В жизни московского промоутера Германа Ластова было все: успешное дело и любимая женщина. Но в один миг все исчезло, оставив странные знаки. В поисках потерянной любви Герману суждено выбраться из привычной суеты мегаполиса и проникнуть в другой мир, прочувствовав обратную сторону города с его пороками и оголенной психопатологией. Призраки прошлого не дают покоя, посылая сигналы и ведя по заранее заготовленному маршруту. Исчадия ада поднимаются на поверхность, а привычное существование переворачивается вверх дном, превращая его самого в потустороннее порождение тьмы…
Глава из книги:
Потрясающее предложение реализовывалось быстрее, чем я предполагал. Настал тот роковой день, когда я должен лично увидеть предстоящие нам испытания.
И где Лиза успела найти их? Найти так сиюминутно, будучи полностью в них уверенной – уму непостижимо. Но Лиза непостижима сама по себе, а я ей преданно доверял, верил и надеялся…
– Что-то запаздывают, – волновалась она, сидя в зале «Марио».
– Страшно как-то.
– Не бойся. Ну, что ты? Я с тобой, – подбадривала она, гладя мою влажную ладонь.
– А вдруг они не придут?
– И не мечтай! Солидные люди. Я сама их нашла. Семейные пары, между прочим, на дороге не валяются.
– А где?
– Не задавай лишних вопросов. Позже объясню.
И я не навязывался. Сердце трепетно билось. В горло не лезли ни бефстроганов, ни вино. Лёгкий костюм превратился в потную каторгу, и чуть спущенный галстук казался удавкой. Несмотря на заметное волнение, Лиза держалась уверенней. Я же выглядел мудаком, то и дело ёрзал на диване и чесал за ухом, поглядывая на часы, теребил пуговицу на пиджаке. Не в пример мне Лиза вальяжно пригубляла «Шато» и облизывалась. Отважные семьянины так и не появлялись.
Наконец, Лиза повернулась ко мне и что-то шепнула. Я не разобрал, но заметно приосанился, оторвался от пуговицы и старался не чесать за ухом.
– Они уже рядом.
– Кто они такие?
– Сейчас сам всё узнаешь. Всё увидишь своими глазами.
– Им можно доверять?
– Абсолютно.
– Репутация?
– Безупречна.
– А наша?
– Всё конфиденциально.
Гости не подвели. Как всегда неожиданно на горизонте появилась пара. Не молодая, но и не старая. Мужчине за тридцать пять, его спутнице навскидку – двадцать три, но с натяжкой. Возможно, зрительный обман, ручаться не стану. Как и подобает мужчине, моё внимание сперва привлекла спутница. Издалека она не отталкивала и представлялась даже симпатичной. Что-то милое в ней было и, причём, в приличном количестве. В паре не чувствовалось ужимок и фальши, наоборот, чувствовалось, что они профессионалы и не первый раз этим занимаются. Проскользнула мысль, не принадлежат ли они к службе элитного эскорта, эдакие представители досуга для изощрённых клиентов, но я тут же отбросил ханжескую мысль. Лиза уважала себя и ни за что не опустилась бы ниже разумных рамок.
В паре виднелась спесь и некое подобие аристократизма. Как водится, мужчина был поуверенней, а в девушке проглядывалась лёгкая дрожь, очень смутная, почти незаметная, но она определённо имела место быть. Она часто поправляла длинные чёрные волосы за ушко и два раза чуть не запнулась: один раз по вине пробегавшего официанта, а второй – сама по себе. Слишком много ошибок за пару мгновений. Партнёрша заметно волнуется, или мне суждено переносить на неё собственный трепет? Возможно, я всего-навсего наделяю её свойственными мне качествами. Может быть. Но мы разузнаем сегодня, что они из себя представляют и из какого теста слеплены.
На лице отразилось изумление, когда они как по указательным стрелкам подошли к нашему столику. Как они догадались? Я предположил, что они знали Лизу и виделись с ней ранее. Сам я встречал этих господ впервые.
– Здравствуйте, – первая произнесла Лиза.
Гости поздоровались в ответ и расположились на противоположенном диване. Расстояние между нами приличное и не сковывало ни наши мысли, ни движения. От других столиков нас скрывала бордовая ширма, и когда гости уселись, кто-то предусмотрительно закрыл её почти наглухо, только в оставшуюся щёлочку можно наблюдать за происходящим в соседнем зале.
На расстоянии метра они оба смотрелись иначе.
Мужчина мне не понравился. Много отталкивающего я обнаружил в нём в тот момент. Крепыш средних лет в светлом широком костюме, так же без галстука, но с на редкость вычурным шарфиком, с эстеской миниатюрной бородкой и тяжёлым перстнем на безымянном пальце. Крепыш походил на дона Капоне или старого нового русского, если б не отсутствие малинового пиджака и метровой мобилы. Но взгляд у него осмысленный, с хитринкой. Этот человек умел думать, и ему часто приходилось напрягать извилины. Извилистые морщины поперёк лба ярко доказывали мои утверждения. Крепыш был коротко пострижен, и за макушкой красовалась лысина, настоящая лысина, требовавшая необходимых мер. Многие лысеющие мужики нравятся женщинам, но не моей Лизе. Ей он точно не должен был приглянуться. Полированные чурбаны не в её вкусе, но кто знает, какие потаённые желания скрываются в глубинах её души.
Крепыш отливал бронзовым загаром и пах душистым парфюмом. Видно, следил за собой, если не относил себя к метросекусалам, то наверняка завидовал их достоинствам и стремился к большему, но крепыш не метросексуал, не дотягивает. Его маникюр выполнен совершенно неэстетично, и чёрные ажурные волосы из ноздрей не давали ему никакого шанса. Скорее, типичный уберсекс – вот его доскональное определение. На гея он абсолютно не тянул. Но лучше был бы геем, тогда б я не так сильно волновался и не тряс коленками.
