Исторический центр Санкт-Петербурга - объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. Но у наследников разные взгляды на то, как распорядиться доставшимся богатством.
Архитектурные дискуссии в Петербурге выглядят сегодня примерно так:
«Если бы среди вас был Сюзор... Но вы троечники», — говорят защитники исторического Петербурга архитекторам.
«Давайте вернемся к этому разговору через сто лет», — уклончиво предлагают те.
«Да не выдержат ваши произведения целый век! А в ближайшие двадцать лет смотреть на эти чудеса нет никаких сил», — отвечают им.
Впрочем, за снос старых построек архитекторов в Петербурге критиковали всегда. Причем даже очень именитых. Их современникам не нравилось то, что они строили взамен, — те самые здания, которые мы сейчас охраняем как культурное наследие.
«Это дурная логика, — считают градозащитники. — Растрелли и его заказчики спокойно сносили одни здания и строили другие. Но тогда не было ни законодательства, ни нынешней агрессивности в развитии города. Если не ввести строгие правила игры, через полвека мы не увидим ничего».
Хорошо гулять но Петербургу с путеводителем. «Наиболее цельный и самый старинный квартал сохранился, кажется, у Тучкова переулка на Васильевском. Здесь по Волховскому переулку тянутся низенькие, плоские построечки едва ли не Петровского времени. (...) на углу Тучковой набережной и Тучкова переулка находятся и старинные, теперь заколоченные флигеля, амбарьг...» Путеводитель искусствоведа Георгия Лукомского «Старый Петербург. Прогулки по старинным кварталам столицы» издан в 1917 году. Но любопытно сегодня пройтись по тем же улицам.
Тучков переулок в 2014 году забит машинами. Дома на месте, но некоторые, кажется, не реставрировались со времен Лукомского. В одном из них — детский сад. Конечно, если бы здесь размещался банк, как в Волховском переулке, выглядело бы здание несколько иначе.
Георгий Лукомский был связан с Музеем старого Петербурга, появившимся в начале XX века благодаря Обществу архитекторов-художников. Оно создало комиссию, в задачу которой входило фотографирование всех памятников архитектуры, представляющих художественный интерес. Это должно было помочь спасти здания от уничтожения и переделок. И многие спасло.
Через сто лет история повторилась. В начале 2007-го градозащитное движение «Живой город» провело народную инвентаризацию «горячих точек». Петербург поделили на сектора, добровольцы обходили кварталы и фиксировали проблемные объекты. Дмитрию Литвинову, генетику по образованию, досталась Коломна в Адмиралтейском районе. Сейчас он координатор движения. Дмитрий был противником строительства «Охта-центра» и сноса исторических построек. Он вспоминает, что в 2000-е на Невском проспекте разрушили шесть зданий. «Казалось, ситуация развивается по московскому сценарию, когда значительная часть старого центра была уничтожена, — говорит он. — Для Петербурга такой судьбы я не хотел».
Начиная с 2007 года градозащитные движения проводили не менее двадцати крупных акции каждый год, в том числе Марши за сохранение Петербурга. По мнению Дмитрия Литвинова, ситуация стала улучшаться даже не с приходом губернатора Георгия Полтавченко, а еще раньше — в последние полтора года правления Валентины Матвиенко. «Видимо, под давлением общественности курс, который диктуется из Москвы, поменялся, — говорит Литвинов. — И сейчас ситуация лучше, чем когда-либо. Сносов практически нет».
Двигаемся дальше по Васильевскому острову с путеводителем Лукомского: «Прекрасные дома на углу Среднего проспекта и набережной, старинные амбары, отлично обработанные дворы и особняк на Биржевом переулке — как все это вместе типично, цельно! Какой прекрасный «угол» старины сохраняется здесь».
В этом углу сегодня на некоторых домах можно увидеть граффити, но все-таки чаще — надписи на табличках: «Охраняется государством». Иногда на том же доме висит листок: «Объект находится под охраной ЧОП». И еще неизвестно, какая охрана надежнее.
