросила отнести ее приболевшей бабушке, а та жила в лесу, совсем таком же, как этот. Тогда девочка надела свою красную шапочку и направилась…»
Очередной волк прыгнул, силясь вцепиться в свисающий хвост фольклориста. Тот в ужасе заорал, едва успев спасти предмет своей несказанной гордости и увести добычу из-под носа хищника.
– Я протестую! Конечно, у вас есть некоторые основания для недовольства: эта сказка, может быть, вам и не понравилась. Однако будем реалистами…
Сидящий под деревом волк завороженно глядел, как в такт речи опускается хвост, и, стоило ему достигнуть нижней точки, зверь снова прыгнул.
– Не смейте ущемлять мои гражданские права! Тем более – хвост! – дон Котофан вновь сумел блеснуть реакцией. – Ну, хорошо, хорошо, не нравится сказка – вот вам песня.
Он сдвинулся немного вправо.
– Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников, матерых и щенков…
Тут нужно сделать небольшое пояснение: волки не понимают человеческой речи, даже если слова произносит крупный упитанный кот, но и в этом мире, и в том мы отлично считываем образы, возникающие в мозгу говорящего. И потому, представив, как множество голоногих, одетых в странные шкуры, глумятся над стаей, волки завыли от негодования, горя неуемным желанием как можно ближе познакомиться с рассказчиком, особенно с его внутренностями. Щелканье челюстей под веткой стало таким частым и громким, что начало отдаленно напоминать аплодисменты.
– Ладно, ладно, – пошел на уступку незадачливый сказитель, снова уходя влево. – Лучше вернемся к сказкам. Жили-были три поросенка: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф.
Должно быть, образ трех жирненьких розовеньких поросят, появившихся сразу во всех головах волчьей стаи, несколько успокоил «свободный народ», и те, не выпуская из виду болтающийся из стороны в сторону хвост, на какое-то время прекратили атаки. Ободренный их вниманием кот начал повествование о строительстве домиков из подручных материалов. Их порадовала быстрая и довольно убедительная победа сородича над первым из кандидатов на съедение, и потому стая была настроена дать котофею озвучить последнее слово. Еще бы, сбежавшей добыче надлежало поплатиться за свое коварное бегство!
В отличие от них, я уже знал, чем эта история заканчивается.
Нянюшка в подробностях живописала, как неспособные на открытый поединок свиньи заживо сварили в котле бедное голодное животное. Она рассказывала эту сказку всякий раз, когда старый граф привозил с охоты пронзенного рогатиной кабана, и при этом щедро, с явным удовольствием, подкармливала нас вкусными ломтями жареного мяса.
Увы, это дела минувших дней, а вот увлеченный повествованием кот на радостях позабыл о мерах безопасности здесь и сейчас.
Конечно, из-за этого негодника я чуть было не угодил в свои же силки, но справедливости ради следует признать, что силки-то установил я сам. Как говорится, что уж на зеркало пенять, коли рожа крива? Не знаю, почему мне все же нравилось это странное создание. Может, он мне дал понять, каких высот может достичь наш брат в людском мире, совершенно не стесняясь своей шерсти и клыков? А неожиданная храбрость в момент спасения Алекса и вовсе заслуживала уважения.
И потому, недолго думая, я вновь обернулся человеком и, пользуясь тем, что стая увлеченно слушает рассказ о второй победе их сородича над поросенком, запрыгнул на ближайшую ветку. Волки тут же бросились ожесточенно щелкать челюстями от гнева. Чтобы остудить их пыл, мне пришлось выхватить кинжал и отмахнуться от наседавших зрителей, требовавших продолжения зрелища. Затем, схватив в охапку профессора, я в мгновение ока растаял в воздухе. А вослед нам звучал негодующий вой моих сородичей, так и оставшихся в неведении о судьбе храброго одиночки, вступившего в отчаянный, но, увы, неравный бой с мировым свинством.
Было по-прежнему темно, непроглядно, как бывает только перед рассветом.
– Эй, – слышалось где-то внизу, – вы где? Рене, ау!
Мы находились среди развалин второго этажа башни, а где-то в подполе, уже больше не опасаясь колдуньи, разыскивал нас маркиз де Караба.
– Профессор, где ты?
– А-а-а! Нет, не надо! – заорал кот, выходя из глубокого ступора. – Я еще так молод, я не хочу умирать! Не ешьте меня!
