Как человек приходит к вере? Одни впитывают ее с воздухом родительского дома, с иконами в углу комнаты, с Библией, которую бабушка перечитывает по вечерам, но всегда загадочно проносит мимо рук ребенка, чтобы тот не помял листы. Другие — потому, что все по праздникам ходят в храм. Но пример близких людей и нормы, насаждаемые в обществе, не всегда обращают в веру. Если одни вторят им со слепой естественностью и страхом отступиться, для других - все это стертые слова и машинальные поступки, которые приходится совершать с той же небрежностью, с какой подаешь контролеру билет.
Новейшие исследования ученых показывают, что одни люди — по своим генетическим и психологическим задаткам - более открыты к вере, тогда как у других - холодные умы, каменные сердца, которые вера если и расточит, то под старость. Есть и разные времена: бывает, что людям не до веры, время и жизнь мчат их вперед, как автомобиль по шоссе. А бывает, что все вдруг сбивается, скользит куда-то назад, проваливается - и тогда остается один лишь гладкий путь, туда, где говорят о том, что в конце любого пути может быть явлен Рай.
Говорят, что нужда научит молиться. Правоту этой поговорки и впрямь подтверждают научные исследования. Но статистика свидетельствует, что справедливо и обратное заключение. Там, где много молятся, там и живут в нужде. Более того, именно чрезмерная религиозность и бывает повинна в том, что люди живут так плохо, в тяготах и нищете. Таковы парадоксальные, на первый взгляд, выводы социологов и психологов. Но они подтверждаются фактами.
Правда, мы вместе с учеными ступаем тут вроде бы на ту территорию, на которую не должна притязать наука. Ведь она, возможно, никогда уверенно не ответит на вопрос, существует ли Бот или же Его нет. Зато она может помочь нам разобраться, почему множество людей, невзирая на недоказуемость бытия Божьего, продолжают истово верить в Высшую Силу, в нечто сверхъестественное, лежащее за пределами нашего ограниченного разума.
Ученые выявили целый ряд факторов, предопределяющих склонность людей, отбросив все сомнения, верить, слепо верить. Во многом она обусловлена особенностями их психики, их характером, их привычкой полагаться на авторитеты, их страхами и надеждами, их здоровьем и даже политическим и экономическим состоянием общества.
Статистика - вещь упрямая. Если выбор «верить или нет» каждый человек все-таки делает сам, то на макроуровне - то есть уровне общества, государства — такой выбор становится закономерным. Говоря проще и точнее: доля верующих в различных обществах и странах отнюдь не случайна.
Тенденция хорошо видна. Чем неправильнее устроено общество, чем острее в нем ощущается раскол между несправедливой бедностью и неправедным богатством, тем настойчивее люди в самом сердце своем отвергают такое общество и обращаются к вере. Церковь, христианская ли, мусульманская ли, другая ли, становится любимым приютом, спасительным уголком. Ободряющие заповеди ее будут тогда важнее жестких законов жизни. У церкви ведь нет лишних людей, в то время как общество, погрузившееся в кризис, отвергает людей многими тысячами. Одни из них теряют тогда любую опору, другие обретают единственную - все сильнее веруют, все чаще молятся, пока страна продолжает содрогаться в конвульсиях кризиса.
Эту эмоциональную оценку подтверждает статистика. Так, в своих работах последних лет американский исследователь Грегори Пол на различных примерах показывает, что важнейшим тревожным сигналом, который предупреждает о неблагополучии в обществе, является очень большой разрыв в доходах между бедными и богатыми. Собранные им сведения свидетельствуют, что чем выше этот показатель, тем выше уровень безработицы (явной или скрытой), выше число людей, живущих за чертой бедности, хуже качество образования, выше уровень потребления алкоголя и наркотиков, выше число людей, страдающих психическими и венерическими заболеваниями, а также находящихся в местах заключения, выше число убийств и самоубийств, а, возвращаясь к теме нашего разговора, тем выше и число людей, объявляющих себя приверженцами той или иной веры.
Наблюдается очевидная корреляция. Для большей наглядности можно, как это сделал Пол, расположить те или иные страны вдоль шкалы, начиная от тех, что пребывают в очевидном кризисе, и заканчивая «совершенно здоровыми» обществами. Почти все страны, где религия играет важную роль в жизни общества, неизменно разместятся в той части шкалы, где до полного благополучия еще далеко.