Чтобы понять, почему из Петербурга так часто доносятся отголоски градостроительных скандалов, надо вернуться в историю. В 1989 году правительство СССР подало заявку в ЮНЕСКО на включение Ленинграда наряду с несколькими другими объектами в Список всемирного наследия. Заявка была одобрена, в 1990-м в документе появилась запись: «Исторический центр Ленинграда и связанные с ним группы памятников». То есть дворцово-парковые ансамбли пригородов — Петергоф, Ораниенбаум, Пушкин (Царское Село), Павловск, Гатчина, Стрельна, Ропша, а также историческая часть Кронштадта и крепость Шлиссельбург...
«Та заявка готовилась в спешке, буквально за какие-то недели — после того, как Москва спустила директиву в Смольный, — вспоминает председатель санкт-петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) Александр Марголис. — Составители были убеждены, что Ленинград, в отличие от других городов, представляет собой неразрывную агломерацию, нерасторжимое целое. А еще они исходили из того, что, если попросишь много, получишь хоть что-нибудь. В итоге в заявку включили объектов с запасом. Но второпях не успели проверить, в каком состоянии находится тот или иной объект и существует ли он вообще. Потом выяснилось, что некоторых памятников уже нет, но в заявке они стояли, и их утвердили».
В списке значились объекты, утраченные в довоенный и военный периоды. Говорят, была даже одна деревня, прекратившая существование еще в XIX веке.
С принятием Конституции 1993 года возникают два самостоятельных субъекта Федерации — Санкт-Петербург и Ленинградская область и культурное наследие оказывается на двух территориях. Например, дворцово-парковые ансамбли Петергофа и Павловска располагаются в Санкт-Петербурге, а Гатчины и Ропши — в Ленинградской области.
А потом приходят деньги, которых не было в 1990-е. Застройщики начинают давить на мэрию — им выгоднее строить в историческом центре, а не на окраинах. Та поддается. Чиновники делают попытки уменьшить в генеральном плане 2005 года охранную зону (исторический центр Петербурга — в несколько раз). Депутаты и градо-защитники эти попытки отбивают.
Тогда же, в 2005-м, ЮНЕСКО вводит новые требования ко всем странам-участницам, в соответствии с которыми нужно предоставить список своих объектов. Необходимо четко прописать состав, а также границы объекта и так называемой «буферной зоны» — окружающей территории (в ней существуют ограничения на новое строительство).
Ретроспективная инвентаризация объектов продолжается несколько лет, вплоть до 2014-го. Она сопровождается скандалами — градозащитники подозревают власти в том, что те хотят отойти от границ, заявленных в 1990-м. И не в пользу наследия. Чиновники уверяют, что речь идет о рабочих материалах, а в окончательном варианте границы будут максимально соответствовать утвержденным ранее.
«Незаинтересованность местных властей в границах 1990 года очевидна, — объясняет Александр Марголис. — Они связали себя тогда обязательствами, которые им придется выполнять».
Продолжаем экскурсию и проходим мимо университета и Кунсткамеры в сторону биржи. «В истории петербургского строительства известны многочисленные случаи сломки прелестных зданий. Но когда вместо почти оконченной, но не очень удачной Биржи Кваренги возникала храмоподобная Биржа Тома де Томона или вместо старого Зимнего дворца — новый растреллиевский и так далее, то здесь цель оправдывала средства», — писал Георгий Лукомский.
Биржевая площадь. Величественное здание с колоннами, построенное в начале XIX века и известное всем по 50-рублевой купюре. На пыльных окнах — надпись пальцем, которой на купюрах нет: «Бог любит тебя всегда. Любите друг друга, как Бог любит нас». На боковой стене красным карандашом начертано: «Здесь были Игорь и Клубника. 10.10.2011».