Он вновь отчаянно запустил когти мне в бока, должно быть, приняв за дуб. Невзирая на отчаянное мяуканье, я отодрал его от себя за шкирку. И в этот-то миг на остатках лестницы, ведущей на второй этаж, появился Алекс.
– Эй-эй-эй! – увидев меня с обнаженным кинжалом в одной руке и трепыхающимся котом в другой, выпалил Командор. – Парень, не надо резких движений! Давай поговорим спокойно. Хочешь, я вытащу меч и отброшу его?
Как потом он сам мне рассказывал, в тот момент ему почудилось, что я готов пырнуть в бок отчаянно размахивающего лапами в воздухе кота. Хотя, казалось бы, не так трудно понять: кому же будет приятно, когда животное, имеющее когти с большой рыболовный крючок, начинает рвать тебя ими, не соображая при этом, что делает.
– Все хорошо, – убеждал Алекс. – Все спокойно. Вот видишь, я снимаю меч.
– Да не нужен мне твой меч! – возмутился я, отбрасывая профессора, бессвязно лепечущего: «Он полетел в котел. Огонь… кипящая вода… О, о, о! Победа! Они спасены!»
– Кто? – обалдело глядя на соратника, уточнил Алекс.
– Маленькие бедненькие поросяточки. Я спас их. Наконец-то они в безопасности. А теперь мне нужно поспать.
Кот рухнул головой в солому и свернулся увесистым рекламным калачом из тех, что гильдия пекарей Турина выносит перед цеховой колонной в день святого Флориана. Мы с Алексом постояли друг напротив друга с оружием в руках, затем, осознав, что бросаться в схватку никто не собирается, уселись подле спящего животного, выдыхая события неуклонно катящейся к рассвету ночи.
Я подумал, это очень кстати. Мне не впервой было драться один на один и со зверем, и с человеком, вот только выступать с охотничьим кинжалом против меча – идея не слишком удачная. Но, похоже, и маркиз не горел особым желанием выпустить из меня потроха. Усевшись, он обвел взглядом руины и осведомился:
– Твоя берлога?
Вот еще, что за блажь?! Что ж я – медведь какой, чтобы в берлоге таиться? Я молча покачал головой, вспоминая, в каком из «ведьминых» горшочков находится снадобье от ссадин и мелких ран, – что-то я не уверен, что Пусик, перед тем как драть меня, тщательно вымыл когти.
– Не хочешь говорить – как знаешь, – пожал плечами Алекс. – Но только никакой колдуньи тут отродясь не бывало.
Я попытался сделать удивленное лицо.
– Да ладно, – Командор досадливо махнул рукой. – Чего уж врать-то? Я пока вас искал, тут все перевернул вверх дном – и ни одной женской одежки. Ни платка, ни юбки. Может, она, конечно, и старая карга, но уж какой-никакой сундук с барахлом должен быть.
Признаться, я об этом как-то не подумал. Но я и не предполагал, что у маркиза де Караба достанет времени устраивать в старой башне форменный обыск.
– Кстати, – Алекс заинтересованно поглядел на меня, как будто вспомнил что-то важное, – вы-то куда подевались?
Я скривился, не зная, что и ответить. Это сейчас мне известно, что собой представляют Алекс Орлов, Алина и их высокомудрый полосатый приятель. А тогда-то я и подумать о подобном не мог. А как в таком случае объяснять, что ты живешь сразу в двух мирах, и в одном из них ты, как бы это помягче сказать, не совсем человек. Вот я и бормочу себе под нос: далеко, мол, были.
И в этот миг Мурзик вдруг как встрепенется. Не зря же говорят: кот – он спит, но мышей видит. Уж не знаю, чем там мои слова навели его на мысль о мышах, но агент 013 вдруг стартовал со всех четырех лап и уселся между нами, бешено вращая светящимися во тьме глазами.
– Это было ужасно! Волки, одни волки! Там вокруг сотни, тысячи волков! Я дал им бой! – он оглянулся и увидел меня. – Но этот парень снова оказался на высоте. Да-да, на той самой высоте, на которой уже сидел я. И мы спаслись. Я схватил его и вытащил сюда. Так что мы квиты. И потому теперь я готов сказать тебе, – кот глянул на меня просветленным взглядом, – ты арестован за пятнадцатикратное убийство! У тебя есть право на адвоката, есть право сохранять молчание, есть право на один телефонный звонок. Или колокольный. Но все, что ты скажешь, непременно будет обращено против тебя.