Оценивая эту статистику, можно взять на заметку (и чуть позже вернуться к этому), что в странах, где «царит безверие», доходы между гражданами делятся более справедливо, чем там, где религия играет в обществе важную роль. Или, полемически заостряя формулировку, можно сказать: «Там, где воцаряется Бог, демократии не место».
Конечно, в полемике говорится и не такое. Нет ли в этой формуле перехлеста? Чем она обоснована? Позволительно ли было, жонглируя цифрами статистики, поменять местами левую и правую часть высказывания, причину и следствие? Ведь скажи я обратное: «Там, где демократии нет места, воцаряется Бог», с этим вряд ли стали бы спорить все те, кого оскорбила хлесткая формула. Ах, как хотелось бы, чтобы та была неверна! Чтобы — с неразрывной слитностью - уживались вместе и религия, и благополучие, и мудрое народовластие (греч. «демократия»), и — чтобы «нет лиц в садах суровых, злых и некрасивых, нет слез, тоски и неспокойных снов», как писал русский религиозный поэт Леонид Семенов.
Что ж, продолжим перебирать результаты исследований, как студенты -экзаменационные карточки в надежде найти счастливый вопрос. Мы же надеемся избавиться от неприятного ответа.
Обратимся к итогам работы, которую выполнили Марк Бюльман из Цюрихского университета и Вольфганг Меркель из Берлинского научного центра социальных исследований. Объектом их анализа стали 30 стран, расставленных ими по ранжиру: от самых демократичных и - далее к тем, что «не очень». Бюльман и Меркель вспоминают: «Поначалу мы исходили из того, что имеются три элементарных принципа демократии, а именно политическое равенство, свобода, а также контроль над насилием. Но потом мы отметили, что из этих принципов проистекают девять важнейших - назовем их так - функций демократии: например, прозрачность принятия решений, индивидуальные свободы, гарантии существования правового государства и так далее. Однако мы, в конце концов, не ограничились и этим. Так появился список из ста эмпирических индикаторов демократии. С их помощью мы и стали исследовать, насколько хорошо та или иная демократия выполняет свои важнейшие функции».
По результатам подсчета баллов в перечень десяти самых демократичных стран вошли Дания, Финляндия, Бельгия, Исландия, Швеция, Норвегия, Канада, Нидерланды, Люксембург и США (все эти страны, кроме США, отличаются низкой религиозностью). Последние пять мест в списке заняли Великобритания, Франция, Польша, Южная Африка и Коста-Рика (смею надеяться, что любая из стран СНГ с полным на то правом тоже претендовала бы на место в этой пятерке).
На примере этого исследования опять же хорошо видно, что там, где религия играет второстепенную роль, где она является частным делом человека, а не важнейшим рычагом государственной политики, лучше обстоит дело с правами человека и различными свободами, ведется действенный контроль над чиновниками и органами власти, торжествует равноправие. Яркий тому пример - скандинавские страны.
Автор еще одного исследования, британский биолог Том Рис, проанализировал связь между Global Peace Index (глобальным индексом миролюбия) и религиозностью. При определении этого индекса государство оценивается на основе 23 критериев -в частности, ведет ли оно войну, находится ли оно в состоянии гражданской войны, каков его объем торговли оружием, каков уровень преступности и, прежде всего, убийств, каков процент людей, отбывающих тюремное наказание, как обстоят дела с правами человека, а также каков реальный уровень демократии в обществе.
Итог таков. Между долей атеистов в обществе и его миролюбием есть положительная корреляция, а между долей верующих людей и миролюбием общества выявилась отрицательная корреляция. Или: чем больше в стране атеистов, тем спокойнее здесь живется. Чем сильнее религия пронизывает жизнь общества, тем больше в нем бед и страданий.
Корреляция выявлена. Но все-таки, где в этих примерах причина, а где следствие? Нужда научит молиться? Или молитва заставит нуждаться?
Вот еще одно наблюдение. Чем выше в стране число верующих, тем ниже пособие по безработице. Несколько проведенных недавно исследований свидетельствуют, что подобная связь отнюдь не случайна. Религия в определенной степени способствует сохранению социального неравенства.
