В 1947 году английские колонизаторы поделили Британскую Индию на два независимых государства, отпустив их в свободное плавание. Одно из самых крупномасштабных и жестоких территориальных «размежеваний» в мировой истории положило начало непримиримой вражде между Индией и Пакистаном.
История человечества, наверное, не знает других примеров столь массового обретения независимости. В ночь с 14 на 15 августа 1947 года эпоха британского колониального ига на индийском субконтиненте завершается и на политической карте мира появляются Индия и Пакистан. Собственную государственность обретают около 280 миллионов индуистов, 65 миллионов мусульман, более семи миллионов христиан, шесть миллионов сикхов, сто тысяч парсов (потомков персидских огнепоклонников), а также 24 тысячи иудеев.
Менее чем за полгода в 200-летней колониальной истории Индии поставили точку всего четыре политика. Трое из них всю свою жизнь посвятили борьбе за свободу страны: аскет Мохандас Карамчанд Ганди, аристократ Джавахарлал Неру и лидер индийских мусульман Мухаммад Али Джинна. А гарантировать им эту свободу Британская империя уполномочила четвертого политика — лорда Луиса Маунтбеттена, своего наместника на субконтиненте.
Эта четверка — главные герои политического спектакля, в котором за чашкой чая принимаются решения о государственных границах, казне и судьбах народов. Разыгранная ими драма закончится потерей родины для 12,5 миллиона человек, будет стоить жизни десяткам тысяч мирных жителей, превратит мечту о свободе в кровавый кошмар и породит конфликт, который до сих пор считается одним из самых опасных в мире.
Статный, уверенный в себе лорд Маунтбеттен состоит в родстве с русскими царями и Гогенцоллернами и приходится троюродным братом царствующему британскому монарху Георгу VI. К концу Второй мировой адмирал Маунтбеттен командует союзными войсками в Юго-Восточной Азии, а в начале 1947 года становится вице-королем Индии. Это самая высокая должность, которую может предложить своим подданным британская империя.
Премьер-министр Великобритании Клемент Эттли хочет как можно скорее отделаться от Индии — желательно еще до того, как англичан выдворят оттуда силой. И по возможности без межрелигиозных столкновений. Еще в августе 1946 года толпа мусульман учиняет в Калькутте расправу над соседями-индусами. В ответ следует месть. За 72 часа на улицах Калькутты — четыре тысячи трупов, 100 тысяч человек ранены во время столкновений. А потом поступают сообщения о резне в Бомбее, Бихаре, в деревнях дельты Ганга.
Маунтбеттен требует от Лондона, чтобы метрополия назначила точную дату провозглашения независимости Индии — 30 июня 1948 года. Но уже в скором времени вице-король понимает, что колония вот-вот взорвется. Он срочно вызывает шефа полиции и спрашивает, в состоянии ли его ведомство обеспечить правопорядок. «Нет, Ваше Превосходительство», — честно признается тот. Маунтбеттену ясно, что медлить с провозглашением независимости невозможно. Счет идет на дни.
К началу двадцатого века Великобритания становится самой большой империей в истории человечества. Лондон правит пятой частью планеты. У Британии множество колоний, самая крупная и богатая из них — Индия. Но Первая мировая подрывает имперскую мощь. Хотя Соединенное Королевство вместе с союзниками и побеждает в войне, это достается дорогой ценой: на полях сражений гибнут более девятисот тысяч британцев, а на экономику страны ложится бремя огромных долгов.
Тем временем противники Лондона укрепляют свои позиции на индийском субконтиненте. Партия «Индийский национальный конгресс», борющаяся за независимость Индии, набирает силу под руководством Мохандаса Карамчанда Ганди — аскета, хариз-матика и проповедника, которого многие индусы вскоре начинают почтительно называть Махатмой, то есть «великой душой».