Пора отвлечься и перейти к его спутнице. Вблизи она открывалась калейдоскопом недостатков. Первое, что бросалось в глаза – мелкие шрамики на щеках, остатки былых проблем с кожей. Тёмный загар и пудра недостаточно эффективно скрывали дефекты кожи, но их не скрыть, и неизвестно, что ей поможет. Девочка a la Chica latina – очень смуглая. Телосложение радовало меня: подтянута, с формами, отсутствие лишнего – это придавало оптимизм. Несомненно, она следила за собой и посещала всевозможные SPA, каждый день заглядывая в солярий. Что ей оставалось делать, иначе она смотрелась бы дохлой курицей. Чересчур много макияжа на лице, чересчур большая работа проделана с бровями, губами, и даже нос отливал ринопластикой (слишком острый и подтянутый, почти как у Pinocchio). Само собой, пальцы увенчаны кольцами и маникюр изящней, чем у друга. Грудь не так, чтобы ах, но есть за что подержаться, слегка припущена книзу, как у рожавшей мамочки, но под защитой бюстгальтера смотрится терпимо (сравним, как смотрится без него). Шея такая тонкая, прозрачная, почти как у Лизы, но на ней лёгкие белые полосы вдоль и поперёк. Их не так много, но они есть. Но о чём они говорят? Неизвестно. Вдруг её поцарапала кошка или она подралась с соперницей, и та наследила на ней когтями – неважно. Вдруг я вспомнил, что две или три полоски есть и на шее Лизы, но те очень маленькие, почти незаметные, и располагались сзади, под прикрытием густой копны волос (я очень любил ласкать их), а у этой пигалицы – спереди, что одновременно притягивало и отталкивало. Слишком много обнаружилось сходства, слишком много…
– Я Роман, а это Настя, – огласил имена крепыш.
– Герман, – отозвался я, – а с Лизой вы, наверно, знакомы.
– Да, очень приятная у вас спутница, – промурлыкала Настя.
– Вина? – предложила Лиза.
– Почему бы и нет, – не отказалась Настя.
На правах приглашающей стороны я принялся ухаживать за гостями.
Они внимательно следили за мной, предвкушая каждое нелепое движение. Пристально изучали меня, мои повадки, внешность, будто пытались заглянуть под кожу, а потом в душу. Утешало лишь то, что я изучил их первым.
Лиза начала издалека, говорила, какая прелестная здесь кухня, какая не менее прелестная стоит погода, спрашивая у пары, какая кухня и какая погода им нравятся. Банальное начало диалога.
Инициативу перехватил Роман. Тщательно взвешивая каждое слово, он сумел грамотно наболтать и про погоду, и про кухню. Мерзавец знал толк в хорошем вине и дорогих ресторанах, и я был удивлён, когда он перечислил пятёрку лучших заведений города. К моей чести, я успел везде побывать, и мне не было стыдно. Лиза почтительно кивала и давала лестные комментарии по каждому оглашённому заведению. Про погоду крепыш мало распространялся. Настя старалась много не говорить, но поддерживала во всём Романа. Видимо, они счастливая пара, думалось мне, раз занимаются подобными игрушками, но тут же взял свои слова обратно, сделав вывод, что им многого не хватает, как и нам с Лизой. Иначе не встретились бы. Подобное притягивает подобное.
Дальше я заметил, что они не так уж подходят друг другу. При пристальном рассмотрении Настенька представлялась простоватой. Роман на дюжину чаще говорил, и чем дольше, тем всё рьяней напоминал эстета. Он явный интеллектуал-извращенец, а она – просто дурочка, но тоже извращенка. Впрочем, для отличного времяпрепровождения, тем более, для страстных утех, интеллект – не самое главное, но нечто привлекало и в Насте. Чего-чего, а похоти в ней водилось как в артезианской впадине. Мне стало не по себе, когда я заметил, что возбуждаюсь, и возбуждает меня не Лиза, а Настя. Взглядом возбуждает, запахом, плотью, и она даже ничего не делала и, на первый взгляд, не посылала мне никаких условных сигналов, но я уже находился в седле, а конь требовал бешеных скачек. Осталось ткнуть его хлёсткой плетью.
После обсуждения безобидных вещей мы перешли к дружеской и местами интимной беседе.
– Вы опытная пара? – спросила Настя, недвусмысленно просверлив меня колкими глазками.
– Как сказать, – задумчиво ответила Лиза.
Другого ответа я не ожидал. Сколько в ней таится неизведанного, и чем она занималась до нашей встречи, даже боюсь предположить. Лиза оставалась тайной и здесь, не собираясь раскрываться.
– Вы, Герман, кого предпочитаете? – обратилась Настя, приподняв квадратный подбородок.
– Я? В смысле?
– Герман предпочитает меня, – опередила Лиза.
Настя взглянула на крепыша.
– Достойный ответ.
– Достойный, – потёр нос Роман. – И всё же у каждого свои предпочтения. Не буду лукавить – Лиза мне очень симпатична. Во всех смыслах. Не каждый раз так везёт. Мы с Настенькой месяц не выходили из Интернета, ища подходящую пару. Как это сложно, поверьте! На одно серьёзное предложение приходится сотня обманов, афер и розыгрышей. На одного солидного человека – пятьдесят подростков и хулиганов. Про спам, фейков и ботов я уж молчу. Последнее время я перешёл на онлайн-знакомства по скайпу, где собеседник виден во всей красе. Фото ещё ни о чём не говорит. И пусть их целая галерея – фигня! Поверьте, вам мы поверили без видео, очень рискуя… Лиза предупредила, что вы делаете это впервые. Очень хорошо. Мы каждый раз делаем это, как в первый, и поэтому свидание становится незабываемым. Мы любим лишать девственности новые пары. Поверьте, мы очень опытная пара, и у нас есть, чему поучиться.
– Очень опытная, – подтвердила Настя, не отрываясь от меня. – И очень ненасытная.
