Каждый из нас немного творец. Любой человек от малыша до старца обладает способностью мечтать, а значит, творить в своем воображении. Ведь мечта, отражая чувства и страсти человеческие, всегда складывается в формы — в мысленные образы. Любое мыслящее существо способно создавать целые образные миры, и они, в зависимости от чистоты помыслов, могут быть как возвышенно-великолепными, так и ужасающе-низменными. И едва ли мы задумываемся над этим процессом творения. Что стоит за ним, какие силы им движут, и к чему он может нас привести? Эти вопросы волнуют и автора…
Отрывок из книги:
Артем посмотрел по сторонам и спросил:
— Скажи, Слава, что это за место, где мы сейчас находимся?
— Это мое произведение, мир, который создал я сам силой своего воображения. Впрочем, каждая хорошая картина — это всегда отдельный мир.
— Откуда же у тебя такая технология? Ты что, используешь какие-то галлюциногенные краски? — Продолжал спрашивать друга Артем, и тот охотно отвечал:
— Краски — совсем не главное. Главное — это вложить в творение душу.
— Ладно, не буду выпытывать твои ноу хау. Лучше все-таки взгляни на пирамидку. — Сказал Артем, протягивая вещицу другу, и добавил:
— Не понимаю я все же, как получается, что она у меня с собой, если мы находимся в стране духов?
— Все предметы имеют свои проекции во Вселенной. Все, что находится при нас в мире Земли, присутствует и в тонких мирах в виде проекций, и даже сами наши тела — это лишь проекции, и они меняются под влиянием той или иной тонкой среды. Любая среда вносит свои изменения в энергетический спектр, по-разному преломляет его. Посмотри, как изменилась наша одежда.
Действительно, одежда художника сильно изменилась. Он по-прежнему был одет в легкий свитер и брюки, но они поменяли свой цвет. Свитер из серого стал розовым, а брюки — из черных превратились в темно-вишневые. Туфли его стали бордовыми. Одежда самого Артема тоже несколько изменила цвета, но не так кардинально.
Художник взял зеленую пирамидку, которая не претерпела никаких изменений от этого странного перемещения в мир картины, и долго и пристально ее рассматривал. Затем произнес:
— Это очень необычная вещь: обрати внимание, она осталась неизменна в этом мире тоже. Это говорит о ее огромной внутренней энергии. Я чувствую великую мощь. Откуда этот медитативный кристалл у тебя?
— Эта штуковина принадлежит моей девушке. — И Артем постарался нарисовать словесный портрет Марины как можно точнее.
И Святослав неожиданно сказал:
— Похоже, я знаю эту девицу. Месяца полтора назад она приходила на набережную, долго стояла около моих картин и купила одну, потом, как бы, между прочим, сказала, что она твоя знакомая, и ты ей много рассказывал обо мне. Вот и все.
Артем посмотрел на друга и протянул:
— Я ей действительно о тебе рассказывал, но Марина мне не говорила, что купила у тебя картину.
— Думаю, если бы нам удалось найти эту самую Марину, то мы бы получили ответы на все твои вопросы, — сказал художник.
Святослав повертел пирамидку в руках, и она начала светиться и увеличиваться в размерах. Художник поставил ее на каменистую землю, и они продолжали наблюдать, как тетраэдр растет с удивительной скоростью. Достигнув высоты выше двух метров, пирамида прекратила свой рост, и стала прозрачной, как зеленое стекло. Они обошли ее вокруг. Сквозь любую грань было видно одно и тоже. Туннель в виде трехгранной призмы уходил сквозь пространство вдаль и там, на другом конце, устремлялся в небо столб изумрудного пламени.
— Как будто бы нас приглашают войти внутрь, но я не рискну, пока не выясню, что это за штука. — Сказал художник.
— А что, существует какой-то риск?
— Очень даже существует. Например, потерять контакт со своим телом и остаться здесь навсегда.
— И что тогда случится с нашими телами?
— Ну, найдут, думаю к вечеру, два сидящих окоченевших трупа, подумают, что выпили тормозную жидкость и затормозились окончательно, или еще что-нибудь в том же роде.
Вдруг пирамидка стала стремительно уменьшаться и быстро приобрела свой первоначальный вид. Артем поднял ее с камней и положил обратно в карман. Откуда-то налетел холодный ветер, запахло гарью и в тишине резко прозвучали слова:
— Я снова пришел за тобой, и сегодня я получу не только тебя, но и ту зеленую вещицу, которую ты прячешь в кармане. — Неожиданно громко сказал хриплый мужской голос откуда-то сверху.