От неожиданности я захлопал глазами. Вот и спасай после этого ученых котов! Похоже, речь серо-полосатого на этот раз смутила не только меня, но и доблестного Сына Орла.
– Это вот ты сейчас о чем говорил? – ошарашенно поинтересовался он.
– Как это о чем? Я зачитал ему права. Давай нейтрализатор.
Я на всякий случай отскочил и вновь схватился за кинжал.
– Он – волк-оборотень! – в голос кричал котофей. – Я своими глазами видел. И он подстроил тебе засаду. Все это настоящая западня.
Алекс уставился на меня так, будто впервые увидал. В руке его мелькнуло нечто странное, как я потом узнал – нейтрализатор. Штуковина, способная сделать целое войско подобием каменных статуй. (Впрочем, тогда я о таких возможностях и ведать не ведал, а потому, на мой непросвещенный взгляд, это была слабая замена мечу.) Должно быть, в моем лице было что-то такое, что не позволило охотнику за демонами сразу нажать на кнопку. Что удивительно, ибо я никогда не числил свою физиономию особо выразительной.
– Это правда? – не сводя с меня глазка странной штуковины, спросил он.
– Правда.
– И ты хотел убить меня?
– Нет, – поморщился я, убирая оружие в ножны. – Если бы хотел убить, там, в лесу, это было проще простого, даже оборачиваться волком не стоило. Тут рядом в двух шагах пропасть, ночь безлунная, шаг в сторону ступил, а там уж: маркиз или не маркиз – поминай, как звали. А вот это крикливое существо и вовсе незачем спасать было, со стаей лишний раз ссориться.
– Я протестую! – возмущенно завопил Пусик, так что собравшиеся было вернуться летучие мыши бросились от руины врассыпную. – Я научное светило, без пяти минут академик!
– Когда б я не прыгнул на дерево, ты бы сейчас и дальше стае в волчьем мире сказки рассказывал, а заодно и протестовал там же. До той поры, когда б, в конце концов, от усталости с дерева рухнул, – укоризненно покачал головой я.
– Погоди, – остановил меня Командор. – Западню для меня ты подготовил? Или нет?
– Так и есть, – с чистой совестью подтвердил я. – моя работа.
– Точно-точно, – не унимался кот, – отпираться бессмысленно! Вяжи его, напарник! Он сам во всем сознался.
– Помолчи, – оборвал его маркиз де Караба. – Видишь – парень готов сотрудничать со следствием. Давай-ка прежде разберемся, что к чему.
– Да что тут разбираться? Западня налицо!
– На ноги, – охладил его пыл Командор. – Он и впрямь мог кинуться мне на загривок в любой момент сегодняшней ночи. Зачем было заманивать в ловушку? – Алекс испытующе поглядел на меня, я – на Алекса. Похоже, в голове у маркиза все же было чему вариться. – И тебя, Пусик, он спас дважды, что б ты там ни говорил.
– Это чтоб запутать след и сбить с толку, – упрямо твердил кот, явно уже занесший на свой счет эффектное задержание.
– Если бы он оставил тебя там, откуда вы сейчас вернулись, тебя уж точно бы след простыл, что ж его путать? Как-то это не попадает в портрет беспощадного волка-оборотня. Так что, мой достопочтенный друг, давайте все здесь успокоимся, мирно усядемся на лавку переговоров и без лишних эмоций выясним, что к чему.
– Он же может исчезнуть в любой момент, – с тоской в голосе напомнил кот, обиженный пренебрежением к своим успехам.
– Однако же не исчезает. А потому не будем суетиться. Объявим перемирие.
Командор сделал приглашающий жест в сторону рассохшейся от времени лавки, скособочившейся у того самого стола с завлекательной бутылью валерьяны.
– Ладно, – с величайшей неохотой согласился кот-сапогоносец. – Дадим подследственному единственный и последний шанс. Только ж вы мне плесните чарку вот этого, – он ткнул когтем в драгоценную емкость. – Не пьянства ради, а только чтоб успокоиться.
– Давай лучше потом, – насмешливо хмыкнул Алекс, отодвигая от него сосуд. – Сначала расскажи толком, откуда ты узнал про западню.
 | Владимир Свержин. Ловчий в волчьей шкуре |