Не хотя, я смущался. Фата сорвана, и говорим начистоту. Так я убедился, что Лиза откопала их в грёбаном Интернете. Но как она выбрала их среди тысяч безымянных страниц и глупых розыгрышей? Лиза найдёт любого, стоит лишь захотеть. Право, способности моей девочки феноменальны. Сам крепыш это подтверждает. Он тот ещё негодяй. Кичится опытом и начинает вести себя надменно. Неужели Лиза не могла найти кого-нибудь поскромнее? Чушь! О чём я? Слово «скромность» здесь неуместно. Как долг, честь и совесть. Здесь правят другие законы, а может и вовсе царит беззаконие – настоящее беззаконие страсти.
– Вы льстите мне, – отвечала Лиза. – Нам повезло – не скрою. Не ожидала, что найду настолько приятных собеседников. Мы тоже опытны и ещё покажем вам, на что способны!
– Интригуете? – не унималась Настя. – Хм… Ну, ну…
Лиза забивает гол престижа. В пустые ворота. Это её хитрик. Она не посмеет убедить их, что мы простаки и полные лохи в их безобразии. Наше искушение ничуть не меньше, а с нашим желанием сложно что-либо сравнить. Вы в этом убедитесь. Я покажу этой бестии, кто у нас в доме хозяин. Спасибо, любимая! Ты моя настоящая прелесть. И с тобой никто не сравнится. Единственная прелесть! В этом предстоит убедиться нам обоим.
Эстет Роман не походил на идеал, явно поднимаясь в своих глазах с завышенной самооценкой. По крайней мере, я смотрелся подтянутей и моложе. В самом деле, преимуществ у меня много. Что с того, что он корифей полового разврата? А я, может даже, гигант в постели, и мы ещё померимся нашими причиндалами, и ещё посмотрим, кто одержит верх. Бьюсь об заклад, его жировые складки не дадут ему уйти от поражения. Подлый эстет падёт перед безжалостной реальностью натуры.
– Ещё вина? – предлагает Роман и берёт обязанности хозяина на себя.
Никто не отказывается. Беседа увлекательна, и дистанция меду нами сокращается до предела.
– Вы предпочитате в одной комнате или в разных? – спрашивает он, наливая мне полный бокал.
– Как получится, – вновь забивает гол Лиза.
– Спонтанность – ценное качество, – добавляю я.
– Согласна, – прикусывает губки Настя. – Иногда кое-что выгоднее обсудить заранее, чтоб не было неприятных неожиданностей. У нас был случай, когда мы не проговорили всё досконально, а в процессе игры мой партнёр вдруг дико заревновал свою жену. Ещё бы! Как дико она стонала в объятиях Ромы – это непостижимо! Он не выдержал и прекратил. Вышел из игры. Набросился на свою жёнушку, влепил ей пощёчину, да и Ромику чуть не досталось.
– Нет, Ромику ничего не угрожало, – покачал он головой. – Тот обломщик занялся женой. Я успел доставить ей удовольствие, но так и не кончил. Вечер был испорчен. Но это наше единственное недоразумение. Мы же не можем все контролировать, тем более разных слабаков и недоносков. Осечки случаются, поэтому лучше заранее всё обсудить и обойти острые углы.
– Прийти к пониманию.
– И заключить соглашение.
– Какое соглашение? – не удержался я. – Что вы имеете в виду?
– Соглашение в отсутствии любых претензий. Всё происходит по доброй воле и согласию, чтоб никто никого не обвинял и не преследовал при любом исходе. Мы называем это игрой, потому что вся жизнь – игра, а любовь тем более.
– Письменное соглашение?
– Увольте, мы не юристы. Достаточно ваших слов.
– Это не так страшно, – сказала Лиза, крепко вцепившись в мою ладонь.
– Страх возбуждает, – прозвучал Роман. – На страхе основывается много удовольствий. Страх не удовлетворить партнёршу, страх за свою состоятельность, но самый трепетный страх возникает, когда в дело вступают милые вещицы: плеть, наручники, расплавленный воск, кандалы, заточение в клетку. Существует много дивных штучек.
– И вы планируете нас к этому приучить? – увлечённо спросила Лиза.
Я не поверил, что она фанатка подобных проказ. Нам многое довелось повидать и многое довелось проделать на собственном опыте, но мы не сторонники садо-мазо приколов. Разные примбамбасы всегда отвлекали от главного – от любви.
– На ваше усмотрение, – прозвучал Роман. – Но это перспектива. Я, как и Настя, предпочитаю всего одну милую безделицу. Милую – до течки, но очень опасную – до смерти. На грани иного бытия приходит ни с чем не сравнимое сладострастие. Это потрясающе, ты попадаешь в иной мир, из которого никогда не хочется возвращаться, а иногда просто невозможно, если слишком увлечься.
– О чём вы? – не выдержал я гнёта намёков.
– Что это за вещичка? – прямо спросила Лиза.
– Ремешок, – тихо пролепетала Настя. – Тонкий кожаный ремешок. Лёгкий и невесомый, но сжимающий шейку так откровенно и так божественно, что …
– Это не передать словами, – добавил Роман.
– Как сладко вы соблазняете, – задумчиво произнесла Лиза. – Герман, наверно, не согласится?
– По-моему, это чересчур, – опасливо выдавил я.
Всему есть предел. Я слышал об этой забаве. Нечасто наткнёшься на прирождённых извращенцев с мировым именем. Роман и Настя как раз из таких любителей. Не с мировым, но с именем. Разновидность фетиша – самая опасная, но и самая приятная. Hypoxiphylia – как бы звучало на любимой латыни моей образованной матушки. Хорошее словечко, но реализовывать его на практике? Душить себя, дабы усилить оргазм? Это уж слишком. Оргазма мне и так хватает. А перетянуть лямку не хочется, так и ласты склеить недолго. Цель не оправдывает средства. Оставим…
– Мы всего лишь поделились соображениями, – сказал Роман. – И стали чуточку ближе. Решать вам. Мы не навязываемся.