Друзья подняли головы и увидели, что прямо над ними, метрах в двадцати пяти от земли, в воздухе парит плотный совершенно лысый мужчина с огромными загнутыми вниз усами, одетый в красный спортивный костюм.
— А кто вы собственно такой и как сюда попали, ведь вас, кажется, никто не приглашал? — Спросил незнакомца Святослав.
— Я один из Ловчих Повелителя миров, и стоящий рядом с тобой нужен мне.
— А почему это вы обращаетесь ко мне на «ты»? Это не вежливо. — Сказал художник непрошенному гостю.
— О вежливости поговорим после, а сейчас лучше уходи, и я не причиню тебе вреда. Мне нужна только моя добыча.
— Вы ничего здесь не получите, — твердо сказал красному летуну Святослав.
— Ты, наглец, как смеешь так отвечать мне, посланцу Повелителя миров? — Возмутился незнакомец.
— Я Мастер этого мира и не хочу видеть в нем посторонних. Тем более что вы так и не представились по-нормальному. Вдобавок, своим дурацким костюмом вы портите здесь весь пейзаж, а своими глупыми требованиями оскорбляете моего друга.
— Я один из тех, чьи имена боятся произносить. А за свою наглость ты немедленно будешь уничтожен! — Воскликнул усатый и тотчас около него в воздухе появились еще двое таких же мужчин, только без усов. Откуда-то из-за спины каждый из них извлек холодное оружие, и все трое быстро закружились против часовой стрелки, снижаясь. Поднялся сильный холодный ветер.
Увидев эту троицу, Артем сразу же вспомнил, где и при каких обстоятельствах он уже встречал их и закричал Святославу почти в самое ухо:
— Они очень опасны, это они и забрали Марину!
— Хватай картину и беги к горам, а я постараюсь их задержать! — Прокричал Артему художник сквозь поднявшийся вокруг свистящий смерч.
Вдруг Святослав резко поднял обе руки вверх и с кончиков пальцев над ним, навстречу спускавшимся с неба людям в красном, взметнулась, на миг ослепив Артема, яркая белая молния. В то же мгновение огромная наклонная стена из толстого дымчатого стекла выросла между художником и нападавшими, разрубив пространство бесконечной, уходящей во все стороны плоскостью. Артем схватил висящую в воздухе картину с пейзажем петербургской набережной, которая оказалась совершенно лишенной веса, и бросился наутек огромными прыжками, словно перепуганный заяц. Художник бежал вслед за ним.
— Переходим обратно! — Крикнул Святослав, догоняя его.
Но в этот момент раздался ужасный звон бьющегося стекла, и прозрачная стена обрушилась на землю позади них миллиардами сверкающих брызг. Трое в красном прорвались сквозь преграду и приближались по воздуху.
— Уходи, я остановлю их! Они еще не знают, что я служил в ПВО! — Прокричал художник Артему и одним коротким взмахом руки материализовал совсем рядом батарею скорострельных зенитных пушек с автоматическим наведением, которые сразу открыли огонь по летящим целям.
Облако разрывов поглотило красные фигуры летящих врагов. Небо сотрясал страшный грохот. Артем остановился, и, стараясь не смотреть назад, чтобы не отвлекаться, медленно перетек сознанием сквозь картину обратно на набережную. Он сидел все в той же позе на раскладном стуле. Его тело била дрожь. Ноги ужасно затекли. Поясница ныла. Преодолев озноб, Артем встал, размялся и посмотрел на часы своего сотового телефона: прошло уже больше часа с того момента, когда они с художником заметили двух мужчин в черных узких очках, а эти двое и теперь стояли на том же самом месте. Святослав не шевелился и почти не дышал. Глаза его были открыты, но не двигались: взгляд был устремлен куда-то далеко внутрь картины. Вдруг он вздохнул, вздрогнул и потянулся. Затем, внезапно резко вскочил с поребрика, выхватил из кармана зажигалку и бросился к ближайшей картине с красноватым каменистым пейзажем. Возможно, Артему и показалось, а может, и нет, что из холста на мгновение высунулись усатая физиономия и рука в красном, но сразу же исчезли, когда художник поджег картину, и она запылала голубоватым пламенем, быстро сгорев дотла.