А в северо-западных и северо-восточных провинциях, где большинство населения исповедует ислам, растет влияние партии «Мусульманская лига», созданной еще в 1906 году. В 1933-м мусульманин Чаудхури Рахмат Али, который учится в Кембридже на юриста, пишет манифест, где требует создания на субконтиненте независимого мусульманского государства. Имя для этого несуществующего государства у него уже есть — акроним «Пакистан» («страна чистых»), в основе которого названия пяти областей с преобладанием ислама: Пенджаб, Афгания (провинция, граничащая сегодня с Афганистаном), Кашмир, Синд и Белуджистан. Идея студента становится программой Мусульманской лиги и превращает эту организацию в противника не только британцев, но и индуистов.
История конфликта между представителями двух религий в Индии так же стара, как и история самого ислама, принесенного сюда арабскими завоевателями. Новая вера стала особенно популярной среди самых бедных индусов: сообщество почитающих Аллаха не делится на касты, поэтому для многих «неприкасаемых» принятие ислама было шагом на пути к равноправию и освобождению от всеобщего презрения.
Под британским правлением индуисты и мусульмане вроде бы живут довольно мирно, но это равновесие неустойчиво. В городах индуисты и мусульмане селятся в разных районах. Индусы считают мусульман нечистыми и даже не берут воду из одних источников с теми, кто молится Аллаху. Тем не менее они поначалу сообща выступают против британцев. Но чем ближе независимость, тем чаще у мусульман возникают опасения, что они подвергнутся дискриминации со стороны индуистского большинства. Поэтому, начиная с 1940 года, Мусульманская лига выступает за независимость не только от Британии, но и от индуистов. Для Индийского национального конгресса это неприемлемо: «Прежде чем вы разделите Индию, вам придется разрубить на части мое тело», — заявляет Ганди.
 |
| Джавахарлал Неру (слева) и его союзник Махатма Ганди |
Джентльмен, потягивающий чай из дорогой фарфоровой чашки, и полуголый аскет, перед которым стоит глиняная миска с простоквашей из козьего молока, — любой, кто увидел бы Маунтбеттена и Ганди за столом переговоров, подумал бы, что это вовсе не политики, а люди из разных эпох, которых свела ирония судьбы.
Переговоры между 47-летним британцем и 77-летним Ганди длятся часами. «Не разрывайте нашу страну на части», — требует Ганди. Вице-король смущенно отвечает, что это не входит в его планы. А каким видится будущее самому Ганди? В единой Индии должна править Мусульманская лига, отвечает тот. Маунтбеттен в недоумении: Ганди хочет передать власть своим противникам?! Да. «И вы полагаете, что ваша партия согласится?» — спрашивает Маунтбеттен. Ганди: «Индийский национальный конгресс прежде всего хочет избежать раздела страны».
Еще до этого Маунтбеттен вел переговоры с председателем Индийского национального конгресса Джавахарлалом Неру, духовным учеником Ганди. Неру мечтает о оздании государства, какого еще не было: оно будет демократическим, как Великобритания, но его экономика и общество при этом будут построены на принципах социализма. С Неру, самым влиятельным политиком Индии, Маунтбеттен быстро находит общий язык: нужно как можно быстрее провозгласить независимость Индии и сохранить ее единство.
5 апреля 1947 года вице-король впервые принимает председателя Мусульманской лиги Мухаммада Али Джинну. Он тоже за скорейшее провозглашение независимости, но идею единой Индии категорически отвергает, требуя раздела страны. После продолжительных дискуссий с Джинной Маунтбеттен понимает, что «этот злой дух» не отступится от своего. Позднее Маунтбеттен скажет: «Этот психопат был просто одержим своим Пакистаном». И вице-король в конце концов сдается. Он решает разделить не только субконтинент, но и спорные провинции Пенджаб и Бенгалию.
Несколько дней спустя выясняется, что утопическая идея Ганди сохранить целостность страны под управлением Мусульманской лиги не найдет поддержки у Индийского национального конгресса. Вместо этого Неру готов принять раздел Индии.
4 июня 1947 года лорд Маунтбеттен в Нью-Дели в присутствии трехсот журналистов со всего мира объявляет о плане раздела страны. Один из индийских репортеров спрашивает: «Сэр, если все стороны хотят, чтобы передача власти состоялась как можно быстрее, то когда именно это может произойти? Вы определились с датой?» — «Разумеется».