– Нам в принципе достаточно обычного опыта, – добавила Настя. – Без заморочек. Но с заморочками намного приятнее.
– Как получится, – глубокомысленно изрекла Лиза.
От волнения я почесал затылок и поперхнулся:
– Ни к чему загадывать. Обычный опыт сам по себе не так прост.
Семейная пара согласилась. И мы оставили на редкость интимную тему в покое, перейдя на более обыденные сведения. Нас интересовали подробности их жизни, ведь мы ничего так и не узнали. Расспрашивать не пришлось, так как они сами, словно спохватившись, решили о себе рассказать.
Роман сообщил о своей творческой натуре. Чем ему только не приходилось заниматься, а в настоящий момент он вольный художник – пишет картины маслом, и кое-что ему удаётся продать. Он даже имел выставку собственных картин в одном доме искусств, но его фамилия – Ливенсон, как и его работы, мне совершенно неизвестны, но я и не увлекаюсь живописью. Лиза аналогично равнодушна к натюрмортам и портретам, но Роман предпочитает рисовать пейзажи, что совершенно не меняет сущности нашего отношения. На скупые плоды творческой жизни неизвестного художника не проживешь. Ливенсон не второй Сафронов, отчего Роману приходится вкалывать не по специальности. Так, он якобы числится администратором в захудалом баре (название этого кабака также мне неизвестно) и иногда спекулирует на фондовой бирже. (Тоже мне, брокер!) Из увлечений – творчество Эдгара По, Стаут и Чейз, Камасутра (кто бы мог подумать!) и шахматы, не считая, конечно, свинг, но это образ жизни. В целом, он предстал занятным малым, произведя неплохое впечатление, и Лиза осталась им довольна. В то, что он не уличный мужлан, я поверил сразу, но отдать ему Лизу – я даже не представлял, как это возможно?! Зато успел пофантазировать и представить себя в постели с Настасьей, благо она, как мне представлялась, была вполне к этому готова. И здесь я точно не ошибался.
О ней известно довольно мало: девушка скупа на свою биографию. Как и её бойфренд, Настя представилась творческим человеком (два сапога пара) – ничем особенным она не занимается, недавно закончила экономический институт и даже умудрилась получить диплом бакалавра, но по стопам экономики не пошла, решив коренным образом сменить профессию, точнее, вовсе остаться без неё. Иногда она любит порисовать. Неизвестно, рисуют ли они вместе одни и те же картины, но свои шедевры имеются и у Насти, однако до выставок пока дело не доходило. Известно, что она любит вязать шерстяные свитеры, ходить в Большой Театр и читать Робски, а в перерывах полистывать «Cosmo». Ещё год назад она предпочитала Дашкову, но повзрослела и перешла к реализму и гламуру. Роман удачно заметил, что до Донцовой ей пока рановато. О кулинарных предпочтениях Настя не заикалась, а с сексуальными предпочтениями всё ясно – кошечка готова на всё и всегда. Палец в рот ей не клади – лучше что-нибудь другое, но она возьмёт все и попросит добавки – такая вот незатейливая и прожорливая Настенька. В целом – девочка ничего, под пиво потянет. Не под «Heineken», но «Балтика» семёрка сгодится. Без бирки. Настенька всегда доставляется к пиву.
Лиза вкратце открылась о себе. Все её описания я уже тысячу раз слышал и тёмных пятен из её биографии не извлёк. Слушать её паре было скучновато. Меня не покидало ощущение, что они и раньше встречались и, определённо, были знакомы. Уж нарочито приятельскими были их интонации, и как-то вычурно, панибратски они развалились на диване, а когда речь заходила обо мне, когда мне давалось слово, они словно сжимались в пружине и закрывались, доверяя значительно меньше, если можно назвать наш разговор проверкой на прочность.
Лиза держалась уверенно и логично, не позволяла себе разных вольностей и странностей, что находило на неё иногда, а вещала по делу. И не разочаровала меня, не открывшись с неожиданной стороны. Всё та же любимая сладкая девочка.
Эстафетную палочку передали мне. Сперва запинаясь, но выправя положение, я начал докладывать о себе: официально, а по мере сил и без галстука. Я старался казаться интересным, немного шутил, выкинул парочку смешных аллегорий, но никто не заметил, и получился реальный выкидыш. Спонтанно поведал о своём бизнесе, вызвав признаки любопытства у Настеньки. Оказалось, она считает себя меломанкой и следит за всем происходящим на отечественной эстраде, регулярно смотря музыкальные каналы и голосуя на всевозможных хитпарадах и форумах. Её интерес придал живость разговору, что придало мне сил. Я ощутил себя в своей тарелке и немного увлёкся. Когда Лиза остановила меня, я подобно легендарному Моховскому, голосил о неминуемой славе российского шоу-бизнеса. Спасибо Лизе – вовремя спохватился, но, собственно, никто особо и не заметил. Когда красноречие иссякло, я допил «Шато» пятилетней выдержки и подытожил, дескать, всё – такой я человек, Герман Ластов. Прошу любить и жаловать. Роман иронично нахмурился, а Настенька была приятно удивлена. Судя по сигналам моей интуиции, девочка явно заинтригована и почти у меня в кармане, точнее, в другом надёжном месте, но всё ещё впереди.
Свидание затягивалось, и вино иссякало. Лишь на донышке бутылки полуовалом застыла последняя пьянящая капля.
Другие темы не собирались завязываться, и наши интимные приятели засобирались в дорогу.
– Отличный вечер, – говорила Настенька. – Нам вы очень понравились. Ничто не заменит живое общение. Пока не поговоришь, пока не посмотришь человеку в глаза, ничего не понятно. Вы клёвые, ребят! Я довольна.
– Да, было даже увлекательно. – согласился Роман.
