В наши дни Новый год, как и любой праздник, невозможно представить без телевизора. И очередной просмотр «Иронии судьбы» - повод вспомнить не только о создателях замечательного фильма, но и об изобретателе любимого и ненавидимого нами «ящика» - Владимире Зворыкине.
Во времена печально знаменитой борьбы с «космополитизмом» конца 1940-х годов, когда в СССР яростно отстаивался приоритет отечественной науки, Владимира Зворыкина - удивительное дело - своим не считали. «Большая советская энциклопедия» в крошечной статье о Зворыкине называла его «американским изобретателем», а пресса, воспевая успехи советского телевидения, вовсе не упоминала его имя. Причин тому было несколько: «буржуазное» происхождение, служба в Белой армии, эмиграция... Не могли ему простить и того, что благодаря Зворыкину телевизор был создан и получил широкое распространение именно в Соединенных Штатах - главном конкуренте СССР.
Конечно, для специалистов изобретения Зворыкина не были секретом. Он сам рассказывал о них, приезжая в СССР и до Отечественной войны, и после. В один из последних визитов тайком посетил родной Муром, который - якобы как центр военного производства - был закрыт для иностранцев. Они с женой взяли во Владимире такси и за пять рублей доехали до Мурома. Спустя полвека Владимир Козьмич поклонился могилам предков у церкви Николы Набережного над Окой и посетил отцовский дом, превращенный в краеведческий музей. Отбросив конспирацию, он написал в книге отзывов: «Приятно видеть, что дом, в котором я родился, так заботливо реставрируется для музея».
В этом трехэтажном доме из белого камня Владимир Зворыкин появился на свет 28 июля 1888 года. Его отец Козьма Алексеевич был наследником почтенного купеческого рода, торговавшего хлебом. Развивая свой бизнес, Козьма Алексеевич выстроил в городе громадные склады, основал собственный банк. При этом вовсе не был представителем «темного царства», какими обозначил русских купцов критик Николай Добролюбов, разбирая драму Островского «Гроза»: Козьма Зворыкин окончил реальное училище (двое его братьев пошли дальше и выбрали научную карьеру) и постарался дать образование всем своим многочисленным отпрыскам - троим сыновьям и пяти дочерям. Владимир родился предпоследним из них, когда другие дети были уже взрослыми. Теплые отношения у него сложились только с сестрой Анной, ставшей позже женой известного геолога Дмитрия Наливкина. Детство Владимир вспоминал с ностальгией, особенно русскую зиму: «Мы шли на городской каток, где местный оркестр играл вальсы. Во второй половине дня на главных улицах города устраивалось гулянье, проезжали сани, заряженные отличными рысаками, люди были в праздничных нарядах, дорогих мехах. Молодежь каталась на санках и коньках, затевала игры, сталкивая друг друга в сугробы».
Когда Владимиру исполнилось двенадцать лет, отец начал привлекать его к торговым делам, но скоро Козьма Алексеевич с огорчением увидел, что сына больше интересует наука. Окончив реальное училище, Владимир уехал учиться в Санкт-Петербургский технологический институт - и тут же угодил в полицию за участие в беспорядках. Шел революционный 1906 год, и студенты были в первых рядах бунтовщиков. Юному провинциалу вполне мог «светить» срок, но щедрый взнос Козьмы Алексеевича позволил ему выйти на свободу. Одумавшись, Владимир окунулся в учебу - и не только: его интересовали научные открытия, в том числе опыты профессора политехнических курсов Бориса Розинга по передаче изображения на расстояние.
Это фантастическую прежде идею понемногу воплощали в жизнь ученые из разных стран. Еще в 1884 году немец Пауль Нипков изобрел диск, разлагавший проецируемое на него изображение на элементы, которые можно было «собрать» в другом месте с помощью такого же диска. Это дало толчок появлению механического телевидения, которое долго не имело конкурентов, - но и само развивалось слабо из-за сложности и малой четкости изображения. Розинг первым предложил использовать для приема изображения не механический диск, а электроннолучевую трубку, позже названную кинескопом. В 1907 году Розинг получил патент на свое изобретение, а четыре года спустя сумел принять в своей лаборатории изображения простейших фигур - круга и треугольника. Их отправлял из соседней комнаты ученик профессора -19-летний Владимир Зворыкин.
После окончания института Зворыкин, по предложению Розинга, продолжил образование в Париже, у знаменитого физика Поля Ланжевена. Оттуда летом 1914 года он отправился слушать лекции в Берлин, где его застала новость о начале мировой войны. Чтобы не быть интернированным как гражданин вражеской страны, он тайком бежал в Данию, оттуда пробрался в Россию и добровольцем вступил в армию. Военному ведомству остро требовались радисты, и молодого ученого отправили служить в прифронтовом Гродно. Полтора года Зворыкин не только осуществлял связь между русскими частями, но и ловил переговоры немцев по радио, что помогало узнать планы противника. Потом его послали налаживать радиосвязь в Среднюю Азию, и в этом далеком тылу его жизнь впервые оказалась под угрозой: в одной из поездок его схватили и едва не убили восставшие против «белого царя» туркмены.