Артем все еще находился в каком-то оцепенении: голова соображала плохо, сознание как бы затянуло странной дымкой, а воспоминания о случившемся были расплывчатыми и смутными. Словно и не с ним все это произошло. Но, тем не менее, помнил он достаточно, чтобы пожать руку Святославу.
— Ну, ты меня сегодня и удивил, дружище! — Не скрывая восхищения, воскликнул Артем.
— Да чего уж удивительного. Мы едва не погибли, — сказал художник.
— А ты просто настоящий волшебник, да при том великий! — Восторгался другом Артем. Одна эта грандиозная стеклянная стена чего стоила! А зенитная батарея — до такого и Поттер бы не додумался!
— Здесь я не волшебник, к сожалению, я могу творить волшебство только в тонком мире. Я не делаю ничего сверхъестественного, просто обладаю воображением и умею им пользоваться. И поверь, воображение может развить любой человек, стоит только захотеть. Каждый может быть волшебником в мире своих мыслей. Считай, что все виденное тобой простое видение, небольшой мысленный эксперимент художника над своим несовершенным произведением, — скромно произнес Святослав. Но Артем продолжал восхищаться:
— Ну не говори так! Не скромничай! У тебя настоящий дар божий. Я уж в искусстве кое-что смыслю. То, что ты мне продемонстрировал — это уже за гранью искусства. Это уже настоящее волшебство. Кстати, а кто эти три кровожадных парня в красном? Почему они летали и как вообще в этом видении оказались?
— Думаю, что они пришли через твое подсознание. Видимо, у них с тобой установлен какой-то тонкий канал, через который они и вышли на тебя. Ты говорил, что тебе, ведь, уже снился сон с их участием. Это не обязательно люди. Раньше такие явления называли бесовщиной. Но, думаю, что мы бесов изгнали. Я так думаю, но я пока очень мало знаю. Но я могу задать вопрос своему Учителю. Обязательно задам… — Проговорил художник, но Артем, в своей восторженной экзальтации прервал его:
— То, что ты делаешь — это же величайшее открытие в искусстве! Это просто переворот! Как ты пришел к этому?
Художник посмотрел на друга устало, потом серьезным тоном сказал:
— Знаешь, еще читая Кастанеду, я узнал, что некоторые наркотики вызывают видения, открывают перед душой человека иные миры. Я и подумал однажды: а почему произведения искусства не могут обладать такими же свойствами? Я давно заметил, что если в картину действительно вложена частица души художника, то это чувствуется сразу. А на хорошую картину хочется смотреть еще и еще. Это действительно как наркотик. Поэтому по-настоящему хорошие картины так безумно высоко ценятся — с их помощью можно проникать в другой мир! И я стал писать, стараясь придавать краскам необходимую глубину. И, знаешь, почувствовал, что в этом действительно что-то есть. У меня начало получаться! Моя догадка была верной. А позже кое-какие нюансы технологии мне подсказал мой Учитель.
— Так все, что произошло внутри картины, было на самом деле, или это только плод нашего воображения, среагировавшего таким странным образом на твою картину как на некий наркотик? Но даже если, как ты говоришь, твои картины это нечто вроде наркотика, то, как тогда объяснить наше общение в мире этой медитативной галлюцинации? — Силился понять Артем. Его друг хитро улыбнулся:
— Трудно сказать, что считать происходящим на самом деле. Дзен-буддизм, например, утверждает, что весь мир — это иллюзия. А философия экзостенциализма утверждает, что все окружающее придумано нами самими. Вот, например, трудно сказать, реальны ли галлюцинации. С позиции наблюдателя они выглядят вполне реальными. Так и с мирами в картинах: с позиций этой реальности, наверное, такого не может быть, но как с позиций других реальностей? Например, с позиций тонкого мира, все, существующее в воображении, вполне реально.
Артем продолжал спрашивать:
— Почему ты сжег свою картину? Испугался, что тот парень в красном действительно вылезет наружу?
— Знаешь, под влиянием галлюцинаций люди и не такое вытворяют, — усмехнулся художник. Потом предложил:
— Давай лучше пойдем ко мне в мастерскую.
Артем согласно кивнул. Святослав быстро собрал все свои принадлежности в рюкзак, а картины аккуратно сложил в деревянный ящик, похожий на чемодан, и они зашагали по набережной в сторону Петропавловской крепости.