Впервые за вечер он изобразил некое подобие улыбки. Всё остальное время он то ухмылялся, то сидел с собранным и сосредоточенным видом. Мерзавец! То ли это «Шато» подействовало, то ли эстет снизошёл и расчувствовался.
– Взаимно, – твердила Лиза. – Роман – вы очень загадочная персона. Настя – вы очаровательны, Ой! Что это я на вы?! Переходим на ты! Окончательно!
– И бесповоротно, – примазался я. – Так когда мы перейдём к главному? – подобной прыти я от себя не ожидал, но не сдержался (проклятое вино). – К чему тянуть? Пока есть кураж?!
– Вот так, Герман? Вот так удружил! – удивлялась Лиза. – Сидел, сидел, как бука, а тут разошёлся. Видите, какой у меня мальчик? Настоящий тигр внутри!
– Тигр! Я обожаю зверей. Особенно тигров, – дерзко произнесла Настя.
Мне следовало промолчать, чтоб не ответить взаимностью. Моя выходка без того залила щёки краской.
Инициатива оказалась весьма кстати. По моим соображениям, они не собирались тянуть. И я только передал их желание.
– Завтра вас устроит?
– Завтра? – переспросила Лиза.
– Да, пока есть порыв души и сердца? – соблазнял Роман, убедив нас, что он настоящий профи и знает, как добиться своего.
Паскуда! – он так откровенно взглянул на Лизу холостым раздевающим взглядом, что моя девочка заводилась. Я видел, как желание загоралось в ней. Слепец! Желание имелось и раньше, но я почему-то не хотел замечать его. Крепыш ей больше чем симпатичен. Это она выбирала пару. Это она всё придумала, но это она пригласила для меня Настю. Но Настя – тёлка крепыша. Это блеф и подлый обман. У эстетов-извращенцев не бывает постоянных женщин. Сегодня Настенька, завтра – Машенька, послезавтра – Володька. Не удивлюсь, если крепыш и нашим и вашим. В сущности, ему наплевать, когда и с кем – он готов с любыми прямоходящими тварями. А Настенька – всего лишь игрушка для его отмороженного чучела. Ей подавай острых ощущений и удушающий ремешок, она притворяется и играет в любовь. Ей неведомы истинные чувства – такие, как у нас с Лизой. Но и эта пара любителей удавок нам не особо сдалась. Они помогут нам пережить встряску, и мы поймём, как любим по-настоящему. Этот порыв взбодрит нас, вывернет наизнанку и охладит, вернёт прежний лоск, прежнюю щедрость и новизну.
Я очень на это надеюсь…
– Завтра? Мы согласны, – подытоживает Лиза.
Любимая позволила себе не спросить моего мнения, всё решив за меня. Но я не спорю. Всё, что решает Лиза, идёт на пользу. Опыт подтверждает, и я повинуюсь…
– Но где? – опомнилась она. – Мы так и не условились.
– Мы обсуждали с тобой, – чуть сбавляет тон Роман.
– Там?
– Да. Нам никто не помешает. Там всё создано для таких искусителей, как мы. А завтра там никого не будет. Мы одни.
– Удобно, – констатирует Лиза.
– Очень, – развязно ухмыляется Ливенсон.
Я замечаю, как он начинает заметно нервничать. Странно – в конце свидания. Неужто он предвкушает скорое буйство плоти? Если даже он позволяет себе слабинку, что уж говорить обо мне… Я справлюсь, буду молодцом и буду держаться достойно… Настеньке мало не покажется, и крепышу тоже….
– Мы встречаемся в клубе свингеров? – делаю я ход конём, собираясь поставить мат.
– Не в обычном клубе, – поясняет Ливенсон. – Не в попсовом и раскрученном, что у всех на слуху, где не предаться подлинным наслаждениям. Мы будем в эксклюзивном месте. Это даже не клуб – это тайные комнаты.
– А как туда попасть?
– Лиза тебе покажет.
– Лиза?
– Не успела тебе сообщить, – виновато отвечает она. – Мы заранее обсудили с Романом и Настей детали. Мы же вместе туда отправимся. Не потеряемся. Тайные комнаты почти в центре.
Я молчаливо киваю. Когда Лиза успела все продумать? Каков серьёзный подход к делу?! Нам предстоит удивительное завтра. И потрясающее предложение осуществится…
Пара начинает разворачиваться. Настенька подмигивает мне, а Ливенсон уходит по-английски: молча, не прощаясь.
Мы остаёмся с любимой наедине, и я не знаю, с чего начать. Накопилось море впечатлений и небольшая обида за то, что Лиза всё провернула самостоятельно. На её фоне я чувствовал себя идиотом и простаком. Пусть это ложное впечатление, но оно до сих пор меня не покидало.
Лиза заметила моё замешательство и взялась меня успокаивать.
– Герман? Что ты застыл? О чём задумался? Завтра наши желания осуществятся. Осталось пережить эту ночь. Сегодня объявляю ночь целомудрия. Тебе предстоит подкопить силы. Я старалась ради нас и сама всё проверила. Поверь, эти люди – самое приличное общество из всего того, на что я натыкалась. Добрая половина свингеров бывшие уголовники, алкоголики или наркоманы, а это – достойные люди, не правда ли?
– Правда, – холодно отвечаю я. Мне становится вдвойне грустнее от того, что Лиза общалась с подобной братией. – Скажи, а они всерьёз семейная пара? Расписаны?
– Они? – на её устах появляется саркастическая ухмылка. – Не думаю, чтоб штамп в паспорте, но они готовы на всё – других не найти. Нам с ними повезло. Я уж потеряла надежду, что отыщу нечто стоящее. Поверь, Роман и Настя – самый подходящий вариант.
– Надеюсь, они не притащат нам никакой заразы?
– Герман! Ты разве не собираешься предохраняться?
– Прости! Бдительность. Даю палец на отсечение, что тот прохвост недавно с ней связался. Настенька всего лишь кукла, а он кукловод.