Это, например, видно из работы Джейхуна Элджина из Босфорского университета (Стамбул). Его вывод таков: важнейшую роль играет отношение людей к системе налогообложения. Каждый человек хотел бы платить налогов как можно меньше. К верующим это особенно относится, поскольку они обычно жертвуют больше денег на поддержку нищих и сирых и, совершая эти добрые дела, не хотят тратиться на безличные выплаты «неизвестно куда». Поэтому в странах, где сильна религия, люди, как правило, выплачивают меньше налогов в казну государства, а значит, набирается меньше средств на социальные программы. Те урезаются.
Если в тех же скандинавских странах посредником между людьми, успешными во всех отношениях, и людьми, рискующими оказаться на дне общества, становится государство, и оно перераспределяет доходы, выплачивая пособия неимущим и немощным, то в странах бедных, но гордящихся своей религиозностью, положение людей из низших слоев общества зависит, прежде всего, от доброго отношения к ним окружающих людей. От государства они получают, скорее, нищенские подачки, и, выживут они или нет, зависит от их близких, их соседей, но те ведь не всегда богаты. Пропасть между бедными и богатыми растет. Те же «прожженные атеисты» из Швеции или Дании охотно платят высокие налоги, потому что знают, что тем самым откладывают в казну государства деньги и на свой черный день, который, не дай Рок, все-таки наступит.
Итак, высокие налоги в демократических странах содействуют выравниванию уровня доходов в обществе. В странах же, где подавляющее большинство людей - верующие, налоги, как правило, ниже, но заметно ниже и социальные пособия, а потому неравенство сохраняется или даже нарастает.
Схема, казалось бы, проста. Надо повысить налоги и начать настоящую, а не на словах молитвы, борьбу с неравенством. Почему же власти этих стран не стремятся решать социальные проблемы экономическими методами, уже доказавшими свою эффективность?
Ответ звучит поразительно. Потому что так хочет большинство верующих. Ведь, как показывают другие исследования (например, проведенное Дэвидом Стасевиджем из Нью-Йоркского университета), сторонниками «государственной благотворительности» являются, в первую очередь, атеисты или люди, довольно равнодушные к религии, как многие европейцы.
К такому же выводу пришел и социолог из Оксфордского университета Дэниел Штегмюллер. Вместе с коллегами он обработал результаты опросов, проведенных в рамках проекта «Европейское социологическое исследование» среди граждан 16 стран ЕС. В частности, они должны были ответить, согласны ли они со следующим высказыванием: «Разницу в доходах следует регулировать».
Анализ показал, что люди, деятельно участвующие в жизни религиозных общин, реже соглашались с этим предложением, чем люди, равнодушные к религии. Делая поправку на различные факторы (возраст, число детей, социальное положение), исследователи всякий раз убеждались в том, что верующие католики и протестанты отвечали на этот вопрос почти одинаково. А вот разница в ответах между верующими и неверующими была очень заметна. Как отмечает Штегмюллер, «эмпирически она соответствовала лишним пяти годам образования или ежемесячной разнице в доходах в 500 евро» (более образованные или лучше зарабатывающие люди критичнее относятся к перераспределению).
Причины такой разницы менее понятны. Возможно, что верующие в глубине души считают: Бог заботится о своих приверженцах и никогда не оставит их в беде. Возможно также, что верующие рассчитывают на поддержку единоверцев и полагают, что помощь государства им не очень нужна. Однако против этого говорит следующий факт: одинаково настроены и те, кто часто посещает церковь, а значит, наверняка хорошо знаком со многими прихожанами, и те, кто редко бывает в храме и, пожалуй, надеяться на дружную помощь не может.
В таком случае, есть еще одно вероятное объяснение. Верующие люди подсознательно делят всех остальных на своих (людей «своей» конфессии) и чужих, а потому не хотят, чтобы деньги, уплаченные ими государству в виде налогов, шли на помощь «всяким там». Протестанты в Северной Ирландии не хотят, чтобы эти средства расходовались на католиков, мусульмане - на христиан и тому подобное. Это, кстати, касается и многонациональных государств. Статистика показывает, что в таких странах власти выделяют на социальные расходы меньше средств, чем в мононациональных. Тут тоже хочется помогать только своим, а не «всяким там», а помочь можно и без посредников-властей, которые, «знай себе, и нашим, и вашим». Как отмечает Штегмюллер, «нарастающий в различных странах антагонизм между религиозными общинами и их противниками ведет к тому, что все меньше людей одобряют перераспределение доходов с помощью разного рода социальных программ». Общество все заметнее расслаивается, и все больше людей невольно страдает от этого - беднеет.