Вскоре они поравнялись с двумя незнакомцами в черных очках, которые все это время простояли на одном месте. Те старательно делали вид, что уже второй час рассматривают золоченый шпиль собора и не проявляют к Артему со Святославом ни малейшего интереса. Когда Артем проходил мимо них, ему что-то смутно напомнил крупный шрам на левой щеке ближайшего мужчины. Но более конкретно Артем вспомнить пока не мог, когда, кроме сегодняшнего дня, видел этих двоих.
Минут через двадцать художник провел Артема в свою мастерскую, расположенную на Зверинской улице в мансардном этаже старинного пятиэтажного дома. Мастерская была просторной и светлой, два больших окна выходили на улицу, а всю поверхность стен украшали картины самых различных размеров. Мебели в мастерской, за исключением письменного стола с компьютером, небольшого застекленного шкафа с красками и кистями, старого дивана и двух потертых стульев, не было, что создавало ощущение простора и света.
— Здесь я работаю, — сказал Святослав, ставя в угол принесенный ящик с картинами. Затем предложил Артему сесть на стул, а сам занял другой, напротив.
— Когда ты успел написать столько картин? — Спросил его Артем, рассматривая целую галерею полотен.
— Я очень много работаю, особенно теперь. — Ответил художник.
— Ты хочешь сказать, что что-то у тебя в последнее время в жизни изменилось?
— От меня жена два месяца назад ушла и забрала детей. Сейчас как раз оформляем развод. Я переехал сюда, дома не бываю, — сказал Святослав.
— Вот уж не подумал бы никогда! Вы, по-моему, так хорошо всегда ладили с Наташей, — произнес Артем.
— Понимаешь, Тема, на одних картинах много не заработаешь. В последнее время людям совсем не до искусства, а Наташа с детства привыкла к высоким стандартам. Знаешь, ее папа одно время был большим деятелем в масштабах города. Это, кстати, он мне устроил эту мансарду когда-то, — проговорил художник.
— Ну, и куда это Наташа ушла с двумя детьми? — Поинтересовался Артем. Художник со вздохом ответил:
— Детей она подкинула своим родителям, а сама живет с каким-то богатым кавказцем, у которого есть большой черный джип, два продуктовых магазина и доход от сдачи недвижимости в аренду. Куда уж мне до такого материального уровня! Но я не ревнивый. Если ей так действительно лучше, то и пускай живет с ним сколько хочет. Да и дети при таком богатом отчиме не пропадут. В последнее время я стараюсь понять других, поставить себя на их место. А еще я считаю, что у каждого человека должен быть свободный выбор в поступках, и никто не вправе навязывать другому свое мнение.
— Ну а как же добрые советы? — Задал вопрос Артем. Художник ответил:
— Я считаю, что советовать можно, но, не настаивая на выполнении. Иначе, совет превращается в приказ. А давление на душу человека неприемлемо. Каждый вправе поступать только в соответствии со своими внутренними устремлениями, я так думаю.
— А если эти внутренние стремления ведут к уничтожению, к убийству? — Спросил Артем друга.
— Что ж, пусть проявятся. По крайней мере, люди сбросят маски, и враги станут видны. Неужели ты считаешь, что лучше жить в мире, где все вокруг притворяются и строят из себя добропорядочных овечек, являясь на самом деле коварными хищниками? Открытость. Вот, если хочешь, моя жизненная позиция. — Сказал Святослав.
— Это ты на древнеримское “Homo hominy lupus est.” намекаешь? Что человек человеку волк? А мы с тобой тоже хищники, или все-таки овечки? — Заинтересовался Артем.
— Мы, думаю, ни те и ни другие. Скорее, мы отстраненные наблюдатели этой реальности, — продолжил художник развивать свою мысль.
— Чем же мы отличаемся от других? — Не унимался Артем. Друг внимательно посмотрел ему в глаза и проговорил:
— Вот скажи, у тебя есть амбиции? Чего ты хочешь от жизни?
— Ну, стабильности, наверное. В смысле: нормального человеческого существования без выпендрежа, но и без унижения. — Сказал Артем.
— А хочется ли тебе стать большим боссом, политиком, звездой? — Спросил художник.