– Тебе без разницы?! – Лиза начинает хмуриться. – А я заметила, что она тебя зажгла. Не отнекивайся! И ты ещё утверждал, что ни на кого не обращаешь внимания!
– А Роман? Этот постмодернистский эскулап? – перехожу я в наступление. – Ты тоже захотела его?
– Честно? Да! Захотела! Давай играть честно. Когда женщину не устраивает что-то в одном мужчине, она ищет другого.
– Но!
– Не будем начинать снова! Мы достаточно все обсудили!
– Прости!
– Перестать извиняться! Будь мужчиной! Оттрахай эту стерву завтра на моих глазах и я поверю, что ты мужчина.
– А ты?
– А я оттарахаю этого эскулапа! Да! Ты не ослышался! Не он меня, а я его! И ты убедишься в этом!
Мгновенно представив немую сцену, я сморщился, как слизняк, и сглотнул вязкую слюну. Невыносимое зрелище, но мне предстоит всё увидеть воочию. Придётся закрывать глаза, отвернуться, задёрнуть шторы, спрятаться, сбежать в другие комнаты, лишь бы не видеть Лизу в объятиях конченного мерзавца. Но как же я? Я буду иметь похотливую сучку! Как дикое голодное животное, секунду за секундой она пускала мне слюни, и я их смачно проглатывал. Глотал её слюни, а завтра она будет глотать меня, а я буду глотать её. То же самое будет твориться с Лизой и её подлым мерзавцем. Завтра произойдёт непоправимое, и всё перевернётся вверх тормашками, либо начнётся что-то обновлённое, либо все закончится навсегда. Умрёт любовь или возродится – проверка назначена, а время пошло.
Время пошло. Момент истины. Любовь умрёт или возродится.
Завтра…
– И я не позволю тебе отворачиваться, – как всегда прозорливо заметила Лиза. Как всегда в точку! Она не перестанет читать меня. Никогда не признается, что видит меня насквозь. Видит абсолютно обнажённым, видит мои сомнения, слабости, пороки и грехи.
Пороки и грехи…
– Я отымею тебя вместе с ним, – хладнокровно выдавил я слова чистого безумия.
Любовь умрёт или возродится….
В тот вечер мы предпочли не добираться вместе домой. Каждому захотелось побыть в одиночестве. Специально в этом никто не признавался. Я посетовал на занятость, а Лиза вдруг вспомнила, что договорилась пересечься с Адель. Мы не держали в себе зла, а смогли выговориться и взглянуть правде в глаза. Настоящей леденящей правде.
Мне и вправду позвонил Белкин и потребовал срочной аудиенции, не объясняя, к чему такая спешка, и что стряслось. Он повесил трубку, но выдавил у меня обещание подъехать в «Турандот».
Вновь я каждой клеточкой тела ощутил нестерпимую тягу к Лизе. Это порыв старой нежности. Лиза кинулась ко мне в объятия, словно предвкушая скорую беду. В тот момент я не понимал, зачем нам все эти бесконечные эксперименты и эта дурная история, куда мы успели влипнуть, когда есть на свете такие моменты всепоглощающей старой нежности? Но выбор сделан, и пути назад нет. После долгого объятия я подвёз её до метро и помчался на вызов к Белкину.
Изрядно опоздав, благодаря привычным заторам, я застал Белкина в хилом расположении духа. Тот резался в телефон и не замечал меня, пока я громко его не окликнул. Пластырь поверх густых бровей отсутствовал, но ссадина до сих пор краснела и напоминала о себе, а царапины на шее покрылись корочками – постепенно Владик отходит от бабских побоев.
– Что снова стряслось? – сразу спросил я, стараясь особо не задерживаться.
– Проблемы.
– У тебя? Какая на этот раз?
Но проблемы случались не только у Белкина.
– Секир в аварию попал. Лежит в больнице, в реанимации.
– Жив? – опешил я от нежданной новости.
– Раз в реанимации, значит пока жив. Состояние средней тяжести.
– Мать его! – выругался я, саданув кулаком по столу. Я и так был на взводе, а тут потрясающая новость. День открытий и день впечатлений со знаком минус.
– Ты чего? Чего злой какой? Миха не специально, – обиженно прозвучал Белкин. – Пёрся к Фридману по своей полосе, но одна сволочь выехала на встречку и прямиком в Секира. Не угадаешь – все под Богом ходим. Разнесло его тачку вдребезги. Хорошо, спасательные подушки сработали, но удар получился сильный. Поломался Секир, как трансформер. Спасатели распиливали железо, чтоб его достать.
– Зато точно купит новую тачку – это плюс, – отрешённо сказал я, глядя в пустоту.
– Ты рехнулся? Секир помирает, а ты шутишь?! – негодовал Белкин.
С ним Белкин общался чаще, дружили они давно, и время проводили больше, я же не испытывал к Михе особых эмоций. Формально – нет, но авария потрясла меня. Мозг раздвоился: одна половина думала о Лизе, а вторая о Секире. Первая половина побеждала – Лиза важнее, и с ней всё в порядке. Секиру, так сказать, нездоровится, но он живучий жучище, так что выкрутится. Его лошадиное здоровье не подкачает. Мне бы стоило быть этичнее и проявить каплю сострадания. Проблем он нам всем подкинул. Набирает обороты проект – Иглесиас, Мадонна, а ключевой компаньон выбывает из строя, сваливая из игры.
Игры? Снова непонятные игры… Прав был Ливенсон, что вся наша жизнь игра, кого ни возьми? И я начинаю проигрывать.
– Секир поправится, – говорю я, утешая Белкина. – Он и не в такие переделки попадал, а сил у него немерено – сам знаешь. Кто может его заменить?
– Никто. Все при делах, да не при наших.
– Вдвоём рулить будем?
– Придётся, – пожимал плечами Белкин. – Садись, угощайся. Что встал? Охлади мотор. Сам сижу, пью за двоих. Литр вылакал, как пивной бочонок.
