Среди великих полотен итальянского Возрождения «Рождение Венеры» Боттичелли - самое нежное, воздушное, музыкальное. Глядя на этот гимн красоте и гармонии мира, трудно поверить, что современники посылали проклятия «голой языческой девке», что сам создатель картины отрекся от нее и даже собирался уничтожить.
Злоключения «Рождения Венеры» и ее автора во многом объясняет эпоха - XV век, когда новые веяния в искусстве соседствовали с войнами, религиозным фанатизмом, падением нравов. Ренессансные государи Италии, воспетые поэтами и живописцами, были жестокими тиранами, решавшими свои проблемы при помощи яда и кинжала. В борьбе за власть они то и дело призывали на помощь соседние державы - Францию и Германскую империю, заливая кровью родную землю. Даже папский Рим, сердце христианского мира, в правление семейства Борджиа превратился в притон невиданного разврата.
Сыну кожевника Алессандро Филипепи повезло родиться во Флоренции, где под просвещенной властью семейства Медичи расцветали науки и искусства и незнатный человек мог подняться высоко благодаря своему таланту. Талант позволил Сандро попасть в ученики к лучшему флорентийскому живописцу Филиппо Липпи, а потом открыть собственную мастерскую. Знатнейшие горожане наперебой спешили заказать художнику картины для украшения своих домов. Проникшись идеями Возрождения, нувориши желали теперь созерцать не иконы святых, а изображения античных богов и героев, а Сандро рисовал их лучше всех прочих. Он и сам был похож на греческого бога - стройный, с правильными чертами лица и копной рыжеватых кудрявых волос. Странное прозвище Боттичелли - «бочоночек» - досталось этому красавцу от старшего брата Джованни, который фигурой и правда напоминал бочку.
Около 1475 года, когда Сандро исполнилось тридцать, его впервые пригласили во дворец на виа Ларга, где жили правители Флоренции - Лоренцо Медичи и его брат Джулиано. Бывал он и на вилле Кареджи, где заседала Платоновская академия - собрание умнейших людей Италии. Теоретик искусства Марсилио Фичино, аристократ-мыслитель Пикоделла Мирандола, поэт Анджело Полициано вначале отнеслись к необразованному художнику свысока, но вскоре подружились с ним и начали учить всему, что знали сами. Так Боттичелли стал знатоком не только античного наследия, но и герметических (тайных) наук, что отразилось позже в его полотнах. Там же, во дворце Медичи, Сандро увидел Симонетту Веспуччи, юную жену купца, ставшую любовницей Джулиано Медичи. Ее красота поразила живописца, и он попросил Симонетту позировать ему. Но этого не случилось - в 23 года она умерла от чахотки. В ту же ночь на небе Флоренции появилась незнакомая яркая звезда, и Лоренцо Медичи, тоже покоренный Симонеттой, писал: «Быть может, душа этой дамы воплотилась в звезду, чтобы последний раз просиять перед нами».
Джулиано скоро завел себе новую возлюбленную, но Боттичелли был безутешен. Подобно Петрарке, воспевшему донну Лауру после ее смерти, художник вознамерился сохранить красоту Симонетты и донести ее до потомков. Отныне почти все женские образы на его картинах несли в себе черты синьоры Веспуччи. Но сперва Сандро пришлось пережить новое потрясение: ровно через два года после смерти Симонетты Джулиано Медичи был убит заговорщиками, а Лоренцо едва избежал смерти. Ходили слухи, что муж покойной, участник заговора, специально наметил покушение на этот день, чтобы отомстить опозорившему его правителю. Марко Веспуччи удалось бежать (его племянник Америго позже дал свое имя Америке), но его сообщники были схвачены и подверглись жестокой казни. Боттичелли заставили рисовать их трупы, повешенные на площади Синьории. Впечатлительный художник бежал от казней и доносов в Рим, где по заказу Папы расписывал Сикстинскую капеллу. Через год он вернулся на родину, где его ждали друзья, поклонники его таланта... и память о Симонетте Веспуччи, не слабевшая с годами.
В 1482 году двоюродный брат и тезка Лоренцо - Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи - предложил Сандро написать для его виллы Кастелло под Флоренцией картины на сюжеты античной мифологии. Первая из них была закончена быстро - это была знаменитая «Весна», где центральная фигура Венеры во всей красе изображала покойную Симонетту. Хозяин виллы только что женился на наследнице знатного рода Семирамиде Аппиани и велел повесить картину над супружеским ложем. Обожая молодую супругу, он обратился к художнику с необычной просьбой - разместить напротив «Весны» еще одну картину, где та же Венера предстала бы обнаженной. Сандро был смущен - даже вольные нравы Флоренции не допускали подобного. Тем более позировать ему без одежды вряд ли согласились бы даже проститутки, не меньше почтенных матрон боявшиеся огласки и церковной кары. Другие живописцы выходили из положения, рисуя своих жен или возлюбленных, но у Боттичелли не было и такой возможности. До конца жизни он так и не связал себя ни с одной женщиной. Одни считают, что Сандро хранил верность своей единственной любви Симонетте, другие - что он, как и другие члены Платоновской академии, был приверженцем однополой любви.
