Когда мне было десять, я обнаружил, что мой отец прячет пистолет. Залез в гараж по пацанским делам — искал мяч или удочку - и нашел его на заднем сиденье машины. Старомодный револьвер с отливом, а может, кольт или еще что-то в этом роде; в общем, ствол, который носили на поясе телевизионные ковбои и штатовские копы. Я долго пялился на него, но даже не попытался потрогать. Отцовский пистолет казался воплощением опасности и выглядел как сама смерть. Но главное, он олицетворял тайну, которую никто и никогда не должен был раскрыть.
Естественно, я никому ничего не сказал. Ни тогда, ни потом. Мне было страшно, я был потрясен, смущен. Отец внезапно превратился в чужого человека. Я не мог понять, зачем ему пистолет. Да, отец когда-то воевал, но это было сто лет назад, а к тому моменту, когда я уже стал что-то соображать, он давно превратился в покладистого семьянина из тихого пригорода, любившего маму, пластинки Дина Мартина и розы во дворе. Папа держал овощную лавку, а когда маленькие магазинчики стали повально закрываться, начал работать поставщиком в супермаркете. Для чего ему мог понадобиться пистолет?
Я был еще слишком мал, чтобы пытаться выяснить у отца правду, — и одновременно достаточно взрослым, чтобы не растрепать первому встречному. Просто оставил револьвер на месте и убежал из гаража. Больше я никогда его не видел; а был ли пистолет — красивый револьвер с отливом на заднем сиденье отцовской служебной машины? Со временем вся эта история превратилась в мираж. Но я знал, что она реальна. Знал и никому о ней не рассказывал. Хранил отцовскую тайну.
Годы спустя, когда отец умер от рака легких, я написал роман «Мужчина и мальчик», во многом основанный на моих взаимоотношениях с отцом. В поисках материала я прошерстил его жизнь, использовав ее всю, без остатка: нищее детство в Ист-Энде, службу в морских коммандос, медаль «За выдающуюся службу», отношения с матерью, моим сыном и со мной. Я подарил своему персонажу огромный шрам в форме звезды, украшавший торс моего отца, — след от немецкой гранаты. Роман был художественным произведением, но это был вымысел, глубоко укорененный в реальности, и именно образ отца обеспечил книге правдоподобность и миллионные тиражи. Я выжал отцовскую биографию до капли — до самых последних, полурастворившихся в морфиновом тумане ночей в раковом корпусе. Про пистолет, однако, я не написал ни слова. У отца были свои секреты, как есть они у каждого. И хотя он так и не узнал об этом, его тайна со временем выплыла наружу, как и все другие.
Секреты напоминают шрамы — невозможно прожить жизнь, не собрав скромную коллекцию. Как и шрамы, секреты можно прятать сколь угодно долго, но рано или поздно их кто-то обнаружит. Когда я нашел пистолет, мне казалось, что это единственная тайна на всем белом свете. Потом я вырос и узнал, что мир взрослых полон секретов. Жизнерадостный коллега, всегда любивший нюхнуть кокса на вечеринках, уже давно сидит на героине. Сосед колотит жену. Улыбчивый парень, который всегда здоровается, прячет парочку гранат у себя в спальне. Большинство секретов связаны с сексом — интрижки, трах в отелях на час, герпес, кнуты и цепи, секстинг, отсос в кладовке, командировочный разврат.
Разумеется, не все тайное становится явным — лишь большая часть. Раньше только знаменитости боялись, что их секреты выползут на свет. Теперь боятся все. Именно поэтому надо всегда быть начеку. Спросите себя: есть ли что-то, от чего бы вы хотели уберечь свою мать? Потому что есть шанс, что она рано или поздно прочитает об этом в твиттере. Мы живем в эпоху, когда тайное становится явным с невиданной ранее резвостью. Все мы знаем, что лучше поберечься и не доверять щекотливую информацию эсэмэс или электронной почте. Знаем, но все равно доверяем. И так раскрываем свои секреты.