— Нет, знаешь ли. Я ценю свою свободу. — Артем улыбнулся. Друг сказал ему:
— Я — тоже самое. У нас с тобой, в отличие от хищников, нет амбиций, но, в отличие от овечек, мы дорожим своей независимостью. Моя потребность одна: иметь возможность творить. Больше ничего сверх этого. Мне наплевать на признание и, даже, на то, купят мои картины или нет. Только по мере необходимости я продаю их. Если не нужно было бы думать о куске хлеба, то никогда ни одной не продал бы. Не знаю, поймешь ли ты меня, но я пытаюсь своими картинами изменить мир в лучшую сторону. Они должны заставить людей задуматься о многом, заглянуть в свою душу.
— Но, если твои картины не продавать, то их и не увидят. Разве что на выставках, которых ты всего две за всю жизнь устраивал, если память мне не изменяет, да и те только районного масштаба. — Констатировал Артем.
— Я понимаю это. Поэтому в последнее время я стал картины дарить. За последний год я подарил гораздо больше картин, чем продал. — Сказал художник.
— И кому ты их даришь? — Спросил Артем. И друг ответил:
— Дарю всем тем, кому чувствую, что они могут помочь. Тем, кому не помогут, дарить бессмысленно. Несколько раз я ездил по детским домам и дарил картины детям, пока не узнал, что персонал забирает подаренные картины себе и уносит домой. Тогда я стал дарить просто людям на улицах. Вижу в человеке что-то доброе, подхожу и дарю. Просто так. И никто не отказывается. Ты не представляешь, какое это приятное чувство — дарить что-нибудь незнакомым людям. Я ощущаю свою причастность к чему-то высшему. К светлому. Вот из-за этого с женой конфликты и начались. Потом скандалы пошли почти непрерывно. Конец истории я тебе рассказал.
— Знаешь, ты удивительный человек, Славик. Я восхищаюсь твоим бескорыстием. — Искренне сказал Артем.
— Спасибо, но поверь, ты сам поступал бы на моем месте точно также. Потому что ты такой же по складу души. А вот моя жена постоянно называла меня дебилом. — Произнес Святослав, и взгляд его сделался грустным. Потом спросил другим тоном:
— Кстати, а те картины, что я дарил тебе, при пожаре не пострадали?
— К сожалению, все три сгорели. Они висели в выгоревшей части комнаты, — поведал Артем. Художник сказал:
— Ничего, возьми три других. Любые, которые тебе понравятся.
Артему стало как-то неловко. Он знал, что над каждой своей картиной, даже самой маленькой, Святослав трудится не меньше, чем несколько дней. И он сказал художнику:
— Не могу. Если ты сам подаришь мне, какие сочтешь нужным, тогда я возьму, а так — нет.
— Хорошо, я постараюсь выбрать те, которые подойдут твоему спектру. Я имею в виду спектр твоей души. — Сказал Святослав.
Артем не совсем понял эту аллегорию, но расспрашивать художника не стал. Была уже половина третьего, и он собирался вернуться к себе и подумать о необходимом ремонте в квартире.
Художник выбрал для него три картины и завернул их в плотную бумагу. Потом они пошли на маленькую кухню, находящуюся в отгороженном гипсокартонной перегородкой закутке, рядом с санузлом. Там они еще немного поговорили и выпили чая.
Мнение художника о том, что же за странная цепь событий произошла с Артемом в последние дни, еще, как он выразился, «не до конца оформилось», но он обещал посоветоваться со своим Учителем и прояснить ситуацию в самое ближайшее время. Единственное, о чем он попросил Артема — это оставить ему для исследования маленький зеленый тетраэдр, что Артем охотно исполнил. Потом они тепло попрощались и, пообещав держать друг друга в курсе событий, расстались.
Оставшуюся часть пятницы Артем потратил на приведение в порядок своего жилища. Первым делом, еще по дороге домой, Артем приобрел новый замок и поставил на дверь взамен старого, поскольку перед этим обнаружил, что один комплект ключей от старого замка исчез, а возможность неожиданного прихода незваных гостей с ключами его совсем не радовала. Остатки сгоревшей мебели Артем отнес во двор, к мусорным контейнерам. Затем, он содрал горелые обои со стен и стальным скребком стал соскабливать остатки золы.
Во время своих трудов, Артем пытался определить объем необходимых восстановительных работ: придется вставить новые стекла в окна, заменить весь паркет, переклеить все обои, все оштукатурить, побелить и покрасить. И решил, что только после всех этих процедур квартира опять приобретет нормальный вид.