Как бы то ни было, именно ему довелось стать первым в европейской живописи изобразителем и певцом обнаженного женского тела. Это случилось в начале 1485 года, когда Лоренцо ди Пьерфранческо все-таки уговорил художника взяться за картину. Его убедил не только обещанный гонорар, но и поэма друга Полициано, посвященная рождению Венеры, - как известно, богиня родилась из морской пены у острова Кипр и добралась до берега на раковине, гонимой ветром. Стихи описывали посвященную этому событию картину великого греческого художника Апеллеса, повествуя, как из волн поднимается Венера, придерживая волосы правой рукой и закрывая грудь левой, как она выходит на берег, и там, куда ступает ее божественная нога, расцветают цветы, как спешат к ней нимфы, чтобы набросить одежды на ее прекрасное тело.
Сандро увлекла идея посоревноваться с самим Апеллесом, изобразив рождение богини. Он уже видел свою картину - в зеленых тонах, пронизанную лучезарным светом, обязательно с вкраплениями золота. Золото - символ божественного света, который порождает красоту. И свет этот исходит от истинного Бога, а не от ложных богов древности - ведь Боттичелли при всех увлечениях платонизмом оставался верным сыном церкви. Для христиан Венера была воплощением не красоты, а порока и распутства; возможно, именно поэтому Сандро изобразил ее стоящей на раковине, которая в Средние века символизировала порочных женщин. Но есть и другая версия: Лоренцо Медичи еще давно сравнил с Венерой Симонетту Веспуччи, прибывшую во Флоренцию в карете, как богиня в раковине. К тому же Симонетта родилась в городке Портовенере - «Венерины ворота».
Соглашаясь работать над картиной, он поставил только одно условие - он напишет ее не в своей мастерской, а на вилле Кастелло, как только потеплеет. Писать он будет без помощников, поскольку желает избежать праздного любопытства и ненужных разговоров, а картину напишет не на доске, а на холсте. Все подумали, что Сандро хочет немного поэкспериментировать, - этот способ лишь недавно был завезен в Италию из Бургундии. На самом деле он просто выбрал менее прочный материал, поскольку не собирался сохранять «греховную» картину для потомков. Чем быстрее время уничтожит «Венеру», тем спокойнее будет его душа. А пока он исполнит прихоть заказчика, упрочит свой авторитет в глазах семьи Медичи - и насладится наготой Симонетты, которую прежде видел только в мечтах...
Надежды на быстрое окончание картины не оправдались: слишком сложной оказалась работа над темой, которая все-таки оставалась чуждой художнику, несмотря на все его беседы с поклонниками древней философии. Хотя он почти во всем следовал сюжету, изложенному в стихах Полициано, все-таки было трудно уйти в совершенно иной мир. Может быть, потом его не зря обвиняли в том, что он многое позаимствовал из тех традиций и приемов, которые выработали его коллеги для изображения сцен из Священного писания. Но здесь не было ничего необычного - ведь он должен был на что-то опираться и от чего-то отталкиваться!
С другой стороны, в картине отразилось и знакомство Боттичелли с античной мифологией. Например, пурпурная мантия, которую нимфа Грация накидывает на Венеру, символизирует рождение - в нее в древности заворачивали новорожденных. Мантия расшита маргаритками, символом скромности, которые должны сохранить невинную пока еще красоту богини от чужих взоров. Одежды самой Грации украшены васильками - символом верности; отныне Грация будет служить Венере, то есть красоте. В левой части картины изображены бог западного ветра Зефир, направляющий раковину с богиней к берегу, и его супруга Флора, которая наполняет дуновение Зефира цветами. Эти герои, тесно обнявшиеся, воплощают единство духа и материи. Сама Венера стоит в позе, характерной для античных статуй - например, для «Капитолийской Венеры» Праксителя. Одна ее рука целомудренно закрывает грудь, другая поддерживает волну золотистых волос, прикрывая в то же время лоно. В своей работе художник использовал несколько новшеств. Помимо использования холста вместо доски, это был особый рецепт краски. Сандро добавил в нее намного меньше жира, чем в прежних картинах, что делало краску легче и позволило ей удержаться на холсте. В процессе работы он изобретал новые оттенки - например, в васильки на платье Грации был добавлен толченый лазурит. Вдобавок Боттичелли нанес на картину защитный слой из яичного желтка, благодаря чему она сохранилась на века. Теперь уже он не хотел поскорее избавиться от «Рождения Венеры» - любовь к своему творению и к запечатленной на нем в образе богини Симонетте требовала поступить иначе.