Между тем, еще одно исследование (его провели ученые из Бингемтонского и Джорджтаунского университетов) показало, что почти все верующие - католики, православные, мусульмане и индуисты (исключение составляют протестанты) - на выборах руководителя страны склонны голосовать, в первую очередь, за человека, который открыто подчеркивает, что он верующий. И эта тенденция тем заметнее, чем хуже живет страна и чем ощутимее в ней разрыв между бедными и богатыми. Чем беднее люди, тем больше у них надежды на то, что помочь им может только настоящий христианин (мусульманин, индуист и так далее), лишь бы он пришел к власти.
На языке цифр это звучит так. Согласно статистике американского Института общественного мнения (Института Гэллапа), в бедных странах в среднем 92% людей считают, что религия играет очень важную роль в их жизни (в богатых странах таких людей - 44%).
Увы, статистика - вещь неумолимая. Она показывает, что именно в странах, где религия становится первостепенным государственным делом, экономика постепенно расстраивается, а верующим остается уповать лишь на то, что где-нибудь там, в Валгалле Небесной или Звездном Эдеме, их души будут жить в мире, богатстве и счастье.
Результаты бесчисленных социологических опросов, проводившихся за последние полвека в США, позволяют пристально понаблюдать за тем, как все это время, пока экономика страны переживала то кризисы, то подъемы, менялось число верующих американцев.
Исследователи из университета Южного Иллинойса (руководитель -Фредерик Солт) проанализировали динамику этих изменений. Всякий раз, когда положение в американской экономике становилось тяжелее, число людей, считавших себя верующими и посещавших церковь, на следующий год неизменно возрастало или хотя бы не так сокращалось, как в предшествующие годы. Однако обратного влияния не наблюдалось. Как ни менялось число верующих в стране, это никак не воздействовало на экономику. Не было выявлено связи между ростом числа верующих и ростом благосостояния.
Вот итог. Сейчас, повторюсь, США - самая религиозная из западных стран. Верующими себя считают 81% всех американцев (для сравнения, на территории бывшей ГДР верующих всего 13%). За минувшие полвека американцы стали жить заметно лучше, но при этом разрыв между бедными и богатыми только увеличился.
Основываясь на своих наблюдениях, Солт делает такой вывод о роли религии в современном обществе. Она не способна улучшить экономическую ситуацию в стране, но она очень хорошо помогает властям сводить на нет недовольство «униженных и оскорбленных», дает призрачную надежду на то, что жизнь изменится к лучшему. «Многие состоятельные люди, сознавая, что в обществе нарастает неравенство, отнюдь не стремятся к тому, чтобы справиться с наметившимся кризисом чисто демократическими методами - путем перераспределения доходов. Вместо этого они начинают всячески демонстрировать свою религиозность и стараются поощрять и насаждать религиозность среди беднейших слоев населения, среди людей, наиболее пострадавших от кризиса». Религия - это не инструмент решения проблем, это средство, которое позволяет правящей элите, не способной найти выход из кризиса, хоть как-то погасить всеобщее недовольство своими неумными мерами.
К тому же религия (любой повторит это, как «Отче наш») всегда насаждает духовность и убеждает людей ограничивать свои материальные потребности — стяжательство, скопидомство, чревоугодие, вещизм. В борениях с этими грехами легче жить в пору кризиса, экономя буквально на всем и чувствуя себя от этого все добродетельнее.
Если бы было так! В странах, где элита малочисленна, а средний класс - по западным меркам - пребывает в зачаточном состоянии, где почти поголовная бедность, с одной стороны, и сказочное богатство немногих - с другой, все больше людей обращаются к вере, посещают церковь, исполняют религиозные обряды и - тут надежной статистики нет, но можно предположить - все больше людей, особенно молодых, выбирают радикальные религиозные практики, идут в Религию, как сто лет назад шли в Революцию.
«А ведь все мы - атеисты, - как-то иронично заметил известный британский биолог-эволюционист Ричард Докинз, - если принять во внимание, скольких же богов, в которых когда-то веровали, человечество потом отвергло. Вот только некоторые из нас все еще продолжают почитать одного какого-то Бога».
(с) Александр Волков