Современный мир активно поощряет ведение нескольких параллельных жизней; каждая эсэмэска превращается в пистолет, спрятанный на заднем сиденье и готовый выпалить в невинного. Я убежден, что в конечном итоге все вуали будут сорваны, скелеты — найдены, измены — обнаружены. Сколько семейных союзов пошли прахом после случайного прочтения фривольной эсэмэски? Сколько айфонов и блэкберри сыграли роковую роль разлучницы? До фига и больше. Отношения заканчиваются не из-за того, что кто-то находит себе кого-то, кого начинает любить больше. Они заканчиваются, когда тайное становится явным.
Мужчины хранят секреты по разным причинам. Потому что стыдно (секс на стороне), потому что боятся опозориться (порнуха в интернете роднее милой), потому что есть вещи, которые они сами себе не могут объяснить (слишком далеко зашедший флирт, пристрастие к сексу без эмоций). Кроме того, они хранят секреты, потому что хотят уберечь от них близких. У отца была причина иметь пистолет. Также у него была причина хранить его в секрете. Эта причина, скорее всего, была нелицеприятной; узнав ее, я бы наверняка почувствовал себя неловко. Отец прошел войну и поэтому был самым мягким человеком на свете — из тех, кто выносит паучка во двор, вместо того чтобы просто придавить. Но в глубине его существа пряталось убийственное насилие, которому никто из нас не решался посмотреть в лицо. Нам нравилось думать, что отец — крутой, что он может, если надо, вломить обидчику. Но реальность состояла в другом. Отец был убийцей; одним из тех, кого государство учит убивать, а потом списывает в утиль, когда бойня заканчивается или когда их тела приходят в негодность. Им не остается ничего иного, кроме как приспосабливаться к обычной жизни. Таким был мой отец: тренированным убийцей, выброшенным в тривиальную реальность. Я любил его, хотя и не знал толком. Его секретное оружие осталось символом того, насколько непознаваемы мы все и сколько тайн заперто на ключ внутри каждого из нас.
Может быть, отец продолжал страдать от посттравматического синдрома или, держа пушку в гараже, просто чувствовал себя спокойнее. Может быть, планировал пустить его в ход, чтобы подзаработать при случае. Может, у него возникли проблемы и ему понадобилось оружие для защиты, или это вообще был не его пистолет — какой-нибудь старый боевой товарищ отдал на хранение. Я никогда не узнаю точной причины. Мне не удалось подыскать нужные слова, чтобы расспросить отца, да и он не горел желанием открывать свою тайну. Иногда мы не можем найти слова, чтобы раскрыть свой секрет близким, просто потому, что этих слов не существует. Отцовский револьвер научил меня простой истине: правда, скрытая тайной, скорее всего, печальна, а причины, по которым эту правду засекречивают, депрессивны и мрачны. Это грустная правда. Но иногда больше всего ранит само существование тайн.
Год назад известного и заслуженного телеведущего ВВС Стюарта Холла посадили на пятнадцать месяцев за домогательства к малолетним девочкам, совершенные в 1970-е и 1980-е. Его самая юная жертва хранила тайну почти тридцать лет. Как старому извращенцу удавалось все эти годы оставаться безнаказанным? Каким образом серийные педофилы Холл и Джимми Савиль — его коллега по ВВС, еще один телеведущий-извращенец — оказывались в состоянии заниматься своими грязными делами при свете дня? Ответ прост: жертвы хранили в себе их чудовищные секреты. И самая жестокая правда состоит в том, что они молчали, потому что не хотели ранить близких.
Через двадцать лет, после того как я обнаружил отцовский пистолет, я узнал, что у отца был еще один секрет. Он уже год умирал от рака легких и скрывал от нас правду. Когда ему оставался месяц, этот секрет тоже выплыл наружу. Родители умирают быстро или медленно. Мой отец умирал медленно — рак начал пожирать его изнутри задолго до того, как убил его. Но так как он ничего нам не рассказывал, его смерть показалась нам быстрой и милосердной — почти мгновенной, как гибель в автокатастрофе. Финал был жестоким, но стремительным. Он упал в обморок, его увезли в больницу, и через три недели мы его похоронили. Последняя отцовская тайна спасла меня, маму и моего сына от долгих месяцев мучительных переживаний. Тайны хранят по разным причинам, не все из которых благородны. Главная из них — мы не хотим ранить тех, кого любим.
(с) Тони Парсонс