– Брось ты пить ещё?! – призвал я к ответственности Белкина. – Сопьёшься с горя.
Белкина не остановить. Бедняга переживает и места себе не находит. Какая тут рабочая атмосфера, когда закадычный приятель на грани.
– Секира жалко. Садись? Выпей? Не ломайся как целка.
– Что за дешёвое разводилово? – вновь накатывала злость.
Если от любви до ненависти один шаг, то я уже протопал километр ненависти к этому простофиле и ко всему миру! Я готов был возненавидеть весь мир! Как всё достало! И никакого покоя! И мне неважно, что Белкин здесь совершенно не при чём.
– Ты всерьёз пьян? – повторяю я. – Возьми такси, гони к себе и проспись. Наутро придумай, что наплести боссу. А если ты плачешь о Михе, так езжай в больницу и сиди у его постели, а не распускай нюни подшофе. Ты слышишь меня? Дуй домой или в реанимацию? Да тебя не пустят в таком виде, болван! Давай, шагом марш отсыпаться? И к себе в машину тебя не посадишь – провоняет всё! Вставай, Влад! Я поймаю тебе такси.
Долго уговаривать Белкина не пришлось. Компаньон повиновался, и здравый смысл возобладал. Владик чуть-чуть покачивался, но достойно держался на ногах. Почти под руки я вывел его из кабака. Белкин начинал засыпать на ходу. Похлопав его по щекам, удалось привести его в сознание. Через пять минут подкатило такси. Я достал его бумажник и отсчитал бабла таксисту, оставив бумажник себе, чтоб у водилы не возникло соблазна обчистить Белкина – второй прокол за одну неделю он точно не перенесёт. Посоветовав таксисту довезти приятеля по образцовому порядку (номер машины записал в телефон), я сунул ему ещё штуку и распрощался с Владиком. Такси тронулось, а меня охватила гордость. Возможно, именно я предотвратил следующую напасть Белкина. И Секира всё еще жаль, и где – то рядом затаилась прежняя ненависть.
Всё перемешалось, и я не представлял, какому чувству предстоит отдаться. Поразмыслив, я пришел к выводу, что гораздо безопаснее потушить их все, отпустив ситуацию, как учили на мастер-классах бизнес-тренеры. Гуру коучинга знали толк в расслабухе и пофигизме. Я позавидовал их великому спокойствию и попытался последовать их примеру. Неожиданно получилось – ситуация отпускалась, а ненависть уходила. Вместе с ней уходила и гордость за помощь Белкину и жалость к Секиру. Я оставил одну нежность.
Нежность к моей потрясающей девочке.
Сеанс медитации проходил в машине. Моя Маздочка покорно замерла в ожидании чуда. И оно свершилось, когда я с собранным и почти благоухающим видом тронулся в направлении дома. Нирвана длилась недолго. Езда по столичным пробкам вернула прежние эмоции, но в гораздо меньшем эквиваленте. В целом ситуация ушла и стала более-менее безболезненной. Слава прославленным мастерам. Коучинг не пропал даром, как не зря заплачены тысячи долларов.
В квартиру я добрался через час и застал Лизу в спальне. Как давно это не происходило, что я даже искренне удивился, чуть не расплакавшись.
Удивилась и Лиза.
– Мы снова вместе. Ты непривычно рано, – оценила она, лёжа на диване с помятым журналом.
– Да и ты дождалась, – иронично пробурчал я.
– Где ты был?
– На Фонтанке водку пил, – сумбурно обронил я и виновато поправился: – Точнее, не я, а Влад. Он в стельку наквасился. Отправил его спать, – сообщал я, стараясь опустить ненужные подробности.
– По поводу?
– Секир разбился.
– Насмерть? – равнодушно спросила она.
– Нет. Наполовину.
– Иногда лучше насмерть, чем наполовину. Если смерть приходит к тебе, выгодней взять её полностью.
Вот и наши странности приплыли, с горечью подумал я. Снова под вечер, но бывали и в другое время суток. Мне не хотелось развивать эту тему, но Лиза продолжала сама.
– Для кого-то смерть – подарок. Для кого-то – наказание, но половинчатая смерть – морока для каждого. Посуди сам. Он же может стать инвалидом. Он может не оправиться. Будет как растение. Будет лежать и дышать через маску, вроде и жив, но как бы и нет. Мозг посылает сигналы, но души в сердце уже нет. Что это? Жизнь? Смерть? Половинчатое состояние. И я об этом. Ты слышишь меня?
– Лиз, давай, не будем увлекаться? Секир не мышонок. Он мне приятель. Мы сидим в одной упряжке. Его некому заменить.
– Извини. Навеяло. Я разобралась. Вспышка! У меня часто бывают вспышки…
– Не начинай выражаться как Адель – это мне не нравится. Кстати, как она? Жива? Или наполовину?
– Наполовину.
– Её тоже сбили? – зло спросил я. – Фура с комбикормом?
– Адель сама по себе живёт наполовину. Многие люди половинчатые. Но немногим избранным достаётся полнота. А завтра мы станем полными. Да мы и не были нарочитыми половинками.
– Иногда я теряю ход твоих мыслей.
– Не пытайся его искать. Его наверняка нет, и ты его не отыщешь, – уходила в словесные дебри Лиза, как будто какой-то неудержимый приступ спустился на неё и не отпускал.
Обычно поветрие странностей проходило само – налетало и отпускало. То же самое должно произойти и сейчас. С минуты на минуту. Я ждал и ускорял время. Но не отпускало. Лизу не отпускало.
Надев пушистые тапочки, я прошёл в туалет. Затем в ванную. На кухне открыл банку свежего пива.
Меня отпустило.
– Иногда я сама себя не понимаю, – глубокомысленно произнесла она, выкинув журнал.
По смене интонации и пронзительному выдоху, я понял, что отпустило и Лизу.