Когда Игорь был тут со своей ягодкой, из здания переезжал Центральный военно-морской музей. С тех пор не только окна запылились. Объект культурного наследия даже не отапливался. Лишь в конце 2013 года здание передали на баланс одной из структур Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП). Чтобы предотвратить разрушение. И передать дальше — Эрмитажу для создания Музея русской гвардии и геральдики.
В КГИОП говорят, что система охраны памятников, сложившаяся в городе, в целом ЮНЕСКО устраивает. «Российская практика сохранения культурного наследия в чем-то опережает международную. Она более консервативная», — считает начальник управления зон охраны объектов культурного наследия КГИОП Алексей Михайлов. А петербургская даже обгоняет российскую. «В Петербурге введено, например, понятие, которого нет в федеральном законодательстве, — «историческое здание», — продолжает Михайлов. — Нельзя по желанию собственника снести историческое здание, построенное до 1917 года. Если же он доказывает аварийность, то после сноса обязан сохранить внешний облик строения».
Четко прописанное понятие «внешний облик исторического здания» позволяет избежать интерпретации. «Это сделано для того, — говорит Михайлов, — чтобы исключить пристройку фасадов к историческим объектам, так называемые дома-«насильники», нависающие над зданием». Алексей Михайлов считает, что Петербург как объект наследия — один из сложнейших в мире. В России сравниться с ним может только Ярославль, но тот не сопоставим по масштабу.
Ярославль приводят в пример и градозащитники. Исторический центр этого города решением правительства России в 2012 году отнесен к объектам культурного наследия федерального значения в качестве достопримечательного места. А Петербург такой статус до сих пор не получил.
«По международным документам, Санкт-Петербург понимается как комплексный объект культурного наследия, — говорит депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Алексей Ковалев. — То есть объект, целостность которого важнее, чем отдельные его части. Статус достопримечательного места соответствует этому определению. Но сегодня город остается только совокупностью отдельных памятников, вокруг которых установлены зоны охраны. Целостность культурного ландшафта сохранить они не могут. Даже штрафы за разрушение в двадцать раз меньше».
Кроме того, в России нет органа по охране объектов всемирного наследия. По Конвенции, ответственность лежит на правительстве. «Но оно ничего не делает, а из бюджетов субъектов Федерации мы не имеем права потратить на всемирное наследие ни рубля», — говорит Ковалев.
Завершим прогулку по Васильевскому острову. Рядом со зданием бывшей Биржи есть на что посмотреть. «Очень хороши два корпуса, расположенные по бокам Биржи. С белыми колоннадами в средней части фасада (один, к сожалению, попорчен переделкою: новый портал Зоологического музея), эти два здания прекрасно вяжутся с храмоподобным зданием Биржи», — писал Лукомский. В Зоологическом музее среди прочего можно увидеть чучело мамонта. Это вызывает ассоциации с современной застройкой: из древних зданий порой тоже делают что-то вроде чучела — фасад сохраняют, а внутренность меняют.
На вопрос, надо ли строить в исторической части, ответы в Петербурге даются в диапазоне от «а зачем?» до «надо строить, но по правилам». Те, кто спрашивает «а зачем?», приводят в пример Рим, где строительство не ведется.
Декан архитектурного факультета Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета Сергей Семенцов считает, что любой дом можно сохранить: «Сейчас у застройщиков одна технология — снести и построить новое «под старое». Но можно ведь и иначе — всем зданиям отремонтировать кровлю, фундаменты, а потом переходить к ремонту, где нужно, перекрытий, стен и к замене инженерных сетей. Это в десятки раз дешевле и в сотни — быстрее».
И еще, говорят градозащитники, нужны жесткие высотные регламенты. Чтобы не повторился скандал с «Охта-центром». Кстати, «Лахта-центр», который вместо «Охты» построят подальше, тоже не всех устраивает. Градозащитники считают, что 462-метровая башня все равно будет нарушать историческую панораму. Оппоненты им отвечают: «У нас туманный город, солнечных дней в году только 60. Большую часть времени ничего не будет видно».
(с) Юлия Ларина