В начале 1917 года Зворыкина произвели в поручики и перевели в Петроград преподавателем радиошколы - и тут началась революция. Офицерам стало опасно появляться на улицах, а вскоре Владимира Козьмича вызвали в «революционный суд». Бывший денщик Константинов обвинил его в издевательстве, которое заключалось в том, что Зворыкин, работавший над созданием радиотелефона, заставлял денщика часами говорить разные слова в «дырку в коробке». При всей абсурдности дело могло кончиться плохо, но, к счастью, один из судей, знакомый с радиоделом, отпустил задержанного, а денщика прогнал прочь. Зворыкин решил поскорее выбраться из Петрограда и вступил в отряд тяжелой артиллерии, отправлявшийся на фронт. Конец войны застал его в Киеве, где он встретился с женой, - еще в Гродно он женился на медсестре Татьяне Васильевой. Вместе они вернулись в Москву, где царила полная разруха. Не видя возможности заниматься наукой, Зворыкин решил покинуть Россию. Он вспоминал: «Поскольку я хотел работать в лаборатории, где я мог бы разрабатывать свои идеи, я готов был ехать в любую страну, где можно найти подходящее место. Мне показалось, что Америка - как раз такая страна».
Большевики объявили общую мобилизацию, но далеко не все бывшие офицеры хотели служить в Красной Армии. Зворыкин был из их числа: с добытым через знакомых мандатом он выехал в Омск, но добрался только до Екатеринбурга, где был арестован ЧК. Неделю он просидел в переполненной камере, откуда людей периодически уводили на расстрел. Его спасло наступление чешских легионеров, захвативших город. Оказавшись в Омске, он поступил на службу к Временному Сибирскому правительству и был послан в США для закупки радиотехники. После нескольких месяцев плавания по Иртышу, Оби, Северному Ледовитому океану он прибыл в Лондон, а оттуда на пароходе «Мавритания» отправился в Нью-Йорк. В новогоднюю ночь 1919 года он увидел на горизонте ярко освещенную статую Свободы. Не зная английского, он кое-как закупил необходимую технику и вернулся с нею в Омск, где уже правил адмирал Колчак. Участвовать в Гражданской войне Зворыкин не собирался и скоро опять отправился в Штаты - на этот раз восточным путем, через Японию. Прибыв в Нью-Йорк, он узнал, что режим Колчака пал и возвращаться ему некуда. Во время своих странствий он безуспешно пытался разузнать о судьбе жены, оставшейся в Москве. В США по посольским каналам он выяснил, что она в Берлине. Зворыкин занял денег и устроил ее переезд в Америку. В 1920 году у супругов родилась дочь Нина.
После долгих поисков Зворыкин нашел место в компании «Вестингауз электрик» в Питтсбурге, где смог наконец вернуться к работе по передаче изображения на расстояние. В 1923 году он получил патент на электронное передающее устройство, названное иконоскопом. Фактически это было электронное телевидение, свободное от не достатков механического. Конечно, качество изображения было не идеальным, для его совершенствования требовались деньги. Но гендиректор «Вестингауза» Дэвис, увидев изобретение Зворыкина, скривился и приказал «этому парню» из России заняться чем-нибудь более полезным для компании. Затаив обиду, ученый стал ждать удачного момента и дождался. Его удачу звали Дэвид Сарнов - этот сын еврейских иммигрантов из России проделал путь от простого телеграфиста до президента крупнейшей радиокомпании RCA (Radio Corporation of America). Встретившись со Зворыкиным, он сразу поверил в его талант и спросил, что нужно, чтобы довести телевидение до ума. «Сто тысяч долларов и два года работы», - ответил тот и получил желаемое.
Нужно было спешить, конкуренты наступали на пятки: в 1926 году шотландец Джон Бэрд создал работающую систему механического телевидения, а через два года в Ташкенте Борис Грабовский испытал «телефот» - приемник, созданный на основе изобретения Розинга.
В своей новой лаборатории в городе Камден Зворыкин долго бился над проблемой усиления тока в принимающем устройстве, что должно было улучшить четкость изображения. К 1931 году проблема была решена, и первый иконоскоп установили на самом высоком в Нью-Йорке небоскребе Эмпайр Стейт Билдинг. Сигнал оттуда могли принимать три кинескопа - столько имелось тогда во всей Америке. Но заводы компании RCA срочно начали выпуск телевизоров, и уже через год их было 10 тысяч... Открытие телевещания стало началом всемирной славы Зворыкина, до этого жившего затворником и почти никому не известного. Это совпало и с изменениями в его личной жизни: они с Татьяной все больше отдалялись друг от друга и, хотя в 1927 году у них родилась вторая дочь Елена, вскоре брак распался. В 1939 году Владимир Козьмич встретил в гостях русскую эмигрантку Екатерину Полевицкую - немолодую, но красивую и яркую женщину, хирурга по профессии. Теперь ученый, занятый прежде исключительно своими изобретениями, узнал, что такое любовь. Екатерина была замужем, и десять лет они встречались урывками, от случая к случаю; только после смерти ее мужа им, уже пожилым людям, удалось пожениться.