Артем несколько раз звонил Алику, пока, наконец, не застал его. Все, что тот сообщил — это то, что магазин закрыт на неопределенное время, и что будет дальше, он не имеет ни малейшего понятия, а потому, советует Артему отдохнуть недельку-другую. Все указывало на то, что работу Артем потерял, хотя ничего такого Алик и не сказал, ссылаясь на неопределенность ситуации, и наезды проверяющих организаций, но по его интонациям Артем почувствовал, что Алик только и мечтает побыстрее отделаться от всех своих проблем, закрыв бизнес. А если не будет магазина, то ни одна комиссия не сможет уже доказать махинации Алика. А что они были, Артем нисколько не сомневался. И работа Марины без оформления была среди них, возможно, самой незначительной. Например, Артем точно знал, что весь товар в магазине Алика имел очень подозрительное происхождение, почти не зафиксированное в документах. Но, само по себе, это сейчас волновало мало. Гораздо больше Артема занимало, выплатит или нет Алик зарплату за прошедший месяц.
В последнее время Артем перестал удивляться быстрой смене рабочих мест. Сразу после окончания института он устроился на мало оплачиваемую, зато совершенно не обременительную должность инженера на заводе. Но, меньше чем через год, государственные заказы прекратились, конвейер замер, и зарплату перестали платить. Ветераны производства, проработавшие на этом заводе по десять и более лет, остались дожидаться лучших времен за одни лишь обещания администрации когда-нибудь зарплату выплатить и запустить завод снова. Возможно, им просто некуда было идти: специализация была слишком узкой. Но Артема такое положение не устраивало. Он уволился и поступил на работу в небольшое частное предприятие, занимающееся оборудованием автомашин различной электроникой. Там нужно было как следует вкалывать, но хозяева — два грузина — платили неплохо. Правда, делу быстро пришел конец. То ли не поделились хозяева с государством, то ли с мафией, а, может, еще с кем-то, но контору внезапно закрыли, а грузин тех так никто больше и не видел. В следующей фирме Артема просто обманули: заманили должностью менеджера по продажам офисной техники и высокой зарплатой, взяли на испытательный срок, а потом, когда Артем проработал у них больше месяца, и пришло время платить, сказали, что он их не устраивает. Но он не стал отчаиваться и по объявлению в газете устроился продавцом-консультантом в большой магазин электроники, где на эту должность как раз требовался человек с высшим техническим образованием, прописанный в мегаполисе, до тридцати лет и без вредных привычек. Два года Артем продавал различную электронику от телефонов до компьютеров, но зарплату ему так и не увеличили, хотя все вокруг подорожало неимоверно. Поэтому, он постепенно подыскал себе более доходное место и при первой же возможности перешел в магазин к Алику, который платил почти в полтора раза больше. А сейчас и здесь все рухнуло буквально за три дня, что было совершенно неожиданно. Но, Артем не сильно расстраивался. Работа продавца ему уже порядком поднадоела. Хотелось добиться каких-то перемен, стать независимым от людей, подобных Алику, которые всегда готовы использовать других в своих интересах, а когда выгода исчерпана, выбросить их из своей жизни, как мусор.
Передышка с работой была сейчас Артему даже полезна. Он решил, что сможет, пожалуй, сделать самостоятельно ремонт в квартире и тем самым сэкономит значительную сумму. Нужно было лишь приобрести необходимые материалы и инструменты. На что денег у него имелось достаточно. Потребности Артема были весьма скромными. Ел он мало и не потому, что отказывал себе в еде, а просто не любил обжорство. Одевался всегда довольно скромно, хотя очень аккуратно и со вкусом. Вся мебель досталась ему в наследство от бабушки и была невзрачной стандартной мебелью еще брежневских времен, но, если бы не пожар, Артем и не подумал ее менять.
Телевизор он смотрел редко и преимущественно информационные программы. Фильмы о насилии и жестокости совершенно не интересовали его. Ему вообще не нравилась идея правоты грубой силы, заполнившая экран. Поэтому он не особенно переживал, что старый цветной телевизор сгорел во время пожара. Вот радио и просто хорошую музыку Артем часто мог слушать часами: под музыку ему работалось легче.