Маунтбеттен лжет. Невероятно, но вице-король и индийские лидеры даже не обсуждали этот вопрос. В зале повисает мертвая тишина. «Передача власти состоится 15 августа 1947 года», — провозглашает он.
Ни один британский вице-король никогда прежде единолично не принимал таких ответственных решений. В Лондоне никто не извещен. А Неру и Джинна узнают об этом одновременно с журналистами. Они в полной растерянности: на то, чтобы поделить имущество огромного государства и провести новые границы, отпущено всего 72 дня!
Между тем формально под британским господством находится только две трети субконтинента. Остальная территория — это 565 княжеств, которыми правят магараджи, некоторые — весьма влиятельные. С юридической точки зрения они являются вассалами британского монарха, поэтому после окончания его владычества обретают суверенитет.
Однако Неру сразу дает понять, что для него неприемлемо не только раздробление Индии на княжества, но и образование новых штатов, к примеру, тамилов или сикхов. Поэтому Маунтбеттену приходится уговаривать магараджей присоединиться к одной из двух новых стран — Индии или Пакистану. Ему удается убедить почти всех правителей. На своей независимости настаивает только Хайдарабад. В скором времени он будет оккупирован Индией. Как и Кашмир — но уже с фатальными последствиями.
Серьезные проблемы возникают в провинциях Бенгалия и Пенджаб, которые подлежат разделу. На востоке Бенгалии живут 35 миллионов мусульман, на западе — 30 миллионов индуистов. Почти все плантации джута, важнейшей сельскохозяйственной культуры, находятся на востоке. А все дороги, в том числе и железные, ведут на запад, в Калькутту. Если провинцию разделят, присоединив ее восточную часть к Пакистану, который находится за тысячу километров, по другую сторону Индии, то мусульмане Бенгалии не только окажутся отрезанными от всех фабрик и рынков сбыта, но и останутся без пропитания. Британский губернатор провинции предупреждает, что раздел превратит Восточную Бенгалию в «самый большой и самый бедный сельскохозяйственный регион на планете».
Еще мрачнее выглядит будущее Пенджаба, хотя эта северо-западная провинция довольно богата. Здесь живут 16 миллионов мусульман, 15 миллионов индуистов и пять миллионов сикхов — гордых воинов, в памяти которых еще живы воспоминания о кровавом исламском господстве.
Если делить Пенджаб между Индией и Пакистаном, то границу придется проводить с севера на юг. При этом все оросительные каналы, дороги и железнодорожные пути проложены здесь с запада на восток. Что еще хуже — почти все города и деревни провинции населены и мусульманами, и индуистами, и сикхами. В Лахоре, например, живут 600 тысяч мусульман, 500 тысяч индуистов и 100 тысяч сикхов.
Армия чиновников в условиях жесточайшего цейтнота разрабатывает план раздела страны. Эксперты должны договориться как о самом важном, так и о самом абсурдном. Государственный долг и наличные средства распределяются так: 82,5 процента уходят Индии, 17,5 — Пакистану. Армию делят из расчета два к одному. Имущество госучреждений — пишущие машинки, настольные лампы — передается в пропорции 80 к 20. А словари и энциклопедии будут поделены так: Индия получит тома от А до К, а Пакистан — от L до Z. Недостающие книги сторонам придется докупать. А как быть со спорными границами? В июне Маунтбеттен приглашает в Нью-Дели оксфордского юриста сэра Сирила Рэдклиффа, которому поручает установить границы между Индией и Пакистаном. Джинна и Неру соглашаются с назначением этого юриста только по одной причине: он никогда прежде не бывал в Индии, а значит, будет беспристрастным.
В Бенгалии Рэдклифф проводит границу в соответствии с тем, как расселены люди разных вероисповеданий. Однако в Пенджабе он решает выбрать «естественную» границу — по рекам Рави и Сатледж, с севера на юг. И это в провинции, в которой не знают, что такое граница. В результате около пяти миллионов индуистов оказываются в Пакистане, столько же мусульман — в индийской части Пенджаба. Лахор отходит Пакистану, а священный город сикхов Амритсар — Индии.
