воскресенье, 30 ноября 2014 г.

Джозеф Най. Будущее власти

Джозеф Най. Будущее власти
Почему российским дипломатам стоит прочитать новую книгу американского политолога Джозефа Ная.

Политологам очень непросто заслужить доверие экономистов. Особенно тем, кого называют политологами в России. Нечеткое мышление, какие-то невнятные сценарии, рассуждения, кто чья креатура, субъективные интерпретации символических сигналов. Экономисты привыкли к четкости: есть эмпирические исследования и теоретические модели, есть предпосылки и следствия, гипотезы и их верификация.

Джозефа Ная, профессора гарвардской школы государственного управления им. Джона Кеннеди, все эти проблемы не касаются. Это один из самых уважаемых экономистами политолог. Несмотря на карьеру, богатую не только экономическими, но и бюрократическими достижениями: в США Най возглавлял Совет национальной разведки, работал замминистра обороны и главой группы по нераспространению ядерно-го оружия в Национальном совете безопасности.

Всем этим ведомствам, разумеется, Най был нужен не в качестве силовика или свадебного генерала, а как умнейший специалист-международник, разбирающийся в проблемах безопасности и хорошо понимающий игровые модели. Они позволяют чиновникам выйти за рамки собственных представлений и начать думать о том, чего хочет ваш заграничный контрагент, как он будет действовать в той или иной ситуации.

Такой подход позволяет заменить грубую силу умом. Франции тяжело давался не только отказ от контракта на поставку в Россию «Мистралей». В середине 1970-х, вспоминает Най, она пообещала продать Пакистану завод по переработке ядерных материалов, который можно было использовать в военных целях. США пытались остановить продажу, но безуспешно: это была законная гражданская сделка. Что делать?


В 1977 году Най, отвечавший за политику нераспространения, добился от администрации президента Картера разрешения ознакомить французов с секретными документами о подготовке Пакистана к созданию ядерного оружия. Они произвели на французов впечатление, и контракт был отменен. «Не применялось никаких угроз, — резюмирует Най. — Не делалось никаких денежных вливаний. Никаких пряников не предлагалось, кнутом тоже никто не размахивал. Поведение французов изменилось, потому что их смогли убедить». Это и есть «умная сила» — важнейшее и самое действенное политическое оружие XXI века. Под силой Най понимает способность одних субъектов оказывать воздействие на других с целью получения желаемого результата.

Его можно добиться и грубой силой. При этом применение грубой силы редко наказывается силой. Оно наказывается иначе. И в 2008 году (Грузия), и в 2014-м (Крым и Донбасс) у российских чиновников в какой-то момент было ощущение «все позволено». Быстрое забвение грузинской истории эту надежду вроде бы подтвердило. Най показывает, что все сложнее: демонстрация военного превосходства слабому соседу с отделением части его территории была хорошей стратегией в XV-XIX веках, но не сейчас. В долгосрочном плане грубая сила проигрывает. В середине XX столетия Сталин пренебрежительно спрашивал, сколько дивизий есть у папы римского. Несколько десятилетий спустя сталинская империя разрушилась, а папское правление сохранилось.

С непредсказуемым и агрессивным соседом сложно дружить, от него надо защищаться. Россия лишила себя возможности организовывать постсоветское пространство по принципу вольных клубов; число молодых людей, желающих изучать русский язык, за границей уменьшается, а соседние страны стремятся попасть под защиту «конкурирующей» военной организации. Антилиберализм и русский национализм — плохие источники «мягкой силы» и для глобального, и для регионального влияния, пишет Най в недавней статье в Gulf News. С их помощью Россия своими руками подрывает возможность реализации своего евразийского проекта как возможного конкурента Евросоюзу. Ведь «мягкая сила» основана не на приказах, принуждении, угрозах или подкупе, а на сотрудничестве, к которому можно прийти через убеждение, привлечение и т. д.

Противоположный России пример — Китай. Олимпиада, мировое распространение китайской культуры (сотни институтов Конфуция по всему миру), привлечение иностранных профессоров и студентов в университеты, сотни исследований и научных статей о «мягкой силе», вошедшей даже в лексикон китайских политиков. Результат: международный авторитет Китая растет, а России — стремится к нулю. Диктатор может легко уничтожить диссидента или политического противника, но если мученическая смерть входила в планы последнего и добавила его идеям миллионы сторонников, то победил в этой партии не диктатор, а диссидент.