В 1933 году Зворыкин приехал с лекциями в СССР, повидался с родственниками. Представители властей всячески уговаривали остаться, обещая создать все условия для работы. Владимир Козьмич начал колебаться, но когда муж сестры Дмитрий Наливкин рассказал ему, что многие ученые, включая его учителя Розинга, были арестованы по ложным обвинениям, Зворыкин, ничего не знавший об этих репрессиях, решил вернуться в США, где помимо телевидения он занялся и другими проблемами, к примеру, созданием прибора ночного видения, который очень пригодился американской армии в годы войны.
В начале войны Зворыкин опять едва не погиб: он возвращался из поездки по Европе и не сел на теплоход «Афиния», поскольку его багаж задержался в пути, а он не хотел посещать ресторан без вечернего костюма. Он отправился следующим кораблем, а по прибытии узнал, что «Афинию» потопила немецкая субмарина.
В Америке его активно привлекли к военным разработкам: кроме приборов ночного виденил, это были радары и устройства для наведения на цель бомб и ракет. Вдобавок он занимался сбором средств для воюющего Советского Союза, за что поплатился. В победном 1945 году его впервые не выпустили в Европу и лишили допуска к секретным проектам. Не раз он замечал за собой слежку агентов ФБР. В Штатах разворачивалась охота за «коммунистическими агентами», и Зворыкин, как русский, попал под подозрение. «Что и говорить, - писал он, - горькая пилюля после многих лет и стольких трудов, отданных моей новой стране! Я снова почувствовал себя как в клетке». За него вступился Дэвид Сарнов, получивший к тому времени генеральское звание (Зворыкин тогда же стал полковником) - после встречи Сарнова с президентом Трумэном ученому вернули допуск. Сарнов дружил со Зворыкиным, часто бывал у него дома, хотя на людях всегда держал себя с ним начальственно. Они образовывали превосходный тандем: деловая хватка одного дополнялась гениальной научной интуицией другого.
В 1954 году, когда 65-летний Зворыкин оставил должность директора лаборатории RCA, Сарнов произнес прочувствованную речь: «Такой ученый, как Зворыкин, никогда не уходит в отставку. Его талант не увядает. Воображение и созидательный инстинкт настоящего ученого ведут его дальше, к новым идеям, изобретениям и открытиям». В самом деле, Владимир Козьмич не собирался отдыхать -главным его занятием стало усовершенствование изобретенного еще до войны электронного микроскопа. Работая над ним, Зворыкин возглавил центр медицинской электроники при институте Рокфеллера. Там ему удалось воплотить в жизнь изобретения, которые казались фантастикой, - например эндорадиозонд, таблетку-радиопередатчик, позволявшую получать данные о состоянии внутренних органов пациента.
Телевидение теперь успешно развивалось и без него. Правда, его все больше смущало направление, в котором двигалось его детище. В одном из интервью он возмущался: «Зачем они показывают такое по всем программам? Все время секс, ужасы, драки и убийства! Даже порнография! Я бы не позволил своим детям и близко подходить к этому аппарату!» В другой раз он заявил, что его любимая деталь в телевизоре -кнопка выключения. Работая над созданием телевизора, он, как и его учитель Розинг, надеялся, что прежде всего новый прибор будет использован «там, где человеку находиться опасно: при проведении химических реакций с вредными веществами, на охраняемых объектах, во время боевых действий и тому подобное». Все это, впрочем, тоже сбылось: с помощью телевидения люди увидели дно океана, глубины микромира и даже далекие планеты.
После войны Зворыкин в основном жил в своем загородном доме в Тонтон-Лейкс близ Камдена. Теперь рядом с ним была любимая Катюша; зимой они вместе отдыхали во Флориде или в Испании. Много путешествовали, объездив все континенты, кроме Австралии и Антарктиды. Только в СССР после войны ученый побывал шесть раз. Он по-прежнему работал в своей лаборатории в Камдене, которую по приказу Сарнова закрепили за ним пожизненно. В часы отдыха бродил по лесу с ружьем (правда, почти никогда не стрелял) или рыбачил на озере, где однажды провалился под лед и чуть не утонул. Иногда в гости приезжали знакомые, хотя с годами их становилось все меньше; старый слуга-негр Линн приносил им русскую водку и грибочки, и Владимир Козьмич пускался в воспоминания о прошлом. Он видел, как изменилась жизнь вокруг, и спрашивал себя: к добру или к худу эти изменения? И какую роль в них сыграл изобретенный им «электронный глаз»? Очевидно, эти нелегкие раздумья отразились на его решении - отказавшись от похорон по православному обряду, он завещал развеять свой прах над любимым озером Тонтон. Это и было сделано после того, как 29 июля 1982 года «американский изобретатель с русскими корнями» завершил свою долгую жизнь.
(c) Антон Бехтерев