Покончив с отскребанием гари, Артем вымыл весь пол в квартире, и хорошо протер уцелевшую мебель, потому что все, даже то, что выглядело совсем не тронутым огнем, несло на себе толстый слой копоти и золы. Потом он еще раз вынес мусор, вымылся под душем, переоделся и сел на кухне ужинать, когда неожиданно в направлении входной двери послышался негромкий металлический щелчок, как будто снаружи замок пытались открыть. Артем схватил кухонный нож средних размеров, которым только что резал хлеб, и пошел на звук.
Когда Артем посмотрел в глазок, напряжение сразу отпустило его. Перед дверью стояла Мара. Она пыталась открыть замок старыми ключами, которые были у нее в ночь странного исчезновения. Но, из-за того, что Артем сменил замок на новый, у Марины ничего не выходило.
Артем открыл дверь, и Мара буквально влетела в прихожую. Все лицо ее было расцарапано, волосы словно опалены огнем, а серая кофточка и черные брюки — порваны в нескольких местах так, что материя висела клочьями.
— Быстро собирайся. Мы должны немедленно сматываться. Нам обоим угрожает опасность. — Сразу сказала она, без всяких объяснений и даже не поздоровавшись.
— Вот уж не ожидал тебя увидеть! Все думают, что ты куда-то сбежала, — пробормотал Артем.
— Кто это все? — Недоуменно спросила девушка.
— Ну, Алик, например… — произнес Артем.
— Не хочу даже слышать про этого козла. У нас действительно почти нет времени. Ситуация слишком опасна. Собирай все ценное, и поехали. — Поторопила Марина.
— У меня почти все ценное сгорело, — грустно сказал Артем, показывая на остатки своего имущества.
— Ну, так бери, что осталось и пошли! — Нетерпеливо воскликнула девушка.
— И куда пойдем? — По-прежнему неторопливо сказал молодой человек. Девушка продолжала настаивать:
— Ну, давай же, собирайся! Поедем за город. Там мы сможем спрятаться и выиграть время.
— От кого же мы будем прятаться? Где ты была все эти дни? И почему, кстати, у тебя такой видок? — Спросил Артем.
— Расскажу по дороге. А то очень длинная история. Ты быстрей собирайся, — бросила Мара и скрылась в туалете.
Артему совсем не хотелось никуда уходить, но он все же подчинился Марине, быстро собрал самое необходимое в свою старую черную сумку, и вместе с подругой вышел из квартиры.
— За твоим подъездом наблюдают два мужика в солнечных очках. Я их заметила, когда сюда шла. Нам обязательно нужно от них оторваться.
— Да что же я такого сделал? — Недоуменно спросил Артем девушку.
— Об этом потом. Сейчас поторопись, уходить будем через крышу, — скороговоркой проговорила Марина.
— А вдруг там заперто? — Засомневался Артем, перекидывая свою сумку через плечо.
— Это было бы совсем нежелательно, — сказала Марина, и, выйдя из квартиры, направилась вверх по лестнице. Артем запер квартиру и последовал за девушкой.
Выход на крышу девятиэтажки закрыт не был. Взявшись за руки, они быстро перебежали по плоской крыше, спустились в люк на другом конце и вышли наружу из самого крайнего подъезда с противоположной стороны длинного дома, и сразу же свернули за угол. До метро они всю дорогу бежали и вскочили в поезд в тот момент, когда двери уже стали закрываться. Только в вагоне пригородной электрички, в которую они сели с платформы «Девяткино», Артем и его подруга, наконец, убедились, что их никто не преследует, и смогли перевести дух.
Пассажиров, едущих на дачи в пятницу вечером, было много, но Артему и Марине все же удалось довольно удобно устроиться у окна по ходу поезда. Артем спросил у девушки:
— Куда мы едем?
— На дачу, — ответила Марина. Выглядела она напряженной и настороженной, все время оглядывалась по сторонам. Ее беспокойство передавалось и Артему, и он продолжал настойчиво спрашивать:
— А ты не собираешься объяснить мне происходящее, например, меня действительно очень интересует, что произошло той ночью, и где ты все это время была?
— Когда доберемся, все объясню. Здесь мой рассказ могут услышать, а я бы не очень хотела. — Сказала Мара, и всю дорогу после этого хранила молчание, словно набрав воды в рот.