Утром 14 августа в одном из залов для собраний города Карачи провозглашается независимость Пакистана. На балконах пенджабцы в меховых шапках — уважаемые люди, высокие чины, военачальники, предводители племен. И приглашенные на церемонию бенгальцы из Восточного Пакистана — земли; в которой Джинна ни разу в жизни не был, но присоединил к своему государству. На трибуну поднимаются Маунтбеттен в парадном адмиральском мундире при всех орденах и Джинна в скромном костюме. Пакистан, обещает он, будет «всегда проявлять самые дружеские чувства по отношению к своим соседям». Короткая церемония подходит к концу — и на свет появляется государство Пакистан.
В открытом «Роллс-ройсе» Джинна и Маунтбеттен едут по улицам Карачи. Ликующие толпы приветствуют их с тротуаров, балконов и крыш. Но когда эскорт сворачивает на Эльфинстоун-стрит, главную торговую улицу, их встречают гробовым молчанием. Почти все магазины здесь принадлежат индуистам.
Вечером того же дня в здание муниципального совета Нью-Дели, столицы индуистов, входит Джавахарлал Неру. Там его уже ждет Маунтбеттен, прибывший из Карачи. На стенах вместо портретов британских вице-королей уже развешаны зелено-бело-оранжевые флаги новой Индии. «С наступлением полуночи Индия проснется к жизни и свободе», — торжественно провозглашает Неру.
16 августа 1947 года Маунтбеттен вручает Неру и приехавшему в Нью-Дели пакистанскому премьер-министру Лиакату Али Хану последний официальный документ, составленный британскими властями: план Рэд-клиффа по установлению государственной границы между Индией и Пакистаном.
Это бомба замедленного действия.
Маунтбеттен рекомендует двум премьер-министрам изучить документ в разных комнатах — и дает им на это два часа. Когда истекает отпущенное время, оба политика выходят из своих комнат, кипя от ярости. Каждый из них надеялся получить большую часть территории Пенджаба и теперь чувствует себя обманутым. Через несколько часов новость о том, как проложена граница, передают по радио, и в Пенджабе воцаряется хаос.
Проходит всего несколько часов с момента обретения Индией и Пакистаном независимости, когда на перрон вокзала в Амритсаре прибывает скорый поезд из Лахора. На платформе поезд встречают тысячи индуистов и сикхов, которым сегодня пришлось бежать с земель, принадлежащих теперь Пакистану. В суматохе они оказались разлучены со своими семьями и теперь с надеждой встречают каждый прибывающий поезд: вдруг пропавшие все-таки найдутся.
Однако все окна в поезде из Лахора открыты, но никого не видно, никто не машет встречающим, никто не открывает двери вагонов. Над перроном повисает звенящая тишина.
Начальник вокзала рывком открывает дверь первого вагона, вбегает в тамбур — и видит убитых пассажиров. Потрясенный, он, шатаясь, бредет из вагона в вагон. Везде одна и та же ужасающая картина: сотни мертвецов, горы изуродованных трупов. В последнем вагоне он видит надпись на стене: «Наш подарок Неру ко Дню независимости». Банда убийц-мусульман остановила экспресс где-то между Лахором и Амритсаром и расправилась с беженцами.
Пенджаб захлестывает волна насилия. Каждый день жертвами кровавой бойни становятся десятки, сотни, тысячи людей. Соседи нападают друг на друга, вооружившись дубинами, железными прутьями, кирпичами, хоккейными клюшками. Мужчин-мусульман забивают насмерть банды индуистов и сикхов, мусульмане режут индуистов.
В Лахоре, изнывающем от чудовищной жары, сотрудники водопроводной станции отключают воду в районах, где живут индуисты и сикхи. Если кто-то из умирающих от жажды людей отваживается пойти за водой к мусульманам, его убивают. Всюду полыхают пожары, в пепелища превращаются целые кварталы. В итоге население Лахора уменьшается почти вдвое — полмиллиона горожан либо погибли, либо бежали.
Мусульманские районы Амритсара в огне. Мусульмане бегут из города. Голодные и измученные, они осаждают поезда; вдоль железнодорожных насыпей и через поля бредут люди, в одночасье ставшие изгоями. Сикхи, потерявшие свои земли. Индуисты, вынужденные бросить свои лавки. Больные мусульмане, которых врачи-индусы выгнали из лечебниц.