Измерять и оценивать сравнительную силу стран в международных отношениях очень сложно. В том же 1977-м, вспоминает Най, в ЦРУ работал Рей Клайн, который должен был регулярно докладывать политическому руководству о соотношении сил США и СССР. В годы холодной войны его доклады влияли на политические решения. Клайн оценивал силу по формуле, учитывавшей население, территорию, экономическую и военную мощь, а также наличие у страны «стратегии» и «воли». Формула привела Клайна к выводу, что СССР вдвое сильнее США. Ее плохая предсказательная сила обусловлена как раз тем, что к измерению силы Клайн подходил с лекалами прошлых веков, не учитывающими «мягкую силу». «Великая держава» больше не определяется как страна, способная выиграть войну.

Популярные и довольно наивные разговоры о клонящихся к закату мирового лидерства США, восходящем Китае и т. д. Ная не тревожат. Эти игры он оставляет тем, кто уверен, что сейчас, как и в прошлом, лидерство обеспечивается контролем за ресурсами — золотом, нефтью, большим населением, мощной армией и флотом. В век информации государство с лучшим имиджем может победить страну с сильной армией. США проиграли войну Вьетнаму, будучи многократно сильнее его. Даст ли определенный набор ресурсов нужный результат, зависит от них не больше, чем от выбранной поведенческой стратегии и тактики. Можно проиграть, имея на руках старшие козыри: обладание ресурсами не гарантирует достижение результата. Особенно если вы играете в несколько игр одновременно, говорит Най: на одной доске в покер, а на другой — в бридж. А современные международные отношения не сводимы к одной игре.

Гораздо больше, чем перехода глобальной власти от одной сверхдержавы к другой, опасается Най «распыления силы» и «приватизации войны» — подъема на международной арене сильных негосударственных игроков. У них открываются возможности благодаря глобализации и развитию информационных технологий: наличие кибернетической уязвимости может стоить стране очень дорого, а чтобы ее использовать и найти, не надо быть враждебным государством. Достаточно хорошо организованной группы единомышленников. Теракт 11.09.2011 убил больше народу в Нью-Йорке, чем Япония в 1941-м в Перл-Харборе, напоминает Най.

Военная сила не исключается: «мягкая сила» — не единственная составляющая «умной силы». Последнюю Най представляет как трехуровневую шахматную доску. На одном уровне страны меряются военной силой, на другом — финансово-экономической мощью, а на третьем идет игра, в которую без госконтроля играют неправительственные игроки — корпорации, НКО, медиа. Здесь силы распылены и у государств нет преимущества перед частными игроками. Барьеры для входа в мировую политику снизились до неприличия: группа хакеров может нанести государству больший ущерб, чем соседняя страна. Мир выходит из-под контроля государств.

Наконец, возникает все больше проблем, с которыми ни одна страна не может справиться в одиночку (изменение климата, экология, пандемии, компьютерные и финансовые преступления, терроризм). Приходится договариваться. В будущем таких проблем будет все больше. Это потребует от политических лидеров XXI века новых компетенций, основанных на «контекстуальном интеллекте», пишет Най: способности понимать новые обстоятельства и мастерски превращать ресурсы — источники силы — в комплекс мер для достижения успеха.

Результаты важнее ресурсов. Поэтому «силовые» ресурсы можно применять и в интересах «мягкой силы», а сотрудничество — использовать для складывания военных альянсов. Военно-морская стратегия США даже говорит об использовании ВМФ для «строительства доверия между странами». Десятилетие назад это получилось: после цунами в Восточной Азии американский флот помог Индонезии, что позволило в большей мере привлечь ее на сторону США.

В современном мире сила зависит от, казалось бы, не имеющих к ней никакого отношения факторов. А находящийся вроде бы в безнадежном положении игрок может терроризировать партнера так же, как банкрот, который должен всем гигантские суммы («Если я должен вам миллиард, то это уже не моя, а ваша проблема»). Поэтому Северная Корея — единственная страна в мире, которую откровенно побаивается Китай.

Книга Ная — хороший учебник для будущих политических лидеров: нынешних, наверное, уже не переделать. Смысл рассказываемой им концепции не в том, чтобы научить всех максимальному наращиванию политической силы, укреплению гегемонии и могущества. Исторически подобный подход России знаком (для победы над Наполеоном потребовалось сдать Москву), так что нынешнее недальновидное торжество грубой силы в отношениях с российскими соседями может оказаться относительно краткосрочным недоразумением.

Джозеф Най. Будущее властиДжозеф Най. Будущее власти