От железнодорожной платформы они шли через сосновый лес по проселочной дороге больше часа. Поселок и садоводство остались позади. Смеркалось. Начал моросить мелкий противный дождик. Марина мерзла и, пытаясь согреться, взяла Артема за локоть двумя руками и прижалась к нему. Несмотря на это, шли они молча, погрузившись каждый в свои мысли. Артем старался выудить из своего сознания все те фрагменты последних событий, которые он помнил (а помнил он все только фрагментарно от вечера понедельника до своего пробуждения на газоне в четверг), чтобы попытаться получить из этих разрозненных кусков воспоминаний более или менее ясную картину происшедшего. Марина, похоже, все еще боялась преследования, потому что постоянно озиралась по сторонам, внимательно вглядываясь во все придорожные кусты.
Наконец, после второго поворота дороги, справа в глубине леса показался темно-синий щитовой забор метров трех в высоту. Из-за забора вдалеке выглядывала между высоких сосен крыша большого загородного дома.
— Вот мы и добрались, — сказала Мара, когда небольшая грунтовая дорожка привела их к широким воротам. Артем подергал створки, но они были надежно заперты, а маленькая дверь калитки рядом тоже была закрыта. Артем попробовал постучать.
— Зря стараешься, дома все равно никого нет, — сказала Марина из-за его спины.
— А где же хозяева? Сейчас дачный сезон, и народу на всех дачах полно. — Проговорил Артем.
— Хозяйка перед тобой, — устало сказала Марина.
— Ты? — Удивился Артем.
— Я. — Скромно произнесла Мара, доставая из-под забора с левой стороны от ворот большой ржавый ключ. Она отперла ключом дверцу калитки, прошла в нее сама и пригласила за собой Артема. Когда Тема вошел, Марина снова закрыла дверь на ключ, уже изнутри.
Они оказались в настоящем сосновом парке с аккуратными забетонированными дорожками, вдоль которых стояли самые настоящие скамьи, точно такие же, как во многих городских зонах отдыха. Аллеи украшали элегантные стеклянные фонари на белых столбиках. В центре этого небольшого парка находился огромный трехэтажный особняк из белого кирпича, построенный добротно, хотя и без особых архитектурных излишеств, если не считать двух башенок по бокам. Все окна дома были закрыты железными шторами-ставнями, выкрашенными в белый цвет, а входная дверь под ажурным кованным навесом представляла собой стальную плиту с четырьмя мощными петлями и двумя хитрыми замками.
— Что-то мало похоже на дачу, — сказал Артем, осмотревшись.
— Почему? — Спросила девушка.
— Грядок и парников совсем не видно. — Съязвил молодой человек.
— А эта дача, если хочешь знать, строилась как санаторий, — сказала Марина.
— Да, вижу, кабачки и огурцы здесь явно выращивать не собирались. Только не говори мне, что ты сама все это построила или купила, не поверю. Дачка олигарха, не иначе. — Протянул Артем, все еще удивленно рассматривая фасад дома.
— Почему не поверишь? Ты же почти ничего обо мне не знаешь. А если я скажу, что я богатая наследница, и что еще и не такое могу купить? — Ершисто проговорила Мара, и глаза ее сверкнули.
— Ну, Мариночка, кончай загадки загадывать, — попросил Артем тихо. Девушка смягчилась и проговорила мягко:
— Ладно, на самом деле эту дачу построил мой муж, когда был жив.
— А отчего твой муж умер? — Спросил Тема подругу.
— Ему помогли умереть. Его убили, — она помрачнела.
— И что, убийцу поймали? — Задал новый вопрос Артем.
Марина подошла к молодому человеку вплотную и, проведя тыльной стороной ладони по его щеке, сказала вполне серьезно, глядя Артему в самую глубину глаз:
— Я все понимаю, дорогой. У тебя накопилась масса вопросов, и я сегодня собираюсь ответить на них для тебя и для себя самой. Но только давай сначала зайдем в дом и нормально устроимся. Я очень устала. Все эти дни я провела в бегах и почти не спала. Мне нужно хотя бы поесть и принять душ. А потом у нас будет много времени для разговоров.
Артем обнял ее, привлек к себе и поцеловал в губы, но она быстро отстранилась и, присев на корточки, стала шарить правой рукой в выемке под высоким бетонным крыльцом. Скоро она извлекла на свет два длинных блестящих ключа на стальном кольце и легко открыла бронированную дверь. Но за ней оказалась еще одна — такая же, только с кодовым замком. После того, как Мара набрала несколько цифр, вторая дверь бесшумно отъехала вбок, как бы приглашая их в дом.