В Пенджабе все еще расквартировано 55 тысяч британских солдат, но их недостаточно, чтобы защитить жителей провинции. К тому же военные не могут скоординировать свои действия, поскольку выведены из строя все телефонные и телеграфные линии, не работает почта. В пакистанской части Пенджаба парализована работа местных органов власти, солдаты и полицейские, все без исключения мусульмане, потворствуют убийцам. Правительство провинции заседает в здании, где всего один телефон и одна рация. Ситуацию оно не контролирует.
Кровавое безумие заканчивается только через шесть недель, и не потому, что торжествует разум, а потому, что некого больше убивать или выгонять из дому. Из пакистанской части Пенджаба изгнаны почти все сикхи и индуисты. В индийской части осталось немного мусульман.
 |
| Миграция населения |
Пять миллионов человек бегут на восток, в Индию. Столько же беженцев направляется на запад, в Пакистан.
Никто даже не подсчитывал количество убитых. В одном только Пенджабе тогда погибло приблизительно не менее двухсот тысяч человек.
Пакистан непременно хочет присоединить Кашмир. Джинна понимает, что его армия слишком слаба, чтобы завоевать независимое княжество у подножия Гималаев, и организует совместное вторжение: войска с граничащего с Афганистаном района переправляют по территории Пакистана к границе с Кашмиром. 22 октября 1947 года сотни добровольцев вторгаются на территорию Кашмира, которым управляет магараджа Сингх. Джинна готов предоставить им полную свободу действий. Грабя и убивая, они должны добраться до дворца правителя — как только Сингх будет изгнан, Пакистан аннексирует Кашмир.
Магараджа не может оказать сопротивление захватчикам: ни один из его солдат не готов отдать жизнь за коррумпированного властителя, почти вся армия Кашмира бежит.
У Сингха всего несколько дней передышки — мародерствующие интервенты замедляют свое наступление. Воспользовавшись этой паузой, магараджа умоляет Ныо-Дели о помощи. И заявляет, что готов присоединиться к Индии.
«Кашмир наш», — ликует один из советников Неру.
Индия перебрасывает к подножию Гималаев стотысячную армию. Разъяренный Джинна отправляет через границу в Кашмир пакистанские войска.
Это первое из последовавших вскоре четырех военных и множества мелких столкновений между Индией и Пакистаном. В конце октября 1947 года начинается война между двумя новыми государствами.
Только через год стороны идут на перемирие при посредничестве ООН. Индия и Пакистан обязуются прекратить огонь к 1 января 1949-го и соглашаются на разделение Кашмира по линии фронта.
В пучине насилия гибнет и «великая душа» Индии: 30 января 1948 года индуистский фанатик тремя выстрелами убивает Махатму Ганди. Старец-аскет всегда призывал к миру между Индией и Пакистаном, настаивая на отказе от политики агрессии. И за это в глазах многих единоверцев он считался предателем.
Основатели двух государств передадут свою ненависть в наследство потомкам. Джинна, так и не сумевший обеспечить стабильность своей стране, умирает через семь с половиной месяцев после гибели Ганди. Десять лет спустя после его смерти в Пакистане происходит военный переворот.
Бесконечные распри между вождями племен и крупными землевладельцами, генералами и сотрудниками секретных служб, прозападно настроенными политиками и ортодоксальными исламистами раздирают несчастную страну на части. И все это продолжается до сегодняшнего дня.
Джавахарлал Неру руководит Индией вплоть до своей смерти в 1964 году. Но его мечте о социализме не суждено было сбыться. Индия становится демократическим государством, но в стране вновь и вновь вспыхивает вражда между индуистами и мусульманами; политические убийства и коррупция подрывают стабильность.
Кашмир еще дважды станет причиной военного противоборства. И сегодня по обе стороны линии фронта сосредоточены десятки тысяч солдат. В 1971 году Пакистану пришлось смириться с отделением Восточного Пакистана, который стал государством Бангладеш.
А Индия и Пакистан теперь нацеливают друг на друга ядерное оружие.
(с) Кай Радемахер