В августе 1482 года картина была готова, оказавшись почти такой же большой, как «Весна», -172,5 x 278,5 сантиметра. В ту пору Флоренция воевала с Неаполем, за которым стоял Римский Папа. Здоровье Лоренцо Медичи ухудшалось, вокруг него шла подспудная борьба за власть. Среди горожан нарастала тревога, но ее следы невозможно обнаружить на безмятежном полотне Боттичелли. На нем обнаженная богиня стоит в легкой раковине, которую ветры несут к берегу. Ее влажные золотые волосы развиваются по ветру. Богиня словно соткана из света, и вся картина пронизана им. Это не женщина из плоти, а поистине создание иного неведомого мира. И художник с полным основанием и достоверностью мог отвергать замечания о том, что он погрешил против реальности: ведь его Венера неизбежно должна была перевернуть раковину, если бы подчинялась земным законам. Конечно, это случилось бы, если бы она была просто женщиной. Но ведь это богиня!
Лоренцо ди Пьерфранческо был в восторге -он заявил, что картина бесценна и всех его денег не хватит, чтобы заплатить за нее. Боттичелли возразил - он возьмет за «Венеру» столько же, сколько обычно получал за Мадонн. Этим он старался успокоить свою совесть, твердившую, что он слишком увлекся изображением языческой богини, что его дерзкое творение отныне будет смущать правоверных христиан. К его радости, этого не случилось - заказчик по его просьбе согласился демонстрировать картину только самым близким людям. Те немногие, кто видел картину, не выражали особого восторга. По их мнению, «Рождение Венеры» было сплошным неприличием, к тому же открыто воспевало язычество и его богов. С ними согласилась и приверженная благочестию жена Лоренцо - она наотрез отказалась допустить картину в супружескую спальню и отправила ее в дальние покои виллы, куда ее муж лишь иногда пробирался украдкой, чтобы взглянуть на любимое полотно.
Вскоре флорентийцам стало вовсе не до искусства. В городе появился доминиканский монах Джироламо Савонарола, который гневно обличал падение нравов, в котором, по его мнению, были виноваты Медичи и их друзья-вольнодумцы. Монах отвергал картины, статуи, фривольные поэмы - все это следовало уничтожить, чтобы город преобразился на христианских началах и вошел в Царство Истины. В 1492 году Лоренцо Медичи умер, а его наследник Пьеро не смог удержать власть. Сторонники Савонаролы штурмом взяли дворец Синьории и привели своего кумира к власти. По улицам вместо праздничных карнавалов потянулись процессии «плакс» - они громко каялись в грехах и оплакивали Флоренцию, которой предстояло погибнуть, как новому Содому. Сперва в их рядах оказался младший брат Боттичелли Симоне, а потом и сам художник. Он искренне поверил Савонароле, стремясь очиститься от грехов. Нет, рисовать он не бросил, но отныне из его картин исчезли светские сюжеты, языческие образы и даже яркие краски - они теперь изображали страдания грешников и славу тех, кто пострадал за Христа.
Кульминацией правления Савонароды стало сожжение «предметов суеты», устроенное его приверженцами в феврале 1497 года. Прежде в этот день начинался карнавал, и флорентийцы весело жгли костры, сжигая в них ненужные вещи. Теперь от веселья не осталось и следа - «плаксы» и подгоняемые ими горожане мрачно волокли на площадь картины, книги, карнавальные маски, музыкальные инструменты и предавали все это огню. Среди них был и Боттичелли - трясущимися руками художник бросил в пламя костра несколько своих картин на мифологические темы. К счастью, «Рождения Венеры» среди них не было. Это полотно, как и «Весна», осталось на запертой и оставленной хозяевами вилле Кастелло. Возможно, Сандро был этому рад, но есть предположение, что он, напротив, стремился своими руками уничтожить их, и только плохое здоровье помешало ему добраться до загородной виллы. Правда, в этом случае он мог послать за картинами сподвижников Савонаролы - уж их-то не остановили бы замки на дверях! Все-таки Боттичелли не мог погубить лучшее свое творение - даже если искренне считал его греховным и каялся в его создании.
Год спустя уставшие от правления Савонаролы флорентийцы свергли его, пытали, повесили, а тело сожгли на том же месте, где прежде горели «предметы суеты». А Боттичелли сохранил привязанность к прежнему кумиру, что отразилось в ряде картин. Он изображал только религиозные сюжеты и не делал никаких попыток увидеть «Рождение Венеры», хотя хозяин виллы Кастелло вернулся и играл активную роль в политике. Не пытался он увидеться и с прежними друзьями - впрочем, большинство их были уже мертвы. Его младший современник Микеланджело, посетив Флоренцию, не узнал прежнего красавца Сандро в старике с потухшим взором, отрешенно бродившем по улицам города. В мае 1510 года художник умер, а спустя столетие его самая знаменитая картина была перевезена в музей Уффици, где находится до сих пор.
(с) Вадим Эрлихман