Вернувшись на кухню, я достал вторую банку. Предложил Лизе, а она отказалась, то есть мне достанется две.
Напившись, я отправился в душ. Под потоком горячей воды окончательно отпустило, и я вернулся к Лизе почти обновлённым.
По привычке она уже лежала у стенки. Крылатое выражение: «Не могу я спать у стенки, у меня дрожат коленки» к Лизе не относится. Я же предпочитал спать с краю. У стенки всегда тесно, я часто ворочаюсь, стаскивая одеяло. Лиза лежит, как мышка, исключительно когда спит. В остальное время, как обычно…
Мне требуется много пространства, люблю расставлять руки взад-вперёд, а иногда и ноги, чем вызываю возмущение любимой. Иногда нам кажется, что постель слишком мала. Мы намеревались купить другую и катались по мебельным салонам, подбирая подходящий вариант. Лиза даже специально измерила длину и ширину нашего ложа. Неожиданно обнаружила, что все остальные кровати почти идентичны – среднестатистический размер, что поделаешь? И тогда мы задумали сколотить постель на заказ, но быстро передумали. Она занимала бы много места, придётся переставлять остальную мебель, а то и вовсе ломать стенку, делать перепланировку, а лучше просто решить все проблемы, переехав в квартирку попросторней. Лизе подходил лишь дворец. Посетовав и повздыхав, мы смирились. Приспособились к старой спальне. Я пообещал не размахивать конечностями, не храпеть и не пукать. Последнее обещание относилось и к Лизе, чем и она грешила. Обещания выполнялись с переменным успехом, но ногами я старался не дрыгать. Так и свыклись.
Погладив её по плечу, я заметил, как Лиза уснула. Немудрено, ведь она очень устала. Но я ошибся.
От моих прикосновений любимая зашевелилась и неразборчиво прошептала:
– Ты чего?
– Ничего. Спокойной ночи, – прошептал я, ругая себя за содеянное.
– Что?
– Ничего.
– Отстань тогда! Дай поспать.
– Извини.
– Спокойной ночи.
– Угу…
Лиза сладостно засопела. Иногда мне доводилось слышать её храп: тихий, осторожный, иногда музыкальный и волнующий, как баллады Стинга. Я прислушивался и не толкал её. Пусть поёт. Лизе можно всё. Но мой храп она не переносила, и когда я позволял себе эту пакость, Лиза мгновенно будила меня, заставляя перевернуться на другой бок, а чаще прогоняла в гостиную. К счастью, данные инциденты случались редко. Последний раз в мае. С весны много воды утекло. И мы забыли о том, точнее, делали вид, что забыли. Тогда я проспал до утра на диване и вынужден был встречать рассвет в одиночестве. Переходить утром в спальню невыносимо лень, и я прозябал до обеда один, благо была суббота. По выходным я тружусь редко, в типичных случаях соблюдая классическую пятидневку. Лиза тоже не любит задерживаться в офисе, особенно во внеурочные часы. И очень ругается, когда её заставляют выходить по субботам, а иногда и по воскресеньям, но за трудовыми загулами следует приличная премия. Выходные оплачиваются по двойному тарифу. К сожалению, у нас в компании так не принято, и я завидую Лизе, хотя и получаю в несколько раз больше. Сколько зарабатывает Лиза – до сих пор точно не представляю. И она не называет точную сумму, стесняясь обозначить даже примерный оклад. Правильно делает, так как я поступаю аналогичным образом, сохраняя финансовую независимость, что очень ценно и приветствуется в современном обществе, соответствует духу времени и является прогрессивным моментом совместной жизни. Почти по фен-шуй.
А что я ещё не знаю о Лизе? Много чего.
Взять, к примеру, её родителей. Мы до сих пор не знакомы, как не знакомы и с моими предками, а между тем, мама интересовалась, звонила и спрашивала: «Как у тебя дела? Не надумал жениться?» Я отвечал: «Дела потихоньку, но жениться не надумал». Матушка спрашивала: «Есть кто на примете?». Я отвечал: «Есть!», но не проговаривался, а мама настаивала: «Обещай скоро познакомить?» «Обещаю!» – уверял я, и обещание придётся выполнять.
А что мне известно о её родичах? Скудная информация. Лиза успела обмолвиться, что не сирота. Родители вроде имеются где-то в пределах области. Значит, даже ближе, чем мои, что радовало и пугало одновременно. Лиза не торопилась приглашать меня в отчий дом. Как я успел заметить, она не очень-то жаловала своих предков. Формально не в ссоре, но и не душа в душу. Папаша в постоянных разъездах и с матерью не живёт. По её словам, родители развелись, когда ей исполнилось семь или восемь лет.
Трудный возраст. Вспоминаю себя, каких дел тогда накуролесил, а девочке вдвойне тяжелее, тем более, учитывая развод. Для ребёнка особенно глубокая травма, но Лиза её верно пережила. Она не считалась папенькиной дочкой и к уходу отца из семьи отнеслась степенно, если не равнодушно – без паники и истерики. По привычке осталась с мамой, имевшей неплохую пенсию от «Газпрома» или «Сибнефти», жила себе без особых проблем, а отец исправно платил алименты и иногда наведывался проведать дочь. Коренным образом мало что изменилось. Только подарков больше, как и поздравительных открыток на Новый год, а в остальном та же скука. Не фонтан. Лиза быстро стала самостоятельной. Училась, зарабатывала и постепенно отдалялась от предков. Настолько, что почти забыла о них, вспоминая, когда я ей напоминал – парадоксально. А когда вспоминала, то удивлялась: что с ними? Живы ли? И зачем вспомнила? Думается мне, Лиза обижена на них сильно, вот и дуется до сих пор, а простить не может, стирает их ластиком, а стереть не получается, потому что невозможно стереть родителей, даже когда их нет на белом свете. Родители – навсегда. К сожалению, их не выбирают…
 | Алексей Вилков. Infernal |